Chase Atlantic — Swim
Рю буквально расплывается на плече омеги, но, вынырнув из своих грёз, зовёт «всех» отдохнуть в кафе. Минхо видит её взгляд, такой жалкий и влюблённый. Она потеряна. Зато Хо не потерян. — Идея восхитительная, но нам с хубэ ещё нужно обсудить кое-что, да? Идите без нас, — Ли устало улыбается. Весь этот спектакль давно его утомил, а теперь он ещё и этого должен развлекать. Что ж, зато наиграется вдоволь. Совместными силами и количественной превосходимостью сообщники подавляют забитого Хана взглядом, ведь у того всё равно не было ни единого шанса. — Бельчонок… — хищная улыбка, — у меня к тебе дело. Они вместе выходят из корпуса университета, младший уже через секунду начинает заваливаться назойливыми вопросами. Абсолютно все из них Минхо игнорирует, делая вид, будто невероятно увлечён разглядыванием красоты природы. — Хан, — старший подаёт голос впервые за последние десять минут. Джисон же осознаёт только сейчас, что всё это время плёлся за ним бесцельно, — видишь, вишня цветочки распустила? — Мгм, — неразборчиво себе под нос хмыкает тот, — вижу. Сегодня второй день цветения. В течении недели и лепестка не останется. А так хотелось… — Дарю! Всё, что нас окружает — всё для тебя! — Хан в немом изумлении поднимает взгляд на старшего. — Ты чего уставился, уже и этого мало? Знаешь, девушки и то менее придирчив… Хо не успевает договорить, а Сон уже срывается с места и набирает скорость, движется в сторону «куратора», дабы настучать ему по больной головушке. — Ли Минхооо! — буквально орёт в спину старшему, но того уже и след простыл. Они оба бегают по парку при университете как умалишенные. На них оборачиваются и студенты, и случайные прохожие, но никто не смеет сделать замечание. А есть чему: Минхо, в попытке убежать, бесстыдно топчет только начавший своё пробуждение после суровой зимы газон. Джисон же почти роет обувью землю. Оба на своем пути сметают жалкие остатки прекрасных лепестков с веток величественных вишен. И хоть Джисону жаль рушить эту красоту, но сейчас цель преподать урок старшему стоит выше сохранения весеннего пейзажа. Парни приходят в себя лишь когда оба, полностью грязные, растрёпанные и все с ног до головы в зелёных пятнах. Младший валит с ног. Хо лежит на спине, а Хан стоит на коленях над ним и уже замахивается для удара, когда «поверженный» произносит: — Я до последнего ставил на то, что снизу будешь ты, — улыбается он. — Хотя, знаешь, ради тебя можно будет сделать исключение. Джисон застывает в такой позе на несколько секунд, а затем закатывает глаза и обессиленно падает рядом, смеясь из-за абсурдности подобного заявления. Его хохот подхватывает и Минхо. — Ну, только если ради меня. Альфы поднимаются, всё ещё толкаясь время от времени. Привести свой внешний вид в порядок оказывается сложнее, чем кажется на первый взгляд. Если волосы кое-как уложить ещё можно, то зелёно-чёрные пятна с вещей в таких условиях вывести точно не удастся. Не успевает Сон прийти в себя, как видит, что Минхо снова куда-то направляется, будто ничего и не произошло. Интерес растёт всё больше и больше, так что остаётся только послушно следовать за ним. — Так, а куда мы вообще направляемся, да ещё и в таком виде? Ты мне в итоге и слова не сказал, хотя уволок с аудитории в такой важный момент, — задаёт вопрос Хан, отряхивая брюки. «Что ж тебе неймется-то так, маленький». Ответ Джисон так и не получает (Хо просто ещё не придумал, чего бы такого соврать, лишь бы тот не увязался за девушками). — Слушай, это, конечно, всё очень весело, но у меня нет вагона свободного времени для этого. Из-за тебя я не успел поесть на перерыве, да и дел выше крыши. Я пойду. Теперь уже Хо чуть ли не валит младшего на землю, крепко впивается тому в рукав. Кажется, уже все слышат процесс мозговой деятельности Минхо, который в судорожной спешке продумывает план действий. — Ты мне нужен, — Джисон невольно демонстрирует на лице всё своё недоверие к данной реплике и брезгливо скидывает руку с предплечья. — Идиот, ты что себе там напридумывал? Ты же слышал, что студсовет планирует? У нашего университета юбилей, сколько-то там лет с момента открытия, я не особо слушал. В честь этого запланировали концерт, и меня обязали принять в нём участие, мол, за это докинут баллы перед практикой. Гордостью университета я не являюсь, изобилием талантов похвастаться не могу, так что и выбирать не приходится. Так вот, я ведь знаю, что ты творческий паренёк (враньё, он не интересуется ни увлечениями, ни умениями хубэ), поэтому и прошу о помощи, мне важно твоё мнение касательного этого чёртового цирка (и снова ложь, он не нуждается ни в критике, ни в одобрении). Твой дружок нагрузил нас, так что хочу, чтобы ты посмотрел (и ещё чуть-чуть сверху, ведь ему омерзительны липкие взгляды). Отказ не принимается. Хан начинает довольно-таки громко возмущаться, ведь ему плевать на проблемы «любимого» хёна. К тому же, он не получит с этого никакой выгоды. Однако старший так уверенно шагает, что через две минуты Хан забывает причину собственного переполоха. Минхо тормозит около непонятной забегаловки, весело заходит внутрь, при этом оставляя младшего дожидаться снаружи. Он не боится, что Сонни уйдет, ведь пообещал проклясть на чем свет стоит, если тот все же осмелится. Нельзя утверждать, что Хан безумно напуган подобным заявлением, но всё равно смиренно ждет своего сонбэ, бросая время от времени грозные взгляды на двери. Ли выбегает радостный с двумя бумажными пакетами в руках. — Ханни, я взял тебе немного эклеров в глазури. К тому же, тётя мне там 5 минут рассказывала про их новый ароматизированный зефир, поэтому я прихватил и его. А, и клубника в шоколаде и караме… — Хан морщится. Даже простое перечисление этих продуктов вызывает негодование всех вкусовых рецепторов. — Ну ты и физиономию скривил, аж смотреть противно. Расслабься, я взял тебе пару сэндвичей с ветчиной и какой-то салат. Выглядело так себе, но я подумал, что мой бельчонок может не любить мясо. А, ещё прихватил морс и холодный чай, не знаю, что предпочитаешь. Поешь по приходе, а пока пойдём, нас ждут великие дела. Хан счастлив, что в него не будут впихивать в неадекватных количествах глюкозу, но, тем не менее, всё равно не понимает к чему такая спешка. Они проходят пару кварталов в полной тишине. Заметно, что Хо не в лучшем настроении, хотя всего пару минут назад отпускал похабные шутки и весело трепал Хана по макушке. Старший всего лишь сосредоточен, но Джисона почему-то пробивает дрожь. Ну не убьёт же он его, так ведь?.. Гадать пришлось недолго. Ли Минхо тормозит перед невзрачным, но высоким зданием. Первый этаж занимает круглосуточный магазин. Он небольшой, но сквозь его прозрачные раздвижные двери видно, что там можно найти все необходимое. Выше располагается офис. Огромные баннеры предлагают прохожим помощь адвокатов. Если подняться еще немного — можно увидеть конторы, предоставляющие всевозможные услуги, но что именно происходит там — определить затруднительно. Что находится дальше — разглядеть сложно, полуденное солнце слишком слепит глаза. Возможно, там просто квартиры? Ведь куда еще мог тащить Хана Минхо? Из-за пребывания где-то на задворках собственного сознания, прорисовывая худшие сюжеты, Хан пропадает из реальности. Минхо ожидание настолько напрягает, что он просто хватает младшего за ворот и тащит внутрь. Методом исключения Сон приходит к умозаключению, что они идут домой к старшему, поэтому уже собирается начать противиться, когда тот разворачивается к нему: — Начнёшь смеяться — ударю, начнёшь задавать глупые вопросы — ударю, начнёшь вообще хоть что-либо делать без моего на то разрешения… Надеюсь, логическую цепочку продолжить ты в состоянии. В лифте горит номер самого последнего этажа. Всего 14. Джисон думал, что их намного больше. Старший выходит первый и направляется вглубь по светлому коридору, останавливается возле предпоследней двери, отпирает её. А Хан лишь замирает в немом изумлении. Стена напротив входа от пола и до самого потолка покрыта зеркалами, из-за чего площадь, погружённая в естественный мягкий свет, льющийся с левой стороны, кажется просто огромной. Там же располагаются и станки. Справа нет ни единого окна, но есть пара дверей, привлекающих внимание. Пространство же почти полностью пустует, лишь несколько скамеек, мягкие кресла-мешки и стойка. Хан догадывается: танцевальная студия. — Привет, Сынмин, я сегодня с другом, запиши нас! — на слове «друг» он чуть не запинается. Из-за стойки выглядывает молодой парень, явно удивившись новоприбывшим. — Вау, ты общаешься с кем-то, кроме меня, похвально! Я-то переживал, как бы ты не подох в одиночестве! Парень, названный Сынмином, прыскает в кулак, Хан же подхватывает его смешок, за что получает толчок в бок. Ли Ноу пересекает всё пространство огромной комнаты и направляется для начала к администратору, чтобы поздороваться и представить своего приятеля, а затем разворачивается к креслам-мешкам в углу, падает на одно из них и устало бросает взгляд на всё ещё стоящего в проходе Хана, будто приглашает присесть с ним. Тот принимает немое предложение и тихонько следует за старшим, садится только прямо на пол, скрещивая ноги, на что Хо кидает неоднозначный взгляд. — Ты чего так пялишься, аж мороз по коже. Мы ведь как псы с прогулки, ужасно грязные. Я даже разулся у входа… И правда, Хо совсем забыл об этом, поэтому моментально его одолевает чувство стыда. — Хоть какой-то от тебя прок. Видишь, там две двери? Правая — душевая, там же и уборная. Слева просто раздевалка. Иди сначала в душ, я притащу тебе полотенце и форму. Хан замирает в нерешительности, его всё это немного подбешивает, но любопытство слишком сильное, поэтому он лишь молча встаёт и плетётся в сторону, указанную Минхо. — Какой послушный мальчик! — Хан на это замечание лишь скалится, но не отвечает, закрывая дверь за собой. — Ты с каких пор в мамочки записался, Ли Ноу. Папашка тебе на головушку капает, поэтому решил восстановить баланс прилежных родителей? Давай колись. С комнаты напротив послышались звуки воды, Хо насторожился от чего-то. — Эта белка — самый огромный геморрой в моей жизни, а в мамаши я записался из-за Рюджин. Та снова играется, а я лишь инструмент для достижения цели. Какой я, однако, замечательный друг. — Мдааа уж, — тянет Сынмин, уставившись в дверь. — Что ж, мальчишка в моем вкусе, надеюсь ты не против, если я… — Я поклонюсь в ноги, если ты его утащишь в лес и никогда не выпустишь на волю. Оба друга смеются, после чего Минхо направляется в раздевалку, где берет два набора чистой спортивной одежды. Выходит из комнаты, нечаянно хлопая дверью. Пугается и сам Хо, и Сынмин. Второй кидает строгий взгляд, поэтому Минхо будто пёс прижимает уши и горбится, аккуратно заходя в душевую. Комната облицована белой плиткой и делится стеной прямо посередине на две части. Справа расположена уборная. Около 5 отдельных кабинок вдоль стены. Напротив — раковины для умывания, зеркала и несколько держателей с фенами. Все выполнено очень аккуратно, к тому же сохраняется в чистоте. Персонала (кроме администратора) здесь нет, поэтому за всем следят сами танцоры. Сделано исключительно с любовью и для своих же. Как бы тяжело не было признавать это, но Хо души не чает в этой студии, считает её вторым домом. Слева находится душевая. Там располагается открытая площадь и несколько закрытых кабинок, которые зачастую используют девушки и стеснительные парни. Хан, должно быть, в одной из «для неуверенных в себе». Не тут-то было. Грязные вещи разбросаны на полу, а сам парень стоит под потоком воды. Ледяным потоком. Капли стекают по волосам и телу, Джисону явно холодно, но он продолжает терпеть и, стиснув зубы, намыливает волосы. У Хо аж челюсть отвисает. Он забыл. Забыл, что для начала нужно включить смеситель, который находится у входа. Он одним шагом приближается к младшему, попадает под ледяные капли, что, кажется, даже ранят кожу, рывком выключает воду. Затем направляется в сторону смесителя, открывает вентиль. Нужно подождать пару минут, пока поступит горячая вода. Минхо тянется к шкафам, где хранятся чистые махровые полотенца и накидывает на младшего сразу три, начинает помогать растирать его волосы. — Вот скажи мне, я, конечно, знал, что ты тот ещё придурок, но что должно было произойти в твоей пустой голове, что ты додумался молча терпеть это. Ты же заболеешь, бельчонок. Что я твоим родителям скажу? У Хана зуб на зуб не попадает, но он отходит от первоначального шока и начинает улыбаться. — А я-то подумал, что у вас тут ёбаные спартанские условия. А вы просто паникеры, поэтому установили перекрытие горячей воды. Что ж, зато я освежился. Так, ты что творишь? Руки убрал. Хо начинает улыбаться. Хоть ему и чертовски противен этот парень, он не хочет стать виновником смерти. Он встаёт и включает воду на пробу. Горячая. Он мигом стягивает полотенца с оторопевшего Джисона и впихивает его под струю. Заледеневшую кожу обдает паром, Хан вскрикивает, но зажимает рот рукой, намереваясь уходить. А Хо хватает за руку и впечатывает в стену. Он уже тоже полностью промок, одежда противно липнет к телу. — Ты сейчас греешься, а потом тихо выходишь и берёшь новое, слышишь, новое и сухое полотенце, вытираешься. И только попробуй слечь с простудой, я сам тебя добью, идиот. Я ухожу, не могу уже смотреть на тебя. Ты и одетый так себе, а сейчас… Хо не договаривает, берет один из комплектов с собой, оставляет второй на видном месте, а затем удаляется в закрытую душевую. Когда Минхо выходит, то от младшего и след простыл. На полке лежит испачканная одежда, уже сложенная. Причем обоих. Мокрые полотенца в корзине для стирки. Ну хоть на что-то сгодился. Старший выходит из комнаты и наблюдает интересную картину: отвратительные попытки Сынмина склеить парнишу на ночь и закипающего Хана. Хо смеётся, привлекая к себе внимание. Обе пары глаз устремляются на него, а затем администратор хоть и грустно, но с надеждой начинает: — У меня смена в баре начинается через час, я не думал, что сегодня кто-то придёт, поэтому попросился выйти пораньше. После выступления на конкурсе в среду все чётко обозначили, что, как победители, выписывают себе отпуск до понедельника. Поэтому я тут всё на тебя оставляю. Найду хоть что-то не в таком состоянии, в котором вверил тебе — лишишься головы. Уяснил? — Да, хёён, все будет в лучшем виде. Спасибо за тяжёлый труд и удачного пути. — Опять ты ёрничаешь, Минхо-хён. Я хоть и младше, но не дурак, хватит издеваться. Я пошёл, удачи вам! Хан тоже прощается с новым знакомым, а затем переводит заинтересованный взгляд на Минхо, который что-то ищет в пакетах. Точно, еда. Во всей этой неразберихе Джисон совсем забыл, что толком и не ел сегодня. Пока альфы разбирались где и что находится, старший начал долгожданное объяснение: — С некоторого периода моего подросткового возраста я понял, что единственное, что я умею действительно хорошо — это танцевать. Вдаваться в подробности я не вижу смысла, и так все очевидно, но я никогда об этом нигде не упоминал, — рассказывает Хо, попивая холодный чай со вкусом персика, но пока что не притрагиваясь к еде. — Но кто-то из универа, видимо, увидел мои выступления. Я не уверен в этом до конца, но как они тогда поняли, что из всей моей группы можно обратиться именно ко мне? Ладно, не суть, я вообще к чему веду. У меня есть практически готовый номер. Я примерно понимаю, какую музыку хочу, с этим точно проблем не будет, к тому же я почти закончил ставить хореографию. Дилемма же вот в чём: всё это я придумал сам, а оценка мне нужна со стороны. Тут-то ты мне и понадобишься. Не то, чтобы меня очень волнует мнение зрителей на самом шоу, я больше для себя хочу быть уверенным, что сделал всё в лучшем виде, — он отрывает глаза от пола и смотрит на внимательного и сосредоточенного на повествовании Хана. — Посмотришь? — Ну, а у меня есть выбор? Я уже сижу с тобой в студии, обедаю купленным тобой сэндвичем в предоставленной тобою одежде. Я просто не могу не согласиться, находясь в таком положении. — Умница, мыслишь правильно. Тогда сиди и внимай. Что ж, начнем. Контемпорари — это современный сценический танец, включающий в себя самые различные направления и техники. Зачастую его исполняют парами, но, во-первых, это не является исключительно парным видом танца, а во-вторых, я не могу ни на кого полностью положиться. Не знаю, в чем именно кроется причина, но дело то ли в темпе, то ли во вкусах, то ли в несочетаемых характерах, но факт остается фактом. Поэтому все, что я ставлю самостоятельно, я и представляю один, — объясняет старший. Минхо для начала направляется в центр зала и подключается к студийной блютуз системе. Из динамиков, расположенных по углам, раздает простая и энергичная музыка. — Давай вместе разогреемся, не хочу, чтобы ты пялился на мое прекрасное тело, пока я этого не вижу. Слышится шипящее «кому ты сдался, блять», но Джисон всё равно послушно поднимается и приближается к старшему, который уже раздает указания. Они оба делают одинаковое количество подходов, не пропускают ни единого упражнения. Для Минхо это необходимо, не хочется повредить что-либо, когда на носу выступление. Джисон же просто не хочет пасть в грязь лицом. Хоть оба и визуально держатся наравне, всё же есть отличия. Хо спортсмен, выполняет все с лёгкой улыбкой и сопровождает действие похабными фразочками. Джисон же чуть не задыхается после пятиминутной разминки. До поступления он часто ходил в зал и его физическая форма всё ещё чётко это демонстрирует. Однако на деле он даже не заикался про спорт минимум последние полгода. После очередных выпадов Хо поднимается и начинает перематывать запястье эластичной лентой, подавая знак Хану, что тот может сесть. Музыка сменяется на более спокойную. — Что ж, теперь ты просто не имеешь права оторвать от меня взгляд, хорошо, бельчонок? — Ли улыбается очаровательно и разворачивается лицом к зеркалу. «Стоп, что? Очаровательно? Какого вообще ху…». Хан совсем не замечает, что его уже не бесит противное прозвище, которое дал ему старший, его плоские шутки и отвратный характер. Ли Минхо будто растворяется в музыке. До последнего непонятный Джисону концепт сейчас кричаще ясный. «Что ж, значит, одиночество». Старший вмиг становится будто самым ранимым созданием во Вселенной. Плавные движения и взаимодействие с… пустотой. «Ему определенно кто-то нужен, он выглядит так, будто сейчас развалится на мириады осколков или ещё хуже — звездную пыль. И кто тебя тогда слепит в единое целое, хён?» Джисон с запозданием понимает, что ему нужно заснять происходящее, чтобы проанализировать всё в полной мере. И как только запись на телефоне начинается, плавные движения становятся более резкими и волнующими. Волнительными. Единственный зритель боится даже лишний раз вздохнуть, дабы не спугнуть всю магию этого действа. Всё это завораживает, создаёт впечатление, будто всю боль и переживания выступающий пропускает через свое тело и танец, стараясь избавиться от них. Каждое движение определённо несёт какой-то смысл, однако такому простаку их не понять. На кульминации, когда Хан от волнения уже привстает с места, чуть ли не роняя телефон, мелодия обрывается. В миг рой звуков, нот, голосов сходит на «нет». Пустеет и голова, в которой теперь звенит лишь тишина. Симфония чувств оборвалась. Минхо заканчивает свой танец стоя на коленях в центре студии, протягивая руки к небу, будто обращаясь к нему. Джисон в абсолютном восторге, это видно по его ни капли нескрываемым эмоциям. Ли неспеша поворачивает голову на наблюдателя, чтобы посмотреть на него напрямую, а не сквозь отражение. Хан застывает в нелепом полусидячем положении. Запись всё ещё идет. Хо издает смешок. — Прежде чем ты начнёшь восхищаться мной, словно тринадцатилетняя девчонка, напомню, что танец ещё сырой и мне нужны твои коррективы. Только не говори мне, что ты всё провтыкал… — Нет, я смотрел, — волшебство момента как рукой сняло, Хан выключает запись. Умеет же этот мудак испортить всё. — Общее впечатление — 8 из 10, скинул два балла, потому что ты ведёшь себя как последний еблан. Завязывается долгая дискуссия касательно выступления Минхо. Хан бесконечно мотает видео, сделанное им накануне. Становится заметно, что Ли немного стесняется смотреть на себя со стороны, но он это пытается скрыть (безуспешно). Младший не оставляет без внимания ни единого движения, которое ему показалось немного неуместным в той или иной части, предлагает что-то поменять местами, роется в интернете в поиске референсов, при этом не забывает хвалить старшего. Хоть и сухо, но кидает комментарии относительно частей, которые ему показались идеальными. Минхо отмечает, что хубэ был внимателен ко всем деталям. Когда все моменты хоть поверхностно, но обсуждены, Хо возвращается в центр зала, начинает практиковаться и дорабатывать неудавшиеся части, ведь ему нужно отточить номер до блеска за довольно короткий срок. Хан же, от нечего делать, достает из сумки альбом и чёрную ручку, которые лежат там на случай внезапно пришедшего вдохновения. Кидает время от времени взгляды на старшего, делает эскизы. Оторвать взгляд от танцующего сложно, однако навык рисования вслепую ещё не освоен в идеале. Хотя, в любом случае он никогда не покажет зарисовки своей модели. Плейлист проигрывается по третьему кругу, видимо, прошло приличное количество времени. Прерывает молчание между парнями Сон: — Как там у тебя успехи? Не устал? — А ты как думаешь? Устал, конечно, два часа уже тут верчусь на месте. Эта фраза будто отрезвляет. Младший смотрит в окно — небо приобрело нежный оранжево-розовый окрас, солнце уже наполовину село. Концепт времени был упущен бесповоротно, ведь кажется, что они в студии максимум минут сорок. — Если хочешь, я могу сходить и взять нам перекусить, — решает побыть вежливым Джисон (как-никак последние пару часов они мирно сосуществовали), к тому же вспоминает, что старший так и не поел. — Тут есть какое-то кафе с едой на вынос? — Не стоит, зайдём уже вместе. Я думаю, что на сегодня достаточно. Взглянешь? Вопрос оказывается риторическим, так как уже в следующий момент начинает звучать композиция. Хан убирает альбом и внимательно смотрит, стараясь не упускать ни единого момента. Снова включает запись. Обновлённый вариант наполнился иными эмоциями, которые пленяют ещё больше. Движения, прыжки и взмахи стали точнее и плавнее, а сам танец будто приобрёл второе дыхание. Казалось, что нельзя сделать идеал ещё лучше, а он смог. Вечерние лучи закатного солнца красиво падают на танцующего Хо. Такой его образ нравится младшему немного больше. Во время кульминации выступления дыхание перехватывает у обоих, настолько чувственно передаётся посыл Ли. Заканчивает он всё также, стоя на коленях, простирая руки вверх. Зритель практически беззвучно хлопает, но все еще присутствует ощущение, что старшему не хватает тепла: — А теперь, прежде чем ты испортишь всё моё восхищение, хочу сказать, что ты проделал отличную работу сегодня. Номер сильно продвинулся вперёд, так что есть вариант, что ты не полностью испортишь университетское представление, — улыбается младший. — Ах ты… — Ах я. А теперь пойдём домой, уже поздно, — продолжает Сон, складывая вещи в рюкзак. — А что это за каракули ты там прячешь? Снова своей ерундой маешься? Меня что ли рисовал? А ну, покажи хоть, — замечает это и докапывается Минхо. — Ты слишком много на себя берёшь, ещё на такого, как ты, я не тратил свой бесценный талант. Обойдешься, — заявляет художник, пряча своё слегка смущённое лицо, и встаёт с места. — Я не сильно потел, поэтому в душ идешь только ты. Давай, быстрее. Я пока здесь приберу всё. Ли благодарно склоняется в поклоне и направляется в душ. Оба заканчивают свои дела за 15 минут. Звук захлопывающейся двери, потом проворачивания ключа в замке. На улице прохладно. Парни заходят за кофе, после, по какой-то неведомой причине, старший провожает Джисона до остановки. Кинув на прощание сухое «Спасибо за проделанную работу. Удачно добраться до дома» они расходятся. Хо вздыхает, он вымотан, но все равно доволен, что помог отвадить этого придурка от Рю и Лии хоть на вечер. В целом, было даже не так уж и плохо. Оба заходят в квартиру почти одновременно, только вот находятся на приличном расстоянии друг от друга. Оба засыпают измученные, но умиротворенные.Two Feet — Love Is A Bitch
И вот, они уже стоят перед профессором. Минхо замечает довольно забавное зрелище. Проявление нежных чувств на настоящем поле боя. «О себе подумай, придурок». Ли Ноу лишь скептично отводит глаза от сомкнутых в замок ладоней омеги и альфы. Неосознанно взгляд задерживается на Рю. Слабачка. Воздух буквально воспламеняется вокруг неё, кровь явно закипает. Ей есть что сказать, и она уж точно не постесняется ни одного человека в этой аудитории. Так что же её настолько сильно сдерживает? «Жалкое зрелище». Минхо грустно вспоминает об остатках горячительного в термокружке, в голове мелькает мысль касательно того, что выпить его залпом было бы прекрасной идеей. Однако остатки здравого смысла в и так пьяном уме решают этого не делать. А, впрочем, сейчас точно не время думать об этом. Они успешно закончили выполнение задания, поэтому хотя бы до конца этого дня можно расслабиться. Когда профессор просит подойти, Хо немного встрепенается. Естественно, характерный запах спиртного не будет упущен из внимания. Да и плевать. — Минхо, ты неплохо постарался, если честно, я даже не ожидал от тебя такого. Были подготовлены все, да и ты тоже оказался прекрасно обознан в данной сфере… — Профессор немного хмурится, принюхивается. Тянет руку к переносице, поправляя очки. — Что ж, я на днях виделся с твоим отцом… — Дядя Ким, правда, не стоит Вам так переживать. Я сам разберусь с ним, не волнуйтесь. Ещё не хватало, чтоб Вы с братом разругались, я всё сам улажу… — Нет, ты ещё глуп и не понимаешь всех тонкостей, поэтому сходи к нему сегодня и реши наконец-то всё с тем клубом. Тебе нужно начинать набираться опыта. Ким Дон Ю хоть и являлся членом семьи Ли, но от бизнеса так же далёк, как и от Марса. Слишком уж мягким и добросердечным он родился, но именно поэтому Минхо так любит дядю. Иногда же в голове проносится жалкая мысль, что лучше бы он был его отцом, но каждый раз приходится одёргивать себя. Как бы отец не был жесток и строг с сыном, он желает ему исключительно лучшего. — Хорошо, профессор Ким, я воспользуюсь поводом и навещу отца. Передать ли ему что-либо от Вашего имени? — Не ёрничай, малец, я же тоже волнуюсь за тебя. Не наследуй пример дяди и не разочаровывай семью. Второго профессора и кандидата наук они не выдержат. Оба прыскают со смеху, но быстро принимают достойный вид, чтобы не привлечь к себе лишнего внимания. Альфа всегда восхищался смелостью дяди, который решился пойти против уже предрешенной его родителями судьбы, хотя это и шло вразрез с его характером и убеждениями. В отличии от отца альфы, Ли Чан Ука. Им же гордилась вся семья. Стойкий, решительный, прирождённый лидер, настоящий наследник бизнес-империи. Однако будущий профессор никогда не комплексовал по этому поводу, а напротив — уверенно шел к поставленной цели. Безнадёжно влюбленный в науку, он не давал кому-либо помешать своей мечте и навязать чужие планы. После того, как Хо рассказали об этом «позоре», тот понял, что подстраиваться под родителей он не собирается. Естественно, такое решение вызвало далеко не один скандал, но старшие таили надежду касательно того, что юноша одумается и всё-таки присоединится к семейному делу. Время шло, а парень всё никак не возвращался в родительский дом, дабы стать законным наследником отцовского достояния. Ли считает, что по крайней мере сейчас, в таком юном возрасте, это не то, что ему нужно. С дядей Кимом же они условились, что Хо действительно встретится в ближайшее время с отцом, а профессор за это пообещал не напрягать его лишний раз, и попрощались. — Хееей, ребят, профессор оценил нас на высший балл. Сказал, что мы отлично постарались. А мне ещё и докинули солидное количество очков как куратору группы! — Минхо взрывается хохотом, однако из-за поступка Джисона царит немного напряженная обстановка. — Что ж, раз мы так хорошо постарались, давайте встретимся сегодня вечером где-то и отметим наш успех! — Так, я, как всё ещё главный в этой группе, беру на себя ответственность за выбор места и времени для сегодняшней попойки. Не переживайте, я, ваш горячо любимый хён, сегодня оплачу все ваши пожелания и прихоти. — Минхо назначает встречу и видит взбудораженные лица одногруппников, но в душе не испытывает радости в преддверии события. Сегодня он определённо точно будет вынужден пересечься с отцом и решить ряд давно волнующих обоих вопросов. Что ж, сейчас ему точно нужна термокружка.***
Почти сразу после прихода в клуб Ли Минхо направляется в кабинет отца. Три четких и достаточно громких стука, как всегда и настаивает Ли Чан Ук. Слышится протяжное «Входите». Отец лишь на секунду задерживает взгляд на сыне, после чего снова возвращается к работе с документами. — Здравствуй, ты наконец-то одумался? Я уже хотел сам тебя искать. — Я всего лишь пришел проведать Вас, отец. Как Вы себя чувствуете? — Великолепно, но мы всё ещё ждем твоего возвращения домой. Мама скучает, да и родственники сетуют на твоё отсутствие. Когда ты наконец возьмёшься за голову? — голос президента становится громче и эхом отдаёт в груди. — Я же говорил, что в ближайшее время не собираюсь перенимать… — голос затихает, когда раздается оглушающий удар руки по деревянной поверхности стола. — Это снова твои танцы, так ведь?! Сколько тебе ещё повторять, что этой забавой ты не прокормишь ни себя, ни свою семью! Тебе сколько лет? Когда ты начнёшь соображать головой? Всем твоим детским прихотям давно пора закончиться. В твоем возрасте я уже управлял компанией, встретил любовь всей жизни и планировал жениться! Кому ты предлагаешь мне передать правление? Твоей двенадцатилетней сестре? Мне уже осточертел этот цирк, Минхо. — Отец, не кричите, посетители абсолютно точно слышат каждое Ваше слово. Сегодня я пришел с друзьями и уже порядком захмелел. Давайте обсудим этот вопрос дома. В конце месяца я планирую заехать и также навестить маму. А на сегодня достаточно, до свидания, папа. — Минхо не слышит едкие замечания отца даже когда разворачивается к нему лицом, чтобы закрыть двери в кабинет. У входа ждёт Рюджин. — Что ж, теперь и покурить можно, — улыбается Ли, но глаза наполнены злобой.***
Они возвращаются в здание спустя 15 минут и уже у входа замирают. Минхо из-за амбре, Шин — из-за испуга на лице старшего. Фиалки. Аромат отчётливо слышится даже сквозь дверь в комнату, и этого достаточно для осознания происходящего. Запах цветов начинает обволакивать другой, более удушающий и тяжелый. Снова. Снова жжёный сахар. Аромат, что в прошлый раз напугал даже альфу Ли Минхо. У него же начинает тянуть внизу живота, ладони нещадно потеют, а перед глазами расстилается пелена. Рю сама раскрывает дверь, после чего сразу оседает на пол. Из ограниченного пространства моментом вываливается клуб спёртого воздуха. Ли старается взять себя в руки, вволакивает бету внутрь, закрывает дверь за собой и мигом бросается к сцепившейся паре. Оба выглядят как сумасшедшие. Джисон нещадно вгрызается в плечо Лии, чуть ли не доходя до места метки. Опасно. Омеге ещё хуже. Неконтролируемый поток слюноотделения и горящее от возбуждения лицо. На обоих почти не осталось одежды, удивительно, что они ещё держатся. Хо впивается руками в спину альфы, после чего получает мощнейший удар по лицу. Выбирать не приходится. Минхо срывает с себя кофту и набрасывает Хану на голову, наваливается всем телом, оттаскивая и заключая это тело в вынужденных объятиях. Начинается паника. — Блять, Рю, вставай и уводи Джису, как думаешь, надолго меня хватит?! Бета приходит в сознание не сразу, но послушно взваливает на себя тело омеги и тащит к выходу. Альфа в руках Минхо же будто приобретает новые силы. Джисон начинает вырываться и сразу же воет будто раненый пёс от боли. Минхо трясёт. По внутренней линии он вызывает охрану и просит заказать машину. Всё происходит настолько быстро и неожиданно, что старший и не осознает, как достаёт дёргающееся тело из салона частного автомобиля, заволакивает в дом. Хан будто взвывает, когда попадает в квартиру старшего. Что могло стать этому причиной? Хо пытается нашарить хоть какие-то мысли, найти повод, но кроме недавнего гона на ум ничего не приходит. Но это не может стать катализатором проблемы, Хо проводит эти периоды в одиночестве, поэтому уж точно запахов иных здесь быть не может. Вопрос отпадает сам собой, когда Джисон, после падения на тумбу в коридоре… заключает старшего в объятия? Хан смыкает руки на уровне колен Минхо, носом же утыкается в живот. Дышит тяжело, устремляя почти чёрные и такие бездонные глаза на лицо, что возвышается над ним. — Хён, хён, хёнхёнхён… — Хан скулит уже, поднимаясь руками выше колен. У Хо системный сбой. Он не понимает, что ему делать и начинает нервничать. В спешке он опрометчиво повез друга к себе, ведь из того было не вытащить и слова, не говоря уже об адресе. Мыслительный процесс прерывают руки, что начинают шарить под тканью рубашки. Хо моментально отпрыгивает на несколько шагов назад. Вспоминает судорожно, остались ли подавители после гона. Есть. Три таблетки. Но если начнется отторжение, что тогда? Выбирать не приходится. Хо изымает из блистера сразу две, бежит на кухню за стаканом воды. По возвращении в коридор Ли не обнаруживает младшего на месте, где он того оставил. След из разбросанных вещей приводит в спальню. Хан полуголый сидит на полу и судорожно шарит в вещах альфы. Футболка. В ней у Хо начался гон. Даже старший чувствует концентрированный запах кофе. Сон носом зарывается в ткань, рукой же тянется к паху. Минхо рывком хватает запястье младшего. — Хан! Хан Джисон, ублюдок, приди в себя! Какие подавители ты принимаешь? — Но в ответ получает лишь неразборчивое мычание. Хо не находит ничего разумнее, чем попытаться скормить альфе хотя бы эти. Все лучше, чем бездействие. Но как это сделать? — Хан, бельчонок, иди сюда. Расскажи, чего ты хочешь? — Джисон поднимает заинтересованный взгляд, но сфокусироваться на образе старшего не может. — Те… — младший и слово не успевает закончить, как в рот ему попадает маленькая и горькая таблетка. Тот лишь морщится, выплевывая её. У Хо совсем руки опускаются, но в голове мелькает совершенно глупая, но обнадеживающая мысль. — Прости, бельчонок. Иди сюда, ладно? Просто скажи, чего хочешь, я выполню любое твоё желание, — старший жалобно бросает взгляд на две оставшиеся пилюли, гадая, как же всё-таки он может заставить альфу принять препарат. Хан уже ничего не видит. То ли из-за полумрака, царящего в комнате, то ли от того, что совсем потерял разум. — Хён, поцелуй, пожалуйста. Хён, я не могу терпеть, мне так больно, хён. В голове взрываются последние остатки восприятия того, что окружает их обоих. Минхо вбрасывает таблетки в себя, сверху набирает в рот воды. И целует. Своими губами он ощущает жаркое дыхание напротив, которое в момент замирает. Хан буквально застывает в ожидании дальнейших действий. Чувство не из приятных. Старшему кажется, что он делает что-то не так, рушит что-то хрупкое и невинное, совершает ошибку за ошибкой. В приоткрытый рот попадает холодная горькая вода. Таблетки начали растворяться, поэтому томить некогда. Минхо языком проталкивает препарат, быстро отстраняется, одновременно с этим запрокидывая подбородок младшего, чтобы он проглотил. С уголка рта стекает тонкая струйка воды, Минхо же словно завороженный впивается в эту картину взглядом. Изначальная цель достигнута — подавители попали внутрь, поэтому остаётся только подождать несколько минут, дабы они подействовали. Но почему же старший чувствует себя буквально прибитым к полу? При идеальном раскладе ему бы взять безвольное тело, да уложить на кровать, плотно укрыть одеялом и пожелать «спокойной ночи». И хоть Сон цепляется за рубашку старшего, притягивая того ближе, Ли не стоило бы особых усилий оттолкнуть альфу. Хо пытается подняться на непослушных ногах, что так и норовят отказать в этот же миг. Старший необдуманно бросает взгляд на лицо, что находится аккурат под ним. Затуманенные глаза, наполненные желанием, горящие щёки, высоко вздымающаяся грудная клетка, дрожащее то ли от холода, то ли от перевозбуждения тело. Из-за столь откровенного зрелища ноги всё-таки подкашиваются, поэтому Хо уже готов приземлиться на мягкий ворс коврового покрытия. Однако этого не происходит. Руки напротив подхватывают под коленями, поднимают в воздух. Хан проносит старшего до кровати, мягко опуская того на край. Сам же послушно садится в ногах прям на пол. Минхо не сразу понимает, что тот намеревается сделать. Лишь когда молния ширинки успешно расстёгнута зубами, а обе руки беспорядочно шарят по бедрам, тот будто трезвеет. — Джисон, хватит, игра затянулась. Твои шутки не приведут ни к чему хорошему, давай я просто уложу тебя спать, ладно? — Душ… — слышится неразборчиво, но можно предположить, что младший имел ввиду. — Ты хочешь освежиться? Хорошо. Встать можешь? Я проведу. Оба хромают в направлении нужной комнаты. Хо усаживает друга на край ванной, а сам убегает за чистым бельем и парой больших полотенец. По возвращении же испытывает сильнейшее дежавю. Хан Джисон, уже полностью голый, сидит в ванной, а на голову ему льются капли воды. Снова ледяные. Старшему опять приходится вмешаться, он подставляется под ранящие потоки, чтобы изменить температуру. Талию обхватывают холодные руки, усаживают сверху на удивление горячее тело. — Черт возьми, хён. Если ты сейчас же не прикоснешься ко мне, я либо утоплюсь в твоей ванне, либо прыгну с твоего окна, — младший утыкается в загривок, произнося угрозы надрывным и очень низким голосом. Хо сам начинает воспламеняться от ощущения скользящих рук на своём теле. — Хан Джисон, ты же пожалеешь, правда ведь? Отругаешь меня по первое число, а, может, и не вспомнишь вовсе. Что мне тогда делать? — Минхо разом покидают силы, он запрокидывает голову на плечо сзади сидящего Хана. Ответ не приходит, зато в подбородок впиваются сильные пальцы, а в губы — клыки. Хан рычит в поцелуй, запуская язык в горячую полость, затем пытается развернуть тело, что умостилось сверху, лицом к себе. Приходится разорвать сначала поцелуй. Уже потом — вырвать с корнем пуговицы на рубашке. Последним делом избавляются от брюк с бельём. — Хён, хён, я сейчас взорвусь, пожалуйста… — Хан не успевает договорить, ведь старший уже начинает выполнять просьбу, что прозвучала, кажется, уже в сотый раз. Дико трясущаяся рука обхватывает возбуждение, оба зажмуривают глаза. Только один — из-за удовольствия, а второй — из-за страха. Дикого страха сделать что-то не так. Начиная медленные движения, Хо все еще немного трясется, но видя безмерное удовольствие на лице партнёра, начинает расслабляться. До этого полностью спокойный, он возбуждается, но на этот раз уже не пугается. Ведь его целуют. Такие тёплые и мягкие губы, кажущиеся родными, ласкают и успокаивают. Минхо смелеет, начинает вспоминать, как доставляет удовольствие себе, пытается сделать идентично и приятно. Время от времени он задаёт вопросы, чтобы узнать, что именно нравится Джисону, но тот лишь затыкает поцелуем, показывая, что всё и так идеально. Младший, казалось, близится к разрядке, но от чего-то резко убирает руку Минхо. Тот вздрагивает. Оплошал? Сделал больно? Сон привстает молча, кажется, намереваясь уйти. Но не уходит. Садится на борт большой ванной, широко разводит ноги, руками хватаясь за керамические края. Альфа запрокидывает голову и смотрит сверху вниз, его губы расходятся в насмешливой ухмылке. Хо пробивает разряд. В момент накопившееся возбуждение и… отвращение. Перед лицом — член внушительных размеров. Хо приближается, но начать действия не торопится. Времени на раздумья в любом случае нет. Большая рука ложится на затылок и притягивает ближе. Вторая направляется к лицу старшего. Палец сначала аккуратно обводит контур губ, затем грубо врывается в рот, изучая нутро. Ли не в состоянии контролировать слюноотделение, капли стекают прямо по подбородку. Сон же лишь удовлетворенно хмыкает и насаживает горячий и мокрый рот на себя. — Не смей кусаться, иначе возьму тебя сзади без лишних прелюдий, — звучит угрожающе. — Высунь язык и спрячь зубы. Начинай медленно и следи за дыханием. Создается впечатление, что младший пришёл в себя, но по затуманенному взгляду становится понятно, что он просто из последних сил пытается обезопасить обоих. Горьковато-солёный вкус предэякулята смешивается с приторным запахом карамели. Старший начинает неуверенные и робкие движения, Хан же пытается помочь ему, направляя. У хубэ огромный член. Этот факт врезается в подсознание лишь когда Ли начинает задыхаться, а слёзы брызгают из глаз. А младший же старался быть сдержанным лишь первые несколько секунд, по истечении которых уже в безумном темпе толкается в глотку, любезно предоставленную на растерзание. Хочется кричать. Кричать от боли и перевозбуждения. Сон совсем не думает о партнёре, достигает разрядки через пару фрикций. Оседает, ослабший, на дно ванной. И засыпает. Хо рад, правда рад, что смог помочь другу, но проклинает того за эгоизм. После этого была проделана огромная работа, стояло задание перенести ослабевшее тело в комнату, вытереть насухо и накинуть на него хоть что-нибудь. Это немного отрезвляет, но возбуждение отнюдь не хочет спадать. Осознание произошедшего всё никак не посещает голову Хо. Попытки собрать мысли в кучу не увенчиваются успехом. Аромат жжёного сахара окутал абсолютно всю квартиру. Он определённо останется здесь ещё долгое время. Свет уличных фонарей падает на спящего на кровати Хана. Красивые очертания тела, практически не скрываемые слезшим на пол одеялом, моментально приковывают взгляд. Все старания подавить разгорающееся внутри необузданное желание завладеть этим объектом проваливаются одна за одной. Минхо крадется к кровати и ложится на живот. Голову снова сносит, внизу ноет, а тело совершенно не слушается. Будить и так настрадавшегося младшего не хочется, хотя было бы неплохо, если бы тот взял на себя ответственность за то, что довёл Ли до такого состояния. Постельное белье пропитано сладким запахом, от чего волна возбуждения накатывает вдвойне сильнее. Минхо закусывает губу в попытке сдержать вздохи, которые срываются в момент, когда рука скользит под резинку боксеров. В голове проносятся воспоминания о сегодняшнем поцелуе, о том, как Хан страстно прижимал к себе. Пальцы приспускают бельё ниже и начинают плавные движения по основанию члена, иногда невольно задевая головку. Перед глазами вид опьянённого желанием младшего. Трение о ткань простыни усиливает ощущения. Рука постепенно ускоряется, стимулируя самые чувствительные места. В горле пересохло, глаза затуманиваются, они не видят перед собой ничего, кроме мирно спящего лица напротив. Парень ложится на спину и ускоряется в предверии постепенно накатывающегося волнами оргазма. Свободной рукой приглаживает волосы, опуская их на раскрасившее лицо. На губах завис вкус поцелуя, который навсегда останется в памяти старшего. От одной мысли об этом всё тело начинает содрогаться, грудь вздымается всё выше. Сознание окончательно покидает разум, Хо не замечает, как снова ускоряет движения, неумолимо приближая кульминацию. Альфа прикусывает фалангу пальца, выдавая громкое мычание, кончая с мыслью о лежащем рядом парне. Следом эта рука направляется к лицу напротив. Хочется снова ощутить на себе голодный взгляд, и, возможно, только если совсем чуть-чуть… Почувствовать себя нужным? Прийти в себя не удаётся абсолютно. Хо ловит себя уже на том, что, пялясь в потолок, понимает, что более сильного и приятного оргазма у него никогда не было. Жар всё ещё периодами раскатывается по всему телу, а руки даже и не думают подниматься выше. Видимо, одного раза будет недостаточно.