***
Дни сменялись неделями, неся в себе последствия Второй магической войны. Поначалу Гермиона с друзьями попрощалась со всеми погибшими, считая своим долгом провести в последний путь каждого убитого волшебника. Кажется, Гарри отреагировал более спокойно на новость о том, что Гермионы не было с ними на протяжении последних месяцев. Конечно, факт того, что она провела в доме Малфоев, и непосредственно с Люциусом Малфоем, много времени, злил его. Но Поттер не сказал плохого слова ни разу, пока Гермиона при поддержке Джинни дрожащим голосом рассказывала о произошедшем. Гермиона сделала вывод, что Гарри чувствовал себя виноватым в том, что это вообще случилось, и в том, что он не смог отличить настоящую Гермиону от чужого человека, который прикидывался его подругой. Сложнее всего было рассказывать всю историю мистеру и миссис Уизли. Пока Гермиона говорила, миссис Уизли прикрывала рот ладонью, а в глазах её застыл страх. Мистер Уизли просто поджал губы и кивал головой в знак того, что всё понимает. Гермиона не стала рассказывать о самых первых днях, проведённых в подвалах мэнора. Она не хотела всех пугать и вызывать у кого-то жалость. Достаточно того, что все знают о пытках от Беллатрисы, которым она подверглась в том же Малфой-мэноре. Но больше всего Гермионе не хотелось говорить плохо о Люциусе. Она старалась выбелить его и преподнести свои слова так, будто её похищение Люциусом Малфоем было к лучшему. — Интересно, почему Малфой похитил тебя, а не Гарри? Почему всё произошло именно так? — задумчиво проговорила Джинни, когда в один из вечеров они сидели в Норе, попивая ромашковый чай. — Не знаю, — так же задумчиво ответила Гермиона. Она покрутила чашку в руке и, улыбнувшись, добавила: — Всё произошло по прихоти Малфоя.***
Её путешествие в Австралию выдалось не менее эмоциональным, чем последний год жизни. Всю дорогу Гермиона волновалась о том, что не сможет восстановить память собственным родителям. Видит Мерлин, она бы попросила кого-то более опытного сделать это. Возможно, она обратилась бы в Министерство Магии к одному из специалистов отдела стихийной магии. Или в Мунго? Но гриффиндорка не могла обратиться за помощью. По горькому стечению обстоятельств, отменить действие заклятия Обливиейт мог только тот волшебник, который применил его. Гермиона отказалась от компании Гарри, настояв на том, чтобы он остался вместе с Джинни и отправился с ней в Годрикову впадину, чтобы вступить в права наследства дома его родителей. Из вежливости Рон предложил составить ей компанию, но Гермиона отказалась, чем, безусловно, облегчила ему жизнь. Было видно, что парню нелегко принять всё случившееся. Рон усердно работал с Джорджем в магазине, но давалось это нелегко. В большей степени из-за того, что и Рон и Джордж были подавлены потерей брата. И они оба переживали очень болезненно любые моменты, которые напоминали им о Фреде. А магазин «Всевозможные волшебные вредилки» был именно таковым. Ребятам приходилось работать буквально со слезами на глазах, ведь память была всё ещё свежа. Гермиона не хотела создавать проблемы и лишние хлопоты, поэтому сейчас она ехала в такси одна, надеясь, что вскоре ощутит тепло своей семьи и не будет чувствовать себя настолько одинокой. Она и сама не знает, чего ожидала по окончании всего. Чего ожидала от него. Но в одном Гермиона признавалась себе — где-то глубоко в душе она надеялась, что Люциус захочет с нею встретиться. Что всё это было правдой. Гермиона отбрасывала мысль о том, что Люциус испытывал стеснение по поводу их разницы в возрасте. Возможно, кровный статус всё ещё был важен для него, но только не возраст. И если он не искал встречи с ней, значит, их связь была мимолётной и ничего не значила для него. Гермионе стоило смириться с этой правдой и продолжать жить, строить планы и осуществлять их. Не зацикливаться на Люциусе, не искать его взглядом в прохожих, не пытаться сравнивать знакомых парней с ним… Единственной её отрадой за эти пару месяцев стали родители, которые с пониманием отнеслись к поступку дочери. Мама и папа простили её, хотя и понимали, что должны быть благодарны за столь мужественный и хладнокровный поступок. Но когда Гермиона, сидя на полу перед диваном, на котором сидели её родители, умоляла простить её за то, что применила Обливиейт, они сказали, что прощают. Лишь бы дочь не чувствовала себя виноватой. И по мере того, как она общалась с родителями, чувство вины рассеялось, грусть сменилась на радость и уверенность в завтрашнем дне. Так Гермиона провела месяц в Австралии вместе с родителями, пока ей не пришло уведомление от Министерства Магии. Гермиону вызывали в суд в качестве свидетеля. Она знала, что Министерство незамедлительно включилось в работу и проводит расследования по отношению к тем, кто придерживался стороны Волдеморта. Ей не хотелось думать, что в этот список попадут Малфои, но скорее всего, против них тоже велось расследование. Всё это время Гермиона задавалась вопросом — почему Драко Малфой спас её? Почему убил ради того, чтобы спасти ей жизнь? И где в это время был Люциус? Наверное, это самый нелепый вопрос, который она задавала себе, но не имела ни малейшего понятия, почему предъявляет такую претензию Люциусу. Гермиона нервно улыбалась, думая, что у Малфоев это семейное — удивлять своими поступками и оставлять её с кучей вопросов наедине с самой собой. Поздним вечером в воскресенье она вернулась в Лондон. Город встретил её тёплым летним дождём и ласковым ветром, который ласкал промокшие волосы. Гермиона поспешила в своё новое жилище — двухкомнатную квартирку в центре магического Лондона, которая была подарена ей Министерством Магии за особые заслуги перед магическим обществом Великобритании. Это был её презент как участнице и героине второй магической войны, и, к большому сожалению Гермионы, она не смогла отказаться от награды такого рода. Ей грустно было думать, что она пользуется большими благами, чем любой другой участник войны. Но такова жизнь, и гриффиндорке в который раз приходилось принимать реальность такой, какая она есть. В конце концов, возможно, она сделала немного больше для победы в этой войне, чем кто-либо другой. Утро в Лондоне — это особый вид извращения погоды, особенно после того, как ты провёл некоторое время в более тёплом и приятном климате. Гермиона поёжилась от холодного прикосновения ветра; ей оставалось пройти несколько метров до телефонной будки, когда она услышала шум приближающихся шагов. — Гермиона! Привет! — Гарри поспешил обнять подругу, с которой не виделся больше месяца. — Гарри! Я рада тебя видеть, — радостно проговорила Гермиона и приобняла друга. — Как ты? — одновременно спросили ребята и рассмеялись. Гермиона решила ответить первой и поделиться своими впечатлениями о новом жилище. — Я хорошо. Вчера вечером прибыла в Лондон и обустраивалась в квартире, так что времени на встречи с кем-либо особо не было. — Мы тоже с Джинни немного заняты ремонтом дома, — грустно улыбнулся Гарри. — Никогда не думал, что это так сложно. — Ты же знаешь, если нужна помощь — я могу присоединиться к вам. У меня в арсенале есть несколько заклинаний для ремонта, — Гермиона улыбнулась, и они с Гарри прошли к телефонной будке. — Да, помощь не помешала бы, — Гарри нервно поправил волосы. — Джинни всё время спрашивает моё мнение по поводу ремонта… А я… ну, знаешь, я в этом не разбираюсь, — Гарри открыл дверцу, пропуская Гермиону вперёд. — И когда отвечаю одинаково на разные вопросы, она злится на меня. — Я поняла, нужна помощь в плане общения и советов, — Гермиона поспешила взять телефонную трубку и набрать номер, чтобы не задерживать ещё двух магов, которые встали в очередь за Гарри. Они оказались в Атриуме, который выглядел как прежде, до войны. Фонтан Магического Братства был восстановлен и радовал посетителей своим величием. Гермиона и Гарри поспешили к лифтам, опасаясь, что могут опоздать на слушанье. — Кстати, Гарри, на чьё слушанье нас ожидают? Мне пришло уведомление, что я должна выступить в качестве свидетеля, но в нём не было указано, над кем будет суд. — Ооо, это! — Поттер поправил очки. — Это довольно сложно. — Гарри, ты о чём? — нахмурив брови, спросила Гермиона. — Это третье слушанье против Люциуса Малфоя. — Увидев, что Гермиона удивлена, он поспешил добавить. — Я знаю, мы писали тебе, что суд над Малфоями прошёл… но…понимаешь. Всплывают новые факты, и… Гермиона видела, что Гарри немного расстроен, но в чём причина — не могла понять. — Драко отправили в изолятор. Через четыре дня он будет доставлен в Азкабан. — опустив плечи, Поттер посмотрел на стену лифта. — Что? Но за что? — она возмутилась такому решению. И если смотреть правде в глаза, то Люциус куда больше заслуживал такого жёсткого решения, но никак не Драко. — Как такое вообще возможно?! — крикнула Гермиона и оглянулась назад, чтобы убедиться в том, что они с Гарри одни в лифте. — Он убивал, неоспоримые доказательства, — поджав губы, сказал Гарри Поттер. — К сожалению, мои воспоминания никак не повлияли на исход событий. Рон вообще отказался участвовать в суде над Малфоями, написав заявление. Именно поэтому мы с тобой здесь одни. Гермиона была даже рада тому, что Рон отказался от дачи показаний. Он всегда был вспыльчив, если дело касалось Малфоев, а сейчас… Трудно было предположить, как бы вёл себя Уизли после всего, что произошло. — Но почему только теперь нас вызывают? — удивилась гриффиндорка. — Тебя. Я был и на предыдущих слушаньях. Люциус Малфой очень хитрый и расчётливый тип. Его полезность, как и вред в этой войне соревнуются друг с другом, каждый раз склоняя чашу весов на свою сторону. На этот раз он предоставил воспоминания о том, что ты была в мэноре. — Гарри осторожно посмотрел на подругу, ожидая её реакции. Гермиона побледнела, не зная, что сказать на это. — Гермиона, что именно Малфой мог предоставить в воспоминаниях? — нахмурив брови, спросил Поттер. Ему хотелось знать чуть больше, чем верховные судьи, чуть больше чем все, кому это дозволено, ведь он друг Гермионы Грейнджер. — Всё, что угодно, — многозначительно посмотрев на Гарри, ответила она. Гермиона была благодарна другу за то, что он промолчал, оставив своё мнение при себе. Конечно, её друзья догадывались о том, что между ней и Люциусом что-то произошло в мэноре, но все молчали. Возможно, ребята думали, что с ней произошло худшее, что Люциус надругался над ней, и они не хотели напоминать об этом Гермионе. А может быть, в меру собственного эгоистичного спокойствия, они не хотели знать ещё об одном преступлении, которое оставляло след в памяти, выжигая душу гнетущей болью. Почему-то ей захотелось сказать об этом. Когда они шли по коридору к залу суда. — Он меня не насиловал, — Гермиона нервно улыбнулась и поправила волосы. — Это было… — она глянула на Гарри, смущаясь от одного воспоминания о том, что было между ней и Люциусом. — Мы спасались друг другом, чтобы не сойти с ума. Зал суда был наполовину пуст, чему Гарри удивился. В прошлые разы здесь и яблоку негде было упасть. Поттер заметил, что на этот раз журналистов не пустили, и он с облегчением вздохнул, поскольку больше всего они доставали именно свидетелей после слушанья. — Сегодня меньше народу. Журналистов нет, видимо, чтобы не было широкой огласки, — шёпотом проговорил Гарри, когда они заняли свои места на лавке свидетелей, на которой сегодня больше никого не было. Гермиона сделала вывод, что это слушанье будет касаться только воспоминаний Люциуса о ней и её пребывании в Малфой-мэноре, и оно не будет известно широкой публике. Возможно, об этом позаботился Люциус Малфой. Гермиона решила положить сумочку рядом с собой, а когда подняла взгляд, увидела его. Люциус Малфой направлялся на место подсудимого уверенной и медленной походкой. Его вид безупречный, на лице нет ни одной эмоции, что выражала бы недовольство или волнение. Он держал спину ровно, смотря строго перед собой и ни на секунду не заколебался, когда проходил мимо Гермионы и Гарри. Он был бледнее, чем обычно, выглядел так, будто чем-то болеет или чувствует недомогание. Но, возможно, Гермионе всего лишь показалось. Поттер с опасением взглянул на Гермиону, но она не подала и виду. По крайней мере, она очень старалась держать себя в руках и не показывать истинных эмоций. Эмоции. Наверное, это её слабое место. Гермиона всегда была излишне эмоциональной, излишне открытой для других. Сейчас же она старалась скрыть своё негодование и злость на Люциуса Малфоя, который вёл себя так, будто её не было в этом зале. Будь сейчас здесь Рон, он бы сказал что-то вроде: «Мог бы хоть поздороваться». И Гермиона проговорила эту фразу в уме голосом своего рыжеволосого друга. Поттер же молчал, ожидая дальнейшего развития событий. Во всей этой истории он старался сохранять нейтралитет, опасаясь высказывать собственное мнение о том, что Гермиона была в Малфой-мэноре. Ему казалось, что данная ситуация очень хорошо закончилась. Гермионе очень повезло, что Люциус расчётливый маг. В конечном итоге его жажда остаться на свободе возымела верх над убеждениями. Гарри не верил, что у Люциуса могли быть какие-то чувства к Гермионе, хотя его подругу явно зацепили эти отношения. Он наблюдал, как девушка побледнела, увидев Малфоя, который проплыл мимо, словно павлин. Затем Гермиона покраснела, стараясь отвлечься на судей, которые занимали свои места. Кингсли стукнул молотком, чтобы привлечь всеобщее внимание и призвать немногочисленных магов к тишине. — Доброе утро, мисс Грейнджер, мистер Поттер. Мы собрались в этом зале ввиду новых возникших обстоятельств, которые очень серьёзны по своей сути и играют важную роль в вынесении приговора мистеру Люциусу Малфою. Гермиона выровняла спину, стараясь хоть как-то успокоить себя. — Мисс Грейнджер, вы можете подтвердить тот факт, что на протяжении шести с половиной месяцев пребывали в Малфой-мэноре? Гермиона встала с места и прошла к трибуне, которая по мановению магии возникла справа от Люциуса Малфоя. Только сейчас маг повернул к ней голову и в знак приветствия кивнул. Гермиона кивнула ему в ответ. — Да, министр. В зале послышался гул голосов; те, кому разрешили присутствовать, перешёптывались, искоса поглядывая то на Гермиону, то на Малфоя. — Тишинааа! — Кингсли снова постучал молотком. — Мисс Грейнджер, мистер Малфой предоставил нам воспоминания о вашем пребывании в его доме. Во избежание лживости свидетельства мы вынуждены просить вас предоставить свои воспоминания о тех месяцах, которые вы провели в Малфой-мэноре. Министр увидел удивление на лице девушки и страх, который отразился в глазах. Но она явно боялась не Люциуса Малфоя. Она боялась того, что ей надо делиться воспоминаниями. — Мы гарантируем, что данные вами воспоминания будут просмотрены только членами судейской палаты и не предадутся огласке. — Это не важно, — она услышала, как Люциус прошипел эту фразу, слегка улыбаясь краешками губ. Гермиона нервно оглянулась на Гарри, ожидая от него хоть какого-то совета по этому поводу. Но Поттер только пожал плечами. — Кхм-кхм, — привлекла к себе внимание какая-то высокопоставленная женщина, сидящая по левую сторону от министра. — Мисс Грейнджер, ввиду серьёзности ситуации, я хочу уточнить, что если вы откажетесь давать воспоминания, Визенгамот не будет верить вам на слово. Соответственно, в деле мистера Люциуса Малфоя не будут рассматриваться возможные положительные поступки, которые повлияли ни исход войны. И, скорее всего, Мистер Малфой незамедлительно отправится в Азкабан на неопределённый срок. От столь неожиданного заявления Гермиона приоткрыла рот, не зная, что ответить и какое решение принять. Если бы ей написали в письме, что ей придётся свидетельствовать в защиту Люциуса, что ситуация касается именно её пребывания в мэноре, то она смогла бы продумать разные варианты развития событий и не выглядеть столь нелепо, как сейчас. Гермиона скользнула взглядом по фигуре Люциуса и увидела, как он слегка кивнул головой. Она заметила этот жест, который предназначался ей. Не то чтобы Гермиона ожидала его разрешения на предоставление собственных воспоминаний, но всё же тот факт, что Люциус не был против такой огласки, нашёл отклик в её сердце. Хотя ум Гермионы вопил о том, что эти показания важны для Малфоя лишь потому, что могут спасти его от Азкабана. — Я предоставлю свои воспоминания, если это сможет помочь в справедливом суде, — более чем твёрдо и резко произнесла Гермиона. Она увидела боковым зрением, как Люциус улыбнулся, словно иного решения он не ожидал. — В таком случае я попрошу вас проследовать во вторую судовую залу и оставить свои воспоминания в Омуте памяти, чтобы члены Визенгамота смогли ознакомиться с ними. — Кингсли обвёл зал медленным взглядом и добавил: — Объявляется перерыв в суде на два часа! — Стукнув молотком, Министр магии развернулся, чтобы удалиться из помещения. Судьи начали выходить из зала, и Гермиона поспешила забрать свою сумочку; она волновалась по поводу того, что ей предстоит делиться столь личными сюжетами из своего прошлого. — Ты же знаешь, что можно выборочно предоставить воспоминания, — взяв Гермиону за руки, проговорил Гарри. — Только не меняй их ни в коем случае. — Уверен, что мисс Грейнджер знает об этом, — елейным голосом проговорил Люциус, который стоял за спиной Гермионы. — К тому же, совсем не важно, какие моменты о своём пребывании в моём доме предоставит Гермиона. Услышав имя подруги из уст Люциуса Малфоя, Гарри скривился так, словно рядом с ним кто-то водил вилкой по пустой тарелке. Поттер не знал, что Люциус задумал, но он видел, что маг что-то утаивает. Он видел, как Люциус с любопытством смотрит на Гермиону, сканируя своим взглядом каждый сантиметр её тела. Но в этом взгляде не было злобы или чего-то плохого. Скорее простое любопытство и интерес. — В какие игры вы играете? — не выдержал Поттер. — Ну что вы, мистер Поттер? Никаких игр, я преследую исключительно свои интересы. Гермиона обернулась лицом к Люциусу и взглянула ему в глаза в надежде, что её взгляд выглядит убийственно-презрительным. Весёлое выражение лица Люциуса сменилось. — Ты всё ещё не знаешь? — спросил он поражённым голосом. — Не знаю о чём? — скрестив руки на груди, спросила Гермиона. — Уже скоро. — Учтиво поклонившись, Люциус поспешил к выходу, оставляя Гермиону с кучей вопросов. — Он говорит, как Дамблдор, — покосившись на Малфоя, заключил Поттер.***
Гермиона предоставила свои воспоминания, выделив самые основные аспекты её пребывания в Малфой-мэноре — от способа её появления в доме Люциуса до главной причины, почему она с Люциусом все месяцы искала информацию в библиотеке его дома. Единственное, что она не смогла скрыть, это то, что их общение включало в себя игры взрослых людей: взгляды, жесты и двусмысленные фразы. Также Гермионе не удалось отделить воспоминание о их последней близости и способе её перемещения из дома Люциуса. Предоставляя этот момент, она взглянула на происходящее со стороны, и увидела, как во время их последней близости по всей комнате летали светящиеся пылинки — излишки магии или нечто большее. Но тогда она не заметила, как на пике удовольствия эти пылинки покрыли её тело, просочившись под кожу. Гермиона густо краснела, когда каждый из двенадцати представителей закона окунался в её воспоминания и выныривал из Омута слегка потрясённым. Её не отпустили, заставив больше часа наблюдать за всеми, кто погружался в воспоминания. Ей хотелось спрятать голову в собственную сумочку, лишь бы не видеть, как судьи обсуждали увиденное, поглядывая на неё время от времени. Затем последовал допрос, на котором Гермиону спрашивали о поведении мага и о его поступках по отношению к ней. Гермиона отвечала спокойно и уверенно, надеясь не выдать своего волнения. Ещё никогда ранее от неё не зависела судьба человека. Человека, к которому она не была равнодушна. Когда Кингсли предложил пройти в зал суда, Гермиона решилась на ещё один, отчаянный шаг. Она приняла это решение ещё вчера, по прибытию в Лондон. — Министр и уважаемые судьи, я хотела бы предоставить ещё одни воспоминания, которые касаются и Драко Малфоя. Дело в том, что Драко спас меня во время битвы за Хогвартс и я чувствую, что он заслуживает получить защиту в виде моей благодарности за спасение. — Мисс Грейнджер, палочка Драко Малфоя показала три убийства, этого более чем достаточно, чтобы поселиться в Азкабане на двадцать лет! — писклявым голосом продекламировала какая-то женщина. — Я понимаю. Но всё же настаиваю на рассмотрении моих воспоминаний. К тому же, разве можно судить о поступках человека, если они сделаны во благо? — Смотря для кого это благо, мисс Грейнджер, — многозначительно произнёс Кингсли, приглашая её пройти к Омуту памяти. Гермиона оставила свои воспоминания о том, как Люциус вытирал память собственному сыну, лишь бы уберечь его, себя и Гермиону от опасности. Она не забыла показать, как Драко предоставил ей информацию по прибытию в Хогвартс, и наконец — как спас её от убийства от рук Антонина Долохова. Она не знала, поможет ли это, но Визенгамот был обязан рассмотреть её воспоминания и назначить новое слушанье по делу Драко Малфоя.***
— Этот скользкий слизняк всегда выкручивается, — зло проговорил Рон, запихивая в рот большой кусок мясного пирога, который испекла Молли. Суд над Люциусом Малфоем закончился два дня назад — его оправдали по всем пунктам. Люциусу Малфою назначили лёгкую меру наказания за его проступки — провести три месяца под домашним арестом; также обязали заключить непреложный обет, который заключался в том, что бывший Пожиратель смерти никогда не будет заниматься созданием и коллекционированием чёрно-магических артефактов. Тогда Гермиона вздохнула с облегчением. По крайней мере, ей удалось помочь одному из Малфоев — в знак благодарности за то, что они тоже помогали ей, Гарри и Рону. Гермиона, Гарри и всё семейство Уизли сидели в столовой, предаваясь весёлым воспоминаниям о прошлом, как вдруг на улице послышался треск, словно кто-то разрывал ткань. Звук был очень громким и чётким, от чего все подпрыгнули на ноги и приготовили волшебные палочки, не зная, чего ожидать. — Защита, — только и проговорил мистер Уизли и направился на крыльцо. Все остальные незамедлительно последовали за ним. Чары невидимости понемногу рассеивались, спадая сверху вниз в виде ярких искр. Артур и Молли Уизли направили палочки вперёд в ожидании нападения. Боковым зрением Гарри увидел, как за занавесом угасающих чар вырисовывается идеально чёрная фигура. Джинни проследила за взглядом Поттера и поспешила взять Гермиону за руку, чтобы привлечь внимание подруги. — Люциус? — неверящим голосом прошептала Гермиона.