Пепелище

Пепелище. Это всё, что она оставила после себя, вертя в руках черную истлевшую спичку. Серое небо ничуть не лучше вчерашнего, оно густо затянуто облаками и через них уже вряд ли когда-нибудь просочится солнечный свет. Ну или мы так думаем, сидя неподалеку от угасающего пламени, подняв пустые холодные головы вверх, чтобы ещё раз вспомнить запах гари в носу. Мы поднимаем головы каждый раз, чтобы снова заплакать, вспоминая прошлое. Так никто не видит нашей грусти. Ну или только моей, ведь груда пепла осталась только от моего дома. Она лишь смотрит на черные обгорелые доски, от них исходит ещё тлеющий белесый дымок. Недолго думая, она тушишь его своей ногой. Зачем? Чтобы я не плакала, чтобы ей не было стыдно за содеянное, чтобы ничто не напоминало мне о груде пепла прямо перед носом. Помнит ли она еще, как мы строили этот дом? Неумело, по-детски, стараясь казаться взрослыми и опытными. Нам не надо было чужих советов и подсказок. На ощупь, по наитию, нам казалось, что так и надо. Одной любви и доверия хватило бы, чтобы фундамент под нашими ногами не бросал всю конструкцию из стороны в сторону. На нашей улице всегда светило солнце. Мы были мечтательны, близки и понятны друг для друга. Ну или я так думала. Теперь уже не знаю. Я перебираю в руках эту грязь, что осталась от дома, в надежде, что из этих несчастных остатков смогу собрать всё воедино. Она красит руки в черный, обжигает, ожоги вздуваются болезненными волдырями и кровят. Я снова и снова, как заведенная шкатулка, проигрываю одну и ту же надоедливую мелодию, в надежде, что всё можно исправить. Но это лишь последний выдох. То, что осталось, уже не соберёшь обратно, тучи не раздвинуть нашими хрупкими руками. Уважать ее просьбы - мой способ проявить любовь. Я отдала всё, пошла ва-банк и проиграла. Ставка сгорела. Она в выигрыше. Я стою посреди пустоши, где пара темных, печально поникших, деревьев, груда пепла от сгоревших взаимоотношений, и два человека. Она стоишь вдали от всего этого, словно она не виновата. Словно не она ходила вокруг да около с спичкой в руке. Словно не ее хрупкие руки поливали дом бензином, что так хорошо горит в этом бесчувственном огне. Она и сейчас не скажет, что виновата. Но лишь когда мои колени касаются земли, ещё горячей, в контрасте с холодным, уже заледенелым пеплом, она приходит, как будто ничего не случилось и утешает. Извиняется в том, в чем нет ее вины. Ожоги останутся шрамами о ней и тем миром, что она разрушила. И чем сильнее ее объятия, тем жарче под ногами земля. Пепел. Вот и всё, что осталось от нас двоих. И это была не моя вина. Как сахар в чашке чая, моя любовь упала в ее объятия и растворилась. Не осталось ничего, кроме приторного послевкусия. Ее любовь была сравни конфете. Да, это было сладко, это дразнило меня, заставляя трепетать меня каждый раз, получая такую конфетку после долгого тревожного молчания. Но что внутри? Должно быть ласка? Или может леденящий, до боли знакомый, холод? Подменила ли конфеты или сделала случайно, теперь уже не важно. Груда пепла. Тусклое безжизненное небо. Красные, свекольные колени. И маленькие дорожки слёз, капающие с щек на изжившую себя труху. Вот и всё, что она оставила о себе. Но месть — удел слабых. И как бы я не старалась сжечь всё, что ей было дорого, всегда было страшно самой обжечься, держа горящую головку спички. Не ходя вокруг да около, у меня остался один выход, вниз по лестнице, по длинному коридору в дверь, ведущую на улицу. И она ушла, но всегда с возможностью вернуться, чтобы напомнить о себе. Теперь смотрит на меня с осуждением и едва ли слышно шепчет: "Могла бы и..." Я лишь сожгла мост, чтобы она не смогла прийти снова и менять точки зрения, мне безопаснее, когда она на той стороне реки и пытается прокричать свои пустые извинения. Для нее это фарс, игрушка, маленькая интрижка. О таком не жалеют, когда не находят рядом. "Сожгла и сожгла, нашла повод расстраиваться". Она и дальше пойдет жечь чьи-то дома или же, что будет намного лучше, строить новые. А я останусь здесь, в окружении холодной груды пепла. Ведь это мой дом, когда-то был, когда-то будет, он им и останется. И на этом же месте, через огромные усилия и боль, череду ошибок, со временем зацветут сады, освещенные солнцем. Завезут доски, краску, гвозди. Нелегкая задача, создать дом, который не сломать дуновением губ, как этот карточный домик, в котором мы жили. Где твоя ложь была спичкой, бензином и искрой, чтобы сжечь всё к чертям.