***
— Хён, слушай, я знаю, что задолбал тебя, но всё то, о чём я говорил тебе раньше, меркнет перед тем, что я хочу сказать сейчас, — Чонгук оленьими глазами смотрит на Намджуна, что-то поправляющего в очередном тексте, когда они в солнечный день сидят в кафе рядом с кампусом и вроде как завтракают. Уже осеннее солнце ещё пригревает, и они ощущают, как их кожа теплеет под его лучами, пробирающимися сквозь стекло. Чонгук вместо того, чтобы съесть хоть что-то, нервно трясёт ногой, пока Намджун, успешно игнорирующий ощущаемое напряжение и ожидающий, когда Чонгук созреет и выложит всё сам, поправляет текст, который ему недавно прислал Юнги. Ким Намджун, возможно, один из самых здравомыслящих людей из их компании, тот, кто знает о Чонгуке, как иногда тому кажется, больше, чем он сам знает о себе. Он первым заметил в нём изменения после того, как он попал в их компанию, он подтолкнул его к признанию перед самим собой, он выслушивал нытьё Чонгука, когда тот сокрушался о произошедшем, и он помог ему принять случившееся, не впадать в депрессию и не вести себя говном. Это малые его заслуги, не говоря о том, что Чонгук был новичком в их компании, кроме того очень и очень закрытым, и Намджун вполне мог бы не трястись над ним так сильно. И Чонгук не знает, за что судьба подарила ему такого прекрасного человека, но безумно благодарен за него. Намджун единственный из их компании знает о Чонгуке всё, потому что младший доверяет ему и его советам, как никому другому, и при этом старший поддерживает и продолжает молчать о самом главном его секрете. О том, что он влюблён в Тэхёна. Намджун крутой и Чонгук действительно равняется на него. Он — опора их компании, он помогает разбираться во всяких неурядицах. Он проницательный и каждого из них знает, как облупленного, и часто бывает так, что многое он знает наперёд. Когда Гук пришёл к нему год назад, чтобы понять, что не так, почему в последнее время ему так неспокойно, когда он был растерян и потерян в ворохе собственных чувств, Намджун сразу выдал вердикт — он влюблён в Ким Тэхёна, хотя сам Гук даже не допускал подобного, и только после слов хёна стал замечать то, чего не замечал за собой раньше. Он часто за Тэхёном наблюдал, и наблюдал чаще и дольше, чем за тем же Хосоком или Чимином. Когда случалось невероятное, и они обедали все вместе, Чонгук мог подолгу наблюдать за Тэхёном, не отрывая взгляда, что со стороны наверняка выглядело странно. Чонгук Тэхёну старался помогать во всём, в чём помочь мог, и даже в том, в чём помочь не мог. Он всегда хвалил его, когда старший показывал очередную картину. Он всегда поддерживал его. Он восхищался им так, что сердечки из глаз чуть не сыпались, заботился, принося обед в его студию, где он занимался живописью, а заметил это только после того, как Намджун проконстатировал факт, ткнув его носом в самого себя. Именно Намджун помогал ему скрывать свои чувства, сглаживал возникающие по первости неровности, неустанно следил за каждым его шагом и говорил, не переходит ли Чонгук черту, потому что, как оказалось, влюблённый Чонгук та ещё прилипучка. Когда чувства охватили не только его душу и тело, но и разум, и он не мог контролировать порывы нежности вроде внезапных объятий, прикосновений, и именно Намджун вставлял его мозг в нужное место и напоминал, что Чонгуку нужно быть осторожным, иначе он Тэхёна, уверенного в том, что он натуральный натурал, а Чонгук — его лучший друг, может потерять. Именно с Намджуном Чонгук напивался соджу, когда всё становилось хреново, а на влюблённое сердце накатывала тоска от того, что он не может быть рядом с тем, кто так сильно ему нравится. Поэтому сейчас, когда всё стало хуже некуда, он пошёл именно к нему, уверенный, что хён поможет. — Я знаю, что говорю это каждый раз, но случилось правда кое-что очень важное, и я не знаю, что делать, — Чонгук беспомощно опускает взгляд в пол. С момента их с Тэхёном разговора прошло несколько дней, и Чонгук-лучший-друг-Тэхёна успел несколько тысяч раз пожалеть о том, что согласился помочь. И в то же время другая его сторона, Чонгук-хочу-укусить-Ким-Тэхёна-за-его-суперскую-задницу, по уши погрязшая в неразделённой любви, радуется. Кроме них есть третья сторона Чонгука, которая жопой чует пиздец и то, как больно будет, когда Тэхён поймёт, что он гей, и найдёт себе какого-нибудь парня. — Гук, говори уже. Я ведь вижу, что что-то не так, — парень, уставший хранить молчание, откладывает карандаш, поправляет очки на переносице и кладёт подбородок на сцепленные руки в ожидании, когда младший откроется. С выражением чувств у Гука всегда было плохо, поэтому он терпеливо ждёт, пока Чонгук пытается сформулировать так, чтобы это не звучало настолько бредово, насколько бредовым это является на самом деле. Как вообще можно помягче преподнести, что Тэхён хочет переспать с ним? Кроме того, тема довольно деликатная, и Чонгук не уверен, что может рассказывать о подобном. Ещё его немного мучает совесть за то, что он постоянно (почти) бежит к Намджуну, чтобы получить совет, и это только усугубляет ситуацию. Однако на этот раз он правда не знает, что делать. С одной стороны, всё предельно ясно — ему нужно переспать с Тэхёном, потому что он как бы пообещал помочь ему, и кажется, что нет ничего проще. Но как сделать это так, чтобы не остаться после с разбитым сердцем, как сделать это так, чтобы не выдать собственных чувств в порыве эмоций, Чонгук не знает. Именно поэтому ему нужна помощь хёна, который наверняка скажет, как лучше ему поступить на этот раз. Тем более он может не переживать, что его секреты будут раскрыты, потому что Намджун — это Намджун, и Чонгук доверяет ему больше, чем себе. Поэтому он берёт всю волю в кулак и жмурится, прежде чем сказать. — Тэхёнпопросилменяпереспатьснимиясогласился, — скороговоркой выпаливает он и разжимает глаза вместе с кулаками, которые, оказывается, сжал под столом на бёдрах, не успев заметить. Хотя это в порядке вещей. С появлением в его жизни Ким Тэхёна, Чонгук часто делает вещи прежде, чем осознает, что сделал. Намджун, пьющий кофе, давится, выпучивая глаза, и это не та реакция, которую Чонгук ожидал увидеть, если честно, потому что обычно его реакция совершенно спокойная, и от того он часто успокаивался. Если хён не волнуется, значит, всё в порядке все проблемы разрешимы — это он успел понять. Поэтому теперь, в страхе хлопая его по спине и бесконечно извиняясь, Чонгук ощущает, как в животе скручивается неприятный червячок тревоги. — Я спрошу тебя о том, — Намджун снова кашляет, и Чонгук, успевший сесть, почти подрывается с места, но тот останавливает его жестом. — Как это вышло, чуть позже. Ты лучше скажи, чем я могу помочь тебе в этой ситуации? Мне рассказать о том, как люди занимаются сексом, или проблема кроется глубже? — Чонгук слегка краснеет, оглядываясь по сторонам. Хорошо, что Чимин, подрабатывающий в этом кафе, сегодня отдыхает. И чёрт, даже если он наглый и самоуверенный, его это внезапно смущает. — Всё сложнее, — тяжело вздыхает Чонгук. — Помнишь ты говорил, что Тэхён скорее всего гей? — Намджун кивает. Конечно, он отлично помнит это и до сих пор придерживается своего мнения, потому что замечает чуть больше, чем другие, а взгляды, которые друг на друга кидают макнэ из компании, не заметить довольно сложно. — У них с Исин проблемы… Ну, я думаю, ты догадываешься, какого рода. Только не говори ему, что я рассказал, ладно? В пятницу вечером он попросил меня помочь ему понять, гей ли он. — И, конечно, он выбрал для этого наиболее странный и неординарный способ — секс, и не с кем попало, потому что это Тэхён, а с тобой, — Чонгук кивает, отпивая ещё немного кофе из стаканчика и наблюдая за тем, как брови успевшего успокоиться и более или менее трезво оценить ситуацию Намджуна сходятся к переносице, а рука, погружаясь в тёмные волосы, чешет затылок — плохой знак. — И ты уже успел согласиться? — Чонгук снова кивает. — Это было поспешным решением и ответ я почти не обдумывал. На самом деле немного обдумывал, но, кажется, не тем местом, и я даже не успел подумать о последствиях, — как он вообще мог обдумать что-то в тот момент? — Просто… он сам не свой в последнее время из-за этой ситуации, и его можно понять, и я готов на всё, чтобы помочь ему, но… — он отводит взгляд. Его решение правда было поспешным, и теперь он слегка больше жалеет о том, что согласился, чем радуется. — И отказываться помогать ему ты уже не станешь, потому что это Ким Тэхён и так далее, верно? — Гук снова кивает, и на этот раз уже более грустно. — Чёрт, Чонгук-а, это сложнее, чем то, с чем мы сталкивались раньше. Ну, то есть, это серьёзный шаг, и если для него это будет просто возможностью понять, гей ли он, то тебе придется несладко. Знаешь, секс по дружбе, если только один из партнёров испытывает чувства, к хорошему приводит редко, — вот ещё то, за что Гук в Намджуне души не чает. Он всегда говорит правду, даже если это больно, как сейчас, например. — Вот этого я и боюсь — что он узнает. Хрен со мной, я как-то справлюсь, ну, знаешь, соджу, клуб, мальчик-первокурсник, — Намджун закатывает глаза, но молчит о том, что это не решение проблемы, и Чонгук благодарен ему за это. Хотя насчёт мальчика-первокурсника он всё же погорячился, и на самом деле секса у него не было уже очень давно. С тех пор, как Намджун помог ему осознать чувства к Тэхёну, его партнёром стала рука — с другими ему просто не хочется, и поначалу это даже было проблемой. — Но, Чонгук, что, если он поймёт не только, что он всё же гей, а ещё и осознает свои чувства к тебе? — Чонгук закрывает лицо ладонями — эту песню он слышал уже не раз, и она напоминает ему больше сказку, чем реальность. Чонгук уже очень давно не верит в сказки.— Послушай меня, а не фыркай. Я ведь тебе уже год говорю об этом, а ты всё никак не поверишь. Просто доверься мне и не пугайся того, чего ещё не произошло. — Хён, ну не может этого быть, понимаешь? — Гук опускает голову. Он просто не хочет тешить себя глупыми несбыточными надеждами, чтобы потом, когда Тэхён найдёт свою любовь, не думать о том, что на месте счастливца мог оказаться он. Если он будет позволять себе думать о том, что есть шанс, это грозит вдребезги разбитым сердцем. Именно поэтому он уже год отказывается верить Намджуну, хотя червячок внутри постепенно подъедает его, и он понимает, что Намджун редко ошибается. И всё же он не хочет надеяться на случай и бросаться во все тяжкие, чтобы после пытаться склеить израненное и разорванное на куски сердце. — Я прекрасно понимаю ход твоих мыслей, но послушай. В конце концов, даже если он не осознает свои чувства к тебе, то он точно поймёт, что гей, а в этом случае, ты знаешь, твои шансы тоже возрастут, — подмигивает старший с улыбкой, стараясь приободрить. Чонгуку, честно говоря, не до веселья, но что-то ему подсказывает, что в этом есть смысл. Тем более предположение Намджуна, касаемо ориентации Тэхёна действительно оказалось правильным. А ещё, Чонгук будет у Тэхёна первым, а, значит, его шансы станут ещё выше. Бред, конечно, но почему бы и нет? Чонгук, обдумывая это, устремляет взгляд на улицу, наблюдая за машинами, проезжающими мимо. Какова вероятность, что он правда может бороться за сердце Тэхёна и в ещё не видимом им будущем оказаться счастливым? Чонгук плох в математике, но всё же решает, что побороться стоит. — Ну, а ещё, поговори с ним и скажи, что ты поспешил. Предложи начать с малого, вроде поцелуев и так далее, что там ещё бывает. В таком случае будет шанс, что всё обойдётся малой кровью, — а ведь правда. — И Чонгук, у него переломный момент, и именно ты можешь подтолкнуть его к познанию себя, а после к принятию. Сейчас самое время побороться за него. И как бы Чонгук ни отнекивался, он хочет, чтобы это было правдой.***
Они сидят во дворе кампуса, как обычно делают это во время обеда в хорошие, тёплые дни, и Чонгук незаметно наблюдает за Тэхёном, сидящим на траве и вглядывающимся сквозь ярко-зелёные листья в ясное голубое осеннее небо. На его лице играют солнечные зайчики и умиротворённая улыбка, и Чонгук не может оторвать взгляда от его профиля — Тэхён очень красив, и в последнюю неделю, после их разговора, он стал замечать это всё чаще и чаще. Буквально всегда. В последнее время он научился справляться с этим, но теперь его чувства снова потревожили, поэтому все стало иначе. Сложнее. Тэхён чиркает что-то цветными карандашами в своём большом скетчбуке, и Чонгук с восхищением наблюдает за тем, как хорошо в его длинных пальцах смотрятся карандаши, с какой лёгкостью они выводят на бумаге линии, как постепенно из-под его рук появляется что-то новое. Чонгук всегда поражался тому, как много идей рождается в голове Тэхёна. Чонгук всегда восхищался тем, как легко старшему удаётся показать на бумаге то, что он видит вокруг себя. И ему всегда безумно нравилось наблюдать за процессом создания нового рисунка — так он мог ещё больше узнать о старшем. Чонгук всегда восхищался Тэхёном, с первого дня их знакомства, даже если понял это немного позже. Даже если их знакомство состоялось довольно интересно и необычно, даже если Тэхён не сразу проникся симпатией к нему и успел залепить пощечину (между прочим, Гук не отрицает, что она заслуженная), Чонгук уверен, что это была любовь с первого взгляда. Он буквально дышал Тэхёном вопреки тому, что в первый же вечер узнал, что тот натурал. Он всерьёз заглядывался, пока тот не видит, думал о нём ежесекундно, и только когда им удалось найти общий язык, а Тэхёна в его жизни становилось всё больше и больше, стало чуть легче. В некотором плане, надо сказать. На самом деле стало сложнее, потому что, чем больше Чонгук Тэхёна узнавал, тем крепче становились его чувства, пуская корни в самую глубину сердца, которое, каждый раз, когда Тэхён был поблизости, отбивало бешеный ритм. Тэхён представлялся ему чем-то идеальным, даже после того, как Чонгук узнал о всех его минусах и вредных, а чаще странных привычках. Чонгуку было довольно трудно не показывать свои чувства, и он всегда считал странным, что становится слишком тактильным рядом с Тэ, хотя таковым не являлся никогда, но тяга Тэхёна к штучкам вроде объятий, зарывания пальцами в волосы, внезапного массажа решила эту проблему. Ему всегда было хорошо с Тэхёном, как и Тэхёну с ним, и этого вполне хватало. Временами сердце Чонгука давало о себе знать стягивающей внутренности болью и резкими покалываниями, но это было терпимо, потому что каждый раз он напоминал себе, что Тэхёна могло не быть рядом вовсе, и чудо, что после того, что учудил Гук на той вечеринке, они вообще стали друзьями. Чаще всего сердце Чонгука просто-напросто билось, словно бешеное, в его груди, пока Тэхёна играл с его волосами, трогал бёдра, укладывал голову на его плечо, делился новой музыкой, со сверкающими глазами ожидая реакции Гука или что-то в этом роде. И всё было хорошо, и Чонгук не жаловался, привыкнув жить в качестве друга Тэхёна, поддерживающего каждую его сумасшедшую идею. Именно он помогал старшему в первый раз покрасить волосы в ярко-малиновый цвет (а до этого сам же и поддержал эту дурную идею, пока остальные только у виска пальцем крутили), именно он ушёл ночью из общежития вместе с Тэхёном к реке Хан, чтобы тот успел сделать зарисовки ночного Сеула для очередного проекта. Именно Чонгук набил на одном из грёбаных пальцев сраный цветочек, хотя это полностью разрушает его образ. Маленький такой, знаете, миленький цветочек. Это снова была идея Тэхёна, и он сделал это. Они вместе дурачились, смотрели фильмы, проводили время вместе на вечеринках, выпивали, помогали закрыть долги, да и много чего ещё. А потом появилась Исин. Не то чтобы жизнь Чонгука как-то изменилась, или он возненавидел его девушку. Нет, совсем нет. Тэхёна в его жизни стало только чуточку меньше, однако, даже это не помешало ему испытать сжирающее гневом чувство ревности. И, конечно, его бедное сердце, как ему казалось, в прямом смысле кровоточило, и, если честно, иногда, когда в ленте инстаграма появлялись совместные фото Тэ и Исин, он хотел вырвать его и кинуть к ногам Кима, чтобы тот наконец полностью растоптал его, и оно перестало болеть. Но он всегда молчит, потому что это единственный способ быть рядом с Тэхёном — его, чонгуковы, чувства, могут лишь отпугнуть Тэ. Чонгук вроде бы понимает, что их с Тэхёном жизни никогда не будут связаны чем-то большим, чем дружба, но пока у старшего не было отношений, это давалось намного легче. Ему было вполне достаточно дружбы с ним (на самом деле нет, но теперь кажется именно так). А потом появляется какая-то барышня с потока Тэхёна, и жизнь Чонгука катится к чертям. Он как может заглушает в себе чувство ревности, удушающее желание забрать Тэхёна и присвоить себе, но иногда, когда всё это скапливается внутри грязным комком, вместе с отвращением к самому себе и мыслями вроде «Ты, эгоистичное говно, не хочешь, чтобы свет твоей жизни был счастлив?», ему становится так плохо от того, что это буквально выплёскивается из него, а удержать не получается, что спасает только соджу. А потом всё снова становится хорошо. Он героически терпел, честно терпел, хотя давалось с трудом. А потом начались проблемы, и Чонгук, как ни крути, радовался этому, хотя вид мрачного Тэхёна заставил его вмиг забыть о собственной радости. А потом Тэхён предложил ему переспать, а Чонгук оказался втянутым в то, во что, как он думал, ему никогда не светит быть втянутым. И тут его жизнь резко повернула не туда. И не то чтобы он не радуется, совсем нет. Одна часть его готова расплыться у ног Тэхёна и сделать всё, чего он просит, а вторая твердит о том, что это скорее сделает ему больно, чем принесёт счастье, как, собственно, и Тэхёну. Чонгук не уверен, что сможет удержать страсть в себе, когда его тело будет обнажено рядом с тэхёновым. В общем, если говорить кратко — Чонгук в жопе. Только теперь Чонгук понимает, что то, что он до этого считал сложным, совсем не сложное, и на самом деле, он, наверное, предпочёл бы жить, как раньше, а не в вечном ожидании, когда Тэхён скажет, что готов морально. Даже если это, возможно, по мнению Джуна, принесёт ему счастье, он не готов так жертвовать — он не привык к этому даже в мелочах, не говоря о чём-то глобальном вроде Ким Тэхёна. Но ведь, как говорится, не попробуешь, не узнаешь, верно? Вдруг они оба упускают что-то важное прямо из-под носа, а это поможет осознать? Именно эта мысль заставляет Чонгука говорить Тэхёну «да» каждый раз, включая и этот. И Намджун на самом деле был прав, когда дал совет не торопиться, а делать всё неспеша. Возможно, всё кончится без особых потерь. Они могут только поцеловаться, и Тэхён сразу поймёт, что к чему. К тому же, чтобы возбудиться, много не нужно, и они не обязаны доводить дело до конца, правильно? Чонгук, размышляя об этом наблюдая за Тэхёном, кивает самому себе. Всё же, чем скорее он обсудит это с Тэ, тем будет лучше, так как Чонгук не любит затягивать. Чем дольше они будут тянуть, тем сложнее им будет пережить это, подойти к черте, тем тяжелее будет начать, тем больше мыслей «против» будет в Чонгуке рождаться. К тому же, кто начнёт этот разговор, если не он? Тэхён внезапно останавливается, ловит Чонгука на его довольно странном занятии, и, смущённо улыбаясь и беря из прозрачного контейнера ещё один кусочек кимпаба, берёт его в рот и мило надувает щёки и губы, когда жуёт. А Чонгук не отводит взгляда, пока его сердце бьётся так часто, что ему кажется, это ненормально, хотя за последние полгода это уже стало нормой. Тудум. Тудум. Тудум. Со дня разговора Чонгука с Намджуном прошло пару дней, и он ещё ни разу не решался поговорить с Тэхёном об этом, хотя пора бы. В их отношениях, нужно признать, после того разговора, неловкостей стало больше, а Чонгук начал замечать, что не может больше контролировать свои чувства, как делал это до сих пор. Слова Намджуна о том, что он за Тэхёна может побороться, повлияли на него, и это плохо сказывается на его поведении, не говоря уже о том, что неловко не только ему, но и Тэхёну. Чонгук ощущает — что-то изменилось, но боится, что, если поторопится, спугнёт это «что-то» и пожалеет об этом. К тому же, не сказать, что Тэхён похож на того, кто правда готов совершать семимильные шаги в отношениях. Да, Тэ всегда отличался решительностью готовностью ко всему новому, но на этот раз, и это впервые, Чонгук видит, что он осторожничает, боясь сделать или сказать что-то не так. Он растерян, часто не знает, как ему себя вести, и это одновременно и мило, и пугающе, потому что такого Тэхёна Чонгук не видел ещё никогда. С одной стороны, Чонгук может стать тем, кто будет подталкивать их обоих к новому, может стать тем, кто будет помогать Тэхёну переступать все черты, может стать двигателем их отношений. С другой стороны, он не хочет на Тэхёна давить, потому что знает — это не то, что поможет ему разобраться в себе, и, возможно, для этого потребуется чуть больше времени, чем он думает. Всё, что ему остаётся — ждать, давать понять Тэхёну, который стал вести себя более сдержанно в контакте с Чонгуком, что он не против. Дать Тэхёну свыкнуться. Именно поэтому он не торопится с разговором. Боится отпугнуть. Однако обсудить это нужно, и, возможно, это даже поможет им несколько расслабиться, что становится необходимостью. Если они продолжат вести себя так, как ведут сейчас, дальше, люди вокруг могут начать это замечать и вмешиваться, а чужое вмешательство, выраженное в действиях, как кажется Чонгуку — последнее, что им нужно. Они справятся сами, он уверен в этом. Но недосказанность заставляет его сердце больно сжиматься от ожидания того, что будет дальше. Самое страшное — он боится, что Тэхён откажется. Однажды придёт к нему и скажет, что передумал, потому что не хватит смелости, чтобы сделать это, попросит его забыть об этом. Ещё страшнее, если они переспят, и Тэхён, естественно, узнает о чувствах Гука, но промолчит, сделает вид, словно всё так, как раньше. Чонгуково сердце разлетится к чертям, он никогда не сможет быть готовым к этому. Но как бы там ни было, если неловкость между ними после любого варианта развития событий улетучится максимум спустя, предположительно, месяц, то разочарование будет резать и мучить Чонгука ещё очень долго — он знает это, и уже сейчас, предвкушая эту боль, которой, как ни крути, не избежать, оно напряжённо сжимается в груди. Кажется, когда Чонгук согласился помочь Тэхёну, он подписал себе смертный приговор. Первоначальный настрой Чонгука показать Тэхёну, как приятно ему может быть с ним, улетучился примерно спустя несколько часов после того, как они договорились о том, что переспят. Сначала он был слишком опьянён действительностью, в которой ему новым светом в окошке служила возможность касаться Тэхёна не как обычно, не как все. Это настолько озарило его разум, что он почти летал. Его сердце в тот вечер, когда он вышел из комнаты Тэ, чтобы подняться к себе, отбивало бешеный ритм от сладкого волнения и предвкушения. В его теле было столько энергии, что, казалось, он может совершить что угодно, и всё ради Тэхёна и его счастливой улыбки. Спустя, однако, уже несколько часов без сна, всё резко изменилось, а в яркие краски реальности стали подмешиваться мрачные, серо-коричневые. Его начала грызть тревога, а всеразличные варианты исхода их интересного предприятия со скоростью света крутились в его голове, не давая уснуть. Его взволнованность от радости от того, что они смогут переспать, до взволнованности, когда он не уверен в том, что творит, так резко перешли одна в другую, что его тело буквально потряхивало, а руки тряслись. Он уже не был уверен, что сделал верный выбор в пользу Тэхёна, что это было хорошей идеей. Потом, однако, он всё же пришел к выводу, что пусть уж лучше его сердце будет разбито так, а не осознанием, что Тэхён спит с другим. Чонгуку всегда не хватало отчаянности, и, кажется, Тэхён развивает это в нём, потому что сейчас он держится за одну лишь мысль — если не попробует, вдруг, упустит что-то важное? И чем дольше между ними царит неловкость, тем, как кажется Чонгуку, дальше от него убегает Тэхён. Это пугает, потому что он ничего не может сделать, чтобы удержать его, чтобы заставить то, что так резко изменяется между ними, слегка замедлить свой ход или даже приостановиться. Пока он думает, как избавиться от волнения и неловкости, расстояние между ними становится всё больше, и Чонгуку кажется, что, чем быстрее они переспят, тем скорее всё встанет на свои места, хотя разум, всё же подающий голос, выдаёт здравые мысли о том, что, наоборот, чем быстрее они переспят, тем раньше Чонгук может Тэхёна потерять. И всё же неловкость делает его более напряжённым, и надо что-то с этим делать. К тому же, Тэхён ведь решился попросить его о подобном, так почему он не может решиться сделать хоть что-то? Он ведь обещал Тэ помочь. Поэтому, когда Тэхён в очередной раз ловит его взгляд, он всё же решается. — Слушай, Тэ, — неловко начинает он, почёсывая затылок, а его взгляд перескакивает из стороны в сторону. Ему необходимо подобрать правильные слова, иначе всё полетит к чертям, и, самое главное, он не хочет спугнуть Тэхёна. — Я подумал, возможно, нам стоит начать с чего-то более лёгкого? — он встречается взглядом с в первую секунду ничего не понимающим парнем и решает уточнить. — Это касается нашей договерённости. — А… Да, точно, — взгляд Тэхёна проясняется, и он тут же отводит его в сторону, тушуясь, кусая губы, бездумно глядя на свой рисунок и карябая его ногтями. — Что ты имел ввиду под «начать с чего-то более лёгкого»? — вновь поднимает взгляд, и Чонгук буквально на физическом уровне ощущает, как неловко ему сейчас, и он безумно желает свести подобное между ними на нет. Он не привык к тому, что между ними есть что-то такое, потому что обычно Тэхён ведёт себя более открыто и уверенно. Возможно, когда-то им удастся избавиться от этой неловкости? Всё же хорошо, что он завёл эту тему не в момент, когда они наедине — велика вероятность, что старший бы убежал от него куда подальше, а после сделал вид, словно ничего и не было. — Ну, поцелуи? — Чонгук читает в глазах Тэхёна пробегающий ужас, и спешит добавить, — Так нам будет проще… Хм… Понять? — боже, он ужасен в подобных разговорах. Кажется, любое его слово только усугубляет их и без того шаткие отношения. Друзья не должны обсуждать подобное, и чем чаще и дольше они это делают, тем сложнее. — Возможно, ты поймёшь всё раньше, и мы отделаемся малой кровью? — предлагает Чонгук. И, блять, почему он видит в глазах Тэхёна еле читаемое, но всё же разочарование, почему он напрягается? Что не так? Нет, он, определенно, отрежет себе язык сегодня вечером, чтобы он больше никогда не говорил того, что может хоть как-то разочаровать Тэхёна. — Да, ты, конечно, прав, Гук-и, — разочарование исчезает, и обеспокоенный Чонгук, замечая, что Тэхён снова расслаблен, позволяет себе успокоиться. Возможно, он просто не так понял его реакцию, потому что теперь парень снова совершенно спокоен и улыбчив, как это было прежде. По крайней мере Чонгук надеется, что всё так. Он не хочет давить на Тэхёна, и, определённо, начать с поцелуев будет легче, чем с секса. И он очень рад, что всё прошло легче, чем он ожидал. — Думаю, так правда будет проще, — Тэхён улыбается, и Чонгук невольно засматривается на искры в его глазах, забывая о ворохе из противоречий и неуверенности.***
В комнате включён лишь торшер, и его свет мягко очерчивает их лица, пока за окном моросит мелкий осенний дождь. Тэхён слегка нервничает, кусая губы, когда они с Чонгуком спустя неделю после разговора во дворе кампуса сидят друг перед другом в позе лотоса на кровати Гука. Тэхён отводит взгляд сразу же, как встречается с чонгуковым, а когда случайно цепляется им за губы друга, то тут же кусает свои. Это все ужасно тревожит его, и он дико нервничает, о чём свидетельствует бешено бьющееся сердце. Они с Чонгуком условились, что сегодня поцелуются, и Тэхён сейчас, уже сидя перед ним в полумраке комнаты, жутко сомневается в том, что эта идея была хорошей. Он снова бросает взгляд на Чонгука, который выгибает бровь, ту, что с пирсингом, ожидая от Тэхёна действий, и снова отводит взгляд на свои руки, кусая губы. Нет, это слишком сложно. Плохая это была идея всё-таки. И вообще, черт, он даже поцеловаться с Чонгуком не может, тогда каким образом собирается переспать с ним? Но если он волнуется, не значит ли это, что его предположение о том, что он гей — правда? С Исин подобных ощущений не возникало никогда. С ней вообще особых ощущений не возникало, если честно. Он не особо хотел целоваться с ней, а когда она делала это, не испытывал ничего. Когда она тянулась к нему за поцелуем, у него не возникало чувств, похожих на те, которые возникают сейчас, перед Чонгуком. Но вполне возможно, что он так волнуется по той причине, что Гук, в первую очередь, его друг, и это, как бы они морально ни готовились, кое-что после этого между ними изменится, даже если они и говорят, что нет. Чонгук внезапно берет одну из его рук в свою, и Тэхён, не ожидавший этого, вздрагивает, и он уже хочет отдернуть руку от чужой, тёплой, даже несмотря на то, что делать этого не хочется, но Чонгук держит крепко, как будто знал, что так и будет. И снова контакт с кожей Чонгука к удивлению Тэхёна вызывает в нём бурю эмоций: как будто все внутренности взрываются в один момент. Этого не происходит, когда подобные вещи случаются в иных обстоятельствах, когда они в компании, хотя за последние две недели всё немного изменилось, и теперь прикосновения Чона к нему, которых стало намного больше, становятся особенными, посылают по его телу мурашки. Возможно, это потому что он и мозгом, и телом осознаёт, что с этим человеком ему нужно будет переспать. Тэхён уверен, что так и есть. — Расслабься, Тэ, — голос Чонгука мягкий, нежный и взволнованный, и это несколько успокаивает Тэхёна — не один он здесь волнуется. Чонгук подсаживается ближе, так, что их колени теперь соприкасаются, и дыхание Тэхёна на мгновение прерывается. — Мы не сделаем ничего страшного и не зайдём так далеко, как далеко собираемся зайти в будущем. И я уже говорил тебе по поводу этого, что всё в порядке. Между нами ничего не изменится, — Тэхён тяжело сглатывает, вспоминая их прошлый разговор. Чёрт подери, почему с Исин никогда не было подобного? Чтобы успокоиться и сосредоточиться, он медленно вдыхает и выдыхает, закрывая глаза и сжимая руку Чонгука в ответ. — Всё в порядке? — Да, да, — сразу же отвечает Тэхён. Он не хочет, чтобы Чонгук подумал, словно он передумал, потому что это не так. Даже если он волнуется, он хочет этого, правда хочет. Наверное, из-за этого он так сильно взволнован. — Прости, я… Это сложнее, чем мне казалось. И это правда так. Когда две недели назад Тэхён попросил Чонгука об услуге, он не думал, что это будет так сложно. Когда он придумал, это казалось ему хорошей идеей, да и вообще, он не думал, что поцеловать кого-то будет так сложно. Тем более лучшего друга по взаимному соглашению. Ему никогда не было сложно поцеловать Исин — это не вызывало в нём бурю эмоций, и поэтому он думал, что и с Гуком будет так же. Ведь он его друг, который согласился помочь и по собственному желанию помогает ему привыкнуть и понять себя, хотя мог бы торопить его, чтобы быстрее отделаться от обещания помочь. Ведь наверняка для Чонгука это не менее сложно, чем для Тэхёна, но он, наоборот, не пытается как можно быстрее разобраться с этим, а вместо этого действительно Тэ помогает. — Всё хорошо, — они оба, кажется, знают тот особый смысл, который Чонгук заключил в эти два слова, но молчат. На лице Чонгука появляется улыбка, тёплая, согревающая, а глаза, в которые Тэ осмеливается посмотреть, утягивают своим мерцанием в свете торшера на самое дно. И как вообще ему можно не поверить? Тэхён успокаивается. В конце концов, это правда не будет значить ровным счётом ничего, так почему он так переживает? Это его Чонгук, Чонгук, с которым они творили столько фигни, что сейчас уже и не вспомнишь. Чонгук, который видел его в самых глупых ситуациях и положениях, но всё равно остался здесь, с ним. Чонгук, который не посмеялся над ним, не назвал дураком, когда он попросил о помощи, а согласился помочь. Тогда почему, если он знает его настоящего, он чувствует себя так глупо и неловко? И когда эти мысли ураганом проносятся в его голове, он, смотря прямо на Чонгука, слегка подаётся вперёд, прикрывая глаза, но ещё имея возможность увидеть, как друг подаётся навстречу, медленно, но верно приближается. Взгляд Тэхёна падает с глаз Чонгука на его губы, и он в предвкушении снова облизывает свои, тут же слегка приоткрывая их и почти полностью закрывая глаза. Его сердце бешено стучит, когда они находятся так близко, что он чувствует тёплое дыхание Чонгука на его щеке. На короткое мгновение, перед самой чертой, они останавливаются, и Тэхён клянётся, что слышит не только свое сердце, но и чужое, бьющееся так же бешено, как и его. Он приоткрывает глаза и находит чонгуковы полуприкрытые прямо перед своими. Он никогда не видел глаза Чонгука так близко, точно так же, как и Чонгук не видел его. Они глубокие, тёмные, поблескивающие в полутьме и манящие окунуться в их тепло. Безумно красивые. Тэхёну на мгновение кажется, что он замечает в них глубоко спрятанную плещущуюся нежность, но он пресекает эти мысли на корню — они не доведут до хорошего. И он, поддаваясь внезапному порыву прикоснуться губами к губам Чонгука, медленно закрывает глаза, тяжело дыша, но не двигаясь — ему не хватит смелости сделать это. Не сегодня. И когда Чонгук укладывает ладонь на его шею, притягивая к себе и касаясь губами чужих, Тэхён жмурится. Ему кажется, что внутренности сейчас сгорят от жара, заполнившего его, и он неосознанно укладывает ладони на широкие плечи Гука. Их губы ещё только касаются друг друга, и ни он, ни Чонгук не делают чего-то ещё, не заходят дальше, но Тэхён уже ощущает себя так, как не ощущал ранее никогда. И в тот момент, когда Чонгук, словно колеблясь, неуверенно сминает его губы, сжимая талию Тэхёна, на которую съехала его рука, он окончательно забывает себя. Губы Чонгука мягкие, ласковые, слегка настойчивые, и целуется он классно, так, что Тэхён не хочет отрываться и заканчивать это. Он целует в ответ несколько сжато, но достаточно, чтобы Гук понял, что можно зайти чуть дальше, и Тэхён не против, когда ощущает, как чужой влажный язык проходится сначала по его губам, а после проскальзывает в его приоткрытый рот, чтобы встретиться там с его. Тэхён замирает, и Чонгук чувствует, как он напрягается, и поэтому он отстраняется, но недалеко, так, что жмурящийся старший ощущает его дыхание на своих губах. — Тэ, расслабься, — он ласкает пальцами его щеку, чмокая в уголок губ. Должен ли он так делать? Имеет ли он право проявлять эту ласку? Чонгук не уверен, но он, опьянённый возможностью, слишком хочет этого, и поэтому не может не сделать. — Ну же, хён, — шепчет он в его губы, ощущая, как старший все же отмирает, чуть сильнее цепляясь за его плечи. — Вот так, — их губы почти соприкасаются, и Гук замечает, как трепещут ресницы старшего. — Я могу продолжить? — Тэхён лишь кивает, ощущая в себе неконтролируемое, жадное желание ощутить губы Чонгука на своих ещё раз и по возможности сильнее. Это странно, но он не успевает подумать о том, что, наверное, не должен так думать, потому что снова ощущает тепло и мягкость на своих губах. Когда это происходит, Тэхён слегка стонет, подаётся вперёд, ближе к Чонгуку, толкающемуся своим языком между его губ, неосознанно зарывается пальцами в его волосы и робко сплетается с чужим языком своим. А когда Чонгук на долю секунды отрывается, чтобы вдохнуть воздуха, он почти успевает разочароваться и попросить ещё. Но не успевает, потому что Чонгук сам целует его, и уже более напористо и нагло, чем в первый раз. Его язык погружается всё глубже, и Тэхён, потерявшийся в ощущениях, не замечает, как оказывается сидящим на крепких бёдрах друга. Он помнит только, как ладони Чонгука оказываются на его талии, сжимая и прижимая к себе всё сильнее. Они скользят по спине Тэхёна, ласково обнимая его, пока язык Чонгука снова скользит к его, и после они сплетаются вместе. Сам Тэхён выгибается в спине, ладонями обнимает скулы Чонгука и целует, целует, целует, не в силах контролировать то, что вспыхнуло. И это не то, что должно происходить между друзьями, но сейчас кажется таким правильным, что они оба даже не думают останавливаться — это кажется преступлением. Тэхён тихо постанывает, когда руки Чонгука, почувствовав больше свободы, скользят под его футболку, и контраст ледяной и горячей кожи заставляет его вздрогнуть и прижаться к чужому крепкому телу сильнее. Они непрерывно целуются, даже когда Чонгук опрокидывает Тэхёна на кровать и легко размещается между его бёдрами, которые парень без особых затруднений раздвигает, обхватывая ими торс Чонгука. Их языки ласкают друг друга, и это заходит слишком далеко, когда Тэхён ощущает, как Чонгук целует его скулы, медленно переходя на шею. И, наверное, ему не должно это нравиться настолько сильно, и он не ожидал, что ему будет настолько хорошо, и, может быть, дело в том, что Чонгук опытный и хорошо делает это, доставляет удовольствие, но Тэхён буквально тает под его прикосновениями и выгибается навстречу, подставляя шею под поцелуи и зарываясь пальцами в его волосы. Мозг Тэхёна отключается ровно в тот момент, когда Чонгук лижет его кожу, бесперестанно целуя. Возможно, ему так хорошо, не по вышеперечисленным причинам, а потому что это Чонгук? Тэхён, озарённый мыслью, раскрывает глаза, выстанывая чуть громче, когда ощущает, как Чонгук слегка трётся о него, и в его пах резко приливает кровь, а запаниковавший от пронёсшейся мысли Тэ подаётся бёдрами навстречу, не контролируя происходящее. Это плохо. Это очень плохо. Губы Чонгука ласкают его кожу, пока одна рука удерживает мешающуюся тэхёнову футболку, а вторая пробирается под неё и гладит его рёбра, и то, как бёдра Гука подаются вперёд, а тэхёновы навстречу, грозит чем-то опасным. — Черт, Чонгук-и, мы не должны, — его слова утопают в стоне, когда он, путающий свои пальцы в волосах младшего, ощущает, как чужие мягкие губы прижимаются к его шее. Когда это делала Исин, он не чувствовал ничего, совершенно, лишь пустоту, но теперь, когда это делает Чонгук, с такой лаской и нежностью, с таким искренним желанием, Тэхёну кажется, что это лишает его возможности дышать. Поцелуи Чонгука отправляются ниточками тепла по его телу, направляясь прямо к паху, и это правда опасно. Он сам тянет его выше, обнимает за шею и прижимается губами к чужим, уже слегка вспухшим от долгих поцелуев. И Чонгук даёт ему всё, что он хочет, потому что отказать Ким Тэхёну, когда он такой податливый в его руках, такой нуждающийся, невозможно. Он не может позволить себе такую наглость, и поэтому целует, бесконечно целует, вжимаясь телом в чужое и вновь запуская руки под футболку, чтобы огладить кожу, почувствовать её мягкость и утонуть в нежности, вырвавшейся наружу. И Тэхён знает, что они договаривались лишь целоваться, никаких ласк, прикосновений — лишь поцелуи. Но они уже перешли границу дозволенного, когда их губы коснулись друг друга, и теперь, начав, не попробовать что-то большее было бы неправильным. А ещё они оба хотят этого, и оба понимают, хотя, когда Чонгук прекращает поцелуй и утыкается лбом в плечо Тэхёна, слегка прикасаясь к нему губами, они молчат. Слова о том, что хотят больше, хотят ещё и ещё, будут лишними. Они оба тяжело дышат, закрывая глаза. Вес Чонгука приятно ощущается на нём, на Тэхёне, и парень зарывается пальцами в тёмные волосы друга, стараясь успокоить бешеное сердцебиение. Так не должно быть, и они оба это понимают, но всё равно продолжают прижиматься друг к другу в тишине в поисках тепла объятий. Ничего не говорят, не объясняют, потому что чувствуют: любые слова могут сломать что-то хрупкое, что потерять так страшно, что даже то, что они могут обрести, меркнет перед страхом. Но тишина становится невыносимой, и Тэхён пытается придумать, что сказать, чтобы разрядить обстановку, сделать её менее неловкой, если это вообще возможно, в чём он, честно говоря, очень сомневается. Как можно сделать это менее волнительным, если он только что сделал чуть больше, чем просто поцеловаться? Тэхён не знает, было ли так запланировано в голове Чонгука, сделал ли он это специально, чтобы Тэ понял, нравятся ли ему парни, или это был порыв страсти, как у него самого? Он не знает, но догадывается, и ответ настолько пугает его, что парень жмурит глаза. В голову не идут никакие мысли кроме той, что он хочет ещё. Всё в его голове переворошено, и он не способен придумать что-то, что могло бы помочь разрядить обстановку. Вряд ли что-то вроде «Кажется, мы заигрались», поможет. Но как бы он ни сопротивлялся — ему понравилось. Ему, чёрт подери, понравилось, и хочется ещё. Ещё раз ощутить губы Чонгука на своих, его прикосновения к пылающему телу. И как только пугающие мысли вихрем проносятся в голове Тэхёна, он ощущает, как Чонгук медленно привстаёт, слегка ведя носом по его шее и прижимаясь губами к коже за ухом — внутри Тэхёна что-то вспыхивает. Он не знает, что это значит, и это манит его, и он тянется навстречу каждому поцелую, который Чонгук с трепетом оставляет на его шее, медленно переходя к скулам и щекам. Это всё так мучительно медленно, что он почти кричит от желания прямо сейчас снова поцеловаться, но вовремя прикусывает язык, крепко держится за плечи Чонгука и запрокидывает голову, когда Гук целует под подбородком. Его тело пронизывают волны тепла, неуловимые, и они исчезают почти сразу, как зарождаются, поэтому он хочет ещё, ещё и ещё. Он понимает, что то, что он сейчас делают, переходит все ранее поставленные ими границы, что это выходит за пределы их договорённости, что так нельзя, что это может привести к неловкости между ними, или чему-то похуже, но последнее, чего он хочет — оттолкнуть Чонгука, потому что с ним ему безумно, как ни с кем раньше, хорошо. И когда губы Чонгука наконец-то находятся в опасной близости с его, когда он ощущает чужое тёплое дыхание на своей щеке, терпеть становится уже невозможно. — Сделай это, — тихо просит он, затуманенным взглядом замечая, как брови Чонгука слегка приподнимаются. Тэхён жмурится. Чёрт. Он всё испортил. Не нужно было ничего говорить, тогда всё было бы намного проще, а Чонгук не отстранился бы. Не нужно было вообще всё это начинать, потому что так Тэхён бы никогда не понял, что на самом деле важно для него, так он бы не понял, что боится потерять. Тэхён в страхе, что младший уйдёт, крепко цепляется за его плечи, когда парень слегка привстаёт. Он распахивает глаза и мотает головой, крепче прижимает его обёрнутыми вокруг торса ногами к себе, собираясь удержать рядом с собой, но во взгляде напротив неожиданно для самого себя находит небывалую нежность. На губах Чонгука тёплая улыбка, и это не то, что ожидал увидеть Тэхён, поэтому он слегка растерянно отводит взгляд. — Я не уйду, — это всё, что он хочет слышать от Чонгука сейчас. Он подумает о глупости своего поведения и идеи, приведшей их к этой ситуации, чуть позже, а сейчас просто позволит себе делать то, что хочет. Главное, что Чонгук не уйдёт, что он не против, кажется, поцеловаться ещё раз, что ему не противно от Тэхёна или что-то вроде того. Главное, что Чонгук, его лучший друг, знает, о чём он думает, знает, чего боится, и рубит страх на корню. Осознание, что младший знает его настолько хорошо, одновременно и пугает, и делает его более спокойным. С Чонгуком ему нечего бояться, и он тот, кто лучше всех знает, что ему нужно. Чонгук — тот, кто всегда принимал его таким, какой он есть. Чонгук снова склоняется к нему, выдыхая в чужие губы и оставляя на уголке тепло своих губ, когда слегка прикасается к ним, чтобы после с такой же нежностью и осторожностью вновь поцеловать его. Он подхватывает губы Тэхёна своими, посасывает нижнюю и пробирается всё глубже, языком оглаживая его нёбо, и, чёрт возьми, это восхитительно. Тэхён цепляется за его плечи, обнимает за шею, а языком тянется вперёд, за языком Чонгука, оказываясь в его рту, несколько колеблясь и не решаясь действовать, но всё же, когда Чонгук вжимается в него сильнее, двигает языком и оглаживает рот Чонгука так же, как он делал это секундой ранее с его. Чонгук довольно урчит, прекращая поцелуй в порыве эмоций оставляя в уголке тэхёновых губ поцелуй. Тяжело дыша и судорожно вдыхая воздух, Тэхён закрывает глаза, нежась в объятьях Гука и позволяя себе не думать о том, что он натворил, ещё хотя бы несколько минут. Он знает, что это будет тяжело. Всё, что будет происходить после этого, будет тяжело, иначе быть не может. Даже сейчас, когда он допускает мысль о ближайшем будущем хотя бы на секундочку, ему уже тяжело, потому что он не знает, как можно оправдать их с Чонгуком поведение. Он не уверен даже, что двигало им самим, когда он тянулся за поцелуями и прикосновениями, не говоря о том, что он не знает, что творится в голове Чонгука и что он думает о нём сейчас. И он не может просто спросить «всё в порядке?», потому что любому будет понятно, что не всё в порядке, но они, конечно, даже зная об этом, не признаются сейчас друг другу. По крайней мере Тэхён точно нет. Он скажет, что всё в порядке, просто потому что не знает, что именно не в порядке, хотя чувствует — что-то изменилось.***
Когда на следующий день Тэхён, уснувший после затянувшихся ласк под его боком, не берёт трубку и не отвечает на сообщения, Чонгук не чувствует себя удивлённым. Когда он проснулся утром и обнаружил, что старшего рядом на кровати нет, он тоже не был особо удивлён, даже если в его сердце неприятно кольнуло. Как бы там ни было, даже если он и почувствовал прошлым вечером, что между ним и Тэхёном действительно что-то есть, даже если Тэхён просил его поцеловать его ещё, даже если не был против, когда всё явно перешло границы, это не значит, что теперь всё будет проще. Наоборот, теперь всё намного, намного сложнее, чем раньше. Вряд ли Тэхён так быстро примет то, что чувствует, учитывая, что он сбежал ещё до того, как Чонгук проснулся. Гук сомневается, что старшему совсем не понадобится времени для того, чтобы принять и признать, что между ними не просто дружба. Переход этой границы всегда затруднителен, и немногие рискуют дружбой ради отношений, и даже если Тэхён всегда был очень открытым, в вопросах романтических отношений, как Чонгук заметил, он довольно робок, поэтому, надо полагать, ему нужно дать некоторое время на размышления. Или всё же подтолкнуть Тэ к более активным действиям? Вполне вероятно, что он может не решиться, но стоит ли Чонгуку давить на него? Он совсем не хочет этого, если честно, потому что знает, что к хорошему это не приведёт. Не с кем-то вроде Тэхёна. И решится ли он сам? Но даже несмотря на то, что Чонгук прекрасно всё осознаёт и принимает, это не значит, что его сердцу не больно. Оно живёт отдельно от мозга, и поэтому ему тяжело от того, что всё между ними происходит именно так, даже если с другой стороны ему и радостно от того, что на горизонте теперь всё же появился шанс, о котором раньше он и мечтать не мог. Шанс быть рядом с Тэхёном не как друг, шанс быть рядом с ним как нечто намного большее, чем друг, шанс заботиться о нём, шанс обнимать и целовать, шанс быть вместе иначе, чем сейчас. Потому что Чонгук на все сто процентов уверен в том, что то, что произошло между ними вчера — больше, чем просто поцелуй, каким он задумывался изначально. И даже если Чонгук полностью уверен в том, что их дружбу ничто не сломает, он знает, что теперь ничего не будет, как раньше. Даже если они договорятся о том, что забудут о произошедшем, они лишь сделают вид друг перед другом, и, возможно, между ними даже не будет неловкости, но он знает, что Тэхён всегда будет вспоминать это. Он так же знает, что не забудет, как хорошо ощущался Тэхён в его руках, насколько чувствительным он был, когда он прикасался к нему. Эти воспоминания теперь с ним навсегда, и Чонгук не хочет, отчаянно не хочет, чтобы они были единственными. Ему хочется большего. Но может ли он повлиять на решение Тэхёна и его мысли, чувства? Имеет ли он право вмешиваться? Ему кажется, что нет, и теперь он набирает ему сообщения нерешительно, почти набираясь смелости для того, чтобы удалить. Останавливает его лишь то, что как бы там ни было, им в любом случае придётся обсудить всё произошедшее, они не могут игнорировать то, что произошло, и Чонгук уверен, что Тэхён догадался о его чувствах. Иначе и быть не могло, и назад дороги уже нет. Всё это томится в нём с самого утра, и пока он сидит на парах, каждую секунду проверяет, не прочёл ли Тэ сообщения, не появился ли в сети. Он надеется, отчаянно надеется, что Тэхён напишет ему, что он не будет глупо игнорировать его, но когда наступает обед, а от него ничего не слышно, когда Чонгук узнаёт от Чимина, что Тэхён, всегда бывший прилежным учеником, не пришёл на занятия, ему становится ещё тяжелее. Именно в этот момент, наверное, ему становится абсолютно плевать на свои чувства, и он волнуется лишь об одном: чтобы со старшим всё было в порядке. Если Чонгук подозревал, что вполне возможен такой исход, для Тэхёна всё это наверняка тяжелее, чем может показаться. Даже если Чонгук не был удивлён такому поведению Тэхёна, даже если он готовился ко всем исходам, он все равно не ожидал этого, так как наивно надеялся, что всё будет хорошо, что утром он проснётся, поцелуями разбудит Тэхёна, и они обо всём поговорят, всё обсудят. Огромная часть Чонгука очень хотела этого, даже если и понимала, что шанс очень мал. Если быть совсем честным, Чонгук никак не ожидал, что их поцелуй перерастёт во что-то подобное тому, во что он перерос вчера. Он не думал, что Тэхён так легко поддастся, не ожидал, что попросит ещё, не предполагал, что сам не сможет устоять, хотя наверное, стоило подумать о том, что так и будет. Ему казалось, что они просто поцелуются, и на этом всё кончится. Должно быть, он не учёл именно этого, и даже если и готовился ко всем исходам вплоть до самых ужасных, он не был готов к тому, что Тэхён пойдёт ему навстречу, потому что не хотел обнадёживать себя. И если Чонгук всё же не ожидал такого исхода, хотя Намджун и предупреждал его, то каково сейчас Тэхёну?***
Когда Тэхён не появляется на парах третий день, а сообщения, которыми Чонгук очень старался не закидывать хёна, остаются проигнорированными, становится сложнее. Чонгук не из тех, кто будет отправлять миллиард сообщений, и обычно он более сдержан, но на этот раз он отправил Тэхёну тридцать семь сообщений, и ни на одно он не получил ответ. Волнение и напряжение в нём из-за этого лишь нарастает, и пока хёны томятся в неведении, с подозрением поглядывая на задумчивого, молчаливого и хмурого младшего, он, Чонгук, сходит с ума от того, что не может выкинуть причину внезапного исчезновения Тэхёна. Потому что он правда очень хотел бы не знать о ней, так как каждый раз при мысли об этом в его животе неприятно сосёт, и он не в силах с этим справиться. Теперь ему кажется, что он всё испортил, что как раньше уже не будет, и он очень старается не паниковать, но и набраться смелости для того, чтобы сходить к Тэхёну, не может. Что, если Тэхён, понявший о его чувствах, не хочет принимать их и видеть его, и его появление сделает всё лишь ещё сложнее, тяжелее и запутаннее? С другой стороны, тяжелее уже некуда, и именно поэтому Чонгук, уставший и не имеющий больше сил терпеть затягивающееся молчание, неловко стоит перед дверью комнаты Тэхёна, переминаясь с ноги на ногу. Решимости подняться на этаж старшего у него хватило, но поднять руку и постучать смелости не хватает, и потому он глупо кусает губы. Иногда он поднимает руку, уже собираясь постучать, но в тот же момент он думает, что это всё же плохая, даже очень плохая идея, и в какой-то момент он даже почти возвращается в свою комнату, но так и не доходит до неё, решая, что кто-то из них всё же должен пойти навстречу первым. И, как кажется Чонгуку, ему это сделать будет намного проще, чем Тэхёну. И в тот момент, когда он наконец-то решается постучать, жмурит глаза и готовится к худшему исходу, дверь распахивается, и удивлённый Чонгук хлопает глазами, встречаясь взглядом с не менее напуганным Тэхёном. Они молчаливо и растерянно, впервые не зная, что сказать друг другу, смотрят друг на друга несколько секунд, прежде чем Тэхён уже собирается захлопнуть дверь, но Чонгук успевает поймать её. Тэхён загнанно отводит взгляд, а когда встречается с чужим, кажется, начинает паниковать. Чонгук, решая, что сбегать сейчас будет слишком трусливо, нажимает на дверь сильнее, чтобы он мог войти, и, так как он слегка превосходит Тэхёна по комплекции хотя бы по той причине, что занимается танцами, ему удаётся это без особого труда. Он входит в комнату, а Тэхён отскакивает от него, словно ужаленный, и ситуация максимально неловкая. Это первый раз, когда между ними столько неловкости, и Чонгук теряется на некоторое время. Он замечает, что Тэхён выглядит плохо: под его глазами тёмные мешки, и весь он словно уменьшился в размерах. Это не та сторона Тэхёна, которую он знает, и такого Тэхёна он не видел даже во время горящих дедлайнов, и это ещё одна причина, по которой он не знает, что ему сделать или сказать. Он мог бы обнять его, он мог бы снова поцеловать и сказать, что всё хорошо, но то, каким неуверенным взглядом смотрит на него Тэхён, говорит о том, что он вряд ли оценит это. Чонгук не хотел бы рисковать тем хрупким, что у них ещё осталось, поэтому он решает, что объятия и что-то большее это однозначно не то, что сейчас нужно Тэхёну. — Ты не отвечал на сообщения три дня, не ходил на занятия, и мы с хёнами… Точнее я, я волновался, поэтому… Поэтому я здесь, — неловко объясняет он своё присутствие, и только после этого думая о том, что объяснять своё присутствие здесь, в комнате Тэхёна, самого близкого ему человека, немного странно. — Тебе не стоило волноваться, — скомкано и неуверенно говорит Тэхён, опуская взгляд в пол. А у Чонгука где-то в груди всё разрывается, потому что если поведение Тэхёна не доказательство тому, что ему не стоит надеяться на что-то большее, то что? Младший хмурится, вмиг теряя всю свою решимость, но по-прежнему считая, что они должны всё обсудить хотя бы потому, что им не станет друг с другом легче до тех пор, пока они не сделают этого. — Хён, нам нужно обсудить то, что произошло, — Чонгук делает шаг вперёд, но к его сожалению Тэхён, томимый сомнениями, делает шаг назад. Как и думал Чонгук. Старший не готов к принятию собственных чувств, не готов к принятию себя. Вполне возможно, что он винит себя, так как думает, что именно его поведение является причиной происходящего. Чонгуку кажется, что он думает правильно, когда решает, что ему стоит подтолкнуть Тэхёна к разговору, — Молчанием мы ничего не решим, — но во взгляде старшего появляется лишь ещё больше страха и неуверенности. — Тебе не кажется, что то, что я не отвечал на звонки и сообщения, значит, что я не хочу обсуждать это? — Тэхён даже не смотрит на него, и это первые слова, которые делают Чонгуку настолько больно, что ему с трудом удаётся дышать. Он надеется, что они последние, но не верит в это. — Но когда мы… — он замолкает, а Тэхён резко поднимает напуганный взгляд. — Когда мы поцеловались, — Тэхён закрывает глаза, мотая головой, и он явно не хочет слышать то, что младший говорит. Чонгука это, однако, не останавливает. — Мне показалось, что между нами что-то большее, и ты тоже почувствовал это, иначе не вёл бы себя тогда так… — Ты ошибся, — фыркает внезапно Тэхён, и это впервые когда Чонгук ощущает его злость и раздражённость на себе. Должно быть, это одно из самых отвратительных и паршивых ощущений, которые он испытывал когда-либо, потому что ему кажется, что его грудь разрывается, а тело наполняет тяжесть. И по тону старшего Чонгук уже знает, что следующие его слова заставят его почувствовать себя ещё хуже. — Просто забудем о той ночи, обо всём, что происходило в последнее время, хорошо? — не хорошо. Чонгук не хочет забывать, но то, что это хочет сделать Тэхён, разбивает его сердце. Именно в этот момент он теряет надежду и понимает, что они по крупному проебались, даже если и убеждали себя в том, что этого не произойдёт. Риск не всегда оправдан, как показывает практика. — Для меня это всё не имеет значения. — Но это имеет значение для меня, и вряд ли, смотря на то, как ты выглядишь можно сказать, что твоим словам можно верить, — он всё же не теряет надежды, хотя видит, как в глазах Тэхёна вмиг исчезает всё тепло. — Если бы это не имело для тебя значения, ты бы не переживал из-за этого так сильно, ты бы не закрылся в своей чёртовой комнате, — он повышает голос, потому что ему становится невыносимо больно от того, что всё между ними сейчас происходит так. — Хорошо, Чон Чонгук, сейчас я кое-что скажу, — по телу младшего ползёт холодок, неприятный, окутывающий его полностью. Тэхён редко называл его полным именем, и если это происходило, он понимал, что что-то не так. И если раньше Тэхён делал так в шутку, когда они дрались за последнюю мармеладку, сейчас младший был бы не против провалиться под землю и перестать существовать, потому что именно в этот момент он отчётливо понимает, что как раньше уже не будет. Они, как бы он этого ни боялся, как бы ни старался не думать о том, что они могут сделать, зайдя слишком далеко, испортили всё. Настолько, что их дружба теперь не имеет значения. — Хён, не нужно, — его внутренности скручивает от страха перед тем, что скажет сейчас старший, и он жмурится. Набирается смелости и делает ещё один шаг вперёд, делая попытки пойти навстречу. Тэхён делает шаг назад снова, мотая головой и опуская взгляд, кусая губы — он явно не уверен в том, что делает, но продолжает отступать. — Всё, что случилось, не должно было произойти, — тихо говорит Тэ. — Считай меня трусом или лжецом, но да, я прячусь в своей комнате, и это, блять, мой выбор. Да, мне страшно, и я боюсь, меня разрывает от мыслей, и это тяжело, если ты не заметил, — Гук замечает, как неестественно начинают поблёскивать чужие глаза, и слёзы — это не то, что он хотел увидеть этим вечером. — Просто забудь о том, что случилось тем вечером, как это сделаю и я. Что-то в его словах заставляет Чонгука понять, что все попытки, которые он предпримет, попытается совершить, не приведут ни к чему, к чему бы ему хотелось, чтобы привели. Это сердце тяжело сжимается, ухая вниз и разбиваясь. И Чонгук, оглушённый чужими словами, бьющими и вырывающими, уже не думает о том, что состояние Тэхёна говорит об обратном. Он не думает о том, чтобы остаться. Он не думает о том, что Тэхён сквозь стоящие на глазах слёзы смотрит на него с надеждой, словно не хочет, чтобы он уходил, когда закрывает за собой дверь и впервые в жизни ощущает противное, ни с чем не сравнимое сосущее ощущение тяжести в груди.