полусолнце

– а революция – это навсегда? ну ты даешь. минхао закатил глаза, отвернулся, вывернулся из-под чужого прикосновения к воротнику свитера, потому что мингю был просто невозможным, громким, детским, глупым и иногда кошмарно надоедливым. он был почемучкой. почему, почему, почему. а что, а как, а зачем. – да. – типа как татуировка? как любовь? минхао фыркнул. – татуировки – самые временные штуки на свете. а любовь – тем более. мингю таки поймал за хвост удачный момент – лечь минхао на плечо, вдохнуть его, провести носом по свитеру, даже если он кололся. мингю спросил минхао о его одеколоне, о том, каким шампунем он мылся, какие сигареты курил, а минхао отвечал на отъебись и очень едко, потому что мингю был его открытой раной, которая болела регулярно, разодранная и с закипающим гноем внутри. фу. – и когда она начнется? – кто? революция? – ну да. и это снова заставило минхао рассмеяться. почемучка с самыми глупыми вопросами на планете. ребенок, ну просто ребенок, леденцы на палочках, конструкторы лего, полосатые носки, ромашковый крем для локтей и коленок. мингю был этим всем, даже когда смотрел сверху вниз. – глупый ты, – минхао не сдержался и использовал свой укор как шанс прижаться к мингю в ответ, будто они были деревьями, посаженными слишком близко друг к другу. путались ветками, листьями, цветами, и рано или поздно какой-нибудь человек должен был решить, когда придет время одного из них срубить, чтобы не мешал расти другому. человеком этим в итоге стал донхек, но этого они пока не знали. это был дореволюционный спойлер. (и вы, хоть и знаете, но лучше пока помолчите об этом). – почему? – потому что революция никогда не начинается. и не заканчивается тоже никогда. она происходит параллельно с нашим существованием и лишь ждет подходящего момента, чтобы в него вторгнуться. минхао почувствовал свежий запах пены для бритья от щеки мингю, провел по его шероховатой коже кончиком носа, закрыл глаза. над школьным стадионом светило яркое солнце и шумели малахитовые деревья. революция еще не стояла за дверью и не давила на кнопку звонка. она пока что не касалась их, но наблюдала. пристально и неотрывно. она ждала. и минхао ждал тоже. когда же их с мингю наконец разорвет. и еще он подумал вот о чем. – ты будешь приходить на мою могилу? – буду. стой, почему ты- минхао улыбнулся. ему понравилось, как мингю ни на секунду не задумался над ответом. – даже если она будет безымянной? – я ведь буду знать, что она твоя. – как? мингю вздохнул и посмотрел в ту сторону, где ребята на класс младше катили по неровной дороге, огибая стадион полукругом, свои дребезжащие металлом велосипеды. – какой-нибудь другой мингю положит на нее цветы. минхао зажмурился и спрятал лицо в его воротнике. спасибо, спасибо, спасибо – хотелось сказать ему, да как-то не сказалось. какой-нибудь другой мингю не был тем мингю, который был нужен минхао. минхао был нужен этот мингю. который толком даже не понимал, что такое эта их великая и ужасная революция. и не надо было цветов. – не надо цветов. – не надо могилы. минхао зажмурился еще крепче, поцеловал мингю в плечо сквозь ткань и отстранился, склонился над тетрадью на коленях, принимаясь доделывать заданный на геометрию чертеж. мингю взглядом прожигал дыру в его виске, но на ответный поцелуй не решился. он никогда не решался, поэтому минхао никогда и не ждал. и минхао еще не знал, что этот их разговор (один из последних), такой солнечный и теплый, пускай и ветреный, вскоре станет его вещим сном прямо на мокром от дождя асфальте где-то в сердцевине города. асфальт этот поцарапал щеку, колкую от небритости, и минхао как будто был уличной кошкой, которая сошла с ума и начала драться сама с собой. так он себя чувствовал. отчаянно пытающимся догнать собственный хвост. не надо цветов. не надо могилы. значит, у минхао ее никогда и не будет.