Not an Island (Не остров)

Прошел целый терранский месяц, а Кирк так и не подошел к Споку с тем, что даже в шутку могло быть Тем Самым Разговором. Это казалось необычным, поскольку обычно Кирк был достаточно надежен в других аспектах их дружбы, пока Спок не вспомнил, что некоторые социальные ритуалы у людей требовали вежливого «заметания под ковер», чтобы закрыть тему обсуждения, не обидев ни одну из сторон необходимостью прибегнуть к прямому и окончательному отказу, который в человеческом общении часто считался неприемлемо грубым. Ожидалось, что люди поймут ни к чему не обязывающее о соглашение, а затем время сделает вопрос «забытым». Большая часть обмена подразумевалась, а не четко выражалась. Что и помешало Споку распознать взаимодействие как «заметание». Когда он осознал, что на самом деле произошло в раздевалке, первой реакцией Спока был гнев, за которым последовало чувство предательства по поводу того, что он, как вулканец, посчитал фальшивым обещанием помощи. Ложь. Оглядываясь назад, Кирк ничего не обещал, когда заявлял, что ему требуется «дистанция» в отношении просьбы — Спок просто сделал предположение, которое, как теперь стало ясно, являлось ошибочным. Это оставило его в неуверенности, как действовать дальше, не в последнюю очередь из-за неистовства эмоциональных реакций на подобную манеру отказа, а также по поводу темы обсуждения, где Спок действительно нуждался в разъяснении. Он решил продолжить медитацию над этим вопросом, а также сделал мысленную заметку отныне всегда требовать четких заявлений о намерениях в разговорах с людьми. Даже после многочисленных попыток помедитировать над случившимся, Спок не мог рассеять эмоцию гнева в связи с нежеланием Кирка помочь ему. Какая-то часть осознавала, что потерялось доверие, когда он просил помощи в том, что было для него тревожным и глубоко личным вопросом, а его просьбу не только отклонили, но и сделали это столь бесчестным образом. Подобное поведение противоречило тому, что Кирк определил как дружбу. Споку было бы нелегко снова довериться Кирку в подобной ситуации в будущем, и это печалило. Он хотел верить, что дружба, о которой упоминал его старший двойник, действительно обогатит и определит части его жизни. Спок не понимал, как это могло быть возможно, когда Кирк мог так легко отказать ему в такой ничтожной помощи, как простой разговор. Для Спока, однако, не было ничего нового в этом — в невозможности положиться на другого. Он всегда понимал, что должен оставаться неизменным в своей самодостаточности. Это было то, что вулканцы понимали еще в молодости, а Спок, будучи подвергнутым остракизму за то, что являлся вулканцем лишь наполовину, больше, чем кто-либо другой, нуждался в способности выжить без посторонней помощи. Он допустил ошибку, позволив себе забыть об этом — позволив кому-то, даже Джиму, убедить его, что есть и другие варианты. Еще один удар по эмоциональному контролю Спока — Кирк перестал планировать с ним спарринги. Он также сократил их время, проведенное наедине в каютах, и настоял, чтобы, они играли в шахматы или обедали вместе в одной из столовых или комнатах отдыха для экипажа. Умом Спок понимал, что эти изменения были проявлением «дистанции», которая по заявлению Кирка была необходима, а не прекращением заботы о благополучии Спока. Тем не менее, это было неприятно, и Спок обнаружил, что без компании Кирка ему почти нечего было делать в свободное от обязанностей время. Хотя Спок знал, что изменение распорядка не было его виной, эмоциональный аспект этого вопроса был не так прост. Действия Спока и его неспособность сохранять контроль над собственным телом привели к ситуации, когда Кирк почувствовал необходимость в дистанции. Следовательно, это была вина Спока, что Кирк больше не мог доверять им быть вместе наедине — больше не мог способствовать какой-либо платонической близости между ними. Подводя итоги, Спок разрушил то, что стремительно превращалось для него в самые важные и интенсивные личные отношения, поскольку являлся дефективным вулканцем — не имел контроля. Если бы он мог достаточно дисциплинировать свой разум и тело, как всех вулканцев учили с младенчества, ничего из этого не произошло бы, и Кирк по-прежнему считал бы его близким и привилегированным другом. Без этих отношений, на которые можно было положиться, Спок чувствовал себя настолько одиноким, каким не чувствовал себя с тех пор, как покинул Вулкан. Возможно, эти мириады вещей и привели Спока к бару на Меридиан Прайм во время увольнения на берег почти через два месяца после спарринга и инцидента в раздевалке. Достаточно близко от базы флота не имелось культурных достопримечательностей, чтобы у него хватило времени на изучение, ведь корабль будет находиться на орбите только двадцать четыре часа. Но Маккой, возмутительный в своей власти СМО, приказал в любом случае сойти на берег, даже после того, как Спок объяснил, что ничто в непосредственном радиусе луча их транспортатора не может привлечь его интереса. Спок не был уверен, чего именно Маккой добивался, хотя он, как и Спок, отлично знал, что бары, бордели и танцевальные клубы увеличивали уровень стресса Спока, а не уменьшали его. Маккой безусловно понимал, что заставить Спока пойти при таких обстоятельствах не принесет пользы? Маккой, конечно, настоял: он плохо поддавался логике, будучи в настроении. Так что Спок спустился вниз в первой смене, как было приказано, нелогично надеясь, что сможет найти тихую кофейню или гастроном на главной улице, которые не будут слишком обременять его вулканские чувства до тех пор, пока он не сможет вернуться на корабль без угрозы навлечь на себя гнев Маккоя. Вместо этого он нашел бар, оформленный в тематике терранского востока с менее ярко выраженными оттенками сексуальности орионских форм искусства. На самом деле все было отделано со вкусом, довольно шикарно и комфортно, но без пошлости, и посетители, казалось, были заинтересованы в тишине и покое не меньше Спока. Он занял полутемную выемку у одной из стен — немногим больше, чем укромный уголок с низким столиком и подушками на полу для сидения, скрестив ноги, — и сразу получил меню и стакан воды со льдом. Похоже, персонал очень внимательно относился к посетителям, поскольку он, очевидно, держал меню, отличное от того, которое подавали эдосианцам за соседним столиком. Все пункты меню Спока были вулканскими напитками и блюдами, с небольшим выбором напитков из других миров, которые были бы хорошо приняты вулканцами. Спок позволил себе момент удовлетворения от того, что нашел это место: тут обслужат достойно. Даже без навязанной увольнительной он предпочел бы посетить данное заведение, если бы знал о его существовании заранее. Зал быстро наполнился гостями, но атмосфера осталась прежней. Спок заметил, что, как только определенное количество посетителей вошло, всех остальных разворачивали в дверях, чтобы сохранить атмосферу спокойствия и уединения. Только когда кто-то уходил, другие могли зайти. Это было логично. Спок привык к тому, как люди слоняются по барам и ресторанам, занимая все доступное свободное пространство, нависая, пока не освободятся столики. Было приятно найти заведение, работающее более продуманно. Съев миску приготовленного зерна из вулканского mut, приправленного различными орехами и фруктами — по вполне оправданной цене из-за редкости блюда после нападения Неро, — Спок освободил свой стол и пересел на место у бара в соседнем зале. Эта часть заведения также была хорошо обставлена, но при этом не была переполненной или претенциозной. Людей присутствовало немного, что Спок нашел интригующим, поскольку население базы Флота, а также маршруты кораблей были в основном терранскими по происхождению. Он получил несколько долгих взглядов после того, как в нем опознали вулканца, но ничего неприличного или чрезмерного. Быть вымирающим видом все еще было в новинку. На Энтерпрайз никто не отмечал его расы: он был просто Споком, первым помощником. Каждый раз, покидая корабль, он все еще удивлялся, что его выделяли как представителя вымирающей породы. Это все же тревожило, какими бы вежливыми ни старались быть окружающие. Например, пусть никто открыто не разглядывал его к моменту, когда он заказал второй стакан, несколько посетителей размышляли о Вулкане с достаточной концентрацией, чтобы Спок мог это определить, даже не касаясь их. Дело не в том, что он мог слышать слова или видеть картины мыслей в головах других — скорее, он ощущал, как их внимание и сосредоточенность задерживаются там, где взгляды скользят мимо. Еще витали предположения, что вулканец вообще мог делать на базе и почему он пришел в этот клуб один. Ни одно из предположений не казалось злонамеренным — он был просто диковинкой. Несколько других посетителей кивнули ему, пока он сидел на табурете в баре со стаканом сока yon-savaas*, но никто не подошел. Уважение к частной жизни здесь было слишком высоким, чтобы позволить себе побеспокоить его без четкого знака, что он желает компании. Все, чего хотелось Споку — это переждать отведенное ему время отгула, а затем вернуться на корабль. Примерно через час после прибытия Спока в дальнем углу бара расположился инструментальный квартет и начал играть мягкую расслабляющую музыку. Больше посетителей мигрировали, чтобы послушать, и именно так Спок оказался сидящим рядом с бетазоидом-мужчиной. Спок не был уверен, как именно это произошло, но в итоге они долго говорили о теории варпа. В мгновение ока Спок рассказывал этому человеку о преподавании в Академии Звездного Флота. Осознание того, что бетазоид воспользовался своими талантами, чтобы направить разговор на общие темы, которые могут заинтересовать Спока, беспокоило меньше, чем следовало бы. В восприятии вулканцев это было в лучшем случае нарушением этикета в отношении применения телепатии, а в худшем — вторжением или нападением. Но бетазоиды не были вулканцами, не так ли? Такое поведение было нормальным для бетазоидов — культурная разница между их видами — и поэтому следовало ориентироваться на IDIC. Спок решил уважать это, а не пытаться навязывать вулканские социальные идеалы инопланетянам. Их способность к мирному и цивилизованному взаимодействию нужно было отметить. А кроме того, было… приятно находиться в непосредственной близости от открытого и приветливого ума. Похоже, он не чувствовал этого со времен разрыва с Кирком. К концу выступления Спок наконец начал понимать, почему бетазоид заинтересовался им в принципе. Частота сердцебиения и дыхания Спока учащалась. Сначала он объяснил свой легкий прилив крови высокой температурой окружающей среды, на самом деле она возникла изнутри. Тепло в животе было вызвано не наличием хорошей, нереплицированной пищи, а тихим гулом скрытого возбуждения. У Спока был эпизод, и бетазоид это заметил. Спок внезапно замолчал, когда осознание поразило его. — Ах, — бетазоид (он представился как Та’лан) снисходительно улыбнулся и поставил свой напиток на стойку. — Сначала я не был уверен. Иногда вулканцев бывает очень трудно читать. Спок бросил на него откровенно подозрительный взгляд. — Пожалуйста, объяснитесь. — Я не был уверен, искали ли вы компанию на вечер или нет, — легко ответил Та’лан. Он жестикулировал, как будто подводя итоги всего существования Спока одним взмахом руки. — Я мог сказать, что вы… ну, какая-то часть вас искала, но, как я уже сказал, вулканцев трудно читать. Теперь я понимаю, что вы не знали, и прошу прощения, если мой интерес был оскорбителен. — Я не оскорблен, — поспешил сказать Спок. Он не понимал, зачем это сделал — Талан вежливо готовился уйти теперь, когда он разрешил недоразумение, но… Спок пока не хотел, чтобы он уходил. Их разговор был увлекательным, и, возможно, как знакомство с телепатом Та’ланом могло быть… поучительным… приятным событием? Возможностью. — И я не обязательно не заинтересован. Он почувствовал головокружительный прилив неидентифицируемых эмоций, подобных тем, которые он испытывал, предпринимая рискованные действия во время маневров десантной группы. Волнение, настороженность, «бей или беги» — Спок подавил их. Такие демонстрации были неприличны. Однако Та’лан уже откинулся на свой стул, а потом наклонился глубже, в личное пространство Спока. — Простите меня, но я не мог не почувствовать сейчас кое-что еще. Вы действительно новичок в этом, не так ли? — его взгляд скользнул по телу Спока так, что тот выпрямился от легкого дискомфорта. Другие его части напряглись в ответ на такое открытое оценивание. Спок сдержался: — Я неопытен, но… — он использовал последний момент, чтобы подумать, насколько нелогичны и несвойственны его действия, и насколько потенциально опасны, затем закончил: — Я готов учиться. После этого все развивалось на удивление быстро. Талан настаивал на оплате напитков, и Спок позволил это, поскольку добывание еды и напитков или их покупка являлись обычным компонентом ритуалов ухаживания у большинства известных видов. Кратковременный характер этого конкретного ухаживания не влиял на релевантность ритуала в данной ситуации. Покинув заведение, Спок проследовал за Та’ланом по нескольким улицам, пока они не достигли жилой части базы. Значит, Та’лан был из местных. Это мало влияло на их общение друг с другом, но все же стоило отметить факт. Даже если Спок побаивался того, что делал, эмоции не выходили из-под контроля. Та’лан привел его в небольшую квартирку, расположенную на углу улицы и окруженную парком. Место было тихим и стильным в своей простоте. Оказавшись внутри, Спок начал видеть смысл нервничать, даже если пока не чувствовал причин. Блок Та’лана находился на пяти лестничных пролетах — там был лифт, но он, похоже, вышел из строя. Спок не мог не проанализировать здание в тактических целях: планировку, количество подразделений, глухие углы и пути отхода. Как только он понял, что делает, то заставил себя остановиться. Та’лан был способен подслушивать эти выкладки, и Спок не хотел обидеть его, подозрительно относясь к его мотивам. Пока что бетазоид не сделал ничего достойного сомнений. Спок вошел в квартиру, не раздумывая, и внимательно осмотрел мелкие детали — скудную обстановку, явно низкий доход, но безупречно ухоженную и достаточно чистую даже на щепетильный взгляд вулканца. Спок внутренне одобрил. — Вот, — сказал Талан, прерывая тихий осмотр квартиры Споком. Он медленно подошел, протянул руку и остановился прежде, чем действительно коснулся. Его ладонь была обращена вверх в безмолвном приглашении. — Могу ли я? Намерение было ясно и на языке тела, и витало в воздухе вокруг, что только другой эмпат или телепат мог бы почувствовать. Спок колебался, потому что происходящее было очень непохоже на него, но он уже был здесь, и ему было любопытно, а Та’лан казался достаточно приемлемым разумным. Спок решительно повернулся к нему лицом и кивнул. — Ты можешь. Та’лан многозначительно улыбнулся и вошел в личное пространство Спока. Его рука легла на челюсть. — Ты очень молод, Спок. Я это чувствую. Спок сглотнул и нетерпеливо вжался в ладонь. Он почти чувствовал, как пластичная форма разума Та’лана тянется, чтобы извлечь его собственный. Жажда дать ему доступ, которую Спок ощутил, напугала своей силой. — Я бы предпочел, чтобы ты воздерживался от открытого исследования моих мыслей или эмоций. Он несколько раз подряд вздрогнул, когда рука Та’лана скользнула по сухожилиям на его шее и вокруг основания черепа. Это было совсем не похоже на тот случай, когда Джим касался его таким образом. Прикосновение Джима было ненавязчивым и теплым. — Я постараюсь не делать это слишком настойчиво, — ответил Та’лан, но… это было не согласие, а просто заявление о том, что он не будет очевиден в том, что делает. — Я чувствую запах твоего интереса, — он резко выдохнул, имея в виду несколько уникальный запах феромонов вулканского мужчины, пронизавший в воздух вокруг них. Спок сам чувствовал собственный запах — он чувствовался густым на языке и оставлял след в глубине его горла. Любопытно, что он не заметил его раньше, в спарринг-комнате с Джимом. Возможно, тогда он был более тонким, так как Спок чувствовал себя скорее больным, чем возбужденным. — Тебе это нравится? Спок не пытался показаться застенчивым — ему было искренне любопытно узнать ответ. По его мнению, запах его собственного возбуждения был довольно неприятным. Лицо Талана расплылось в широкой улыбке. Выражение лица, казалось, имело хищный оттенок. — Мне это очень приятно, — как будто чтобы доказать это, он наклонился лицом к шее Спока и вдохнул. — М-м-м. Ты — редкое удовольствие. Спок резко втянул воздух, когда рука на затылке потянула его вперед, хотя это было сделано мягко. Он чувствовал себя охваченным острым желанием, которое пронизывало воздух вокруг них — от этого ощущения ему хотелось… двигаться, потереться и сдаться, и это его встревожило. — Ш-ш-ш… — Та’лан поднял другую руку, сложив пальцы по-вулкански, и провел ими по губам Спока. — Не волнуйся так сильно. Я позабочусь, чтобы тебе понравилось. Эта ласка заставила Спока вздрогнуть, но в действительности это было не так уж приятно. Он решил не отвечать на этот жест. Жар в животе стал резче, почти горьким. Он на мгновение закрыл глаза, пытаясь понять причину, но не смог найти никаких отклонений в своих физических процессах. — Ты слишком много думаешь об этом, — сказал ему Та’лан, его голос стал резче, чем раньше. — Просто расслабься. Он перестал водить пальцами по лицу и вместо этого нежно потер грудь Спока, прежде чем обнять его за талию. — Закрой глаза, Спок. Позволь мне поднять тебе настроение. Спок сделал, как сказано. Это было единственно логичным. Он последовал за Та’ланом сюда с определенной целью, хотя теперь начал серьезно сомневаться в мудрости этого начинания. Время сомневаться давно прошло, и, поскольку Та’лан был опытной стороной, Споку следовало слушаться его подсказкок. Холодные губы начали прижиматься и чуть прихватывать кожу на челюсти, опускаясь к горлу, и Спок напрягся. Это было не то, что вулканцы допускали: укус был жестом угрозы, он означал доминирование. Вулканским мужчинам все еще время от времени доводилось проявлять агрессию в вопросах доминирования. Или за право обладания партнером. Та’лан, должно быть, почувствовал внезапное опасение Спока, не говоря уже о том, что он напрягся, и перестал его покусывать. Он прижался ближе, выровняв их тела от плеч до колен. Его руки скользнули под подол рубашки Спока, и он начал систематически нажимать пальцами на выступы позвоночника Спока. Было приятно. По нервам в ответ побежала щекотка. Смешок вытащил Спока из приятного тумана, жертвой которого он стал, не подозревая. — Ксеноанатомия — мое хобби. У большинства видов есть точки давления и нервные кластеры, которые сексуальный партнер может мысленно стимулировать для выброса определенных нейрохимических веществ в кровоток, — бетазоид аккуратно промассировал основание черепа Спока, и тот запрокинул голову, чтобы получить больше ощущений. — Тебе это нравится? Спок моргнул и медленно сглотнул. — Да, — ответил он. Он чувствовал себя сонным и расслабленным, почти пьяным, и ему было трудно вспомнить, почему это могло быть плохой идеей. Неуверенно Спок обхватил Та’лана за спину, как делал с Джимом в комнате для спаррингов, и впился кончиками пальцев в мягкие ямки под лопатками. Подушечки его пальцев покалывали от трения теплой кожи. Его дыхание стало прерывистым и поверхностным, он пытался держать глаза открытыми. Странный, вздымающийся жар начал скручиваться в его паху и пояснице. Спок не мог быть уверен, было ли это ощущение приятным или нет, но его колени налились приятной слабостью, а легкие цеплялись изодранными краями при каждом вдохе. — Да, — прошипел Та’лан. Он прижал к себе Спока ближе и провел языком по его уху, что вызвало у Спока крошечные спазмы. — Это тоже хорошо? Его дыхание обрушилось на влажный кончик уха Спока, срывая внезапный стон с губ. Конечно, он, должно быть, уже почувствовал ответ на этот вопрос, но, если ему требовалось словесное подтверждение, пусть будет так. Спок с трудом ответил: — Это приемлемо. В его животе затеплилось жжение. Это было похоже на то, что давление застряло глубоко в его животе, и начало вызывать тошноту. Спок сказал себе, что это нормально и что это пройдет, даже когда уловил намек на привкус меди в глубине своего горла. Тем временем Та’лан покончил с ухом Спока и потащил его к дивану, который Спок успел оглядеть по прибытии. Их ноги наткнулись на него раньше, чем Спок ожидал, и он позволил Та’лану развернуть себя. — Положи руки сюда, — приказал он, направляя Спока за запястья, чтобы тот держался за спинку дивана. Спок послушно схватился за грубую ткань, но повернулся, чтобы посмотреть на Та’лана. — Что ты собираешься делать? Талан улыбнулся, и выражение его лица было каким-то менее дружелюбным и открытым, чем в баре. — Ты увидишь. Взгляд вперед. Когда Спок снова отвернулся, Та’лан схватил его за бедра и провел большими пальцами по поясу штанов. Спок вздрогнул от этого — он не ожидал столь откровенной сексуальной близости в начале встречи. Затем большие пальцы Та’лана встретились в центре его спины и прошли вверх мимо его копчика. Спок подпрыгнул, но Та’лан предвидел реакцию и последовал за ним, когда он шарахнулся ближе к спинке дивана. — Расслабься, мой юный вулканец. Он наклонился ближе и накрыл спину своей грудью, пальцы все еще были прижаты к chenesi* Спока, стимулируя и массируя их до более активного состояния, высвобождая при этом поток вулканских гормонов и феромонов. Талан глубоко вдохнул, открыто наслаждаясь его ароматом, и пробормотал: — Доверься мне. И в словах Та’лана, и в создаваемой им ауре было что-то совершенно хищное, но Спок был слишком занят, дрожа и дергаясь, когда талантливые большие пальцы стимулировали его поясницу. Он выгнул спину, но дернулся от дискомфорта, когда мягкий смех Та’лана окатил его. Они мягко покачивались в такт с каждым нажатием Та’лана, но это было… неудобно. Удовольствие, конечно, было, но Споку не нравилось то, как это заставляло его чувствовать — как будто его контроль вот-вот рухнет, и никто не поймает его, когда он упадет, потеряв его. Зачем он пришел сюда? В баре это показалось хорошей идеей, не так ли? Или на него повлияли телепатически? Его щиты не были такими сильными, как должны были быть, и Та’лан с легкостью читал его все время, пока они разговаривали. Насколько известно Споку, бетазоид мог делать больше, чем просто направлять беседу. Но ведь ни одно цивилизованное существо не воспользуется таким преимуществом? Особенно, эмпат. Любой дискомфорт со стороны Спока негативно скажется на его партнере. Спок мог ощутить голод Та’лана, и это подействовало на него, как ведро с холодной водой. Независимо от того, как Та’лан убедил его прийти сюда — Спок принял решение, — но это не означало, что у него был дальнейший выбор в этом вопросе. Это правда, Споку не хватало опыта и знаний в сексуальных вопросах, но он был вполне уверен, что не хочет, чтобы это продолжалось дальше, не со странным инопланетянином в вынужденной увольнительной на базе. Это могло оказаться очень приятным опытом, но Спок не был обязан доводить его до конца, и он не был должен Та’лану ничего, кроме того, что решил дать. И он не хотел позволять это. — Подожди, — простонал Спок, когда на него накатила волна покалывания. Он вцепился в диван так крепко, как мог, потому что это, по крайней мере, обеспечивало равновесие, и в какой-то момент стимуляция заставила его вскочить. Удовольствие пронеслось током по его спине, а затем рухнуло, присоединившись к острому глубокому жару, который покоился под его пупком. Это болело где-то глубоко внутри, и Споку это не нравилось — это было неправильно и навязчиво. — Стой! Талан перестал массировать chenesi, но остался прижатым к спине Спока. Вместо того, чтобы отпустить, он обвил обеими руками грудь и талию вулканца, прижимая их ближе. Из-за тесноты контакта просочилось больше того неприятного голода, и Спок дернулся в безрезультатной попытке уйти. — Нет, нет, нет, — промурлыкал Та’лан ему в ухо. Мгновение спустя он вновь заткнул Спока и продолжил покусывать чувствительную хрящевую оболочку уха, пока нервы не начали ныть от чрезмерной стимуляции. Спок выгнулся и пытался оторвать руки Та’лана, но безуспешно — большая часть внимания уходила на всепоглощающее чувство чужих физических ощущений, давящих на его собственную нервную систему. Та’лан был очень возбужден, и ментальные эманации пронзали Спока на физическом уровне. Его снова затошнило. — Успокойся, — смягчился Та’лан. Он провел костяшками пальцев по щеке Спока, и тот отвернулся. Вместо этого Та’лан потер ключицу, а другой рукой сжал талию Спока. — Просто успокойся, Спок. Я знаю, как помочь тебе, если ты позволишь. — Я не хочу продолжать, — ответил Спок. Он дышал слишком быстро и знал, что ему грозит гипервентиляция, но каждый раз, когда его поражало новое ощущение, тонкие нити контроля над этим процессом терялись. Он также понял, что манера, в которой он продолжал двигаться в противовес ласкам Та’лана, может вводить в заблуждение, но, похоже, не мог контролировать и эту реакцию, и хотел остановиться. — Все нервничают в первый раз, — сообщил ему Та’лан, и теперь нетерпение просачивалось сквозь голод и возбуждение. Контроль, Споку нужен был контроль, но он не мог его обрести — слишком много всего происходило вовне. Для вулканцев было естественно стремиться к дистанции и уединению при телепатическом подавлении. Спок мог ясно вспомнить, как его, будучи ребенком, оттолкнул с дороги отец после того, как одна из вспышек Сайбока пробила защиту Сарека. На него самого никогда так не влияли эмоциональность или громкость окружающих его умов, пока никто не касался его, но сейчас это был концентрированный контакт и преднамеренное вторжение телепата с хаотическими и разрушительными ментальными паттернами. Их умы не были комплиментарными, не были совместимы, и это требовалось остановить — ему нужно было остановить это. Спок понятия не имел, что сорвался, пока не споткнулся и не схватился за дверную панель. Позади него Та’лан выругался и поднялся с пола, стряхивая сломанные безделушки со своей одежды. Бежать было трусливым и нелогичным. Спок был вулканцем, он обладал вдвое большей физической силой, чем бетазоид, и в идеальных условиях был также сильнее ментально. Кроме того, теперь он напал на гражданское лицо и причинил материальный ущерб — полки за Та’ланом были сломаны там, где Спок швырнул его. Побег с места преступления будет иметь последствия. К тому времени, когда все эти мысли завершили свой круговорот в голове Спока, Та’лан уже встал на ноги. Остаточный голод витал вокруг него эфирным облаком, окрашенным в полное измождение, что было нелогично, но, тем не менее, являлось правдой. Талан был зол и знал об этой ситуации то, чего не знал Спок. Контроль Спока был скомпрометирован — он был по крайней мере на мгновение подавлен, и это означало, что Та’лан сможет добиться своего снова. Каждый уголок заднего мозга Спока кричал, чтобы он ушел и нашел безопасное, темное место — его здесь не должно быть — если он останется, случатся неприятности. Это была не эмоциональная реакция, не страх, а примитивный инстинкт выживания. К нему приближался мужчина, который мог проникнуть в его мысли и сделать послушным прикосновением, который мог манипулировать им и влиять на него, и который теперь был очень, очень зол на отказ. Спок держался за панель управления дверью, пока створка не отъехала в сторону, и сбежал. * * * Чувство времени подводило его. Рассвет уже близился, и Спока наверняка потеряли на Энтерпрайз к этому моменту. Он также потерял ориентацию в пространстве и, казалось, бродил наугад по полупромышленному району. Несколько разумных прошли мимо него на улице, и Спок съежился от мысли о том, чтобы позволить кому-то из них подойти достаточно близко, чтобы спросить дорогу обратно на базу. Его нервы все еще саднило: после Та’лана остались непреклонные серые шепоты о желаниях, и мыслях, и намерениях, как будто их загнали под кожу и оставили там гноиться. Несколько раз ему приходилось сдерживаться, чтобы не царапать руки и тыльную сторону ладоней, чтобы вытащить их. Он не знал, что случилось с его коммуникатором, только то, что у него его не было, но использование общественного терминала значило бы необходимость зайти в переполненное здание и общаться с окружением. По крайней мере, его еще не тошнило, хотя Спок подозревал, что близок к этом, так как жар в его животе сменился на что-то гораздо более коварное, пока он шел. Рядом с ним притормозила наземная машина и несколько мгновений ехала в ногу, почти бесшумно работая антигравитационными двигателями. Спок заметил ее присутствие на периферии, продолжая идти, а затем резко остановился, чтобы посмотреть на нее. Позывные местных правоохранительных органов блестели вдоль боковой панели на стандарте Федерации, а также обычным вулканским шрифтом и официальными андорианскими знаками. Спок подумал, не было ли это тем, что Кирк когда-то назвал «нехорошим предчувствием», которое можно было испытать в ожидании скорой поимки. Пожилой мужчина высунулся из окна машины и на мгновение осмотрел его, оценивая. Он выглядел «как положено», как сказал бы Джим. — Вы, случайно, не коммандером Споком будете? Спок кивнул, решив достойно встретить последствия своих преступлений, но когда офицер открыл дверь и ступил на тротуар, Спок бессознательно отскочил назад. — Воу, — офицер поднял руки вверх и в стороны таким жестом, который подразумевал, что он не угрожает. Но он был угрозой — у него были эмоции и мысли, и Спок чувствовал их щекотку, тянущуюся по тротуару, словно нечто ползучее и хваткое. — Перестаньте! Офицер зацепил большие пальцы за ремень и прислонился к борту своего автомобиля. — Никто не тронет вас, сэр. Знаете, я всю ночь вас искал. Другие жильцы слышали ссору, сказали, что видели, как кто-то убежал. Это потребовало определенных усилий, но Та’лан рассказал мне, что в итоге произошло, — он остановился и кивнул на Спока, который теперь жался к дюрасталевой стене здания. — Вам нужен медик? Спок сцепил руки вместе и на мгновение уставился на них, как будто они только что выросли за несколько мгновений до этого. Он прижался костяшками пальцев к губам, затем снова опустил их, чтобы ответить: — Нет. Если этот человек не собирался его задерживать, ему не нужно оставаться. Спок оттолкнулся от здания и продолжил идти. — Коммандер. Спок притормозил от тона — укоренившееся в нем послушание, хотя этот человек даже не был членом Звездного Флота. — Вы идете не в том направлении, сэр. Спок несколько раз моргнул, а затем обернулся, остановился, когда заметил, что офицер начал следовать за ним и теперь преграждает ему путь. — Прошу прощения, — сказал Спок в ожидании, что мужчина двинется. — Позвольте мне подвезти вас, — предложил офицер, все еще твердо стоя на пути Спока. — Вы не успеете вернуться до вылета, если будете возвращаться пешком. Спок прищурился. Восходящее солнце было ярче, чем освещение, к которому он привык, работая на звездолете. И этот человек был обеспокоен. Он излучал это также, как мостовые — тепло. Он сглотнул и, наконец, попытался взглянуть в глаза. — Я заплачу за причиненный ущерб. Были разбиты… украшения и… стеклянные вещи. Я заменю их. Офицер отвел взгляд, сдерживая эмоциональную реакцию. Когда он снова встретился глазами со Споком, то был собран и снова спокоен в своей открытой озабоченности. Она накрыла Спока теплой успокаивающей волной. У него, должно быть, был опыт общения с телепатами, чтобы так хорошо проецировать. — Вам не предъявлено обвинение в совершении преступления, коммандер. Я просто хочу убедиться, что вы вернетесь домой в безопасности. Ваш капитан очень о вас беспокоится. — Джим? Спок изучал офицера, ища подсказки, и казалось, что человек понял это, потому что допустил вторжение. Если бы Спок захотел, он мог бы считать поверхностные мысли, даже не касаясь его — офицер оставил себя открытым. Спок не принял приглашение. Это было бы неэтично, и готовность офицера была достаточным доказательством его добрых намерений. — Я пойду с вами. Между ними стянулось облегчение. Спок отступил, а затем обнял себя, как будто мог удержать эту относительно безобидную эмоцию в качестве бальзама против тех, которые Та’лан оставил после себя. Он позволил загнать себя в полицейскую машину, прижался к двери, чтобы сохранить максимально возможное физическое расстояние и невидящим взглядом уставился в окно, пока полицейский вел машину. Его должна была беспокоить собственная самонадеянность, но он был слишком истощен, и его тошнило, и он все еще не нашел темного места, где можно было бы оправиться. Его трясло, но не от холода; он принял одеяло, которое все равно предложил офицер, и свернулся вокруг него на пассажирском сиденье. Совершенно ничем не пахло. Спок прижался к нему лицом и позволил наступить тьме. _________________________ *yon-savas — «огненный фрукт» в буквальном переводе с вулканского, фрукт с сильным вкусом, желтой/красной окраски *chenesi — фанонный половой орган у вулканцев, который является своего рода текстикулами внутри тела, где хранится сперма для зачатия во время пон-фарр (?), и их можно прощупать со спины где-то на уровне почек (???), что аналогично массажу простаты для человеческих мужчин. Согласно тому же фанону, яйца у вулканцев тоже есть, и даже рабочие, как человеческие: они обеспечивают спермой вне цикла пон-фарр, но то семя не фертильно. Дети только в пон-фарр. ____________________________ Короче, что нашла в английских статьях, то пою. Не судите строго. Двойная головка — ета классика классик. Другие «классик» версии английского (мирового) трек-фанона у вулканцев: тентакли, усики (и зеленый антуриум, йо), елдак-с-дубину (ака нефритовый жезл), шипованый, ребристый, с костью, с текстикулами внутри тела, весь внутри тела, мужская псевдо-вагина, самосмазывающийся, обыкновенный (че?). У женщин фанон дошел только до укороченных усиков, аналогичных мужским и им комплиментарным, завязь в продолжение растительных кинков и закрытому клитору, который стимулировать может только мужчина-вулканец. :/ Вот щас обидно стало. Лесли Фишер (k/s адвокат и писатель, которая породила большую часть всего этого полу-официального контента), ну фе, как ты могла.