***
— Госпожа Ким, можете проходить. Бёль обернулась на голос. Перед ней стоял молодой мужчина в форме охранника. Он обходительно приоткрыл для нее железную дверь, приглашая войти внутрь. Девушка кивнула и, поднявшись с места, прошла в помещение. — У вас пятнадцать минут, — сообщил охранник, и дверь за вошедшей Ханбёль тут же захлопнулась с неприятным скрипом. Бёль оглядела комнату, невольно поежившись от царящей тут мрачной атмосферы. Стены этого достаточно вместительного помещения были выкрашены в противный серый цвет. Света здесь было немного — освещалась комната лишь тем, что пробивался через окно напротив двери, и двумя покрытыми пылью лампами на потолке. Посередине помещения стоял разделенный перегородками длинный стол, который разбивал комнату на две части. Над столом возвышалась стеклянная изгородь с отверстиями в ней для каждой секции. К столу по обе стороны было придвинуто несколько стульев, но все они пустовали, кроме одного. Бёль вздохнула и направилась к самой последней секции, где по ту сторону стекла сидел знакомый девушке мужчина. Ханбёль поначалу даже не узнала отца. Она видела его последний раз во время судебного процесса. С тех пор он похудел, лицо его осунулось, а в коротко постриженных волосах появилось еще больше седых прядей. Темно-синяя форма ему совсем не шла. Слева над карманом была пришита светлая ткань с несколькими цифрами на ней — номером заключенного. — Я уж думал, ты никогда не придешь, — Бёль вздрогнула от низкого голоса отца, эхом раздавшегося по помещению. — А теперь, надо же, какая честь — родная дочь пришла навестить непутевого отца… — Да, я тоже думаю, что мне не стоило этого делать, — сказала Ханбёль, смотря Джиуку прямо в глаза. Тот в ответ лишь горько усмехнулся. — Но ты, все же, здесь. Почему? Бёль задумалась на минуту. Действительно, почему она пришла навестить отца спустя четыре месяца после того, как его заключили под стражу? Девушка не особо думала над причиной. Она просто захотела прийти. Все-таки Ким Джиук все еще оставался ее отцом, несмотря на все произошедшее. — Не знаю, — после недолгого молчания Бёль пожала плечами. — Решила убедиться, что с тобой все в порядке. Посчитала, что так будет правильно… — Правильно? — Джиук недовольно хмыкнул. — Да, возможно, — задумчиво добавил он. — У каждого ведь своя правда. Мы не знаем, что правильно, а что нет. Когда ты предала меня, спевшись с Чхве Саном, ты наверняка тоже считала свое решение правильным, — Ханбёль промолчала, не желая начинать с отцом бессмысленный спор. — Кстати, как он поживает? Наверняка торжествует и до сих пор не может упиться своей победой. Уже успел уничтожить всех, кто не хочет плясать под его дудку? Бёль вновь молчит, искренне не зная, что ответить. Она понятия не имеет, где Сан, чем занимается и что у него на уме. Да даже если бы и знала, навряд ли стала бы разглагольствовать об этом перед отцом, который его терпеть не может. Ведь выслушивать очередной поток нелестный высказываний в адрес Чхве девушка тоже не горела желанием. Джиук внимательно вглядывается в лицо дочери, чуть щурясь, и будто пытается прочитать что-то в ее глазах. Затем, в конце концов, на его лице появляется неприятная ухмылка. — Ты не знаешь… — говорит он. Наклонившись вперед и опершись локтями о стол, он скрещивает пальцы, не отрывая от дочери пронизывающего взгляда. — Ты не знаешь, где он и что с ним. Как прискорбно. Но вовсе не удивительно. Или ты думала, что он позволит тебе остаться рядом после того, как ты, словно верная собачка, выполнила все его команды? Ты такая наивная, Ханбёль. Тебе стоило бы послушать меня, когда было время… — Даже если бы у меня был шанс вернуться назад, я бы поступила точно так же, как поступила, — отрезала Ханбёль, прерывая тираду Джиука. Голос ее не дрогнул. Джиук, казалось, не удивился ее ответу. Он лишь тяжело вздохнул, понимая, что ему не удастся переубедить дочь. — Я понял это, когда ты обвинила меня перед всей страной. Или, по-твоему, обвинять собственного отца перед всеми — тоже было правильным решением? — Тот факт, что ты мой отец, не снимает с тебя ответственности за все, что ты натворил. Я не должна была оправдывать тебя только потому, что я твоя дочь, — спокойно отвечает Ханбёль, будто вовсе не воспринимая слова отца всерьез. — Ты сам виноват во всем, что с тобой произошло. И не надо пытаться перекинуть вину на других. — Вижу, ты непробиваема, — Джиук откинулся на спинку стула с удрученным видом. — Как и Юнхо. Он приходил один раз, твердил то же самое. Вы с ним так похожи, что мне иногда кажется, будто он твой родной брат, — хмыкнул бывший прокурор. — Он все еще работает в прокуратуре? Ловит таких, как я? — Они с Ли Хьянсу открыли свое адвокатское бюро, — говорит Ханбёль, радуясь, что отец, наконец, перевел тему. — Юнхо планирует помолвку… — Хоть кто-то из вас решил обзавестись семьей, — усмехается Джиук. — Тебе бы тоже не помешало найти себе богатого ухажера, ведь из-за меня у тебя теперь наверняка ничего не осталось. Бёль тяжело вздохнула, понимая, что конструктивного диалога у них с отцом, все же, не получится. — Они изъяли все твое имущество, — подтвердила слова мужчины Ханбёль. — Мне оставили только дом. Юнхо досталось наследство от родителей. Но это ты и так знаешь. — И что ты теперь собираешься делать? — вдруг спрашивает Джиук совершенно серьезным тоном. — Я в тюрьме. Юнхо строит свою семью, а твой Сан использовал тебя и бросил. Ты осталась совсем одна, Ханбёль, — он чуть подается вперед, смотря дочери прямо в глаза сквозь стеклянную перегородку и повторяет свой вопрос: — Что ты будешь делать теперь? Бёль молчит, смотря на отца в ответ. Что он хочет услышать? Что она сломлена и загнана в тупик? Что не знает, что делать, ведь у нее никого не осталось? Но это не так. Ханбёль никогда не была и не останется одна. Теперь уж точно. Ведь рядом те, кого она знала еще тысячу лет назад, те, кто не оставят ее в беде и не дадут отчаянию поглотить ее разум. Конечно, Джиук не знает этого. Ему выгодно думать, что от его дочери все отвернулись, что она получила по заслугам за то, как поступила с ним. Но Бёль, если честно, плевать на то, что думает ее отец. Она свой выбор уже сделала. И как бы то ни было, она счастлива и свободна рядом с теми, кому на нее не все равно. Ханбёль улыбается на удивление Джиука, слегка приподнимая уголки губ. — Что я буду делать? — переспрашивает девушка. — Жить. Жить так, как я хочу жить. Делать выбор, ошибаться, падать и вставать, двигаясь дальше. Поступать так, как считаю нужным, а не так, как мне навязали поступать. Любить и быть любимой рядом с преданными мне людьми. Следовать зову сердца и исполнять свои мечты. Учиться на своих ошибках, а не бояться их совершать. Всем лучше, чем сидеть в золотой клетке и жить по чужой указке. Вот что я собираюсь делать. Снова воцарилась тишина. Джиук явно не ожидал такого ответа. Он ведь надеялся, что дочь потеряна и разбита, раз пришла к нему. Он думал, что она пожалела о содеянном, но теперь мужчина видит, что все ровно наоборот. Его дочь стала только увереннее. Она выросла и теперь может обойтись без его помощи. Ханбёль уже давно не та маленькая девочка, которую он пытался контролировать. Она, наверно, ей никогда и не была, только казалась ему такой. Это он вел себя как ребенок, пытаясь скинуть всю ответственность за свои ошибки на Бёль, тем самым обвиняя ее в обстоятельствах, которые послужили тому, где он оказался в итоге. Ему пора бы взять на себя ответственность за свои действия. Только вот додумался он до этого слишком поздно. — Ты действительно очень похожа на нее, — сказал Джиук с грустной улыбкой на лице. Бёль недоуменно нахмурилась. — На свою мать. Она пыталась отговорить меня тогда. Сказала оставаться на стороне господина Чхве, но я не послушал, а она расплатилась за мои решения. Ты такая же упрямая. Но поступила по-другому, устранив корень проблемы без всяких уговоров. Решительности у тебя не занимать, Ханбёль, как и верности. Только главное, чтоб твоя верность не погубила тебя так же, как и твою мать. Она была верна мне до последнего. Наверно, зря. Все могло бы сложиться иначе, — взгляд бывшего прокурора потух, когда он вспомнил о прошлом. Бёль вздохнула, подалась чуть вперед, опираясь о стол и посмотрела отцу в глаза. Пытаясь игнорировать ком, вставший в горле, она ответила. — Отец, я не держу на тебя зла. Ты, наверно, не поверишь, но я видела вещи и похуже того, что ты делал. Все проходит. Я не смогла и не смогу понять тебя. Но… я прощаю тебя. Я не хочу жить с недосказанностью или обидой. Я сказала все, что хотела, а обижаться я не привыкла, поэтому и ты меня прости. Наверно, мы просто живем в разных мирах и нам не понять друг друга. Ты думаешь, что все кончено, но у тебя еще есть шанс. Никогда не поздно начать заново. Ты выйдешь отсюда намного раньше, чем должен, если будешь примерным заключенным, сможешь начать новую жизнь, и, возможно, мы еще увидимся. Не стоит жить прошлым. Подумай лучше о том, что можно сделать в настоящем… Дверь в помещение вдруг открылась с тем же противным скрипом железа. — Время посещения истекло, — оповестил охранник, остановившись в дверях и ожидая, пока Бёль покинет комнату. Девушка послушно поднялась с места и, в последний раз взглянув на задумчивого отца, направилась к выходу. — Ханбёль, — позвал Джиук, заставляя девушку остановиться и обернуться на его голос. — Я надеюсь, ты не ошиблась в нем, — мужчина кивнул, безмолвно прощаясь с дочерью. — Я тоже надеюсь, — сказала Бёль и, кивнув отцу в ответ, вышла из комнаты.***
Хьянсу недоуменно смотрит на табличку с надписью «Закрыто», висящую по ту сторону стеклянной двери. Окна в кафе Ёсана завешаны, свет внутри не горит, да и посетителей не видно. Ли поднимает руку и смотрит на наручные часы, сверяясь со временем. Четыре вечера, суббота. С чего бы Ёсану закрывать кафе? Девушка подходит ближе и вглядывается в щель между жалюзи, пытаясь понять, есть ли кто внутри. Хьянсу замечает в помещении какое-то движение. Решив рискнуть, Ли толкает дверь, и та, на удивление, поддается. Музыка ветра в этот раз как будто звенит слабее, или Хьянсу так кажется из-за гнетущей атмосферы, царящей в пустой кофейне. Девушка оглядывается, и ее тут же привлекает силуэт у барной стойки — единственного места, где горит свет. — Мы закрыты. Ёсан копошится, складывая что-то в большую сумку, лежащую на стуле, но, услышав, как открылась дверь, оборачивается на вошедшую Хьянсу. — А, это ты, королева… — Почему кафе закрыто? — недоумевает девушка, подходя ближе. — Ты куда-то собираешься? — она кивает на сумку, а затем переводит взгляд на Ёсана. Сегодня он выглядит не как обычно. Вместо привычной рубашки и брюк мужчина надел мешковатый спортивный костюм с ветровкой так, словно собирался в спортзал, а не на работу. — Да вот, решил уволиться. Надоела мне эта работа, — в своей обычной шуточной манере отвечает Ёсан. Хьянсу продолжает смотреть на мужчину непонимающим взглядом. — Но это же твое кафе. — Думаешь, меня это волнует? — пожимает плечами Кан и, проверив еще раз сумку, застегивает на ней молнию. Ёсан заходит за бар, осматривая его на наличие забытых вещей и совершенно не обращая внимание на растерянную Хьянсу. — И куда ты пойдешь? — интересуется девушка, наблюдая за действиями мага. — Ты же не… — Ёсан гремит какой-то посудой, убирая ту в шкаф, и встряхнув ладони друг о друга, упирается руками в бока. — Ты, что, уходишь… насовсем? Ёсан отрывается от разглядывания бара и переводит взгляд на Хьянсу, смотрящую на него расширенными от удивления глазами. — Ты удивлена? — спокойный тон мужчины окончательно выбивает Ли из колеи, и теперь она уж точно совсем ничего не понимает. — Ты же не думала, что я буду с вами вечно, королева. — Но… как? Почему ты уходишь? Все же только начало налаживаться… — Хьянсу опустилась на стул не в силах удержаться на ногах от удивления. — Вот именно, — Ёсан вернулся к Хьянсу и присел рядом с ней. — Я исполнил твою просьбу, Хьянсу. Собрал вас всех вместе и был с вами рядом. Теперь же вы все обрели душевное спокойствие, и в моем присутствии нет смысла. — В нем всегда был смысл, — говорит Хьянсу. — Ты ведь наш друг, Ёсан. Я не представляю нашу жизнь без твоего присутствия в ней… — Ничто не вечно, — Ёсан задумчиво посмотрел куда-то в сторону, размышляя о чем-то своем. — И я, как ни странно, тоже, — он вернул свой взор к девушке. — Точнее я не хочу быть вечным, понимаешь? Мне намного больше тысячи лет, кажется, я видел все в этом мире и порядком… устал. Честно, если бы не твоя просьба помочь вам вновь воссоединиться, я бы ушел на покой намного раньше. Хьянсу молчит какое-то время, разглядывая Ёсана, а затем спрашивает: — Получается, ты можешь отказаться от вечной жизни? — Не знаю, — пожимает плечами Ёсан. — Но, я уверен, способ есть. И я хочу найти его. Маг тяжело вздыхает и замолкает ненадолго, забываясь в своих мыслях. Хьянсу смотрит на него и не может поверить своим ушам. Ёсан собирается уйти от них. Это его желание кажется таким логичным и одновременно странным. Кан, словно тень, всегда находился рядом, давал советы, наблюдал их взлеты и падения, а теперь… он просто уйдет, исчезнет из их жизней, оставив о себе лишь теплые воспоминания. Хьянсу и представить не может, каково это — быть в центре событий без Ёсана. Ведь несмотря на то, что Кан всегда был лишь наблюдателем, казалось, будто он и есть — центр этих событий. — Ах да, чуть не забыл, — вдруг сказал Ёсан, отрывая Хьянсу от размышлений. Он полез себе за воротник и снял с шеи цепочку, которую девушка поначалу даже не заметила. Ёсан протянул украшение Хьянсу, и та с недоумением приняла его. Раскрыв ладонь, Ли уставилась на кулон в виде трезубца с красным камнем, сияющем в его центре. Удивленная Хьянсу несколько секунд пялилась на украшение, а затем посмотрела на как всегда спокойного Ёсана. — Это… что? Неужели… это Трезубец? Ёсан лишь уверенно кивнул в ответ. — Ты же просила сохранить его. На том месте, где ты оставила Трезубец, построили храм, поэтому я решил, что там он будет в безопасности, ведь храмы редко когда трогают. Этот храм стоит там по сей день. А Трезубец я забрал недавно, немного видоизменив, так сказать, чтобы он соответствовал современным реалиям. Не будешь же ты ходить по городу с огромной вилкой. — Так, может, Трезубец поможет тебе избавиться от бессмертия? Я могу пожелать, чтобы он сделал тебя человеком… Ёсан в ответ лишь обреченно качает головой. — Сила Трезубца не безгранична, королева. Я стал таким, какой я есть, не по его воле, не ему меня и лишать этих сил. К тому же, он достаточно ослаб за то время, пока лежал без дела, не видя сражений и крови. Кто знает, на что он способен теперь. — Но что мне с ним тогда делать? — спрашивает Хьянсу. — Пока твоя душа существует, ты его хозяйка. Тебе решать, что с ним делать. Ну а если не знаешь… просто откажись от его силы. Хьянсу тяжело вздыхает, разглядывая переливающийся красным свечением камень в центре Трезубца. — А что с моим желанием? Сан ведь так и не появился после того, как Ханбёль видела его в последний раз… — Твое желание состояло в том, чтобы вы все возродились в один период времени и смогли получить второй шанс. Вы его получили, а как воспользоваться этим шансом решаете только вы сами. Так что, как видишь, желание он исполнил, — Ёсан кивнул на украшение в руках Хьянсу. — Ну а Сан… Я уверен, он скоро вернется. Ёсан как всегда явно знал больше, чем Хьянсу, поэтому та не стала задавать лишних вопросов. Она зажала Трезубец в ладонях и закрыла глаза, пытаясь сформулировать мысль. «Я благодарна за твою службу, но отказываюсь от твоей силы, — нужные слова сами складывались в мыслях Хьянсу. — Я больше не нуждаюсь в ней и дарую тебе свободу. Я больше не твоя королева»… Хьянсу открывает глаза и смотрит на раскрытые ладони, в которых лежит когда-то бывшее могущественным оружие. Камень в Трезубце вдруг в мгновение ока теряет свое красное свечение и потухает, словно выключенная лампочка. Теперь украшение в руках девушки кажется всего лишь безжизненной безделушкой, не имеющей никакой силы и значения. Так, Хьянсу смотрела на Трезубец еще какое-то время, будто ожидая, что камень вновь засияет алым свечением, но этого не произошло. Поэтому спустя еще несколько секунд Хьянсу протянула украшение Ёсану обратно. Тот посмотрел на Трезубец, а затем поднял вопросительный взгляд на Хьянсу. — Надеюсь, ты убедишься, что он больше никому никогда не достанется. Ёсан кивнул, улыбнувшись, и забрал Трезубец из рук Хьянсу, сунув его в карман куртки словно ненужную побрякушку. — Что ж, пора собираться, — сказал Ёсан, хлопнув в ладони, и поднялся с места. Хьянсу по инерции поднялась следом. Маг взял свою сумку с соседнего стула и перекинул ее через плечо. Оглядев пустое помещение каким-то задумчивым и слегка грустным взглядом, Ёсан подошел к барной стойке, постоял возле нее в тишине около минуты, а затем выключил оставшийся свет. Махнув рукой в сторону выхода, Ёсан подождал, пока Хьянсу проследует к дверям, и, бросив на барную стойку прощальный взгляд, вышел на улицу. Вечерело. Солнце лениво ползло к горизонту, а время близилось к окончанию рабочего дня, но людей на улице пока не прибавилось. Заперев дверь, Ёсан протянул ключ стоящей рядом Хьянсу. Та в свою очередь нахмурилась, не понимая, к чему этот жест. — Отдашь его Луне, — сказал Ёсан. — Теперь это ее кафе. — Но почему ты сам не хочешь сказать ей об этом? — принимая ключ, спросила Хьянсу. Казалось, она все еще не могла до конца понять мотивы Кана, но отчаянно пыталась докопаться до истины. — Почему не хочешь попрощаться с остальными? — Я не люблю прощания, — на лице Ёсана мелькнула тень грусти, но он мастерски спрятал ее за улыбкой. — У вас все только наладилось, не хотелось бы расстраивать всех грустными новостями. Да и слушать уговоры остаться тоже не особо хочется. — Боишься, что поведешься на них? — усмехается Хьянсу. Ёсан недовольно хмыкает в ответ. — И это тоже. Боюсь, не выдержу, когда увижу щенячьи глаза Луны, и останусь тут еще на тысячу лет, а мне такого счастья, спасибо, не нужно. Мужчина замолчал, взглянув на зашторенную витрину своего кафе. Хьянсу же просто не знала, что сказать. Она знала Ёсана так долго, что все эти годы казались вечностью. Девушка помнила, как в первый раз увидела старого мага, как он спас ее от скверны и вернул ее душу на место. Если бы не Ёсан, Хьянсу бы не стала королевой пиратов, да и вообще, — не стояла бы тут. Затем Кан взошел на «Иллюзию» и оставался с их командой до самого конца путешествия. Он давал советы, лечил раненных, — в конце концов, помог им в битве с сумеречными. А потом, когда, казалось бы, все закончилось и измотанный долгим плаваньем маг, наконец, вернулся домой, Хьянсу нагрузила его очередной просьбой о помощи. Ёсан, конечно, не отказал, хотя наверняка очень хотел это сделать. И вот они здесь спустя много веков, и все благодаря этому немного странному, но такому родному человеку. Хьянсу представить не могла, что бы они все делали без Кан Ёсана. Казалось, он был их ангелом хранителем, который оберегает и наставляет на истинный путь, направляя и оставаясь рядом. А теперь он уходит. Просто оставляет их на произвол судьбы, словно кот, оставляющий своих едва прозревших котят. Конечно, сейчас все идет хорошо, и Ёсан знает это, знает, что они больше не нуждаются в его помощи. Но ведь не в помощи было дело. Хьянсу говорила правду: она (наверняка не только она) считала Ёсана другом, и они все нуждались в нем не как в маге или всевидящем оке, а как в немного необычном и порой даже чересчур спокойном товарище, прошедшем с ними огонь и воду. Хьянсу, конечно, понимала, что Ёсану тяжело. Прожить столько, видя, как твои близкие люди умирают, а ты даже не стареешь… Казалось, Хьянсу только сейчас начала понимать, почему Ёсан постоянно отпускает свои неуместные шутки. Они ведь всего лишь маска, скрывающая всю ту боль и тоску, накопившуюся за эти годы. Да, их старому другу явно нужно отдохнуть и, наконец, обрести свой покой. Было бы эгоистичным просить его остаться, когда он столько сделал для них и, в частности, для Хьянсу. Только вот осознание всего этого не делало прощание более легким. Девушка все еще с трудом осознавала, что, скорее всего, видит мага в последний раз. Почему-то ей казалось, что это не последняя их встреча, но на то уже воля судьбы. Хьянсу лишь хочет, чтобы все ее друзья получили свой счастливый финал. И Ёсан — не исключение. Поэтому Ли знала, что должна отпустить Ёсана со спокойной душой и совестью, но давалось ей это, пожалуй, слишком тяжело. Сам же Ёсан, естественно, тоже испытывал грусть. Но эта грусть была приятной и затмевалась радостью за всех тех, с кем он был рядом все это время. Несмотря на то, что последние месяцы Ёсан был всего лишь наблюдателем, он все равно участвовал в жизни своих героев, смотрел, как они меняются, что-то теряют, что-то приобретают, что-то осознают. Ему нравилось наблюдать за тем, как они медленно, но верно идут к своему счастливому финалу. А этот счастливый финал был им обеспечен — уж Ёсан-то точно это знал. Кан действительно уже давно принял решение найти способ прекратить свою вечную жизнь и стать человеком. Это бремя и проклятье, которое он пронес через года оказалось довольно-таки тяжелой ношей. Особенно, когда знаешь исход всех событий. Но вот что любопытно: Ёсан мог видеть предполагаемый конец для любой ситуации и любого человека, но исход своей собственной жизни он не видел. И не потому, что маг будет жить вечно, а потому что… ему самому решать, какой будет исход. И Ёсан решил. Тяжело вздохнув и проглотив застрявший в горле ком, Хьянсу, наконец, прервала затянувшееся между ними молчание. — А я как раз шла, чтобы отдать приглашение, — она полезла в сумку и, вытащив оттуда небольшой конверт, запечатанный узкой лентой нежного пастельного цвета, протянула его Ёсану. — Я так понимаю на нашу свадьбу ты тоже не придешь. Возьми хотя бы его. На память. Ёсан пару секунд смотрел на протянутый конверт, затем уголки его губ дрогнули, и он, улыбнувшись, взял приглашение. Аккуратно распечатав конверт, Ёсан вынул лист бумаги и, пробежавшись по нему сосредоточенным взглядом, вновь посмотрел на Хьянсу. — Поздравляю, королева, — сказал мужчина, убирая приглашение в сумку. — Жаль, что не могу разделить с вами такое радостное событие. Передай Хонджуну, чтоб много не выпендривался и берег тебя. Не зря же я твою душу спасал. Хьянсу рассмеялась, чувствуя, как к глазам подступают слезы, которые она уже не в силах сдерживать. — Обязательно передам. Хьянсу помедлила еще несколько секунд, а затем сделала шаг к Ёсану и заключила его в крепкие объятия. Мужчина удивился, но, все же, обнял девушку в ответ. — Спасибо тебе, Ёсан. Спасибо за все, — спустя минуту объятий Хьянсу отстранилась и протерла слезы, выступившие на глазах. — Я не знаю, как отблагодарить тебя за все, что ты сделал для нас. Спасибо за то, что оставался рядом все это время. За твое терпение и советы. Правда, Кан Ёсан, спасибо. От нас всех. — Да не за что, всего-то тысячу лет подождал, пока вы все, тормозы, переродитесь, — усмехнулся Ёсан, а затем добавил более серьезным тоном: — Я рад, что у вас все хорошо. Вы получили свой заслуженный счастливый финал и теперь можете жить спокойно как обычные люди. — Я надеюсь, что и у тебя получиться найти способ побороть бессмертие, — говорит Хьянсу. — Надеюсь, что мы, все же, еще встретимся, и я увижу тебя постаревшим. — Поверь мне, я буду выглядеть так же прекрасно, как и сейчас, — в своей обычной манере выдает Ёсан. Кан поправляет сумку, одергивает куртку и смотрит на Хьянсу в последний раз. — Ну что, прощай, бывшая королева, — в интонации мага чувствуется вопрос. — Наверно, я, все же, скажу «до встречи», — отвечает Хьянсу, вызывая у Ёсана улыбку. — Удачи тебе в поисках, Кан Ёсан. Уверена, ты найдешь, что ищешь. — Почему-то я тоже уверен, что найду, — Ёсан пожимает плечом и, приставив ко лбу два пальца, делает жест, напоминающий то, как отдают честь в армии. Больше ничего не сказав, маг разворачивается в противоположную от Хьянсу сторону и медленным шагом идет по дороге. Смахивая с глаз остатки слез, девушка наблюдает, как удаляется его силуэт. Ни разу не обернувшись, Кан Ёсан в один момент скрывается среди людей так искусно, что Хьянсу кажется, будто он просто растворился в воздухе. Хотя, возможно, так оно и было.