По прихоти Малфоя

      — Добрый день, — склонив голову в приветливом жесте, спокойно проговорил Люциус, всем видом показывая, что он пришёл с миром. Его палочка покоилась в трости, только подтверждая это. Но Гермиона знала, что Люциус мастерски творит магию и без неё.       Гермиона понимала, что Люциус Малфой мог появиться в Норе только по одной причине. И этой причиной была она сама. Но гриффиндорка не тешила себя иллюзиями, будто он соскучился за ней или что-то в этом роде. Скорее всего, он появился здесь из-за предоставленных ею воспоминаний в защиту Драко.       — Ублюдок! — Покрасневший Рон выбежал вперёд и кинул первое проклятье в Люциуса, который, не прикладывая особых усилий, отклонил его взмахом руки.       Рон снова попытался кинуть проклятьем, но Артур его остановил, схватив за руку. — Я убью его! — крикнул Рон.       — Ооо, не стоит осквернять, — Люциус обвёл пренебрежительным взглядом строение, — свой дом моим убийством.       — Зачем ты пришёл, Люциус? — опустив палочку, спросил Артур Уизли.       — Мне нужно поговорить с мисс Грейнджер, — Люциус немного склонил голову, посмотрев на Гермиону, .       Многочисленные взгляды были обращены на Гермиону, которая, хоть и ожидала такого поворота, выглядела растерянной.       Она серьёзно посмотрела на Гарри, затем перевела взгляд на Молли и Артура.       — Я пойду, не беспокойтесь. — Она сделала несколько шагов по направлению к Люциусу, но была остановлена Роном.       — Гермиона! Как ты можешь? После того, что он сделал с тобой! — зашипел парень, но она была уверена, что его слова слышали абсолютно все.       — Ничего такого, чего бы я не хотела, Рон, — она надеялась, что этими словами раз и навсегда донесёт до Рона и всех остальных, что Люциус никогда не влиял на её решение спать с ним. — Я скоро вернусь.       Сделав серьёзный и уверенный вид, Гермиона прошла к Люциусу.       — Здравствуй, Гермиона. — Хитро улыбнувшись, Люциус развернулся по направлению полевой дороги.       — Здравствуй, Люциус. — Она надеялась, что такое обращение не слишком личностное.       Стоять поблизости с ним оказалось приятно. Снова. Она почувствовала лёгкость, словно камень с её груди упал к ногам, позволив нормально дышать. А ещё колоссальная энергия окружила их двоих, словно они были участниками какого-то древнего ритуала. Хотя эту энергию и не было видно, она была вполне ощутимой, по крайней мере для Гермионы. Она посмотрела на Люциуса, который улыбался краешками губ, словно эта реакция от их сближения нормальна и вполне ожидаема.       Девушка видела, как миссис и мистер Уизли начали восстанавливать защитные чары вокруг Норы. Все остальные нехотя последовали в дом, изредка поглядывая на неё и Малфоя.       Они вышли на полевую дорогу и медленно пошли вперёд, не решаясь заговорить или посмотреть друг на друга. Точнее, Гермиона не решалась — она боялась выдать свои тайные, по-девичьи наивные чувства.       По видимому, Люциусу было всё равно до неё.       Гермиона не знала, как себя вести. Сказать, что скучала? Сказать, что рада, что его оправдали?       Спросить «как дела?» она так и не решилась, боясь, что будет выглядеть излишне заинтересованной им.       Люциус изредка поглядывал на Гермиону, анализируя черты её лица. Он видел волнение и смущение, которые заставляли гриффиндорку заламывать пальцы рук.       Когда дом семейства Уизли почти не был заметен, превратившись в маленькое пятнышко на линии горизонта, Люциус остановился и повернулся к Гермионе.       — Ты ничего не хочешь мне сказать? — прищурив глаза, лениво спросил Малфой.       Гермиона опешила, не зная, что сказать. Этот вопрос был неожиданным и немного странным. Что она должна сказать Люциусу? Нервно улыбнувшись, она откинула непослушные волосы за плечо.       — Спасибо… за всё.       — Пожалуйста, — снисходительно улыбнулся маг. — Но я пришёл сюда не за этим.       — Я… я рада, что тебя оправдали, — вырвав высокую травинку, сказала Гермиона. — И ты, наверное, знаешь, что я предоставила свои воспоминания о том, что Драко спас меня, — она решилась взглянуть на Люциуса.       — Да, я слышал. Ты запустила процесс; его приговор, тяжесть и причина совершённых преступлений будут пересмотрены в высшем суде. Спасибо, — сдержанно проговорил маг, но Гермиона услышала в его голосе нотки благодарности. Как-никак Драко его единственный сын, и Люциус искренне о нём заботился.       — Это хорошие новости! Мне приятно, что я смогла повлиять на это, — бодро отозвалась гриффиндорка, а потом добавила в надежде утолить свой интерес: — Хотя, я была поражена, что Драко убил Пожирателя из-за того, что мне угрожала смертельная опасность. Я думала, что… — она снова взглянула на Люциуса, — я думала, что это был ты.       — И поверь мне, я сделал бы то же самое, чтобы спасти тебя, но в то время я был немного занят в бою.       В его голосе слышится досада от того, что ему не выпала честь прикончить Антонина Долохова?       Гермиона сделала вывод, что Драко просто действовал ситуативно, на ходу присоединившись к той стороне, которая побеждала. Она кивнула в знак понимания, хотя на самом деле так и не поняла мотив, по которому Малфой-младший сыграл в рыцаря и спас жизнь некогда ненавистной ему грязнокровки.       — Как ты себя чувствуешь? — видимо, Люциус решил сменить тему на более стандартную.       — Всё хорошо. Я много отдыхаю, поскольку чувствую усталость, так что пока я ничем не занимаюсь. Меня угнетает постоянное чувство тяжести. Внутри. В душе. Словно чего-то не хватает, и мне из-за этого некомфортно, — разоткровенничалась Гермиона. Люциус слушал её и кивал головой, будто ему это знакомо. — Думаю, что это поствоенные симптомы, и многие сейчас переживают нечто подобное.       Немного помедлив, Гермиона тоже спросила: — А ты как?       Она помнила, каким бледным увидела Люциуса в зале суда. Сейчас он выглядел немного лучше, хотя заметно похудевшим.       Маг улыбнулся, видимо, решая, стоит ли говорить Гермионе правду.       — У меня плохое самочувствие, в основном по утрам. И аналогичное твоим ощущениям чувство пустоты и тяжести внутри становится неотъемлемой частью каждого дня.       — Странно, — сведя брови, Гермиона окинула мага обеспокоенным взглядом, — возможно, это последствия какого-то заклятия?       — Так и есть, — Люциус прищурился, посмотрев в глаза Гермионе.       Она уже открыла рот, чтобы засыпать его своими вопросами, но Люциус её опередил:       — Я слышал, что ты восстановила память родителям после заклятия Обливиейт. Это довольно сложно, и я рад, что ты справилась.       — Да, — смущённо проговорила Гермиона и заправила прядь волос за ухо.       С минуту они стояли молча — каждый думал о своём, наблюдая за длинной травой, которая танцевала от мановений ветра.       Гермиона сомневалась, стоит ли задавать ещё один вопрос — тот, ответ на который она не нашла в доступных ей книгах. И всё же, решив, что, возможно, они видятся в последний раз, она заговорила:       — Люциус, я хотела спросить… тогда… в последний раз. Вокруг нас было странное свечение и оно… оно словно накрыло меня, насколько я помню, — Гермиона осторожно посмотрела на мага, в надежде увидеть его реакцию на это воспоминание, но лицо Люциуса ничего не выражало. — Что это было?       — Да, я тоже видел, — манерно растягивал слова маг, — но, увы, никакого объяснения дать не могу, кроме того, что это было лишь последствием выброса энергии, — Малфой хитро улыбнулся.       Он что, забавляется сейчас со всей этой ситуации?       — Ты знаешь! — возмутилась Гермиона.       — Всё знаю, — гордо подняв подбородок, сказал Малфой.       — Просто… Пфф… Возможно, из-за этого я и ты… мы чувствуем эту давящую силу! — она пыталась зацепить его, вызвать хоть какое-то волнение.       — И ты скоро узнаешь, — будничным тоном, спокойно, словно ведёт светскую беседу о погоде или коллекции новых запонок.       — Но! Я не понимаю… — она хотела высказать сомнение в его приверженности к светлой стороне. Хотела сказать, что Люциус проклял её, но вовремя прикусила язык. Если верить его словам, то он испытывал нечто подобное, к тому же, слабость и то, что Люциус похудел, указывали на то, что проклясть он мог их двоих. Но Малфой не был самоубийцей и тем более мазохистом, так что дело было в чём-то ещё.       — Уже скоро. — Его пронзительный взгляд пригвоздил Гермиону к месту, словно хитрый змей гипнотизировал мышонка. — Твоё место рядом со мной, в мэноре.       — Ч-что всё это значит, Люциус? — теперь она испугалась не на шутку. Здесь явно была какая-то магия. Что-то, что не будет давать ей покоя, и в этом Люциус был так уверен. Гермиона чувствовала, как её щёки холодеют, и этот холод градиентом опускается вниз к её ногам.       — Ты ведь хочешь меня… — Волосы на её голове пошевелились, и она точно была в этом уверена. Так же, как Малфой был уверен в том, что только что сказал.       — Я, — она пыталась сделать вид, что возмущена таким предположением. — Нет!       Люциус наклонился к ней и тихо проговорил:       — Когда почувствуешь давящую тяжесть, которая помешает тебе свободно дышать, приходи. Двери Малфой-мэнора теперь для тебя открыты.       — Мне не место в мэноре! — вспыхнула Гермиона, отскочив от мага.       Она поняла лишь одно — это какое-то проклятие, основанное на магии секса, желания, похоти и ещё кучи эмоций, которые могут связывать мужчину и женщину. И тот факт, что в плане отношений с Люциусом у неё не будет выбора, её просто бесил. Другое дело, если бы Гермиона сама решила прийти к нему, а не под воздействием магии.       — Тебе нашлось место в моём сердце, а в доме и подавно, — он видел удивление на её лице.       Чего же ты ожидала, Гермиона?       — До скорой встречи. — Люциус накрыл ладонью её щеку и почти невесомо прикоснулся губами к её губам.       Гермиона прикрыла глаза, чтобы позволить себе перевести дух, но тут же услышала глухой хлопок и почувствовала жар на щеке в том месте, где Люциус Малфой только что касался её.       Он аппарировал, как всегда оставив её с кучей вопросов.

***

      — Что он хотел от тебя? — почти в унисон вскрикнули Гарри с Роном, как только Гермиона переступила порог Норы.       — Просто поговорить, — как можно беззаботнее сказала Гермиона и пожала плечами.       — Для того, чтобы «просто поговорить» не рушат защитные чары, Гермиона!       — Но мы правда разговаривали! — огрызнулась гриффиндорка. — Как видите, я цела и невредима! — она не выдержала и сорвалась на крик, от чего её голос дрогнул на последнем слове.       — Сомнительное утверждение… — скривился Рон, явно намекая на её эмоциональность. Она увидела, как Гарри старается достать палочку из кармана кофты, но та, запутавшись, не хотела покидать своё укромное место. Как только Поттер достал палочку, он направил её на Грейнджер.       — Патронус Гермионы? — с вызовом спросил парень.       От удивления у Гермионы открылся рот.       Джинни в неверии уставилась на своего парня и поспешила одёрнуть его руку. — Гарри, ты что?       — Он провернул с нами это один раз, так что…       Кажется, война не прошла зря и оставила на Гарри отпечаток в виде паранойи и повышенной недоверчивости ко всему. Но разве можно винить его в этом? Почти у всех остались определённые страхи и сформировались новые предубеждения.       — Выдра. Мой патронус — выдра! — Она вытащила палочку и наколдовала голубоватую дымку, которая приняла облик выдры. — Если ты каждый раз будешь проверять меня, Гарри…       — Извини, Гермиона, — Поттер поспешил спрятать палочку на место, — просто я не доверяю Малфою.       — Зато я доверяю, — отрезала она и направилась прочь из гостиной.       — Я бы на её месте…       — Ты не на моём месте, Рон! Никто из вас не был на моём месте, как и я — на вашем! Но у меня есть причины доверять ему, и вы должны это принять.       Гермиона увидела, как в комнату вошли мистер и миссис Уизли. Видимо, она чересчур громко кричала. Она попыталась загладить вину, мило улыбнувшись им.       — Гермиона, всё хорошо? — поинтересовался Артур.       — Да, я просто немного взволнована. Думаю, мне лучше вернуться в свою квартиру.       Мерлин свидетель, она не хотела, чтобы после её слов все начали суетиться и отговаривать её не покидать Нору. Гермионе хотелось побыть в одиночестве, она ничуть не хотела привлекать к себе внимание. Но одно было ясно — разговор с Люциусом её встревожил, и, кажется, ребята это заметили. Взяв с неё обещание поставить двойную защиту на её квартиру и чуть что сообщит об опасности, ребята неохотно отпустили Гермиону. Она немедля взяла свою сумочку и аппарировала прочь, чтобы быстрее приступить к поиску нужной информации.       Её не на шутку встревожило заявление Люциуса о том, что странные ощущения не только не прекратятся, но будут всё больше и больше брать над ней верх. И самое досадное, что это не пост-военный симптом, а что-то магическое.       Малфой знал и не сказал ей! Как он мог промолчать?!       Да, Гермиона часто вспоминала его и отношения, которые завязались между ними. Она даже признавалась себе, что не против продолжения, пусть и без публичного разглашения их отношений.       Пока что.       Пока это глупое наваждение не пройдёт, и она не найдёт того, кто так же, как он, удовлетворял бы её по всем параметрам.       А сейчас ей нужно было делать то, что, казалось, поможет хоть немного разобраться в создавшейся ситуации. Гермиона не была знакома с подобными чарами или проклятиями, и поэтому решила прибегнуть к самому надёжному источнику знаний — к книгам.       По прибытию в свою квартиру Гермиона пересмотрела все книги, которые были у неё дома, но ничего подобного не нашла. Она даже не знала, что именно ищет. Как найти информацию, если не знаешь, как правильно сформулировать вопрос? Она выделила несколько главных тезисов, по которым будет продолжать поиск уже завтра в Магической библиотеке Британии.       Гермиону постоянно сопровождало чувство, что она что-то упускает. Нечто важное, от чего складывалось навязчивое ощущение, будто это находится у неё под носом. Тяжесть в груди и апатия настигли её вечером; как только эмоции от пережитой встречи с Люциусом прошли, все прежние чувства вернулись к ней.       Гермионе стало интересно, чувствует ли Люциус то же самое? Если верить словам Малфоя, эти же ощущения коснулись его. Возможно, ему даже тяжелее, если он ощущает слабость по утрам. Гриффиндорка передёрнула плечами от мысли о том, что её утро начиналось бы с ужасного самочувствия. Но спешить к Люциусу в Малфой-мэнор за ответами она не торопилась. Её самолюбие и стремление знать почти всё не давали возможности сдаться так просто, даже не попробовав разобраться во всём самостоятельно.       — Гермиона! Гермиона, открой дверь! — голос Джинни доносился из-за входной двери, и Гермиона поспешила её открыть.       — Слава Мерлину, с тобой всё в порядке, — влетела в квартиру подруга и схватила за руку сонную Гермиону.       — Конечно в порядке, я просто спала, — возмутилась Гермиона.       — Ты спишь, как убитая! — Джинни прошла в гостиную и уселась на диван. — Я барабанила в дверь минут пять!       — Извини, видимо, я крепко спала, — виновато улыбнулась Грейнджер. Всё-таки Джинни волновалась за неё.       — Так что происходит? — потребовала ответа подруга.       — Ты о чём?       — О тебе и Люциусе. Что тебя так взволновало вчера? — увидев, что Гермиона сделала непринужденный вид лица, рыжеволосая девушка добавила: — Я не хотела устраивать допрос при всех, так что теперь я здесь. Он тебе угрожал?       — Мерлин! Нет, Джинни!       — Тогда в чём дело?       — Он слишком уверен.       — Пффф… Гермиона, ты будто только что на свет родилась, — хлопнув в ладоши, проговорила Джинни. — Малфой всегда был таким заносчивым, эта его черта впиталась вместе с молоком матери.       Гермиона насупила брови, предполагая, что Джинни имеет в виду постоянно присущее Люциусу поведение.       — Он уверен в том… — Грейнджер вздохнула, — …в том, что я должна быть рядом с ним. Точнее, что совсем скоро буду с ним в мэноре.       Джинни выпрямилась и с серьёзным видом уставилась на Гермиону.       — Что это значит?       — Я… я сама не знаю, что это. Я даже не знаю, как объяснить. — Заломив пальцы рук, Гермиона уселась в кресло напротив Джинни.       — Расскажи, как есть.       — Он знает, что это. Он знает, что происходит, но не говорит мне. Малфой словно потешается над тем, что я не всё знаю! — раздражённо проговорила Гермиона.       — Он что… применил какое-то заклятие по отношению к тебе?       — Я не знаю. Понимаешь, чем больше времени проходило после победы над Волдемортом, тем чаще я чувствовала апатию, слабость и давящее чувство внутри, — Гермиона указала в область грудной клетки. — Я думала, что это последствия пережитых событий, что это просто эмоциональное состояние…       Джинни молча слушала подругу, предполагая нечто ужасное. Ей казалось, что Люциус Малфой был способен проклясть Гермиону. О его скверных поступках ранее ходили легенды. А если учесть тот факт, что сын Малфоя-старшего отправится в Азкабан, в том числе и из-за Гермионы, то можно предположить и наихудшее.       — Я так думала до вчерашнего дня, пока не поговорила с Люциусом. Пока он не сказал мне, что физически чувствует то же самое, и что он знает, из-за чего это, — Гермиона нервно улыбнулась и, встав с кресла, принялась ходить по комнате. — Самое забавное, что когда он рядом, эти неприятные ощущения исчезают. Воздух вокруг нас словно наполняется энергией, я её буквально ощущаю. Но Люциус сказал, что дальше будет ещё хуже, больнее и неприятнее. Вот почему он уверен, что я приду к нему, — она остановилась и посмотрела на Джинни.       — Это не похоже на проклятие, — прищурившись, проговорила Джинни. — Малфой слишком самовлюблённый, чтобы причинять себе вред.       — И это меня беспокоит, что мы с ним как-то связаны. Но что это за магия и зачем она нужна, я не знаю. — Гермиона задумчиво посмотрела в окно. Ей казалось, что всё наладится. Они все так говорили по окончании войны. «Всё наладится»… Эти слова внушали надежду и веру в нечто светлое и хорошее.       — И ты ничего не подозреваешь?       — Вот именно, что я не знаю, с чем имею дело!       — Гермиона, мне кажется, я слышала нечто подобное, когда некая материальная энергия окутывает волшебника и волшебницу. Не рискну утверждать, но всё же без волшебства здесь не обошлось.       — Я так тоже думаю, это кажется очевидным. — Гермиона закатила глаза от досады и вздохнула. — Я собиралась сегодня в библиотеку. Хочешь составить мне компанию?       — У меня есть идея получше. Давай заглянем в Нору и спросим об этом моих родителей, — бодро проговорила Джинни.       Пока Гермиона принимала душ и переодевалась, Джинни похлопотала на кухне и приготовила ароматный зелёный чай с лаймом.       — Держи, Гермиона, бодрящий напиток! — Джинни подала чашку своей подруге и, окинув её взглядом, улыбнулась. — Думаю, что на днях всё решится. Мои родители должны что-то знать об этом.       — Надеюсь. В любом случае, разговора с Люциусом мне не избежать.       Минуты умиротворения растворились вместе с последними каплями чая в её желудке, и очень быстро Гермиона почувствовала сдавливающее чувство в грудной клетке. Они переместились в Нору и застали Молли Уизли хлопочущей на кухне. Слава Мерлину, дома больше никого не было, иначе Гермиона просто не выдержала бы бесконечных допросов от всех разом.       Ей снова пришлось рассказать всё то, что она рассказывала Джинни. Гермиона поведала, о чём разговаривала с Люциусом во время его визита, и Молли внимательно слушала её, не перебивая. Она пристально смотрела на Гермиону и буквально сканировала её взглядом, словно рентген, пытаясь найти повреждение. Наконец, Молли заговорила:       — Очень странно, дорогая. То, что ты описываешь, похоже на… — Молли не договорила, снисходительно посмотрев на Гермиону.       — Мам, скажи уже! — вмешалась Джинни, которая терпеть не могла, когда что-то недоговаривают.       Впервые за всё время Гермиона чувствовала себя тупой. Если бы она была фанатом ужастиков, то поверила бы, что её мозги съел зомби.       Ощущение того, что это нечто реальное и одновременно неизвестное, буквально разрывало её, расшатывая эмоционально. Она готова была уже сейчас пойти, нет, побежать к Люциусу и, влепив ему пощёчину, потребовать объяснений. Она вскочила на ноги в желании покинуть дом и аппарировать.       — Милая, не волнуйся, — Молли взяла её руку. — Такое происходит… Между мужчиной и женщиной. Это некая связь, которая не даст вам возможности быть отдельно друг от друга, понимаешь? — женщина посмотрела на Гермиону ласковым взглядом. — Тебе нечего бояться.       — И всё же я не понимаю, как эта связь образовалась! — Гермиона отступила к двери. — Мы не подходим друг другу.       Как же ей тяжело было сказать эти слова. Гермиона убеждала себя в том, что у неё просто возникла привязанность к Люциусу Малфою. Благодарность, в конце концов! Но не любовь. Она читала в книгах — любовь не случается между такими, как они с Люциусом.       — Оооо, дорогая, это и для меня остаётся загадкой. Обычно такая связь возникает между чистокровными ведьмами и магами… — Молли Уизли улыбнулась. — Я не имею ни малейшего понятия, как такое могло произойти. Ответ на этот вопрос может дать только сам Люциус.       После этих слов Гермиону осенило. Возможно, между ней и Люциусом создалась связь, когда они выполняли условие, которое помогло Гермионе аппарировать из Малфой-мэнора. Дело было в крови! В его чистой крови, которую Гермиона выпила, словно бальзам. Вот только этот бальзам не исцелил её душу, а наоборот — поработил её.       Она всё ещё сопротивлялась очевидному — своим чувствам к Люциусу. Гермиона не хотела бежать в мэнор и доказывать ему, что он прав. Больше всего её бесило то, что Люциус не оставил за ней право выбора. Хотя где-то в глубине души девичье нутро Гермионы ликовало и было радо такому поступку Малфоя.       — Спасибо. — Гермиона вышла на крыльцо и направилась из двора.       — Стой! Ты куда? — Джинни выбежала вслед за подругой.       — Думаю, пришло время получить ответы на мои вопросы. — Гермиона улыбнулась и махнула рукой. — Передавай привет ребятам. Пока, Джинни.       Гермиона направилась в поле, вверх по дороге, по которой она прогуливалась с Люциусом. Ей нужно было отойти на двадцать метров от дома, прежде чем аппарировать. Она слышала, как Джинни стала допрашивать Молли, но до её слуха доносились отдельные слова, которые вряд ли могли бы прояснить картину.       Гермиона остановилась и сосредоточилась на Малфой-мэноре. До её ушей долетели слова, которые проговорила Молли Уизли: «Джинни, всё очень просто! Гермиона…»       Она приземлилась у самого входа в Малфой-мэнор и от досады топнула ногой. Молли Уизли явно сказала нечто важное своей дочери, чего не хотела сказать Гермионе.       Чувство несправедливости разгневало её, и она быстрым шагом направилась к входной двери дома Люциуса Малфоя.