Мгновения жизни

Малфой-Мэнор, в котором творились не вписывающиеся ни в какие рамки мерзости, перестал быть для Драко семейным очагом. Только старый парк помогал забыть о клубящейся вокруг затхлой реальности. Здесь было умиротворяюще спокойно, и казалось, что и бояться нечего. Подумаешь, какой-то Волдеморт... Всё свободное время Драко находился в парке, прикидывая масштабы ожидающего его увеселительного действа. На него просто и беспощадно снизошло озарение, что доставить живым болвана Поттера задача не то чтобы трудно выполнимая, а не выполнимая вовсе. Хотя признаться в этом он мог только самому себе. Да и по правде сказать, не возникало у него потребности умереть от руки шрамоносца или же Ордена, под защитой которого этот увечный (по донесениям профессора Снейпа) находился. Зайдя в тупик с вариантами, Драко склонялся к единственному решению — свалить отсюда без оглядки. Это было, конечно, хорошо, но... Да что там говорить! Это было банально-глупо, так как положительным образом не разрешало ситуацию. Да и не было полной уверенности в том, что отсюда можно без последствий скрыться. Беллатриса, которая давно и необратимо впала в патологическое озверение, быстро прониклась идеей Темного Лорда. Она заливалась соловьем, что «Драко исключительно повезло», и, заполучив от Волдеморта разрешение помогать племяннику в поимке Гарри Поттера, готовилась к забавным приключениям с благоговейным трепетом. На фоне кровожадных намерений Беллатрисы простое желание Пожирателей — выслужиться перед Хозяином в деле, связанном с Поттером, выглядело даже чуть ли не благопристойно. Вот в такой милой компашке Драко и предстояло действовать. Подобная околесица совсем не радовала Нарциссу, которая ходила по замку с истерзанно-помятым бледным лицом — как будто все дни напролет плакала. На самом деле лицо у нее было такое потому, что она действительно плакала и умоляюще глядела на Волдеморта. А тот с холодно-величавым презрением и будто бы даже недоумением отворачивался от нее, ни снисходя ни до каких разговоров. Что ж, понятная реакция. Северус Снейп никаких чувств по поводу нового разворота событий не выразил. Такое поведение можно было объяснить либо хладнокровием, свойственным профессору (так думал Драко). Либо тем, что выход из этого лабиринта всё же есть (на это горячо надеялась Нарцисса). Нельзя сказать, что Нарцисса и Драко были далеки от истины. Профессор Снейп ни секунды не надеялся ни на какой авось, а четко проанализировал ситуацию. И хотя положение было достаточно скверным, он не был пессимистично настроен. Изучив вдоль и поперек заклятие, наложенное на своего ученика, он приступил к разработке плана, который смог бы уберечь Драко Малфоя и не причинить вреда Гарри Поттеру. Снейп не спешил вводить в курс дела ни Драко, ни его мать— по своей всегдашней осторожности. Темный Лорд должен быть уверен, что его приказ постараются исполнить. Профессор прекрасно понимал, что красноглазый и сам не верит, что поручение, данное Драко Малфою, будет исполнено. * * * Смерть Альбуса Дамблдора лишь на время выбила Орден Феникса из колеи. Орден не собирался признавать, что игра кончена и торопливо сплачивал ряды единомышленников. То, что война неизбежна, никто из них не сомневался — лето этого года намекало на неприятности. Даже те, которые отмахивались от реальности как от мухи, даже они осознали угрозу. Оставаться не при деле никому не улыбалось, и всё магическое сообщество оказалось втянутым в противоборство. Безрассудная отвага студентов Хогвартса не позволила им находиться в стороне от событий. Отряд Дамблдора пополнялся юными волшебниками, решившими наравне со взрослыми бороться со злом. Замок Хогвартс недолго отдыхал от своих шумных обитателей — старшекурсники возвращались в школу. Выручай-комната, как и во времена Амбридж, гостеприимно распахнула свои объятия для всех желающих. А их, надо сказать, оказалось немало. Гарри Поттера, терзаемого страшной тоской и выбиравшего между увлекательными перспективами — искать крестражи или отомстить Снейпу (лучше, конечно, и то и другое) упрашивать не пришлось, чтобы стать во главе своих друзей. Только Гермиона Грейнджер уже много дней подряд пребывала в странном равнодушии к происходящему. Она почти не слушала пламенные речи Гарри, который высказывал все, что думает о предстоящей войне — в общем, и о деятельности Отряда Дамблдора — конкретно. При этом Гарри изредка запинался в некоторых местах. По-видимому там, где ему хотелось выругаться. Пропускала она мимо ушей и сумбурные высказывания Рона, который имел привычку говорить немедленно все, что приходило ему в голову. Другие, отнюдь не покладистые участники дискуссий, тоже на всё имели свое мнение и держать его при себе не собирались. Гермиона отрешенно со всеми соглашалась. И совсем не замечала встревоженных глаз Джинни Уизли. Джинни многое бы отдала, чтобы узнать, о чем думает Гермиона Грейнджер. Если бы ей предоставилась такая возможность, она бы сильно удивилась ходу мыслей лучшей подруги. Малфой, конечно, подлец — никто и не спорит, но — несчастный подлец. Так или примерно так думала Гермиона. И плюс ко всему присоединялось щемящее чувство. Почему-то казалось, что будь она настойчивее тогда, около лестницы, ведущей на Астрономическую Башню, может и не произошли бы все эти трагические события, в одночасье оставившие навсегда в прошлом их отношения с Драко Малфоем. А жизнь неслась по нисходящей в мрачный омут. Полукровки и магглорожденные подвергались опасности каждый день. А предатели крови, по мнению Волдеморта фактом своего существования оскорблявшие имя волшебника, отказываясь — нередко в грубой и категоричной форме — забыть прежние убеждения и перейти на другую сторону, подписывали себе приговор. А дальше всё уже зависело от изобретательности Темного Лорда. Всё, чем они жили раньше, померкло и истлело перед новой реальностью. Жить как в последний день для многих стало привычкой и заставляло брать от жизни, каждый день балансирующей на краю, всё без остатка, — ведь завтрашний день может и не наступить. Кто не понял это сразу, распрощался с иллюзиями позже, как только в списках погибших зафигурировало некое число. На первый взгляд — абстрактное, а на самом деле вполне конкретное, подразумевавшее людей с их чувствами, болью и надеждой на счастье. И ужасными словами оказались не только «Волдеморт» и «Пожиратели», долгое время возглавлявшие рейтинг, а «трус» и «смерть близкого». Тогда, когда они еще умели беззаботно смеяться, никому бы и в голову не пришло, что некоторым будет отказано в пропуске в бессмертие и не верилось, что можно исчезнуть навсегда. Ну это уж вы бросьте, сказал бы любой из них, услышав подобное. Но Темный Лорд не кидал слов на ветер — это не его хобби, и вместе со своими приспешниками вторгся во все сферы общества. Министерство Магии держалось из последних сил, но и его дни были сочтены. А дальнейшее развитие событий, после падения Министерства, сомнений не вызывало, поэтому счет шел на минуты. Одна искра и — добро пожаловать войне, стоявшей у порога.