***
Каменный коридор Эйгон-авеню устремлялся вдаль, до самого Красного замка, который революционеры так и не смогли захватить. Десятки людей в сером и голубом россыпью двигались навстречу оседлавшей холм древней крепости, равномерно распределившись по опустевшей проезжей части, и десятки каблуков мерно отстукивали секунды до финала восстания. Низкого солнца хватало лишь на замок, в то время как плотно застроенная Эйгон-авеню большей частью оставалась в тени. Но какая тёплая установилась погода! Арья последовала примеру егерей Тормунда и закатала рукава. Сложно было поверить, что настал последний месяц осени. Игритт с её щербатой улыбкой восхищённо пялилась по сторонам, то и дело задирая рыжую голову на очередное высотное здание или красочную вывеску. Пожёвывавший трубку Джон делал вид, будто не обнаружил в Королевской Гавани ничего нового для себя. Шагая чуть впереди и сбоку от Арьи, Эйгон лукаво ухмыльнулся, намекая: «Смотри: мой братец — деревенщина из тайги, впервые видит дома выше одного этажа». Арья осуждающе прищурилась на него. Сколько бы Эгг ни пыжился, Эйгон-авеню — не в честь него; в честь Эйгона Завоевателя, легендарного первого короля Вестероса и основателя династии. С Черноводного залива дунул свежий бриз и понёс над асфальтом бумажки вперемешку с иссохшими листьями. Арья наклонилась и подняла одну. То была листовка, призывавшая граждан к восстанию: красный силуэт Королевы вёл рабочий класс на бой с эксплуататорами. Время от времени Арья замечала за оконными стёклами лица любопытствующих наблюдателей. Народные массы спрятались в душных каморках, не выдавая себя звуками и не впуская с улицы бациллы миэринского гриппа. Ждали окончания всего дерьма — эпидемии и революции. Прифронтовые кварталы совершенно затихли, и только со стороны Систерс-авеню хлопали спорадические выстрелы. Афишные тумбы пестрели рекламой премьер, которым не суждено состояться в эти выходные. — Знаешь, что мне это напоминает? — спросила Арья. — ...Волантис? — предположил Эйгон. Арья утвердительно промычала. О да, у них общие б-р-р ассоциации. Всё казалось, что за следующим поворотом зазвенят цепи, и лавина бунтовщиков понесётся ей навстречу. Она внимательно смотрела налево и направо, минуя новый перекрёсток, но ничего такого не происходило. Просто стрёмные воспоминания... Откуда в Вестеросе цветные? — Городские улицы — как горные ущелья, — заметил Йорко. — Дюжина бойцов может сдерживать сотню. То, что мы видим сейчас, — будущее партизанской войны. Он задумчиво пригладил короткие чёрные волосы, прежде чем опустить на них шлем. Йорко Терис повзрослел и заматерел на службе у Титана. Совсем не тот четырнадцатилетний мальчишка с отцовского корабля. Арья знала, как это происходит — сама прошла похожую школу. Его морские пехотинцы топали и звякали, не отвлекаясь на архитектуру. В отличие от северян, браавосийцев большими городами не удивишь... И уличными боями, наверное, тоже. На площади, название которой забылось, доминировал шрамированный пулями памятник Эйгону Завоевателю. А ещё там начинались баррикады. Телеги, мешки с землёй, легковые автомобили, мебель из ближайших домов — всё, за чем можно было укрыться от пуль с холма Висеньи. Серо-зелёные правительственные солдаты сидели вдоль стены модернового магазина колониальных товаров, забывшись полусном-полусмертью. Человек, винтовка, человек, винтовка — и так на протяжении ста ярдов. Один солдат занял крыльцо соседнего дома и подпёр щёки кулаками, а трое мальчишек лет пяти-семи с наивным бесстрашием высматривали что-то в зоне смерти, стоя на цыпочках позади него. — Уточним у кого-нибудь обстановку, — сказал Джон. Раздетые до нижних рубах артиллеристы трудились рядом с установленной на перекрёстке пушкой и, судя по обилию пустых гильз вокруг их позиции, не первый час. Возможно, именно их стараниями часть углового здания обвалилась. На груде кирпичей примостился пулемёт — возле него дежурили четверо, в том числе усатый пехотный офицер с биноклем на груди. При виде гостей офицер спросил, не слезая с руин: — Кто вы? Пришли нас сменить? Он как будто не узнал кронпринца, а может, узнал, но слишком утомился для выражения почестей. — Нет, у нас своя миссия, — разочаровал его Эйгон. Арья взобралась на руины, чтобы лично осмотреть пустую Систерс-авеню. Отдельные здания были разбиты и горели, а на проезжей части не осталось ничего живого: только нескольких павших лошадей, строительный мусор и замершие до лучших времён трамваи. Арья опять вспомнила Волантис. Что за горькая эпоха мёртвых лошадей и непроходимых улиц? Зато в самом конце Систерс-авеню притаился Главпочтампт с его невидимыми защитниками. Штаб революции. Тёти Лианны. В обычный день прогулка дотуда занимала минут пятнадцать. — ...По Систерс-авеню не пройти, ваше высочество, — объяснял Эйгону офицер. — Слишком плотный огонь с холма. Артиллеристы прикрыли уши ладонями. Орудие дёрнулось и бахнуло, посылая снаряд куда-то в сторону Главпочтампта. Тут офицер наконец заметил подглядывавших мальчишек и крикнул: — Вернитесь внутрь, живо! Командир орудия коротко взглянул на егерей, отбрасывая дымящуюся гильзу. С мелодичным «клунк-клунк» та укатилась к бордюрному камню. Офицер повторил: — Мы не пройдём Систерс-авеню, пока корабли не подавят красных на холмах. — Хар-р, я тоже туда не полезу, — заявил Тормунд и перекинул винтовку из одной руки в другую. Они с Джоном двинулись дальше, переступая через камни и пустые консервные банки, а Эйгон на прощание поблагодарил начальника баррикады: — Хорошо, мы поняли. Удачи вам. Офицер приложил руку к фуражке. — Не выдумывай, брат, — сказал Джон, когда площадь осталась позади, и Эйгон поравнялся с ним. — Нам не нужна Систерс-авеню. Мы должны обойти её с фланга и выйти к парку перед фабрикой на Рикин-лейн. — Постой-ка... А почему я об этом не знаю? — Эйгон потеребил рукоять сабли. — Главное, что об этом знаю я. Кому дядя Бенджен телеграфировал, тот и ведёт. — Если дядя Бенджен забыл телеграфировать Королеве, пули под зад получите вы оба, — набравшаяся опыта Арья стремилась вклиниваться в их споры на упреждение. Пока она занималась происходящим на земле, в небе над Черноводной зависло нечто, напоминающее огромную серебристую сардельку. Аэростат наблюдения, поняла Арья. А в корзине, небось, засели артиллерийские корректировщики с телефонным аппаратом. Скоро начнётся жара. Свернув с Эйгон-авеню на улочку поуже, принцев отряд как-то сам собой выстроился в две цепочки: северяне двигались по тротуару слева, а браавосийцы справа. Арья заняла место ближе к середине егерской, за Джоном и Эггом. Жилые здания по бокам стали грязно-кирпичными и неухоженными, увитыми пожарными лестницами и провонявшими ссаниной. На брошенных лотках догнивали не востребованные мародёрами ошмётки овощей, а за разбитыми бочками нашёлся ажно целый труп. Арья решила, что покойник — боец революции; мёртвый мужчина был одет в гражданское, однако имел при себе патронташ и красную повязку. Ещё один убитый повстанец лежал в сторонке, между домами, и бедно одетые дети тыкали его палкой по очереди. Типичная малышня с Блошиного Дна. Вероятно, для их квартала трупы под окнами — не такая уж редкость даже в мирные дни. — Вы не видели красных, дети? — обратился к ним Джон, проходя мимо. Мальчик указал направление трупной палкой, а самая высокая девочка доложила: — Красных нет, сир. Они отступили к Главпочтампту. — Идите домой, — попросил Эгг. — Здесь опасно, но я обещаю, что скоро всё закончится. Дети проводили егерскую цепочку любознательными глазами, переглянулись и ушли тыкать мертвеца за бочками. Два морских пехотинца тем временем ускорили шаг, обгоняя правую цепочку. Должно быть, Йорко отправил их на разведку. Рикин-лейн заканчивалась скромным парком и фабричным зданием, где не осталась ни одного целого стекла. Окна последнего этажа чернели фингалами прогоревших пожаров. Егеря сошли с тротуара, чтобы обойти частично рухнувшие строительные леса. Джон обернулся, явно намереваясь заговорить с Эйгоном, и тут из-за угла материализовалась фигура цвета хаки. Лицо неизвестного было раскрашено под череп, и в первую секунду Арья не сообразила даже, какого он цвета от рождения. Зато оголённые предплечья были натурально шоколадными. Ебись оно вприпрыжку! Сразу вспомнилась пророческая постановка театра «Врата» — в ней летнийские солдаты Красной Королевы носили такой же мейк-ап. Негр не бил в барабан, не размахивал мачете и не гремел цепями — он молча вскинул винтовку и выстрелил.***
«Трах!» — снаряд разорвался где-то на стене между вторым и третьим этажами Главпочтампта, и все стёкла в кабинете королевы повышибало разом. — Ублюдки. — Она поморщилась, прикладывая палец к ближайшему от взрыва уху. Оно оглохло и звенело, но крови как будто не было. Инстинктивно пригнувшиеся Джорах и Балак механически стряхивали с карты осколки, словно не знали, чем занять руки. — Бисквитная фабрика — всё, — сообщил Мормонт. — Прибежал посыльный от них. Сказал, что патроны кончаются, и защитники сдаются властям. Очередная позиция складывает оружие. Королева прорычала с закрытым ртом. Что-то пошло не так. А ведь Даарио предупреждал тогда, в поезде. Шестое чувство королевы соглашалось с его доводами, но уверенность в своих силах перевешивала... Так почему же успешная некогда тактика перестала приносить плоды? Она пыталась проанализировать и понять, на каком этапе механизм дал сбой, и каждый раз приходила к единственному неутешительному выводу: Киван Ланнистер и Браавос переиграли её на собственном поле. Пообещали Вестеросу социализм. Пообещали Красного Короля, нового Рейгара, как гаранта лучшего будущего. Ублюдки. Затаившаяся глубоко-глубоко маленькая девочка кричала: «Так нечестно!». Да, это было чертовски нечестно — использовать королеву и её прошлое для победы над ней самой. ...Пора бежать, поджав хвост, обратно на север? Она решила, что посоветуется с Даарио сразу, как тот вернётся. Как ни крути, у Даарио лучшая интуиция в их банде. — Что-то ещё? Другие капитулянты? Радиотелеграф работает? Есть сообщения для меня? Мормонт покачал головой, массируя веки. — Ничего. С вашего позволения — я хочу лично наведаться в район бисквитной фабрики и убедить их продолжать борьбу. Какой энтузиазм. «Зачем?» — собиралась спросить королева, но передумала. Медвежье общество становилось всё более навязчивым, так что коли хочет провести время поодаль — на здоровье, она не против. Когда уходящий Мормонт открыл дверь, с первого этажа донёсся звон посуды — святые женщины-волонтёры продолжали готовить пищу для повстанцев даже несмотря на обстрелы. — Как это нет? — не согласился Балак. Мормонт замер в проёме. — Браавосийские интервенты появились в городе, — сказал Балак. — Неужто у вестеросской реакции собственные войска заканчиваются? — Браавосийцы... — пробормотал Мормонт. Королеве показалось, что с облегчением. — Забыл про них совершенно. — И поспешил уйти. Королева поглядела ему вслед исподлобья. Может, намеревается дезертировать, пока кольцо окружения дырявое? — Много? Сидевший на столе Балак подбросил в руке свой длинный штык-нож. — Морская пехота. Порядка батальона. Один усиленный взвод засекли на углу Эйгон-авеню и Рикин-лейн. — У тебя есть резервы поблизости? Балак закатил глаза, подсчитывая. Королева знала — где-то в той части мозга у него хранятся списки летнийских боевиков. — Три десятка моих парней с танком. — С танком? — Ну да. — Балак пожал плечами. — Парни обнаружили неисправный танк в мастерских возле замка и вернули его в строй. Я тебе не рассказывал разве? Наверняка рассказывал, а королева просто не обратила внимания. Долбаные брави. Стоит преподать им урок напоследок, чтоб не совали ручонки во внутренние дела Вестероса. — Ты хочешь пустить им кровь? — Ну-у, они были летнийскими союзниками не так давно, — протянул Балак. Королева упёрла руки в бёдра. «Трах!» — ещё одна шрапнель треснула чуть дальше по этажу. Балак и королева не шелохнулись. — Но сегодня я твой союзник, — Балак белозубо улыбнулся, возвращая оружие в ножны. — И я вернусь. Я не медведь. Только жди, как говорят у вас. Дунувший в разбитые окна ветер поднял сотни листовок с её изображением, когда покинувший кабинет Чёрный Балак оставил королеву одну.