Век бабочки

Османская империя, XV век

«Оторвались, оторвались!» Её прошлое пыльно-белого цвета. Оно заточено в стены, украшенные мозаикой, оно источает холод и страх, жар и надежду, оно губит и дарует свободу. Обманчивая красота ласкает её своими руками, ими же она её душит. Роскошные убранства, тонкие нити золота на ладонях, лучшие учителя, ощущение призрачной власти и горьковатый привкус уважения... её прошлое — одно из сокровищ Османской империи. И сегодня она его оставляет. Лошади мчатся на запад. Стучат подковы, ветер воет в ушах, а поднявшийся столб пыли и песка больно бьёт по глазам. Девушка зажмуривается, крепче сжимая руки на животе юноши, что видит своей единственной целью отрыв от погони бостанджи. Стены и башни дворца давно остались позади, и Лале стискивает зубы, умоляя себя не оборачиваться на прошлое, свежим кровоточащим рубцом навсегда отпечатавшееся в сердце. Она молится о прощении и благословении, тихим шёпотом взывая к Аллаху. Её прерывает принадлежащий Владу пронзительный крик: — Аслан! Аслан! Видишь островок с гранатовым кустарником? Давай туда! Буря беспокойства и непонимания поднимается в душе Лале. Она заглядывает ему за плечо, и именно в этот момент лошадь Аслана вырывается вперёд, приближаясь к названному островку. — В чём дело? — девушка нервно сглатывает, отчаянно качая головой. — Почему мы останавливаемся здесь?! Едва ли Влад её слышит, или, возможно, не видит никакого смысла ей отвечать. Отклонившись назад, он тянет повод лошади на себя, что-то негромко проговорив. Когда та останавливается, парень спешивается и протягивает руки Лале. Она испуганно округляет глаза, уставившись на Аслана, что стоит неподалёку, держа лошадь за поводья. — Я не понимаю... — шепчет девушка, съедаемая плохим предчувствием. — Давай же, я помогу тебе, — голос Влада настойчив, хоть и не лишён привычной нежности, принадлежащей ей одной. В его голубых глазах заточено её доверие. Коротко кивнув, Лале позволяет ему снять её с лошади. Его ладони, крепко сжавшие талию девушки, заставляют лёгкий румянец заиграть на бледных щеках, и она обвивает его шею руками, лишь на долю секунды прикрывая глаза. Аслан прокашливается, отводя взгляд от картины, царапающей его сердце. Влад не спешит отстраняться. Когда ноги Лале касаются горячего песка, он всё ещё держит её, кажется, просто не находя сил отпустить. Вдыхает тонкий медовый аромат, касается шёлка её волос, вбирает в себя каждое прикосновение, каждый миг этой непозволительной близости. Она тает, рассыпается в его руках и даже мысли не допускает о том, что, возможно, это объятие может стать для них последним. Влад крепко зажмуривается и выдыхает, хватая девушку за плечи и отстраняя её от себя. — Влад, у нас так мало времени... бостанджи с минуты на минуту выйдут на наш след, — отчаянно шепчет она, блуждая растерянным взглядом по его серьёзному лицу. — Почему мы остановились здесь? — Лале, послушай... — кадык парня дёргается. Он переводит взгляд на Аслана, стоящего позади Лале, и, получив от него кивок, продолжает. — Сейчас ты сядешь на лошадь Аслана, и он увезет тебя в безопасное место. Ты будешь далеко отсюда и никогда не вспомнишь того, что тебе пришлось пережить. Ты проживёшь счастливую и спокойную жизнь за пределами империи. Я тебе обещаю. Каждое его слово крепкими руками всё сильнее сжимает хрупкую шею девушки. Она делает вздох, ещё один, а затем протяжно выдыхает, кладя ладонь на грудь в надежде унять колотящееся сердце. — Ты... разве не поедешь с нами? — слышит она свой голос. Он сжимает губы в тонкую полоску. Смотреть в её глаза, заполняющиеся слезами — истинная пытка, но Влад всё же выдерживает этот уничтожающий взгляд и качает головой. — Во дворце у меня осталось одно незаконченное дело. — Ты собираешься вернуться туда?! — девушка накрывает рот ладонью. Слезы, хлынувшие из глаз, размывают силуэт стоящего перед ней парня. — Но потом... потом ты найдёшь меня, правда? Мы ведь будем вместе? Как ты обещал? Услышав это, Аслан демонстративно отворачивается. Лале чувствует, как песок плавно становится зыбучим, заставляя её утонуть в собственном недоумении и внезапно захлестнувшей боли. Влад касается ладонью мокрой щеки девушки. Удивительно, какой податливой и нежной становится она, когда он касается её. И как невыносимо, как горько делать это в последний раз. — Лале, если бы у нас только было время, я рассказал бы тебе... но я не могу. — Не можешь что? Быть со мной? — Нет же! Я не могу позволить себе быть с тобой. То, кем я стал... это может навредить тебе. — Твой уход навредит мне, Влад, — девушка качает головой, делая шаг вперёд и обхватывая его лицо руками. — Пожалуйста, посмотри на меня. Я не знаю, что произошло с тобой, пока я была там... не знаю, как ты смог отбиться от охраны и почему они так испугались тебя. Но я не боюсь. Я люблю тебя. Сила признания заставляет его отшатнуться назад. Лале ахает, кажется, сама не ожидая от себя таких слов. Её хватка на его щеках слабеет, и девушка накрывает рот ладонью, качая головой. Нет, нет, нет... она напугала его! Она не должна... где-то вдалеке уже слышатся крики бостанджи. Встретившись с девушкой взглядом, Влад перехватывает её руку и быстро целует запястье. — Я люблю тебя, бабочка, — отчаянно шепчет он и переводит взгляд на Аслана. — Береги её. Береги, как берег бы свою семью. Уезжайте же! Я их задержу! Она не верит своим ушам. В них шумит кровь и его слова, где каждое из них ранит и окрыляет. Лале перестаёт ощущать себя, перестаёт видеть перед глазами его образ, любимый образ, а цепкие, чужие руки уже подхватывают её за талию, унося всё дальше от Влада. Из горла вырывается беспомощный крик: — Нет! Отпусти меня, Аслан, отпусти! Я не оставлю его! Нет! Она бьёт ногами своего друга, царапает его руки, свое горло этой вымученной мольбой, и мир вдруг перестаёт существовать, когда девушка видит, как он запрыгивает на лошадь и, не сказав больше ни слова, уносится прочь. В горле застревает ком, а ноги подкашиваются. Лале становится уязвима, рухнув в крепкие объятия Аслана и горько зарыдав. Ушёл... ушёл... сердце тонет в крови, оно не выдерживает такой боли. У них было достаточно времени, чтобы полюбить друг друга, и так ничтожно мало, чтобы провести его вместе. Как он смог, как набрался сил и оставил её? Аслан что-то шепчет девушке, поглаживая её по голове и подводя к лошади. Крики бостанджи утихают, и это даёт парню призрачную надежду на успешный побег. Осторожно взяв Лале за локоть, он заглядывает в её огромные глаза, так и не решаясь сказать то, о чем терпеливо молчал всё это время. И едкое «мне тоже больно», и горькое «я ведь тоже люблю» и вымученное «я постараюсь сделать тебя счастливой». Девушка отворачивается от него, невидящим взглядом уставившись в размытый горизонт. Туда, где осталось её прошлое. Туда, куда сбежало её будущее. И только тихий шелест её голоса, слившийся с тёплым ветром лодосом, уверенно несётся за парнем, что оставил свою возлюбленную и умчал навстречу собственной гибели. «Ты мне крылья сломал, Влад, какая же я теперь бабочка?»