Призраки и бродяги

      Утомлённое солнце упало в прерии, наконец-то закрыв этот безумный день. Арья провожала тончающую и тускнеющую рыжую полоску, удобно сгорбившись на скамье у кормы парохода. Внизу под палубами умиротворяюще гудело и звякало горячее нутро машинного отделения «Робкой девы». Плескалась под гребными колёсами вода, и лопотали по-валирийски пассажиры первого класса. Всё-таки здорово, что Эшара Дейн не забыла прихватить чековую книжку Эйгона-Грифа.       — Готова поспорить — Рейгар предпочёл бы идти пешком, — сказала леди Эшара. — Стоптать сандалии. Предаться аскезе. Кажется, он так и не поборол связанные с пароходами воспоминания... Держите спину ровно, юная леди.       Она положила ладони Арье на плечи, приказывая не сутулиться. Удивительное дело — леди Эшару с её советами послать подальше не хотелось, в отличие от Рейгара. Дошло до того, что Арья позволила называть себя «юной леди»... Даже мама обращалась так исключительно к Сансе.       — Последний вестеросский закат я встречала точно так же: на корме последнего парохода, — продолжила леди Эшара. — Любовалась горами, кедрами и белыми домиками родного Дорна до тех пор, пока они не скрылись из виду. И ещё какое-то время — отпечатавшимся в памяти образом.       «Ква-ква», «Ква-ква», — в прибрежных камышах переговаривались через туман лягушки-крикуньи. Ненавязчиво позвякивал, приглашая на ужин, корабельный колокольчик.       «Ах, Ройна! Зелёные поля и голубые небеса, а каждый встречный — твой кузен», — сама собой припомнилась дурацкая песенка. Только на пути Арьи встречаются не кузены, а сплошные ностальгирующие эмигранты с их тоскливыми историями про Вестерос. При мысли, что она рискует однажды превратиться в Рейгара или Эшару, стало немного не по себе... А вдруг это заразно, как миэринский грипп?       Арья оглядела накрытую брезентом спасательную шлюпку и развешанные по перилам красно-белые круги. Если б не миссия, можно было бы броситься за борт и спастись вплавь. Отсрочить эту болезнь. Из валисарского порта она успела отправить в Чёрно-Белый Дом телеграмму — идеально короткую, Якен любит слать такие:

ВЕЗУ ГРИФОВ​

      За потерянную машину и оставленное в ней имущество всё равно придётся отчитываться, зато телеграфные деньги не растратила.       — Что за бесконечное морализаторство? — поморщилась Арья. — «Держи спину ровно», «не кради бензин», «не убивай людей»... Я не исправлюсь.       Эшара Дейн села справа, и вспыхнувшая в сумерках спичка на мгновение осветила её лицо. Позёмный туман сгущался над Ройной, разделённой пополам поникшим полотнищем волантийского морского флага. Где-то ближе к носу корабля заиграла виолончель.       — У нас с Недом Старком тоже была дочь, — неожиданно произнесла леди Эшара. — Она прожила лишь несколько часов.       Что-о-о? Арья выпрямилась без всяких напоминаний.       — Я не за тем это говорю, чтобы опорочить имя твоего отца, — заверила леди Эшара. — В то время Кейтилин считалась невестой его старшего брата, а Эддард и я были свободны от обязательств. Прозвучит смешно и нелепо, однако мы имели шансы стать родственниками. Лианна Старк — супругой Рейгара, а я — женой Неда.       Арья решила, что все старики-эмигранты давным-давно рехнулись. Рейгар увидел покойную любовницу, Эшара Дейн — несуществующую дочь, и страшно представить, какой ещё мертвец может ожить завтра.       — ...А стали, — она печально выпустила дым по ветру, — кем стали. Последнее, что я успела сделать на вестеросской земле — похоронить нашу дочь, о которой Эддард так и не узнал.       Красновато-оранжевый огонёк мерцал возле её губ. Эшара Дейн курила дорнийский табак: купила, как только нашла, хотя стоил он чуть ли не втрое дороже местных ройнарских сигарет.       — Так и быть, не буду пугать юную леди шокирующими старушечьими откровениями, — тон леди Эшары стал резче и насмешливей, как будто она снова переключилась на невозмутимую боевую себя из поезда.       «Меня ничем не напугаешь», — хотела сказать Арья. Однако не сказала. Врёт Эшара или нет? Отец рядом с другой женщиной — что-то совершенно невообразимое, даже если это было до мамы… С другой стороны, могло же что-то случиться до мамы? О том, что мама была невестой погибшего на Гражданской дяди Брандона, Арья знала и раньше.       «Робкая дева» издала долгий басовитый гудок, приветствуя встречный пароход — такой же белый и высокий, словно светящийся плавающий торт с дымовыми трубами вместо свечей. Главная транспортная артерия региона не замирала даже ночью.       Почтенная публика развлекалась беседами, покером и чтением вечерних газет, загруженных на борт во время последней остановки. Официанты в белых пиджаках и бескозырках ловко лавировали между столиками и кожаными диванами. Арья продвигалась следом за Эшарой Дейн, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания: в дорожной одежде она больше походила на бродягу или дотракийскую революционерку, а эпатировать пассажиров тем квохорским платьем не хотелось. Салон первого класса парохода на Ройне — самое консервативное и скучное место на планете. В другой день, может, её и позабавили бы их неодобрительные взгляды, но сегодня Арья решила сжалиться над чувствительными плантаторами. Хватит с них расовых бунтов.       — Про вас ничего не написано, — сказал Джон Коннингтон. — Все восторги за освобождение вокзала достались Гражданской гвардии Волантиса.       Да и пусть. Отсутствие внимания со стороны прессы Арью ничуть не раздражало. Когда агент Чёрно-Белого Дома умудряется остаться в тени, даже изрядно пошумев, — это высшее достижение. Якен одобряет.       Рейгар и Бородач-на-все-руки разложили доску для кайвассы за соседним столиком, у самых перил. В отличие от флегматичного принца, Утка рубился с азартом, и Рейгар даже проиграл сопернику парочку партий. Затем, видимо, чтобы тот не обиделся и не ушёл. На что только не пойдёт хитрый бродяга в попытке оттянуть знакомство с сыном.       — Зато мы знаем, кому обязаны вызволением из той щекотливой ситуации, — Эйгон учтиво кивнул усевшейся в плетёное кресло напротив Арье.       «Из той щекотливой ситуации»... Арья снисходительно прищурила глаз. Возможно, всё-таки стоило облачиться в квохорское платье Госпожи и пройтись при случае хлыстом по заднице красавчика недопринца.       Если сын похож на своего молодого отца, спонтанный побег тёти Лианны становится чуть более объяснимым. Эйгон-Гриф чертовски красивенький: широкоплечий блондинчик с волевым подбородком и косым пробором. Широкоплечий не как верзила-грузчик из пивнушки, а как молодой аристократишка, который занимается регби и греблей в своём элитном колледже.       — Пока вы гуляли, лорд Джон разоблачил самозванца. — Эйгон развернул газету в их с Эшарой сторону. — «Джон Таргариен»... Только поглядите на это безобразие.       Бородатый брюнет смотрел прямо в объектив, стоя по центру фотографии. Сжимал в зубах лихо изогнутую курительную трубку и обеими руками опирался на саблю. На первый взгляд этот Джон Таргариен выглядел ровесником Эйгона, но, может, просто борода его немного старила. Сзади и по бокам плотно толпились люди, одетые в серое и чёрное. Среди их разномастного вооружения Арья рассмотрела полдюжины винтовок и один ручной пулемёт браавосийского производства. Получается, Титан взялся за снабжение очередных борцов за свободу. Судя по нарастающей одежде и оголяющимся деревьям, фотография сделана где-то далеко на севере... В Вестеросе?       — Больше похож на Старка-Карстарка, — озвучила её мысли леди Эшара.       — Вот и я о том же, — согласился Эйгон. — Людям хватает наглости присваивать чужие фамилии, не обладая хотя бы отделённым сходством.       — И кто он такой?       Арья перебрала в уме несколько кандидатов, но ни один из них не подходил на роль Джона Таргариена.       — Командир какого-то вооружённого формирования Вольной Республики Севера, — ответил Коннингтон. — Называет себя сыном Рейгара Таргариена.       За соседним столиком послышалась возня: это Рейгар уронил дракона на собственную кавалерию.       — Вот ты неуклюжий! — хохотнул Утка. — Дружественный огонь, ха-ха.       — Каков наглец, а? Единственный сын принца Рейгара — я, — напомнил Эйгон.       — Думаю, самозванец пользуется доброй славой вашей семьи ради привлечения сторонников. — Коннингтон взялся за бокал здоровой рукой. — Семнадцатого числа они атаковали вдоль границы, разбили силы Ночного Дозора и продвинулись к югу вплоть до Короны Королевы. Так пишут в волантийских газетах.       — Вернусь в Вестерос — вызову этого Лжетаргариена на дуэль. Пусть знает, как красть великие фамилии. — Эйгон периодически подливал Коннингтону ещё белого вина, однако сам не пил.       Вот так новость, подумала Арья. Когда она уезжала из Браавоса неделю назад, никакой войной на северных границах ещё не пахло. Неужели Ночной Дозор деградировал до такой степени, что его разгромили в считаные дни? Она помнила, что дядя Бенджен — младший брат отца — служит там офицером. Или служил.       — Меня больше интересует личность Красной Королевы, — сказала Арья, закидывая ногу на ногу.       Леди Эшара поиграла бровями.       — Нас тоже. Хотели узнать побольше от сотрудницы браавосийских спецслужб, а она задаётся тем же вопросом... Неужели Красная Королева на самом деле не проект Титана?       Будь Красная Королева проектом Титана, Якен наверняка рассказал бы об этом. Либо проект настолько секретный, что Якен сам не в курсе.       — Мы с Рей... — Арья покосилась на игроков в кайвассу, — мистером Уотерсом подумали на принцессу Дейенерис.       Эйгон оглядел всех по очереди и задорно рассмеялся.       — Надо же, а ведь мы тоже искали след Дени ради шутки. Я даже отослал ей телеграмму, в которой попросил вести освобождённых трудящихся Залива на Вестерос. Ответа на свою просьбу не дождался, но посмотрите: каток революции действительно покатился на запад, прямо через Волантис!.. Какие ещё нужны доказательства?       На этих словах он сделал такое серьёзное лицо, что леди Эшара тоже гоготнула сквозь зубы.       — С другой стороны, — она задумчиво соединила кончики пальцев, — все мы знаем про любовь Дейенерис к публичности. Сколько раз она украшала собой передовицы газет?       С коротким «П-ф-ф» Эйгон откинулся на спинку кресла.       — Сотни и тысячи. Дени возглавляет колонну феминисток за женское избирательное право. Дени выступает на митинге профсоюза портовых рабочих. Дени против детского труда. Дени за сорокачасовую рабочую неделю. Считайте, что любая кампания браавосийских социал-демократов считается официально стартовавшей лишь тогда, когда фотография Дени под соответствующим лозунгом появляется на страницах «Рога Свободы».       — То-то и оно, — назидательно произнесла Эшара. — Вам не кажется странным, что какой-то Джон, простите, Таргариен успел прославиться на весь мир, а предводительница самого громкого восстания десятилетия до сих пор остаётся размытым пятном? Знаком вопроса на фоне красного силуэта? Абсолютно безликой… Не в вашем смысле, юная леди, — уточнила она для Арьи.       Коннингтон и Эйгон переглянулись.       — Действительно. Кто-нибудь знает, как выглядит Красная Королева? Лорд Джон?       Коннингтон помотал головой, опрокидывая в себя вино.       — А вы её видали, джентльмены? — Эйгон повернулся через плечо.       — Нет, милорд, не видал, — ответил Утка.       Рейгар прикрыл лицо рукой, будто бы полностью сосредоточился на игре и не расслышал вопрос.       — Над этим я тоже задумывался, — насмешливые нотки исчезли из голоса Эйгона. — Собственно говоря, варианта два: либо Красная Королева хочет остаться анонимной, либо её не существует вовсе. Или, что менее вероятно, она — собирательный образ.       — Но милорд, — возразил Коннингтон, — вы помните слова Джораха Мормонта? Того типа в красных штанах? «Я служу моей королеве — самой прекрасной и справедливой женщине на свете». Он явно говорил о ней как об одном конкретном человеке.       — И революционные шаровары Красная Королева подарила ему лично, — вставила леди Эшара.       — Кто его знает, — пожал плечами Эйгон. — Медведи-шатуны злобны, опасны и непредсказуемы. Мистер Мормонт мог приврать.       — Нет дыма без огня. Слухи о вестеросской аристократке вряд ли могли возникнуть на пустом месте.       — В таком случае мы вынуждены вернуться к версии с нашей красной принцессой, — сказал Коннингтон. — Не представляю, какая ещё вестеросская аристократка могла отправиться превращать революцию буржуазную в революцию социалистическую.       — Прибудем в Браавос — проверим. — Эйгон галантно подлил лорду Джону вина. — И если тётушки Дейенерис там не окажется, значит… — он рассмеялся.       «Пу-у-у-м, пу-у-у-ум», — перекликавшиеся в тумане гудки разбавляли звуки оркестра, звон бокалов и политические дискуссии: на сей раз они разминулись с буксирным пароходиком, который пыхтел, сплавляя вниз по реке приземистую баржу с квохорским лесом.       — …Оп, съел я твоего падучего дракона! — объявил Утка.       Над ухом предвкушающего фуфельную победу Дакфилда мерцали огоньки какого-то городка. Типичной ройнарской провинциальной срани, где на тысячу жителей приходится три фамилии. «Зелёные поля и голубые небеса, а каждый встречный — твой кузен».       — Пусть Красная Королева развлекает волантийцев, — произнесла Эшара Дейн. — А соваться в Вестерос ей вовсе не обязательно.       — Леди Эшара права. Перед нами стоит куда более актуальная задача — вернуть Вестерос Таргариенам, причём настоящим. — Эйгон потыкал уголком записной книжки в газетную фотографию. — Я не собираюсь провести всю жизнь в изгнании. Если эти ребята из Вольной Республики Севера сражаются против ланнистеровской тирании, значит, они наши друзья, которые лишь ждут момента, когда им предъявят истинного Дракона. Вся страна ждёт. Леди Старк знает, кто сейчас управляет Севером… Не так ли? — вежливо осведомился он, убирая записную книжку обратно во внутренний карман пиджака.       Услышав это, Арья вмиг помрачнела. Стало как-то холодно и темно, а крики лягушек превратились в злобный гогот ведьм. Слова красавчика окунули её в самую ненавистную из рек — воспоминания. Мутный зловонный поток, несущий в нефтяное королевство рыжей предательницы.       Санса, вот кто. Санса вышла замуж за Ланнистера и управляет Севером на пару с муженьком-недомерком. Арья узнала об этом пару лет назад и долго не могла поверить. Открывала тот проклятый номер «Браавоса сегодня», читала заголовок «Дочь казнённого нефтяного магната вступает в наследство» и закрывала. Открывала и закрывала. Открывала и закрывала. До тех пор, пока Бродяжка не вырвала у неё газету и не столкнула их лицом к лицу — её и бумажную Сансу.       «На, — процедила Бродяжка. — Твоя единственная семья — Чёрно-Белый Дом. А у сестрицы своя богатенькая жизнь под ланнистеровским крылом. Ты ей больше не нужна».       — …Если боги пожелают, мы вернём сперва Север, а затем и весь Вестерос тому, кому он принадлежит по праву, — разглагольствовал Коннингтон.       Арья не была уверена, кого из серебряных принцев он имел в виду — Эйгона или же Рейгара.       — Боги и Браавос, — уточнила леди Эшара.       Ах, Север. Зелёные леса и голубые небеса.       Вернуться на Север стоило хотя бы ради того, чтобы навалять Сансе.       «…А каждый встречный — твой кузен».       Арья опустила подбородок. С помятой газетной страницы на неё безотрывно смотрел Джон Таргариен.