Я полон проблем и болен любовью, Отсюда нет выхода, Я был готов умереть И проиграл эту игру. Единственное правило этого мира: Спаси меня, Возьми за руку, Используй меня как лекарство. Я знаю, что люблю тебя. TXT — 0X1=LOVESONG (I Know I Love You)
Сан потушил уже неизвестно какую по счету сигарету и бросил ее в наполненную окурками пепельницу. Мужчина провел пальцами по взъерошенным отросшим волосам, и откинулся на спинку кресла, уставившись в знакомый потолок своего кабинета. Стрелки настенных часов показывали далеко за полночь, а Сан вернулся в свое поместье только час назад. Весь день он провел как на иголках, разбираясь с последствиями сегодняшних событий, но мужчина понимал, что это всего лишь начало его долгого пути к обретению власти над городом. Чхве послал Хонджуна встретиться с прокурорами и обсудить предстоящие выборы, победа на которых уже была обещана прокурору О. Остальных своих подопечных Сан отправил заметать следы после убийства Чон Сучоля, а также проследить, чтобы младший Чон благополучно и как можно скорее покинул страну, ибо ему не очень-то хотелось вновь марать руки о кого-то вроде Уёна. Сан устал. Действительно устал от всего этого, но его усталость и все последние годы страданий и усилий, наконец, оправдались. Он достиг всего того, чего так отчаянно желал, поэтому не мог не торжествовать. Чхве, наконец, отомстил за отца, вернул таким наглым образом отнятую у его семьи честь и восстановился в звании короля этого города. Теперь у него не осталось соперников: враги повержены, справедливость восторжествовала. Казалось бы, можно и вздохнуть с облегчением, но кое-какие обстоятельства не позволяли Сану расслабиться и отдохнуть. Честно признаться, Сан все еще не до конца осознал тот факт, что воспоминания о его прошлой жизни вернулись и продолжают возвращаться. Сидя здесь, в тишине своего кабинета, мужчина медленно, но верно продолжал вспоминать все, что происходило с ним несколько веков назад. Теперь его настоящая жизнь заиграла новыми красками, а лица друзей приобрели для него совершенно иные, но знакомые черты. Сан вспомнил, каким бесстрашным капитаном был Хонджун, как он был верен своим идеалам и не сдавался до самого конца. Чхве вдруг понял: ведь именно Хонджун больше всего верил в него и наставлял. Именно благодаря Киму Сан стал таким целеустремленным и решительным на пути к своим достижениям. Он многому научился у него, как тогда, так и сейчас. И поэтому Сан был безмерно благодарен хёну за то, что тот даже спустя тысячелетие оказался рядом с ним и помогал в трудные времена. Бывшая королева пиратов Ли Хьянсу превратилась в справедливого и жесткого прокурора, со всей серьезностью относящегося к своей работе. Независимая и сильная, она осталась все такой же амбициозной и решительной, какой была и в прошлом. Сан помнит, как она взошла на эшафот вместе с ним и Хонджуном, до конца оставшись верной своему делу и друзьям. Такой она оказалась и сейчас. Невинная, но отважная Ким Луна, с которой Сан поступил совсем не благородно, опять не сломалась под гнетом обстоятельств и в очередной раз доказала, что может о себе позаботиться. Эта девушка, что тогда, что сейчас восхищала Сана, заставляя задуматься о том, сколько же в этом хрупком создании силы воли и любви к близким, раз ради них она способна на самые безрассудные и невозможные поступки. Чон Юнхо Сан знал не так хорошо, но это не помешало ему признать, что молодой прокурор обладал невероятной решимостью и смелостью. Ведь нужно иметь огромное мужество, дабы возродиться из сумеречных, но еще большее мужество требуется, чтобы ради спасения своих близких суметь пойти против человека, который дал тебе все и стал отцом. Все они, несомненно, были важной частью жизни Сана, но мысли и сердце мужчины полностью, все же, занимал только один человек. Ким Ханбёль. Он вспомнил ее. И теперь не понимал, как мог, вообще, забыть ту, которая пожертвовала ради него своей жизнью. Благодаря ей он прожил на два года дольше, чем должен был. Благодаря ей он стал человеком, в прямом и переносном смысле. Ханбёль была и является для него всем, но что в прошлом, что в настоящем он принес в ее жизнь только боль и страдания. Разве так поступают с человеком, которого любишь всем сердцем? На Сана вдруг свалился весь груз их сложных отношений. Чхве каялся за то, что так поступал с девушкой все это время, за то, что они так мало были счастливы вместе. За все, что сделал. Мужчина вдруг осознал, что не может вот так просто вернуться к ней и посмотреть в глаза. Он не заслуживает этого. Не заслуживает ее. Она столько страдала из-за него, столько мучалась, так какое право он имеет на взаимность ее чувств? После всего, что было, как он может сделать ее счастливой, даже если она примет его? Сможет ли он вернуть ей долг за отданную жизнь? Конечно, нет, ведь этот долг непомерный. Но что ему делать, если он не может жить без Ханбёль, но и вернуться к ней сейчас тоже не может? Сан не знал, что чувствует: казалось, все сразу и ничего одновременно. Он был ужасно опустошен и растерян. Мысли о Ханбёль не давали ему покоя, но он ничего не мог с этим поделать. Даже поговорить с ней не мог, ведь ему не позволяет совесть смотреть ей в глаза. Как же быть? Что делать дальше? Сан не знал ответа на этот вопрос. Размышления Чхве прервал внезапный стук в дверь. Мужчина невольно вздрогнул, вернувшись в реальность, и сказал стучавшему войти. В кабинете появился один из его охранников. Сан посмотрел на него серьезным взглядом, давая понять, что не рад такому позднему визиту. — Прошу прощения, господин Чхве, — прочистив горло, сказал парень. — Госпожа Кан Сунхи приехала и требует впустить ее к вам… — Что? Сунхи? Какого черта она здесь делает? — искренне удивился Сан. — Не знаю, господин, но она довольно настойчива. Сказала, что должна увидеть вас. Чуть подумав, Сан тяжело вздохнул и ответил: — Приведите ее. Охранник кивнул и удалился восвояси. Через несколько минут он вернулся еще с одним подопечным Сана, ведущим Кан Сунхи. Мужчина толкнул незваную гостью в спину, заставляя войти в кабинет, на что она недовольно прошипела ругательства себе под нос. Как только Сунхи оказалась перед Саном, мужчина посмотрел на охранников и сказал: — Ждите за дверью. Возможно, ее понадобится убить. — Так ты обращаешься с гостями? — усмехнулась Сунхи, как только мужчины скрылись за дверью. — Ты не гостья в моем доме, — резко ответил Сан. — Зачем ты, вообще, сюда явилась? Если так отчаянно хочешь умереть, могла бы выбрать более быстрый способ. Или ты забыла, как я поступаю с предателями? — Ничего я не забыла, Чхве Сан, — фыркнула Сунхи. Она присела на кресло напротив стола, за которым сидел Сан, огляделась со скучающим видом и, заметив полную окурков пепельницу, вдруг сказала: — Дашь прикурить? — Ты испытываешь мое терпение, Сунхи. Говори, зачем пришла, иначе я пристрелю тебя прямо сейчас. Несмотря на просьбы твоего отца оставить тебя в живых, — Сунхи удивленно вскинула брови в ответ на слова Сана. — Что? Удивлена, что твой отец уже связывался со мной и просил прощение за «недоразумение» в лице своей дочери? Из уважения к твоей семье, много лет поддерживающей моего отца, я не послал тебя убить, но могу изменить свое мнение, если ты сильно меня разозлишь. Так что говори или проваливай, откуда пришла, Кан Сунхи. Сунхи с недовольным видом закатила глаза так, будто речь Сана ее ничуть не впечатлила. — Поумерь свой пыл, Чхве Сан, я пришла не за тем, чтобы ты мне угрожал… — Тогда зачем ты пришла? — прервал девушку Сан. — Зачем явилась в мой дом после того, как переметнулась на сторону Уёна? Или решила вернуться обратно, поняв, что твой новый друг пошел ко дну? — Я скажу, если заткнешься и дашь мне договорить, — вдруг тон Сунхи стал совершенно серьезным. Сан, недовольный ее наглостью, все же, замолчал, поэтому девушка, выдержав короткую паузу, продолжила: — Я пришла прояснить отношения между нами. Я не очень-то хочу уходить, зная, что наш новый король города злится на меня. Но, чтоб ты понимал, извиняться я не собираюсь. Я все еще считаю, что ты вынудил меня поступить так, как я поступила… Сан выдавил из себя усмешку. — То есть ты считаешь, что это я вынудил тебя предать меня? — Я не хочу вдаваться в подробности, Чхве Сан, — отрезала Сунхи, гневно сверкнув глазами. — Я любила тебя. А ты меня нет. Вот ты и стал свидетелем того, на что способна отвергнутая женщина в гневе. Сан тяжело вздохнул. Спорить с Сунхи у него не было ни сил, ни желания, поэтому он пропустил ее слова мимо ушей и не стал высказываться. Тем временем Сунхи продолжила: — Тем не менее, я здесь, чтобы попрощаться. Мне жаль, что все так получилось. В итоге, как говорится, победил сильнейший, однако я никогда не стремилась быть на стороне победителя. — Я знаю, что ты всегда преследовала лишь свои цели. И то, что ты сделала, лишь подтверждает это, — все-таки не сдержался Сан. — Не обижайся, Сан-а, — усмехнулась Сунхи. — Не хочу запомнить тебя обиженным. Ты все-таки, наконец, достиг того, чего хотел. Теперь все на твоей стороне, а враги в ужасе разбегаются по своим норам. Так что и я пойду, — с этими словами девушка встала и, поправив пальто, посмотрела на Сана. — Я не считаю тебя врагом, Сунхи. Но, все же, надеюсь, что мы больше не увидимся. Сунхи ответила вымученной улыбкой. — Не волнуйся, об этом я позабочусь. Но прежде, чем я уйду… Что ты сделал с Уёном? — Он жив, — чуть помедлив, сказал Сан. — Но будет мертв или схвачен полицией, если не покинет страну в ближайшие сутки. Сунхи лишь кивнула в ответ и направилась в сторону двери. Но прежде, чем открыть дверь, она остановилась и обернулась на Сана. — Передавай привет Ханбёль. Надеюсь, ты сможешь дать ей все то, чего не смог дать мне, — сказала девушка каким-то странным загадочным тоном, помолчала немного и затем добавила: — Прощай, Чхве Сан. Через пару мгновений после последних слов Сунхи, за ней захлопнулась дверь. Сан просидел, не двинувшись, еще какое-то время прежде, чем в дверь вновь постучали. Не дождавшись позволения, стучавший вошел в кабинет. — Ты вернулся? — вместо приветствия задумчиво сказал Сан, посмотрев на Хонжуна, единственного человека, которому не требовалось разрешения на то, чтобы находиться здесь. Хонджун не ответил, наблюдая, как Сан щелкает зажигалкой и закуривает очередную сигарету, затем берет стоящий на столе графин с виски и разливает по бокалам. Взяв один, мужчина кивает другу. — Выпей. Ты, должно быть, устал. Хонджун отказываться не стал. Скинув пиджак на диван, он подошел к столу и, взяв бокал, опустился в кресло, на котором совсем недавно сидела Сунхи. — Я видел машину Сунхи, когда подъезжал к дому, — сказал Хонджун. — Это ты ее позвал? — Нет. Пришла попрощаться, — ответил Сан, сделав глоток алкоголя. — И ты ее отпустил? — Не только ее. Уёна тоже. Хонджун на слова друга удивленно вскинул брови. — Неожиданно милосердно с твоей стороны. — Наверно, мне стоит извиниться за это, — вдруг говорит Сан. — Ты и Хьянсу, да и я, если честно, были бы рады видеть его мертвым. Хонджун тяжело вздыхает, но, на удивление Сана, не выглядит раздраженным или расстроенным. — Я мечтал собственнолично всадить ему пулю в лоб, но он уже не тот, кто убил нас тысячу лет назад. К тому же, думаю, на то, чтобы сохранить ему жизнь, у тебя были свои причины, так ведь? Сан промолчал, в очередной раз затянувшись и выпустив изо рта струйку дыма. Хонджун принял молчание друга за положительный ответ. Они помолчали еще немного, неспеша попивая виски в тишине и думая каждый о своем. Казалось, слова и не были нужны. Но долго молчать тоже не получилось. Допив свой виски, Хонджун поставил стакан на стол, и прервал эту умиротворяющую тишину. — Теперь, когда ты вспомнил… что ты чувствуешь? — вдруг спросил мужчина, заставляя обратить на себя внимание. Сан посмотрел на Джуна и вымученно улыбнулся, потушив сигарету в пепельнице. — Думаю, то же, что и все, — предположил Чхве. — Все и ничего одновременно, — он задумался о чем-то на минуту, затем спросил: — Когда ты вспомнил? — В «Фейерверке», — немедля ответил Хонджун. — Я чуть не попал под пулю. Но тогда это меня волновало намного меньше, чем вернувшиеся воспоминания, — Сан усмехнулся на его слова. — Хьянсу вспомнила тогда же. Юнхо и Луне помог Ёсан. — Похоже, я действительно тугодум, раз оказался последним, — хмыкнул Чхве. — Когда собираешься встретиться с Ханбёль? — в лоб спросил Хонджун, застав Сана врасплох. — Я не хочу встревать, но ты не думаешь, что заставлять ее ждать после всего произошедшего, было бы неправильно? Сан вдруг принял серьезный вид и посмотрел на друга исподлобья, явно недовольный его вопросом. — А заявиться к ней как ни в чем не бывало и притворяться белым и пушистым, по-твоему, правильно? Может, я и веду себя так, будто у меня нет совести, но она у меня, все же, есть, поэтому я не могу позволить себе улыбаться ей в лицо после всего того, что натворил. — Она простила тебя, — вздыхает Хонджун, сохраняя ледяное спокойствие. — Давно простила, раз пожертвовала ради тебя жизнью. — Может, она простила меня и за то, что я отправил Луну в бордель? — резко спрашивает Сан. — Пойми, хён, я говорю не только о прошлом — гораздо важнее настоящее. Тысячу лет назад было нормой убивать и грабить кого попало, но сейчас не двенадцатый век. И то, чем я и ты занимаемся, — нелегально и аморально. Думаешь, она примет меня таким? — Сан выдержал небольшую паузу, ожидая, что Хонджун ответит, но тот молчал. — Да даже если и примет, я не хочу этого! Она приняла меня, несмотря на то, каким я был и как заставлял ее страдать, но сейчас… я не хочу, чтобы она страдала снова. А она будет, если я ничего не сделаю и снова заявлюсь к ней, потребовав смириться с тем, кто я и чем я занимаюсь. — Но это дело твоего отца, твоей семьи, — парировал Хонджун. — Это дело твоей жизни, ради которого ты прошел такой путь. Ханбёль не глупа. Она наверняка понимает всю важность того, чем ты занимаешься. В конце концов, она пожертвовала своим отцом, ради того, чтобы твой мог быть отмщен… — Вот именно! — повысил тон Сан, с трудом держа себя в руках. — Она опять пожертвовала чем-то, и я довел ее до этого решения. Но с нее хватит жертв. Она не заслуживает всего этого. Не заслуживает того, как я с ней поступаю. Я не хочу видеть, как она страдает, находясь рядом со мной. Поэтому… пришла моя очередь жертвовать. — И чем же ты пожертвуешь? — в голосе Хонджуна проступило еле заметное волнение. Конечно, он волновался за друга, ведь желал ему только лучшего. И сейчас его друг на грани принятия важного решения, поэтому ему как никогда нужна поддержка Кима. — Целью, к которой ты шел всю свою сознательную жизнь? Или девушкой, которую любишь больше этой самой жизни? Сан замолчал. Он молчал, потому что сам не знал ответ на этот вопрос. И Хонджун знал это. Мужчина видел, как вырос его друг, как начал понимать то, чего не понимал до этого, как осознание суровой реальности тяжелой глыбой упало на его уставшие плечи. Но, увы, Джун не мог помочь Сану. Мог только дать совет, но принимать решение должен сам Чхве и никто другой. — Я понимаю тебя, Сан-а, — осторожно начал Джун, видя, что друг не собирается отвечать на его вопрос. — Но, может… тебе стоит задуматься о том, что совсем не обязательно приносить бессмысленные жертвы? Мы все чем-то пожертвовали когда-то, но теперь нам дан второй шанс, поэтому мы должны им воспользоваться, чтобы построить новую счастливую жизнь. И разрази меня гром на ровном месте, если твое счастье не в Ким Ханбёль. Сан вдруг улыбнулся последним словам друга, напомнившим ему о пиратской сущности Ким Хонджуна, бывшего когда-то капитаном. Конечно, Сан не мог не согласиться, что в высказываниях Джуна была правда, но и не мог переступить через себя, зная, что вновь причинит боль Ханбёль. Он оказался в тупике в такой важный момент своей жизни. И это сводило его с ума. Молчание вновь затянулось. Хонджун не мешал Сану думать, а Сан пытался найти в своем потрепанном рассудке ту самую верную мысль, которая поможет ему решить. И, кажется, в какой-то момент ему это удалось. — Возможно, ты прав, — согласился, наконец, Чхве, поднимая на Хонджуна усталый взгляд. — Может, мне и не придется ничем жертвовать, но поменять кое-что я, все же, могу.***
Погода, наконец, прояснилась. Следующий день выдался по-настоящему весенним и теплым. Дожди закончились, а солнце, постепенно склоняясь к горизонту, лениво показывало свои лучи из-за легких облаков, будто ознаменовывая начало чего-то нового и прекрасного. Было уже около шести вечера, когда музыка ветра над дверью в кафе Ёсана приятно зазвенела, оповещая о вошедшем Юнхо. Бёль немного помялась перед дверью, не решаясь сделать шаг, но затем, все же, глубоко вдохнула и прошла следом за парнем. Ёсан, мирно варивший кофе за барной стойкой в своем привычном фартуке баристы, увидел вошедших первым. Он улыбнулся как ни в чем не бывало, и от его улыбки на душе у Бёль вдруг полегчало. Она кивнула ему и улыбнулась в ответ. Напротив Ёсана спиной к двери сидела Луна. Заметив, что Кан смотрит куда-то мимо нее, она обернулась и тоже взглянула на Юнхо с Ханбёль. Луна выглядела намного лучше, чем Бёль видела ее в последний раз. Темные волосы отросли и приобрели прежний здоровый блеск, кожа порозовела, а в глазах читались умиротворение, что не могло не радовать. Не медля ни секунды, девушка спрыгнула со стула и, подбежав к подруге, бросилась с объятиями к ней на шею. Бёль обняла Луну в ответ так сильно, как могла. Глаза тут же наполнились слезами от подступивших эмоций. Они простояли так около минуты прежде, чем Луна разомкнула объятия и отступила от подруги. — Я так скучала, онни, — сказала она, смахивая уже вовсю текущие по щекам слезы. — Я тоже, Лу, — улыбнулась в ответ Бёль. — Прости, что не вспомнила раньше. Луна ничего не сказала, лишь продолжая довольно улыбаться сквозь слезы, пока Юнхо не подошел к ней с приветственными объятиями. Девушка уткнулась в его широкую грудь, вдыхая родной аромат его одеколона и чувствуя себя спокойно. По-настоящему спокойно. Ханбёль тем временем прошла к барной стойке, возле которой стояли Хьянсу с Хонджуном, с улыбками наблюдая за развернувшейся сценой. Хьянсу выглядела прекрасно: отросшие до плеч волосы аккуратно уложены, на лице — легкий макияж, только подчеркивающий красоту девушки. Одета она была не в свой рабочий деловой костюм, а в бежевое вязанное платье, доходящее ей до колен. Девушка выглядела свежо и ухоженно. Этот образ совсем не вязался с той Хьянсу, которую Бёль помнила, но был ей только к лицу. Ханбёль подошла к старой знакомой и, помедлив секунду, без слов обняла ее. Хьянсу поступила точно так же. Она не плакала, в отличие от Бёль, но была не менее рада видеть ее, подтверждая это крепкими объятиями. — С возвращением, — сказала Хьянсу, отстранившись, но все еще крепко сжимая плечи девушки. — Ты проделала огромный путь, Бёль. Я горжусь тобой. — Я здесь благодаря тебе, — смахивая слезы, проговорила Ханбёль. — Спасибо за второй шанс, Хьянсу. Хьянсу ответила улыбкой и вновь обняла старую подругу. Прошло еще пара минут прежде, чем Бёль пришла в себя и, отпустив Хьянсу, наконец, обратила внимание на стоящего рядом Хонджуна. Мужчина, как ни странно, тоже изменил своему обычному деловому костюму, сменив его на светло-голубую рубашку и простые джинсы. Небрежно зачесанные назад волосы серьга в ухе и глубокий вдумчивый взгляд — кажется, это тот Хонджун, которого Бёль помнила. — Рад тебя видеть, госпожа Ким, — сказал он, чуть склонив голову набок. — И я вас, капитан, — ответила Бёль совершенно искренне. — Только вот не знаю, что первым мне хочется сделать, врезать вам или обнять? Хонджун усмехнулся. — Думаю, стоит начать с объятий, — и раскинул руки по сторонам, призывая девушку к действию. — Но, если что, против хорошего тумака еще никто не возражал, — прокомментировала Хьянсу, заставляя присутствующих рассмеяться. Бёль одарила Хонджуна объятиями, но ударять, конечно, никого не стала, хотя, если честно, кулаки немного почесывались. — Если кому-то интересно, обниматься я не хочу, — вдруг подал голос все еще стоящий по ту сторону барной стойки Ёсан, когда присутствующие, наконец, закончили с приветствием друг друга. — Да ладно тебе, всевидящее ты око, — фыркнула Хьянсу и, забежав за стойку, принялась тискать мужчину, пока тот отчаянно пытался выбраться из ее рук. — Мы все здесь не только благодаря мне, но и тебе тоже! — Да, и я уже жалею об этом, — проворчал Ёсан, наконец, высвободившись из настойчивых объятий Хьянсу и поправляя испортившуюся прическу. — Итак, — он хлопнул в ладони, повернувшись к гостям, — на этом клуб потерявших память объявляю закрытым за ненадобностью и предлагаю в честь этого выпить моего отменного кофе. Возражать никто не стал, и присутствующие начали устраиваться за ближайшим столом. Только вот Бёль никак не могла найти себе места. Ее взгляд все время возвращался к дверям, в которые так никто и не вошел. Почему-то девушка знала, что его не будет, но в глубине души все равно надеялась на долгожданную встречу. И это глупая надежда теперь заставляла чувствовать только разочарование. Недолго думая, Ханбёль посмотрела на Хонджуна и спросила в лоб, с трудом стараясь не выдать дрожь в голосе: — Он не придет, да? В помещении мгновенно воцарилось молчание. Хьянсу с Юнхо переглянулись, Луна прикусила губу, глядя на подругу, Ёсан же молча продолжил попивать свой кофе, делая вид, что с интересом разглядывает свою обувь. Хонджун тяжело вздохнул, отвел взгляд, задумчиво посмотрев куда-то в сторону, а затем полез в карман джинсов. Вытащив оттуда сложенный в несколько раз лист бумаги, он вернул свой взгляд к Бёль и сказал: — Ты права. Сегодня его не будет. Но он просил передать тебе это, — мужчина протянул лист Ханбёль. Недолго думая, девушка дрожащей от волнения рукой приняла бумагу. Бёль посмотрела на друзей виноватым взглядом, но Хьянсу лишь понимающе кивнула куда-то в сторону, давая девушке время побыть наедине с собой. Отойдя от стола, она присела за соседний и, развернув лист, еще какое-то время просто вглядывалась в слова, написанные острым ровным почерком, а затем принялась читать. «Привет, звездочка. Если честно, чувствую себя глупым школьником, пишущим любовное письмо однокласснице, но, к сожалению, пока я только так могу донести до тебя все, что я хочу сказать. Для начала я хочу извиниться. За то, что не пришел сегодня к тебе, и за все остальное. Я знаю, одних слов мало для того, чтобы заслужить твое прощение. Но именно поэтому меня сейчас и нет рядом. Я не хочу кормить тебя пустыми обещаниями. Я причинил тебе много боли. Слишком много для такого хрупкого создания, как ты. Я, правда, считаю, что не заслуживаю твоих чувств, но я все еще люблю тебя, Ким Ханбёль. Люблю так же сильно, как и тысячу лет назад. Я был слеп все эти годы, и в том виноваты не только обстоятельства. Я сам виноват во всем, что совершил. Виноват и в том, что ты слишком многим пожертвовала ради меня. Я не могу себе этого простить, даже если ты можешь. Но я не имею намерения предавать нашу любовь и отказываться от тебя. Мы и так потеряли слишком много времени, и, в конце концов, не смогли быть счастливы вместе. И я собираюсь это исправить. Я собираюсь заслужить тебя и твое прощение заново, добиться того, чтобы ты гордилась тем, кем я стал, и чтобы ты была счастлива и спокойна рядом со мной. Я виноват перед всеми вами. Я был отвратительным человеком с отвратительными поступками. Теперь я осознал это и каюсь. Но раскаяние и сожаление — это всего лишь пустые слова. Для меня гораздо важнее доказать тебе, что я уже не тот, кем был раньше, поступками. Поэтому единственное, что я у тебя прошу, — это время. Ханбёль, я понимаю, это наглость с моей стороны просить у тебя еще что-то, когда ты столько сделала для меня, но, клянусь, это моя последняя просьба. Дай мне еще немного времени, чтобы я мог вернуться тем, кто достоит тебя. Еще совсем немного по сравнению с той вечностью, которую мы пережили врознь, и я сделаю тебя самой счастливой звездой во вселенной. Когда-то ты написала мне такое же письмо, и оно оказалось для тебя последним. У меня разрывается душа каждый раз, когда я вспоминаю об этом, но не смей думать, что я бросаю тебя, слышишь? Не смей даже предполагать это. Когда-то ты дала мне шанс прожить достойную жизнь, и я собираюсь прожить эту достойную жизнь рядом с тобой. Просто… потерпи еще немного. Ты говорила, что я заслуживаю жить. Ты же заслуживаешь целый мир, и я подарю тебе этот мир. Только поверь мне. Обещай, что дождешься, чтобы я мог вернуться и отдать тот непомерный долг за все, что ты сделала для меня.Я тоже, правда, люблю тебя, Навсегда твой Сан».
Бёль уронила несколько капель слез на лист и едва сдержала рыдания, сковавшие горло. Девушка сложила лист и быстро убрала его в карман, дабы не соблазняться и снова не перечитывать слова, написанные на нем почерком родного человека. Ханбёль с трудом удалось взять себя в руки. Она вытерла глаза, глубоко вдохнула несколько раз и решила, что готова вернуться к друзьям. В конце концов, они сейчас важнее всего остального. А лить слезы можно и потом. Хотя стоит ли, вообще, их лить теперь? — …и он говорит, мол наслышан, рад встречи. Я собираюсь ответить и смотрю на Юнхо. Этот мелкий засранец с серьезным видом говорит: «А я не очень», а потом берет и ударяет Сана в лицо! — рассказывает Хьянсу, пока все остальные еле сдерживают смех. — Что, серьезно?! — удивляется Луна, смотря на Юнхо. — Прямо в лицо? Юнхо, сидящий рядом с ней, смущенно чешет затылок. — Ну а что, мне нужно было в ноги ему кланяться? После его слов друзья уже не могут сдержать смеха. В этот момент как раз возвращается Ханбёль. Хьянсу, заметив девушку, строго шикает на остальных, и они постепенно замолкают. — Онни? Все в порядке? — интересуется Луна, заметив покрасневшие от слез глаза подруги. — Жить можно, — подытожила девушка, присаживаясь на свободный стул. — Кажется, мой кофе уже остыл, — она удрученно смотрит на чашку перед собой. — Ёсан, не нальешь мне новый? Мужчина улыбается и, без лишних слов подхватывая чашку, несет ее к барной стойке. — И что дальше? — вдруг спрашивает Бёль, обращаясь к Хьянсу. — Большой фингал у Сана остался? Девушка неловко улыбается в ответ, и Юнхо перехватывает инициативу на себя. — К сожалению, я оказался не таким метким и промазал мимо глаза. — Жаль, конечно. Я бы посмотрел, как Сан косплеит себя из прошлой жизни с повязкой на глазу, — усмехнулся Хонджун, приложив ладонь к глазу, имитируя пиратскую повязку. Бёль рассмеялась вместе со всеми. Как раз вернулся Ёсан с кофе и, отдав напиток девушке, уселся напротив. — Ну что, мои пираты и пиратки, какие у вас планы на эту жизнь? — перевел тему маг, оглядывая сидящих за столом заговорщицким взглядом и останавливаясь на Хьянсу. — Что насчет тебя, королева? Продолжишь блюсти порядок в этом городе? — О, нет! Для меня — с прокуратурой покончено, — капитулируя, вскинула руки Хьянсу. — Навидалась я этого беззакония. Лучше займусь чем-нибудь другим… — Как насчет адвокатской конторы, сонбэ? — неожиданно для всех спрашивает Юнхо. — У меня у самого нет особого желания оставаться в прокуратуре после всего, что было. К тому же, я всегда мечтал о своем деле, и мне бы хотелось продолжить работу с вами… — Я подумаю над этим, — пообещала Хьянсу, улыбнувшись. — Но звучит, как неплохая идея. — Теперь вместо того, чтобы сажать преступников, вы будете их защищать? — Хонджун вопросительно вскинул брови. — Смело — ничего не скажешь. — Главное, чтобы им не пришлось защищать тебя, Ким Хонджун, — подмигивает мужчине Ёсан, довольный своим остроумием. — Я обещал Хьянсу покончить с криминальным прошлым, — не задумываясь, ответил Хонджун, поймав взгляд сидящей напротив Хьянсу. — Не буду врать, навряд ли я смогу оборвать все концы, но, думаю, мы с ней найдем компромисс. Хьянсу выгнула бровь, но комментировать слова мужчины не стала. — Ну а ты что скажешь, Луна? — Ёсан посмотрел на девушку, говорившую о чем-то с Юнхо. — Чем хочешь заняться? Луна немного подумала прежде, чем ответить, а затем сказала: — Мне нравилось работать здесь, — Ким обвела взглядом уже ставшее родным помещение. — Если вы не против, Ёсан-ши, я бы хотела вернуться. — Как я могу быть против? — Ёсан откинулся на спинку стула, расслабившись. — Считай это место своим. Луна его слова всерьез не восприняла, лишь рассмеявшись. Ёсан, наконец, посмотрел на задумчивую Бёль. Девушка сидела молча, вперившись взглядом в чашку с кофе в своих руках и мыслями находясь совершенно в другом месте. Мужчина мог понять состоянии девушки, ведь ее история, в отличие от остальных, еще не началась с чистого листа. Сан как всегда все усложняет и оттягивает и так потерянное время, но Ёсан был уверен — делает он это не без причины. В любом случае, Кан знал наверняка: совсем скоро счастье и душевное спокойствие обретет и Ханбёль. Может, действительно, стоит подождать еще совсем немного? — Ханбёль, — позвал Ёсан девушку, заставляя ее оторваться от размышлений. Она подняла на Кана растерянный взгляд, — а ты что собираешься делать? Может, все еще хочешь стать айдолом? — Издеваешься? — хмыкнула девушка. — Какой из меня айдол после всего того, что натворил отец? Их за курение из агентств выгоняют, а меня с моим-то прошлым так подавно — даже на порог не пустят, — Бёль вздохнула, ставя наполовину пустую чашку перед собой и вглядываясь в темную жидкость так, будто пытаясь разглядеть в ней что-то. — Одной цели моей отец, все же, смог добиться. Его дочь не будет выступать на сцене. Да уже и не хочется как-то, — она усмехнулась собственным мыслям. — Единственное, чего мне хочется, — это спокойствия. А когда вы все счастливы, я спокойна. Хьянсу, сидящая рядом с Бёль, ободряюще сжала ей плечо и молча улыбнулась, поймав ее взгляд. — А что насчет тебя, Ёсан-ши? — вдруг спросил Юнхо, посмотрев на владельца кафе. — Тебе так интересно, что будет с нами, а сам про себя ты ничего не рассказываешь… — А это мы узнаем в следующей серии! — объявил Ёсан загадочным тоном, заставляя присутствующих недовольно заворчать. — Ну, тише! Я не хочу, чтобы вы расстраивались, поэтому у меня для вас подарок… Ёсан поднялся из-за стола, оставляя сидящих в недоумении переглядываться, и пошел за свою пресловутую барную стойку. Судя по характерным звукам падающих вещей и ругательств, Кан искал там что-то и, успешно закончив свою миссию, вернулся к столу, таща целый ящик, наполненный железными банками с пивом. Кряхтя и чертыхаясь, Ёсан поставил ящик на стол и, тяжело вздохнув, смахнул выступивший на лбу пот. — Кофе попили — пора переходить к чему-нибудь покрепче, а что так не сближает, как банка хорошего пива! — в подтверждение своих слов Ёсан выудил из ящика одну из банок. Щелкнув ключ-кольцом, он открыл ее, и, отпив глоток, ахнул от наслаждения. — Холодненькое! — Ну, ты даешь! — рассмеялась Хьянсу, доставая из ящика банки и раздавая их остальным. Кажется, никто не был против предложения Ёсана. — Тогда с меня тост, — Хонджун поднялся с места, открывая свою банку. — Я тут самый старший, не считая пенсионеров, — он бросил на надувшегося Ёсана насмешливый взгляд. Остальные, смеясь, тоже поднялись со своих мест, выставляя банки с алкоголем перед собой. — За второй шанс! — объявил Хонджун, оглядывая собравшихся. — За второй шанс! — вторили ему друзья, чокаясь напитками и делая несколько больших глотков. Ёсан, залпом выпивший все содержимое банки, снова удовлетворенно ахнул и плюхнулся обратно на свой стул. — Ну что, может, закажем курочку?***
Уён застегнул большую дорожную сумку и, выпрямившись, оглядел квартиру растерянным взглядом, пытаясь понять, что ему еще нужно с собой взять. Лицо ужасно ныло после недавних ударов, а бинты и пластыри ничуть не облегчали эту боль. Натянув на голову кепку и поправив козырек так, чтобы он скрывал половину его лица, парень взял со стола паспорт, задумчиво вглядываясь в его твердую обложку с национальным гербом Республики Корея. Вернется ли он когда-то на родину или так и останется вечным странником, скитающимся по миру — Уён не имел ни малейшего понятия. Как и о том, куда он, собственно, направится прямо сейчас. У Чона не было ни плана, ни даже предположения на этот счет — он просто решил действовать по наитию. Все равно ему больше нечего было терять. Уён даже не торопился, собирая вещи. Он долго думал о том, стоит ли ему, вообще, уезжать? Ему дали второй шанс, но нужен ли он парню? У него и так ничего не осталось: ни имущества, ни власти, ни даже отца. А мать, кажется, даже не интересовалась его дальнейшей судьбой, наверняка оплакивая своего почившего мужа. Скорее всего, ей сказали, что и сын тоже мертв. Уён в один миг лишился всего, но виноват в этом был лишь он сам. Как ни странно, парень осознал это так же быстро, как остался без крыши над головой и родных. А были ли у него когда-то эти родные? Сейчас Уён не мог дать объективный ответ на этот вопрос. Так, может, стоит остаться? К чему этот побег? Пусть Сан закончит начатое и убьет его, в конце концов избавив от этого позора. Чон и так унижен, так чего ему еще страшиться? Но нет, что-то не давало ему остановиться, заставляло собрать эту чертову сумку с самыми нужными вещами и, даже не выбрав конечный пункт назначения, отправиться в аэропорт. Может, это инстинкт самосохранения движет им или что-то намного большее, — Уён не хотел разбираться. Он, вообще, ничего не хотел. Кто знает, может, воспользовавшись шансом на новую жизнь, он, все же, найдет свое призвание где-то на другом конце земли. А, может, и нет. Но попробовать стоит, не так ли? Тяжело вздохнув, Уён перекинул тяжелую сумку через плечо и собирался было вызывать такси, но неожиданный телефонный звонок прервал его. Парень недоуменно вперился в экран, на котором высветилось «Неизвестный номер». Ему никто не звонил последние сутки, поэтому у Уёна не было ни малейшего предположения, кто бы это мог быть. Парень сначала не собирался брать трубку, не видя в этом смысла. Но затем, все же, что-то потянуло его ответить на звонок. Навряд ли это мог быть кто-то незнакомый — номер его личного телефона мало кто знал. Как и предполагалось, Уён оказался прав. Подняв трубку, он услышал спокойный голос Сунхи. — Привет, — сказала девушка и, не услышав ответа, продолжила: — Что делаешь? — Ты издеваешься? — спросил Уён, с трудом сдерживая раздражение. — Что тебе нужно? — Да вот, звоню узнать, жив ты или нет, — как ни в чем не бывало ответила Сунхи. — Зачем? Позлорадствовать? — Зачем ты так, Уён-ши? По-моему, я единственная, кому еще не плевать на твою дальнейшую судьбу, — на удивление Уёна, серьезным тоном сказала девушка. Уён помолчал, не зная, что на это возразить. На другом конце послышался тяжелый вздох, затем Сунхи вновь спросила: — Куда отправишься? — Не знаю, — честно ответил Уён. — Подальше отсюда. — Я тоже не собираюсь тут оставаться, — сказала Сунхи. — У меня вылет через три с половиной часа и один лишний билет. Если честно, не хочется лететь одной, поэтому звоню спросить, не составишь ли ты мне компанию? Уён как-то грустно усмехнулся в ответ на ее вопрос. — Странный выбор компаньона с твоей стороны. — А я думаю, в самый раз, — хмыкнула девушка. — В любом случае, я никого не принуждаю. Но, если что, вылет из первого терминала. Буду ждать у стойки регистрации. Не дождавшись ответа, Сунхи повесила трубку. Уён еще какое-то время стоял, слушая короткие гудки. Затем он, все же, убрал телефон в карман, окинул помещение прощальным взглядом и вышел из квартиры. Сунхи присела на свой чемодан посреди оживленного зала аэропорта и принялась оглядывать снующих туда-сюда людей. Кто-то опаздывал на свой рейс, кто-то встречал прибывающих, кто-то прощался с отправляющимися. Девушка натянула на голову капюшон черной толстовки и посмотрела на экран со списком ближайших рейсов. Прошло два часа с тех пор, как она звонила Уёну. Регистрация на ее рейс уже началась, но она не торопилась сдавать багаж. Сунхи не была уверена, что Уён придет, но маленькая надежда, засевшая в ее мыслях, твердила девушке подождать еще немного. Сунхи хотела помочь Чону. Она знала, что он остался один. Запутавшийся и потерянный, он наверняка понятия не имеет, что делать дальше и куда податься. Несмотря на то, что он настойчиво отталкивал от себя девушку, она не желала оставлять его. Возможно, он не поблагодарит ее за это, а, может, все же, поймет, что она желает ему только лучшего. Ведь именно она первой пыталась открыть парню глаза на его отца. Хоть он и не слушал. Кан Сунхи и сама потеряла все. Хотя нет, скорее, она отказалась от всего, что у нее было, решив начать все с нуля. Странное решение, если исходить из того, что Сан не выгонял ее, в отличие от Уёна. Но что ей здесь делать? Она больше не хочет участвовать в делах своей семьи, от Сана она отреклась по собственному желанию, а больше ее на родине ничего и не держало. Поэтому перспектива построить жизнь с чистого лица ей казалась не таким уж плохим вариантом. И Сунхи была бы рада, если бы Уён разделил с ней эту перспективу. Сунхи вновь глянула на экран, проверяя время. Прошло еще полчаса. Если она будет сидеть здесь дальше, то опоздает на свой самолет. Девушка встала, в последний раз оглядывая толпу, надеясь увидеть в ней знакомый силуэт. Но вокруг были только незнакомцы. Видимо, все же, придется лететь одной. Тяжело вздохнув, Сунхи взяла чемодан с рюкзаком, и собиралась было идти к стойке регистрации. Но взгляд ее остановился на одном человеке в толпе. В кепке, натянутой на лоб, и свободной спортивной куртке, она не сразу узнала в незнакомце Уёна. Но походка выдала его, и девушка довольно улыбнулась, наблюдая, как парень направляется прямо к ней. Остановившись в шаге от Сунхи, Уён поправил кепку, демонстрируя заклеенное пластырями лицо. Девушка поморщилась, заметив количество ссадин на скулах и лбу парня. — Сильно же он тебя приложил, — прокомментировала Сунхи, на что Уён лишь раздраженно фыркнул. — Главное, нос не задел. Не очень хочется ходить с кривым клювом. Сунхи рассмеялась, мысленно согласившись с его словами. Ей нравился нос парня. Да и не только он. Сложно было не согласиться с тем, что Уён в целом был хорош собой. — Так, куда летим? — спросил парень после недолгого молчания. — Всегда хотела побывать в Швейцарии, — мечтательным тоном ответила Сунхи, протягивая Уёну билет. Чон пробежался по надписям на нем, остановившись на пункте назначения — «Берн». — А потом — как пойдет. — Необычный выбор, — присвистнул Уён. — Ты против? — Мне все равно, куда, главное, не здесь, — пожал плечами парень. — Но у меня вопрос: как Чхве отпустил тебя? Или ты сбежала? — Он не такое чудовище, каким кажется, — качнула головой Сунхи. — Тебя же он тоже отпустил, — Сунхи вновь посмотрела на табло со временем. — Давай поторопимся. Не хочется опоздать на самолет. Я и так тебя два часа прождала. Уён насмешливо хмыкнул и потянулся, чтобы взять чемодан Сунхи и помочь донести его до пункта приема багажа. Девушка благодарно улыбнулась. — Должен предупредить — я не силен в английском, — сказал Уён, поправив лямку от сумки на плече. — Значит, я буду твоим переводчиком, — улыбнулась Сунхи и, не дожидаясь ответа, направилась к стойке регистрации. Уён помедлил еще несколько секунду, в последний раз оглядев просторный зал аэропорта, и последовал за Сунхи, покатив за собой ее чемодан.