***
Майлз был без понятия, что разбудило его или который был час, но в каморке было темно, когда он приоткрыл глаза. Огонь почти потух, и холод постепенно возвращался. Однако, он чувствовал себя до странного… тепло. Не потребовалось много времени, чтобы понять причину. Пара рук обвивала его талию, теплая плоть прижималась к спине, горячее дыхание касалось шеи, и что-то явно длинное и твердое упиралось прямо в зад. Все тело Майлза напряглось, и он стиснул зубы, чувствуя внезапное желание садануть локтем в ребра мужчине, чтобы разбудить и Заставить. Его. Отвалить! Но он не мог отрицать, что дополнительное тепло было желанным… …и он не мог притворяться, что ненавидит Райта, обвивающего его в объятиях. Он медленно выдохнул, стараясь расслабиться. В этом не было ничего такого! Райт крепко спал, и было слишком холодно, чтобы не делиться теплом своего тела. Конечно, утром все будет немного неловким, но это была критическая ситуация! Они были просто двумя мужчинами, попавшими в ловушку стихии и пытающимися — Он закусил губу, ощутив, как Райт прижался к нему, делая собственную эрекцию еще более очевидной. Майлз забеспокоился, чувствуя знакомое покалывание возбуждения внизу живота, и проклял случай, судьбу или что-то еще, что поставило их в такое положение. Он каким-то образом знал, что это произойдет, и это, вероятно, было одной из причин, почему он был таким сдержанным; он игнорировал свое влечение к адвокату в течение многих лет, а эта чертова снежная буря угрожала выставить все его усилия бесполезными! Райт неразборчиво пробормотал что-то во сне. Его хватка усилилась, а затем бедра начали раскачиваться. Непроизвольный стон вырвался из горла Майлза; это заставило его вздрогнуть и сильнее прикусить губу — и он почувствовал привкус металла. Прокурор широко распахнутыми глазами немигающе смотрел на неясные тени на стене, отбрасываемые пляшущим пламенем, а обнимающий его человек все больше и больше погружался в какую-то бессознательную фантазию. Его собственное тело двигалось по инерции и остро реагировало, несмотря на все попытки его урезонить. В конце концов, это было уже слишком. Он больше не мог игнорировать это. Майлз медленно потянулся назад свободной рукой и ощупал пространство между ними, быстро находя то, что искал. Когда он почувствовал твердый член сквозь тонкую ткань боксеров, ему пришлось сглотнуть, чтобы смочить пересохший рот; он и не подозревал, что Райт так хорошо одарен. От этого прикосновения мужчина позади него тихо застонал и дернулся навстречу руке, заставляя задохнуться. Даже когда он сказал себе, что совершает чудовищную ошибку, его пальцы нащупали отверстие в одежде, и вскоре он извлек член мужчины и крепко обхватил рукой. Он услышал, как Райт застонал, и был потрясен ощущением губ на своей шее. — Мм… Майлз… — пробормотал он низким, хриплым голосом, и прокурор не имел ни малейшего понятия, проснулся ли Райт или просто мечтал о нем. Теперь Майлз был абсолютно уверен, что последние крохи разума окончательно покинули его, пока он сидел здесь взаперти, в этой холодной тесной хижине, в самой заднице мира, и только потому, что он не смог удержать себя от мягких поглаживаний мужского достоинства, его пальцы двигались словно сами по себе. Он хотел этого. Не мог больше лгать самому себе. Каким-то образом он вспомнил про смазку, что Райт не так давно выбросил из своего портфеля, и задумался, находится ли та в пределах досягаемости. Он извернулся под странным углом — Райт, очевидно, и не собирался его отпускать, — и ощупал пол рядом с собой. Ему повезло, и он отдернул назад руку с флаконом, едва удерживая его кончиками пальцев. И только тогда остановился, осознавая, что он делает. Райт спал! О чем он только думал?! Не было ни единого шанса, что он — Дыхание застряло в горле, а мысли разлетелись по ветру, когда его шею легко прикусили. — Почему ты остановился? Рука Райта скользнула вверх по животу к груди, найдя сосок и ущипнув его достаточно сильно, чтобы выбить из него сдавленный стон. Ладно, может, все-таки, он не спал? Неужели он притворялся все это время?! Что ж, решил Эджворт, это больше не имело значения. Судорожно сглотнув, Майлз быстро стянул с себя боксеры, вскрыл крышку флакона и растер немного смазки между пальцев. Затем он потянулся к своему входу, чтобы поспешно подготовиться, ведь прокурор не был в силах сдержать растущее нетерпение. Все это время его голова покоилась на плече Райта, а губы, зубы и язык Феникса терзали его шею, вероятно, оставляя за собой всевозможные красноречивые метки. Когда больше ждать он уже не мог, Майлз убрал руку и вернул ее на член мужчины, смазывая его остатками смазки на пальцах, а затем направляя головку к своему отверстию. Он стиснул зубы, когда крупный член вошел в него, проталкиваясь сквозь тугое кольцо мышц. Прошло уже много лет с тех пор, как он делал что-то подобное, и это было непросто, но он не собирался отступать сейчас. Райт застонал, утыкаясь Эджворту в шею, и начал слегка покачивать бедрами, раскачиваясь и погружаясь все глубже и глубже. Он просунул колено между бедер Майлза и приподнял ногу, заставляя прокурора раскрыться еще больше, и Майлз никак не мог заглушить глухие постанывания, невольно вырывающиеся из него от чувства растянутости и наполненности. Давление было неприятным, но трение заставляло напрячься каждый нерв, и он поймал себя на том, что отталкивается, пытаясь поскорее насадиться на член снова. — Блять… — Райт выругался сквозь зубы. — Ты просто чертовски узкий… Боже… Как же в тебе охуенно… Майлз никогда не думал, что может завестись от грязных разговоров, пока не услышал такое из уст Феникса Райта. — Давай… Еще немного… Дрожащий вздох прокатился по его шее, когда их тела наконец крепко прижались друг к другу, и каждый дюйм этого человека был глубоко внутри него. Майлз зажмурился, когда Райт начал тереться в нем, выбивая всхлипы, когда давление сжимало его внутренние стенки. — Ч-черт… Ра-айт… Двигайся… Уже… — застонал он, сжимая челюсть. Он почувствовал, как человек позади него затрясся в почти беззвучном смехе. — Я двигаюсь, — заметил Райт, толкаясь чуть сильнее и заставляя прокурора ахнуть. Майлз чувствовал шеей, как губы растянулись в ухмылке. — О, ты имеешь в виду… — бедра адвоката слегка отодвинулись, а затем резко толкнулись вперед — сильно. Майлз вскрикнул и почувствовал, как закружилась голова от удовольствия, что он так давно не испытывал. — А! Да… В-вот так… — он запнулся, впиваясь ногтями в тыльную сторону ладоней Райта, сжимающие его живот и удерживающие их вместе. Резкий толчок — он задохнулся, еще один — и он закричал, еще один — и стало трудно правильно вдохнуть. Наконец Райт вошел в ритм, и он не собирался нежничать. Колено между ног Майлза полностью приняло вертикальное положение, частично накрывая мужчину, удерживающего его, и позволяя силе тяжести полностью вталкивать в него горячий пульсирующий кол с каждым толчком. Учитывая, что они были единственными во всей этой глуши, не было абсолютно никакой причины сдерживать себя, поэтому, все еще запрокинув голову, Майлз испустил надрывный вопль наслаждения в холодный, слегка дымный воздух. Его крики смешивались с рыками и стонами Феникса, потрескиванием огня, пошлыми шлепками плоти о плоть, скрипом пружин матраса и завываниями ветра, колотящего по крошечной каюте. — Блять… — выдохнул ему в ухо Феникс. — Ты… не такая уж и… фригидная сучка, как я и думал, а? Ты ведь хотел этого все чертово время, да? Он задыхался, безжалостно вбиваясь в прокурора, прокурора, которого подбрасывало на кровати, абсолютно беспомощного в своем исступлении. Лишь один мужчина мог с ним так разговаривать, и этот мужчина сейчас терзал мочку его уха. Легкие уколы боли пронзали его каждый раз, когда они сталкивались, но все это было так изумительно, словно горячая пряность в изысканном блюде. Стоны Райта позади него становились громче, чаще и звучали несколько напряженно от едва сдерживаемого напряжения: верный признак, насколько близко он был. Как бы подтверждая это, его рука переместилась на эрекцию Майлза и начала быстро и грубо поглаживать в ритм бедер. К этому моменту Майлз уже мчался к краю пропасти, и у него не было никакой возможности замедлить этот импульс. Они кончили почти одновременно, и их последние стоны слились в сладостной гармонии. Майлз наслаждался ощущением теплого семени, растекающимся внутри него, в то время как он выплеснулся на собственный живот и руку, сжимающую его. Его тело содрогнулось, когда последняя капля напряжения испарилась, и его мир ненадолго растворился в белом блаженстве. Майлз бесцеремонно плюхнулся на матрас; его грудь тяжело вздымалась, а сердце колотилось с бешеной скоростью. Несмотря на то, что он был под кайфом от эндорфинов, тут же его пронзила ясность: неужели они действительно только что сделали это?! Они не говорили об этом, даже не использовали никакой контрацепции, и все же… они оба только что сделали это… Он почувствовал, как мягкий член медленно выскользнул из него, и внезапно осознал, насколько опустошенным чувствует себя без него. Адвокат перекатился на спину, пытаясь отдышаться, а затем снова повернулся на бок, чтобы возобновить их объятия. Ошеломленный и смущенный, Майлз обернулся через плечо и впервые за эту ночь встретился взглядом с ярко — голубыми глазами, широко раскрытыми от удивления. Райт уставился на него, с полуоткрытыми губами, все еще тяжело дыша. — Э-Эджворт… Это… это правда?.. — Голос Феникса звучал так, словно тот был в оцепенении, и свет огня, отразившийся в его глазах, обнажил Майлзу неверие. Майлз закусил губу; похоже, Райт даже не был уверен, спит ли он или нет. Однако выражение лица адвоката рассеяло диссонанс и все сомнения, что пытались пробраться обратно в мысли сероволосого. Так что, он не сдерживал своих чувств и не ощутил вины, когда ответил. — Если эта прекрасная боль внизу меня является показателем… то вполне реально… Он увидел, как с лица Райта исчезла тень тревоги и беспокойства, и твердая рука на плече грубо перевернула его на спину. — О, черт возьми, да! — выдохнул Райт, устраиваясь сверху, а затем впился в губы Майлза обжигающим поцелуем. Безошибочная похоть в этом поцелуе ясно дала понять прокурору, что в ближайшее время он навряд ли сможет уснуть.***
Через день они вернулись в машину Майлза, спустились с горы и направились домой. Оба молчали, но Майлз, в свою очередь, был занят воспоминаниями о прошедших тридцати шести часах. Они представлялись размытым пятном секса и сна, и еще секса, и несколько раздавленных сырных крекеров, а потом еще больше секса. Он был почти разочарован, когда они обнаружили, что могут открыть входную дверь и большая часть снега растаяла — практически вся. Он мог убить за долгий горячий душ, но до Лос-Анджелеса и его роскошной квартиры оставалось еще полтора часа. Майлз напряженно сидел на водительском сиденье — он сомневался, что сможет нормально просидеть неделю, — но обнаружил, что не жалеет об этом, даже если бы и должен был. Наверное, ему должно было быть стыдно за себя, по крайней мере за свою безответственность, но… стыдно не было. На самом деле, он уже задавался вопросом, когда в следующий раз человек, сидящий рядом с ним, может вновь оказаться внутри него. Он знал, что им нужно будет поговорить об этом достаточно скоро, решить, что «это» вообще такое. Окончится ли дело потрясающим сексом, или их дружба перерастет в нечто большее? В прошлом его сомнения сводились к тому, что попытка сблизиться окончательно разрушит их дружбу, и он все еще беспокоился насчет этого, но разве не слишком поздно теперь сдавать назад? Единственный путь лежал вперед, и теперь, когда пресловутый лед тронулся — на самом деле, был разгромлен молотком, — все казалось гораздо менее пугающим. Сосредоточив свое внимание на дороге, Майлз поймал себя на том, что краем глаза наблюдает за Райтом. Адвокат слегка откинулся на спинку сидения и просто сидел, совершенно расслабившись, рассеянно барабаня пальцами по коленям. Однако выражение его лица привлекло внимание Майлза. — Райт, что это за самодовольная ухмылочка у тебя на лице? — спросил он, нарушив получасовое молчание. — Хм? — Его вопрос, кажется, вытащил другого человека из раздумий. На мгновение он растерялся, но тут же улыбка вернулась. Она постепенно переросла в ухмылку, когда адвокат наклонился к нему и положил руку ему на бедро. — Да ничего особенного, — ответил он с озорным блеском в глазах. — Просто думаю о твоей маленькой тугой попке. Румянец расцвел на щеках Майлза и только усилился, когда его пассажир принялся покусывать его за ухо. — Райт, — он предупреждающе рыкнул, стиснув зубы. — Просто вспомнил, как ты извивался и кричал, когда я трахал тебя снова и снова… — Р-Райт… — Дыхание участилось, а рука на бедре двинулась внутрь, растирая пах. — Сколько раз я кончал в тебя? Должно быть, не меньше десяти… А может, больше? — теплый язык скользнул ему в ухо. Брюки быстро расстегнулись, и рука вторглась внутрь, бесстыдно его лапая. — Райт, не заставляй меня останавливать машину! — он так крепко вцепился в руль, что костяшки пальцев аж побелели. Майлзу было все труднее держать себя в руках. — Ты, наверное, чувствуешь себя таким опустошенным без меня… Может быть, в следующий раз я нагну тебя на капоте этой шикарной спортивной тачки, или, может, на том красивом, отполированном до блеска столе в твоем офисе… А может, я трахну тебя на той полке рядом с окном, чтобы каждый мог видеть… — его пальцы сомкнулись вокруг члена и плотно его стиснули, в то время как зубы сжались на мочке уха. Все его тело дернулось, и, как следствие, машина тоже. Майлз успел быстро выровнять машину, взвизгнув шинами, прекрасно осознавая, что с него хватит. Его рука метнулась к поворотнику, чтобы повернуть на следующий съезд и свернуть на ближайшую остановку отдыха, а после убедиться, что он припарковался подальше от потенциальных прохожих и непрошенного внимания. Интересно, смогут ли они вообще добраться до дома?