Османская империя, XV век
Её настоящее пыльно-белого цвета. Оно заточено в стены, украшенные мозаикой, оно источает холод и страх, жар и надежду, оно губит и дарует свободу. Обманчивая красота ласкает её своими руками, ими же она её душит. Роскошные убранства, тонкие нити золота на ладонях, лучшие учителя, ощущение призрачной власти и горьковатый привкус уважения... её настоящее — одно из сокровищ Османской империи. И сегодня она его оставляет. Лошади мчатся на запад. Стучат подковы, ветер воет в ушах, а поднявшийся столб пыли и песка больно бьёт по глазам. Девушка зажмуривается, крепче сжимая руки на животе юноши, что видит своей единственной целью отрыв от погони бостанджи. Стены и башни дворца давно остались позади, и Лале стискивает зубы, умоляя себя не оборачиваться на прошлое, свежим кровоточащим рубцом навсегда отпечатавшееся в сердце. Она молится о прощении и благословении, тихим шёпотом взывая к Аллаху. Её прерывает принадлежащий Владу пронзительный крик: — Аслан! Аслан! Видишь островок с гранатовым кустарником? Давай туда! Буря беспокойства и непонимания поднимается в душе Лале. Она заглядывает ему за плечо, и именно в этот момент лошадь Аслана вырывается вперёд, приближаясь к названному островку. — В чём дело? — девушка нервно сглатывает, отчаянно качая головой. — Почему мы останавливаемся здесь?! Едва ли Влад её слышит, или, возможно, не видит никакого смысла ей отвечать. Отклонившись назад, он тянет повод лошади на себя, что-то негромко проговорив. Когда та останавливается, парень спешивается и протягивает руки Лале. Она испуганно округляет глаза, уставившись на Аслана, что стоит неподалёку, держа лошадь за поводья. — Я не понимаю... — шепчет девушка, съедаемая плохим предчувствием. — Давай же, я помогу тебе, — голос Влада настойчив, хоть и не лишён привычной нежности, принадлежащей ей одной. В его голубых глазах заточено её доверие. Коротко кивнув, Лале позволяет ему снять её с лошади. Его ладони, крепко сжавшие талию девушки, заставляют лёгкий румянец заиграть на бледных щеках, и она обвивает его шею руками, лишь на долю секунды прикрывая глаза. Аслан прокашливается, отводя взгляд от картины, царапающей его сердце. Влад не спешит отстраняться. Когда ноги Лале касаются горячего песка, он всё ещё держит её, кажется, просто не находя сил отпустить. Вдыхает тонкий медовый аромат, касается шёлка её волос, вбирает в себя каждое прикосновение, каждый миг этой непозволительной близости. Она тает, рассыпается в его руках и даже мысли не допускает о том, что, возможно, это объятие может стать для них последним. Влад крепко зажмуривается и выдыхает, хватая девушку за плечи и отстраняя её от себя. — Влад, у нас так мало времени... бостанджи с минуты на минуту выйдут на наш след, — отчаянно шепчет она, блуждая растерянным взглядом по его серьёзному лицу. — Почему мы остановились здесь? — Лале, послушай... дальше придётся идти пешком. Бежать, что есть сил. Через пустыню, а за ней нас будут ждать мои люди. Они переправят нас в Валахию, — Влад бережно перехватывает руки Лале и целует её ладони. — Нам будет тяжело. Мы подвергнем себя смертельной опасности. Мы пустим все силы на то, чтобы оторваться. Так скажи мне, Лале, ты готова? Готова принять другое имя, другую веру и быть со мной? Лале вздыхает, позволяя слезам скатиться по её щекам. Она обхватывает ладонями лицо возлюбленного и крепко его целует. Готова, конечно, она готова! С того самого дня, как Влад предложил ей выйти за него и вместе сбежать, чтобы построить свою новую жизнь, свою семью без страха смертной казни. Они готовились к этому дню так долго, так тщательно, и сегодня, когда Султан Мурад срочно отправился в Манису из-за новостей о внезапной смерти его последнего сына Мехмеда от рук разбойников, они получили свой шанс. Тянуть с побегом уже не было ни смысла, ни сил! Особенно после того, как Лале случайно открылась ужасающая правда о том, кто был причастен к смерти её родителей. Оставаться здесь, рядом с убийцей отца и матери, было невыносимо. Она, как и Айше, хотела тихой жизни с любимым, и отныне Лале никто не мог остановить. — Я готова, — шепчет она, оторвавшись от любимых губ и бросив взгляд за его спину — туда, где от десятков лошадей уже поднималась пыль. — Я готова, только бежим скорее! — Лале оборачивается к Аслану и удивлённо вскидывает брови. — Аслан, ты почему держишь поводья, будто собираешься снова забраться на лошадь? Мы пешком пойдём, слышал? Но Аслан лишь улыбается, и улыбка эта глухой болью отзывается в душе девушки. Она понимает, нет, чувствует, что скрывается за этой мальчишеской беззаботностью, и совершенно не хочет его слышать... — Я возьму бостанджи на себя. — Нет, — Лале оставляет Влада и подходит к Аслану, качая головой. — Нет, они убьют тебя. Бежим с нами! — Не убьют. Я на хорошем счету у бостанджи, мне поверят, если я скажу, что заметил ваш побег и помчал за вами, — всхлипнув, девушка отворачивается, но он касается её плеча и ободряюще улыбается. — Лале, милая, я не готов оставлять империю... не сейчас. Да, я тоже когда-то был пленником, и на Родине меня тоже ждут, но... сейчас я нужен здесь. За спиной Лале уже раздаются крики бостанджи. Влад подбегает к друзьям, хватая оружие, и с горькой улыбкой наблюдает за последними объятиями Лале и Аслана. Когда его возлюбленная отстраняется, он подходит к другу и крепко обнимает его, прошептав лишь слова благодарности. — Все. Бегите. Бегите же! — Аслан смахивает одинокую слезу со щеки и запрыгивает на лошадь, потянув на себя поводья и уносясь в сторону стражников, чтобы рукой указать им путь на юг. — Эй! Они побежали туда! Скорее! Дождавшись, пока бостанджи и Аслан скроются за видимым горизонтом, Лале и Влад берутся за руки и выходят из тени кустарника. Взгляды их, полные любви, надежды и абсолютной решимости, направлены в сторону пустыни, которую придётся преодолеть, чтобы добраться до людей Влада. Что их там ждёт? Лале чувствует странное дежавю, будто что-то похожее она уже проживала, но теперь у их настоящего нет горечи и сожаления, только наконец обретенная свобода и право на истинную, светлую любовь до самого гроба. — Ты готова бежать? — спрашивает Влад, с улыбкой посмотрев на любимую. — Если будет трудно, я понесу тебя на руках. Лале весело усмехается и качает головой. — Забыл, Влад? Я же бабочка. Ты крылья мне подарил. Не добежим, так долетим. Вместе.*** Валашское княжество, 11 лет спустя
Звон металла всего на секунду заглушает тихую беседу в главном зале замка Влада Басараба. Прислушавшись к звукам, княгиня Лайя оборачивается и обеспокоенным взглядом ищет двух внезапно притихших сорванцов. Слуги все мельтешат перед госпожой, желая узнать все обязанности на грядущий бал в честь своего завоевателя, но ей уже и дела до них нет. Переложив густые каштановые волосы на правое плечо, она пересекает зал и подходит к сыновьям, присаживаясь на корточки рядом с ними. — Ну? И что вы опять задумали? Марку и Никола переглядываются, обмениваясь заговорщицкими улыбками. В момент, когда Влад выруливает из коридора, мальчики подрываются с места и бегут к отцу. — Папа! Принёс? — спрашивает Марку, повисая на его ноге. Посмотрев вниз, на свою маленькую копию, Влад улыбается и переводит взгляд на Лайю. Её брови в недовольстве сводятся к переносице — снова он притащил эти деревянные мечи в стремлении научить сыновей борьбе. Подойдя к Николе, она кладёт ладони на его плечи. — Влад, — она смотрит на мужа. — Сейчас не время игр. Мальчикам пора учиться. — Ну, мама! — в один голос восклицают братья. — Учитель Драгош придёт только вечером, а сейчас обед! — семилетний Марку подбегает к матери и дёргает её за подол роскошного, расшитого жемчугом платья. — Пусть Никола учится! — Эй, чего это я? — Никола складывает руки на груди и надувает губы. Между братьями завязывается перепалка. Она совершенно безобидна: эти двое без конца спорят. Никола, как старший брат, всегда идёт на уступки Марку, но по итогу все это обращается в новый спор. Влад уверен, что их братская связь будет прочнее его связи с Раду, который когда-то решил остаться в Османской империи — нет, Марку пойдёт за Николой в любой, даже самый беспощадный огонь. В этом он уверен больше, чем в чём бы то ни было. Поймав ласковый взгляд мужа, Лайя закатывает глаза и улыбается. Нет, он неисправим. Потрепав сыновей по волосам, Влад подходит к жене и притягивает её к себе за поцелуем в лоб. — Мне просто интересно... — протягивает она, проводя кончиками пальцев по его щетинистой щеке. — Когда у нас появится дочь, ты так же будешь её учить борьбе? — А у нас появится дочь? — со счастливым блеском в глазах тихо спрашивает Влад. Лайя мечтательно улыбается. — Может, когда-нибудь... — Я думаю, нам надо заняться этим вопросом, любимая. Отправив веселый взгляд в сторону лестницы, она закусывает губу. — Когда, прямо сейчас? — Ну да. Мы можем послать кого-нибудь за Драгошем, пусть сыновья приступят к учёбе пораньше... Крепкие мужские ладони уже опускаются на поясницу жены. Она тихо вздыхает, уже представляя, как эти самые ладони снимают с неё одежду, лаская её грудь, живот, опускаясь ниже и умело доводя девушку до исступления... но звонкое эхо шагов слышится за их спинами, и супруги отстраняются друг от друга, чтобы рассеянно взглянуть на Иоана — своего верного слугу. — Г-господин, — он весь трясётся, когда кивает Владу, а после оборачивается к Лайе. — Госпожа... м-мы поймали лазутчика. — Ух ты! — восторженно выкрикивает Марку. — Настоящего лазутчика?! Испуганно округлив глаза, Лайя подбегает к сыновьям, прижимая их к себе. На шее Влада вздуваются вены, руки сжимаются в кулаки. Одиннадцать лет с того самого побега из османского плена они жили в абсолютном покое. Были войны, были столкновения с османами, были потери и даже близость к собственной гибели, но никто не смел прийти к его замку. К замку Влада Басараба — князя Валахии и княгини, его жены — Лайи Басараб. Это почти самоубийство... Лайя впервые за все эти годы напугана. Влад обеспечил ей полную безопасность, а жизнь Лале осталась в Эдирне как только они пересекли пустыню. Теперь это была взрослая женщина с иным именем, иной верой и иной семьёй. Неужели это османы? Но что им нужно? — Приведите его сюда, — ледяным тоном отчеканивает Влад. — Немедленно. Кивнув, Иоан поспешно удаляется, чтобы открыть двери для стражников, охраняющих замок. Схватив под руку мужчину, на голову которого уже успели надеть мешок, они тащат его прямиком к Владу. Он подходит к лазутчику и рывком снимает мешок с его головы. Пара зелёных глаз весёлым, усмехающимся взглядом врезается в побледневшее лицо князя. — Аслан, — с улыбкой шепчет Лайя, отпуская детей и подбегая к старому другу. Влад же в неверии качает головой. Но когда осознание, наконец, приходит к нему, он первым заключает мужчину в крепкие объятия. — Ну все, все, хватит, — смеётся Аслан, хлопая Влада по спине, отстраняясь и переводя взгляд на застывших в любопытстве Марку и Николу. — Та-а-ак, а эти сорванцы, похоже, мои племянники? А ну, идите к дяде Лео, у меня же для вас есть подарки! — Лео? — изумляется Лайя. Он оборачивается, подхватывая обоих мальчишек на руки и пожимая плечами. — А как по-вашему должны звать болгарского царя? Право, господа, не Асланом же! Я, к слову, голоден, как черт! Может, уже окажете мне достойный приём? Супруги в счастливом неверии улыбаются друг другу. Обняв жену за талию, Влад подзывает слуг, чтобы приказать им срочно накрывать на стол и высылать приглашения всем уважаемым людям Валахии. Уже к вечеру замок Басарабов заполняется людьми разных рангов и сословий, и все они чествуют не только своего победоносного князя, но и новоиспеченного болгарского царя, посетившего их княжество со внезапным и дружеским визитом. Отовсюду слышен звон бокалов, всплески вин, весёлый хохот гостей... этот замок всегда был полон тепла, радости и нескончаемых торжеств. Лайя с безграничной любовью в сердце смотрит на теперь уже такие родные стены и с ужасом отгоняет из памяти сон, что порой ей снится. В нем их прекрасный замок горит, умирает в огне, и ни камня от него не остаётся. Но затем девушка просыпается, целует лежащего рядом мужа в грудь и встаёт, прогуливаясь по окутанным полумраком коридорам, чтобы затем заглянуть в спальню к сыновьям и со спокойным вздохом вернуться в постель. В конце концов, это всего лишь сон. И нет ничего прекраснее и светлее их реальности.