Колыбельная

Совсем недавно прошёл ливень. Он поднял всю пыль в воздух. Душно. А тёмно-серые облака нависают, словно хотят придавить к земле. По тротуару идёт высокий мужчина в длинном горчичном пальто. В волосах застыли дождевые капли. Огромный бордового цвета шарф обвил его шею. На высокой скорости пронеслась машина, и тёмные джинсы прохожего покрылись мелкими грязевыми точками. Но мужчине до этого не было дела. Впрочем, как и до тёмно-синего зонта, который уже давно покрылся грязью чуть ли не до самой ручки. Перед его глазами появился небольшой двухэтажный дом из красного кирпича, ограждённый металлическим кованым забором. К воротам была припаяна виноградная лоза. Издалека бы показалось, что в этом домике живёт чародей или волшебница. Мужчина по-хозяйски открывает калитку своими худыми, покрасневшими от холода, руками. Он бывал здесь, и не раз. И он будет приходить сюда, и не раз. Калитка со скрипом поддаётся, и взору открывается вид на несколько клумб с засыхающими алыми гладиолусами. Тропинку до домика слегка размыло – огромные лужи появились на ней. Но, как уже выяснилось, мужчину не пугала грязь, поэтому он пошёл к дому по лужам. Он вошёл в дом и встал на пороге. Тепло и лёгкий аромат какой-то еды мгновенно размягчили его тело. Как ни странно, именно в этом доме он чувствовал себя уютно. Здесь всё было таким родным, таким важным. Где-то в конце коридора послышались шаги. Показалась маленькая утончённая фигурка женщины. - Ах, Элиотт, ты всё-таки пришёл!- ярко и искренне улыбается она, и мужчина не может не улыбнуться в ответ.- Так, погоди-ка, посмотри на свои ноги! Ты же весь промок насквозь! Ну-ка быстро снимай пальто, я принесу тёплую одежду. Женщина быстро удалилась, а мужчина с именем Элиотт слегка усмехнулся. Его всегда трогала забота этой дамы. Он небрежно кинул пальто на вешалку, а шарф аккуратно сложил, словно тот готов был порваться в любой момент. Теперь Элиотт в тёмно-зелёной водолазке с высоким горлом идёт на аромат. Он был в этом доме совсем недавно. Кажется, дня три назад. Но каждый его визит встречался необыкновенным ароматом из кухни. Что же его ожидает сегодня? Элиотт тихонько подошёл к крохотной кухне и на белоснежной скатерти увидел яблочный пирог, только что вынутый из духовки. «Это его любимый пирог» - подумал он и невольно улыбнулся. Совсем не хотелось сидеть в одиночестве на этой кухне, с которой связано слишком много воспоминаний. Ноги знали наизусть каждый миллиметр пространства. Поэтому теперь они вели своего хозяина в самое прекрасное место этого дома - в одну из комнат на втором этаже. В комнату, образ которой навсегда сохранился в памяти Элиотта. Осталось всего несколько ступенек до заветной двери. И тут взгляд невольно падает на самую последнюю ступеньку с лиловым небольшим пятном от краски. Уголки губ вновь ползут вверх. Сколько времени уже прошло с того самого дня, как он лично разлил баночку лиловой краски здесь? Он помнит, как пытался оттереть это пятно, помнит, как расстроился из-за него, потому что краска оказалась очень едкой. Помнит, как та самая женщина, которая прямо сейчас искала тёплую одежду для него, пыталась успокоить, обнимая: «Всё в порядке, Эли, разве нужно так расстраиваться из-за пятна? Очень красиво выглядит! Ты со мной согласен, Лулу?» «Лулу» - шепчет ласково самому себе Элиотт, отворяя деревянную дверь. Вот она, та самая комната. Ничего совсем не изменилось. Так же чисто и просторно. Бежевые стенки. Огромное зеркало у окна. Элиотт смотрит на отражение и не может понять, кто стоит перед ним. Высокий молодой человек. Настолько высокий, что зеркала не хватает, чтобы посмотреть на себя в полный рост. Линия густых бровей. Лохматая шевелюра. Вроде всё как обычно. Но некоторые новые детали меняют привычное. Скулы стали острее. Лёгкая щетина покрыла подбородок. На лбу появилась морщинка. Тёмно-синие круги под глазами. И взгляд. Какой-то стеклянный. Он будто бы смотрит на другого человека. Пытается проверить, не иллюзия ли то, что он видит. Касается длинным пальцем щеки. Подушечкой ощущается грубая обветренная кожа. Да, в отражении действительно он. Сколько времени он выглядит так? Почему-то ситуация кажется комичной. Хочется захохотать, но он сдерживает себя. Элиотт идёт вперёд по комнате. Взгляд сразу падает на фортепиано в углу. У всех этот инструмент чёрный или коричневый, обязательно лакированный. Но не здесь. Это фортепиано выкрашено в насыщенный синий. На его крышке аккуратно выведены облака. Белые-белые, как снег. Палец Элиотта заботливо трогает деревянную поверхность инструмента. Он сам когда-то выводил эти облака ночью под светом настольной лампы. Он помнит, как хотел кое-кого обрадовать. И обрадовал. Уголки губ снова ползут вверх. К инструменту давно не прикасалась рука, он весь покрылся тонким слоем пыли. Пальцем Элиотт осторожно выводит на крышке красивую букву «Л» и сердечко. Он садится на кровать, усыпанную мягкими игрушками, спиной к стене. Стена холодная. Впрочем, сердце и взгляд человека, прислонившегося к ней, не менее холодны. Элиотт смотрит на белоснежный потолок. Если хорошенько приглядеться, то можно заметить маленькие звёздочки. Он светятся в темноте. Почему-то снова хочется на это взглянуть. Однако сейчас достаточно быстро темнеет, значит, он сможет полюбоваться зрелищем вновь. Мягкие игрушки…Их так много, что может создаться впечатление, будто вы зашли в гости к десятилетней девочке. Какие-то игрушки, лежащие здесь, были подарены им самим. Например, этот синенький плюшевый дельфинёнок. Или маленький ёжик с ярко-красным яблочком. Ну совсем как настоящий. Глаза продолжают изучать давно изученное. Теперь Элиотт смотрит на стену, на которую опёрся. С десяток полароидных фотографий и чуть больше рисунков аккуратно прикреплены резными прищепочками к висящей на стене гирлянде. Элиотт бережно снимает одну фотографию, свою самую любимую. Он слегка помята. Но это потому, что он каждый раз снимает её, как приходит сюда. С фотографии смотрит красивый юноша. Его волосы слегка растрёпаны, а губы улыбаются, обнажая белоснежный ряд зубов. Пёстрая рубашка не застёгнута на верхние две пуговицы. А за ухом торчит маленький василёк. Но самое прекрасное – это его глаза. Два синих океана, в которых хочется захлебнуться. Да ,честно признаться, он как раз и захлебнулся. Элиотт крепко прижимает фотографию к груди, будто её кто-то хочет отнять.