Kim-the-best-ass-Taehyung: Так как ты ленивая задница не захотел подняться ко мне в комнату которая я напомню находится этажом ниже твоей то расскажу это так
Kim-the-best-ass-Taehyung: Я бы конечно предпочёл рассказать об этом лично потому что это тебе не божья коровка
Kim-the-best-ass-Taehyung: Не в обиду божьим коровкам
Kim-the-best-ass-Taehyung: И это заслуживает чтобы я увидел твою настоящую реакцию, но ладно я не буду мучить тебя разговором в реальности потому что боюсь что ты испугаешься и сбежишь
Сообщения от старшего намного важнее, чем доклад, по крайней мере, так почему-то считает мозг Чонгука. И пока Тэхён строчит продолжение, парень успевает напечатать ответ: JeonJungkook: Между прочим, ты не лучше. Моя комната находится этажом выше твоей, хЁн, и ты мог бы прийти ко мне сам.Kim-the-best-ass-Taehyung: Сегодня на паре по цветоведению мы обсуждали невероятно интересную тему
Kim-the-best-ass-Taehyung: Нет Гук-и ты просто ленивая задница и плохой донсен признай это уже
Kim-the-best-ass-Taehyung: А ещё как думаешь кому труднее тебе спуститься или мне подняться
Kim-the-best-ass-Taehyung: Мне кажется ответ очевиден
Чонгук ведёт бровью, потому что, кажется, это не он спит до обеда по выходным, в отличие от некоторых, но спорить в этот раз на эту тему, а уж тем более доказывать, что он не ленивая задница, и подтверждением тому служит его стипендия и, на минуточку, тело, которым Тэхён восторгается и которое Чонгук сделал после множества усиленных тренировок, он не станет. Как-нибудь в другой раз. А лучше вообще никогда, потому что Тэхён настойчивая задница и его никто не сможет переспорить, даже Чонгук. Нет, не так. Тем более Чонгук, слишком падкий на хлопание ресницами и выпученные глаза старшего.Kim-the-best-ass-Taehyung: Вернемся к нашему важному разговору
Kim-the-best-ass-Taehyung: Преподаватель ну тот самый сексуальный-молодой-о-котором-Чимин-прожужжал-мне-все-уши крутой Ким Намджун на которого я молюсь выдал что-то вроде: «Ревность — признак чувств».
Kim-the-best-ass-Taehyung: Это естественно породило в моей душе много мыслей которые привели меня к тому с чем я хочу нет ОБЯЗАН поделиться с тобой прямо сейчас
Чонгук хмыкает: прикольно они там время на парах проводят на факультете искусства. У него вот весь день нерешаемые уравнения с философией, от которых мозг, кажется, скоро вспухнет, и он уже задумывается о том, что математика — явно не его профиль, да и бурлящая внутри зависть немного гложет, потому что тот же Тэхён со своим обожаемым (только не Чонгуком) Чимином, кажется, не делают ровным счётом ни-че-го, и при этом довольны жизнью, так что Гук сомневается, что они плавают в долгах. Хотя, конечно, он в курсе, как трудно бывает Тэхёну с его вечно ползающими и появляющимися в мозгу мыслями и идеями, из-за которых он бывает не спит и приходит ночевать к нему, потому что «ты такой страшный, Чонгук-и, что они сразу пугаются и убегают». Но он всё равно завидует, потому что его пары похожи на ад, а пары Тэ, судя по всему, довольно весёлые. И пока Чонгук ненадолго забывается в размышлениях о том, не стать ли ему скульптором, пока не поздно, и математика не сожрала его мозги, от Тэхёна приходит ещё одно сообщение, которое, если честно, пугает.Kim-the-best-ass-Taehyung: И я вспомнил кое что
Kim-the-best-ass-Taehyung: Помнишь тот раз когда ты истерил
Kim-the-best-ass-Taehyung: Я еще тогда ушёл в кино с Чимином, а не с тобой
Чонгук помнит. Он очень хорошо помнит. Настолько, что режущее и сосущее чувство ярости внутри прокалывает его голову даже сейчас, несмотря на то, что прошло уже больше месяца с тех пор, как Тэхёна буквально у него из-под носа увёл сладко-противно улыбающийся Чимин.Kim-the-best-ass-Taehyung: Ну я подумал что-то вроде ой Чонгук-и ведь ревновал меня
Kim-the-best-ass-Taehyung: не значит ли это что у него есть чувства ко мне
Kim-the-best-ass-Taehyung: аваыоылварылры
Kim-the-best-ass-Taehyung: Смешно правда? *ржущий смайлик*
Jeon-cock-Jungkook: Ахах, ну да. Смайлик на конце предложения режет Чонгуку глаза, а голову словно чем-то ударяет, когда он осознаёт написанное, перечитав как минимум три раза перед тем, как зажмуриться и снова перечитать. Кажется, он чувствует больше, чем должен был. Да, однозначно, это невероятно смешно, думает Чонгук с каменным лицом, пока в его мозгу идёт загрузка файлов, которую, вообще-то, нужно бы, пока не поздно, остановить. «Да нет, бред какой-то» — такой была его первая мысль. «А ведь в этом есть доля логики…» — такой была вторая. Вот после второй, пожалуй, можно начать отсчёт пиздеца в жизни Чонгука, пока Тэхён не перестаёт строчить ему, ненадолго отсрочивая его размышления.Kim-the-best-ass-Taehyung: Гууук-и может быть ты всё же поднимешься к своему никудышному хёну?
Kim-the-best-ass-Taehyung: *куча строящих глазки смайликов*
Kim-the-best-ass-Taehyung: Гуууууууууууууууууук-и я соскуууууууууууууууучился
Jeon-cock-Jungkook: Хён, сегодня никак, у меня неделя до сдачи доклада.Kim-the-best-ass-Taehyung: Блин Чонгук когда ты перестанешь использовать эти пугающие точки и запятые?
Jeon-cock-Jungkook: *закатывающий глаза смайлик* не веди себя, как ребёнок. Пользователь Kim-the-best-ass-Taehyung печатает… Чонгук всё же решает отложить телефон от греха подальше, потому что он всё ещё помнит, как действуют на него уговоры от хёна, которым он никогда не мог противостоять, просто потому что это Тэхён и отказаться от возможности провести с ним время кажется Чонгуку глупостью. Да и как вообще можно отказать протяжному «Ну ты что, не люююбишь меня?», которое в голове читается обиженным голосом хёна, надувшего губы? Сообщение о ревности как-то забывается, точнее, он задвигает мысли о нем куда подальше, решая подумать об этом чуть позже, потому что, хён хёном, мысли мыслями, а доклад за него никто не сделает, и чем раньше он с ним закончит, тем лучше будет ему где-то в недалёком будущем, и он наверняка ещё похвалит себя за то, что сделал всё заранее.***
Тэхён заваливается в комнату к Чонгуку сам, и вообще-то младший совсем этому не удивлён, потому что это уже в порядке вещей, и он ожидал, что Тэ появится в его комнате сегодня вечером. Когда он приходит, Чонгук до сих пор сидит на кровати в почти темноте над ноутбуком и отчаянно выписывает что-то из него, проклиная тот день, когда им задали написать доклад от руки. Тэхён усаживается на кровать, сочувственно глядя на то, с каким упорством и усталостью Чонгук выводит буквы, но не мешает, за что Гук остаётся благодарным ему. — Хоть бы свет что ли включил, студент хренов, зрение же испортится, — бурчит Тэ и тянет руку к прикроватной лампе. Чонгук бурчит благодарное «спасибо», не отрываясь от написания и вспоминая о том, что ему остаётся всего пара страниц, и дело будет сделано, поэтому отвлекаться сейчас, на финишной прямой, равносильно тому, что он не сдаст этот доклад раньше остальных. Это его особая тактика получения хороших оценок, ну и, когда все будут заняты докладами, в панике будут искать материал, он будет благополучно отдыхать со своим зачётом, и это правда стоит того. — Знаешь, ты бы мог хотя бы ненадолго отвлечься от этого доклада. Позаботься о своей руке, Чонгук-и, — советует Тэхён, на что младший лишь сводит брови к переносице. Ну уж нет, это работает не так. — Ты же знаешь, если я сейчас отвлекусь на тебя, то точно ничего не допишу сегодня, а я хотел сдать его завтра. Будет плохо, если этого не произойдёт, потому что поставленной планки нужно придерживаться, — тихо объясняет Чонгук, на что Тэхёну приходится лишь закатить глаза и некоторое время бесцельно листать ленту в инстаграме. Чонгук пару раз отводит взгляд от работы, чтобы посмотреть на чему-то улыбающееся и по обыкновению светящееся лицо хёна, просто потому что очень хочет увидеть его, но вовремя осекает себя, напоминая про доклад. И пока Чонгук еле двигающейся рукой дописывает последнюю страницу, Тэхён по давней привычке пялится на него, рассматривая подсвеченное светом от ноутбука и торшера лицо. Это уже не в первый раз, поэтому привыкший младший даже бровью не ведёт, хотя поначалу жутко смущался. Когда они только познакомились, Чонгук вообще был, честно говоря, жутко поражён тому, что такие люди, как Тэхён, правда существуют. Тэхён стал взрывом. Не яркой вспышкой, на время освещающей, а взрывом, сметающим всё на своём пути. Тэхён, ураганом пройдясь широкими шагами по его сердцу, оставив неизгладимый след, не оставляя и шанса забыть его ярко-лилового цвета свитера, раскрашенные в яркие цвета светло-охровые брюки и постоянно выкрашенные в необычные, которые редко где увидишь, цвета волосы вроде небесно-голубого или розового, которые вообще-то режут глаза, но на Тэхёне, Чонгук должен признать, всегда, вне зависимости от того, какой именно он выбрал цвет в очередной раз, выглядят великолепно. На Тэхёне, нужно сказать, всё выглядит великолепно. Ещё Тэхён, выдавая свои странные мысли прежде, чем подумает о том, нужно ли их выдавать (если он вообще думает), вечно заставляет его думать о том, о чём Чонгук не задумывался ни разу до того, как познакомиться с ним. Ну, как-то не приходилось, знаете. А теперь вот приходится думать, и думать очень часто, и думать о довольно странных вещах, о которых ранее он бы никогда не задумался. Не подумайте, Чонгук не жалуется, нет. Ему нравится немного странный ник Тэхёна в какао, ему нравится приглашать старшего на ночёвку, когда тот позволяет себе слишком много, вроде зарывания пальцами в его, чонгуковы, волосы, тихий, Чонгук бы даже сказал нежный смех. Ему нравится ходить на очередной фильм марвел с Тэхёном, после которого они ещё долго спорят о чём-нибудь, ему нравится то, как Тэхён одевается, даже если это опять же, часто выглядит странно (все они, с факультета искусства, немного не от мира сего), ему нравится прилипучесть Тэхёна, нравится зарываться в его ярко-голубого цвета волосы, нравится наблюдать за хёном в минуты его спокойствия, когда он, сидя на молодой зелёной траве во дворе кампуса, глядя куда-то вверх рисует что-то в толстенном, подаренном Чонгуком на его прошлый день рождения скетчбуке, ему нравится видеть необычную улыбку Тэхёна. Наверное, в Тэхёне ему нравится слишком много, и оно нравилось с самого начала, когда Чонгук только успевал удивляться поведению старшего, когда они только-только узнавали друг о друге всё, чтобы впоследствии стать близкими друзьями. Теперь Чонгук уже не смущается так, как раньше, и когда Тэхён пристально разглядывает его сосредоточенное на работе лицо, совсем не противится этому, потому что подобное стало нормой для них обоих, привыкших друг к другу так быстро и так хорошо дополняющих друг друга. Тихий, сосредоточенный, выполняющий всё вовремя, руководствующийся разумом Чонгук и буйный, яркий, улыбчивый, тёплый, живущий сегодняшним днём Тэхён. Он всегда был настолько жизнерадостным и полным энергии, подвижным и изменчивым, шумным и болтливым, что нередко Чонгук удивлялся тому, как он может сохранять её на протяжении столь долгого времени. Бывали случаи, когда Тэхён становился излишне тихим и пугающе скрытным, но обычно это происходило в моменты вдохновения, когда он вынашивал идеи для картин и воплощал их в жизнь. Такой Тэхён тоже нравится Чонгуку, и даже очень. Чонгуку нравится дружить с Тэхёном, не только потому что тот относится к тому типу людей, которые сразу же располагают к себе, к тому типу, с которым тебе не может быть неловко, потому что они заражают своей энергией. Это скорее стало причиной их сближения: робкого, тихого Чонгука и взрывного Тэхёна. Чонгуку нравится дружить с Тэхёном, потому что это Тэхён, и он всегда им останется. — Я заказал нам пиццу, — воодушевлённо вещает он, когда Чонгук с глухим стоном откидывается спиной на кровать, чтобы потянуть затёкшие за долгое нахождение в одной позе мышцы. Доклад наконец-то закончен, и каким-то образом к последней его строке у него осталась способность писать разборчиво. Чонгуку кажется, что это победа. — Думаю, тебе не помешает немного поесть, тем более, если ты сидишь с того самого времени, как отправил мне последнее сообщение, — Чонгук в ответ удовлетворённо урчит, прикрывая глаза. В нём почти нет сил, и он рад, что Тэхён не вынуждает его разговаривать, потому что, Чонгук уверен, он чувствует его усталость почти физически. А Тэхён, как будто так и нужно, укладывается к нему, пристраиваясь на груди. И ладно, Чонгук слишком устал и не может думать о том, что это немного неловко и неожиданно, когда Тэ ведёт кончиками пальцев по его груди. Он думает о том, что Тэхён всегда был тактильным, поэтому оставляет это без должного внимания, тем более это расслабляет. А ещё его мозг уже вскипает от мыслительных процессов, поэтому он решает подумать обо всём этом чуть позже. — Ты чудо, хён, — хвалит Гук Тэхёна, и он готов дать голову на отсечение за то, что дыхание Тэхёна стало слегка более высоким и частым. Он, однако, не даёт, потому что расслабляется, а к тому моменту, когда старший приносит пиццу, уже слишком расслабляется в ожидании вечера кино. И, наверное, именно потому, что он слишком устал для того, чтобы задуматься о том, что сегодня явно что-то не так, он даже не замечает, что Тэхён жмётся к нему весь вечер, прикасаясь и глядя на него по-особенному ласково.***
Когда его уже окружает предсонная темнота и ночные звуки, врывающиеся в комнату через открытое окно и, как это обычно бывает, толкающие на размышления, это вспомнилось, и, наверное, Чонгук запомнит эту ночь на всю жизнь. Приоткрытое окно, колышущиеся на ветерке шторы, проезжающие мимо машины, чьи фары освещают потолок на мгновение, шум очередной вечеринки над ним и нескончаемые мысли о Тэхёне, таком странном, но волнующем чонгуково сердце. Его сообщение о ревности всплывает в голове слишком внезапно, вспышкой озарив от чего-то вздрогнувшие внутренности Чонгука. На самом деле, он и правда ревнует, и иного определения тому, что с ним происходит, когда происходит что-то, что может быть причиной зарождения чего-то подобного, он дать не может. Обычно у него в груди всё сдавливает, а внутри клокочет гнев, и хочется, очень хочется Тэхёна спрятать в своей комнате и никого к нему не пускать, даже бесячего, противного, лезущего с обнимашками Чимина. И не важно, что Чимин, вообще-то, очень даже хороший парень, и они знают друг друга слишком давно, чтобы ревновать. Стоит ли говорить о том, что происходит внутри Чонгука, когда к Тэхёну лезет какой-нибудь незнакомец? Его сердце бьётся чаще, а дыхание становится более тяжёлым и учащённым, и он, пялясь в потолок и размышляя, хмурится, потому что это не то, какой должна была бы быть его реакция на слова хёна, и это слишком похоже на панику. Какого хрена? Он прислушивается к самому себе, пытаясь понять, что не так в словах Тэхёна. Его грудь охватывает тёплый, почти приятный, но мучительный трепет, и он на некоторое время прикрывает глаза, хмурясь и пытаясь успокоиться. Что не так в написанных Тэ словах? Не может ведь быть, чтобы он оказался… Прав? Чонгук распахивает глаза так резко, что замечает в них искры, когда всё тело принимается гореть от внезапно посетившей его мысли. Нет. Этого абсолютно точно не может быть, это не может быть правдой, просто потому, что они друзья, чёрт подери. Чонгук любит Тэхёна, прежде всего, как самого близкого ему человека, и… Вот же чёрт! Он часто моргает, усаживаясь на кровати и вглядываясь в темноту ночи за окном, пока мысли в голове бегут со скоростью света. Одна за другой, они освещают ему что-то новое, а волнение, вызвавшее дрожь в теле, не проходит до сих пор, что на самом деле немного пугает — у него никогда не было чего-то подобного. Но как могло получиться, что Тэхён в шутку заметил его чувства раньше, чем он сам? Да это на самом деле даже смешно, потому что не может быть правдой. Он ведь не настолько глупый или даже тупой, чтобы не осознать? Да ведь? Самое пугающее в этом всём то, что он, мать его, сомневается в этом. Не мог ведь он спутать дружескую привязанность с влюблённостью, ну не мог! Когда влюблён, ждёшь сообщений, когда влюблён, надеешься на встречу, когда влюблён, хочешь, чтобы человек, дорогой твоему сердцу, всегда улыбался, и многое-многое другое. Чонгук закрывает глаза. Он ждёт сообщений от Тэхёна. Он надеется на встречу. Он хочет, чтобы старший всегда улыбался. И многое-многое другое. Чонгук жмурится, когда конечная мысль, остановившая поток других, посещает его голову. Он влюблён в Тэхёна? Нет, конечно, ему нравится Тэхён. Ему нравится многое. Очень многое, и, возможно, слишком многое для того, чтобы это было дружбой. Многое ему нравится, но, пожалуй, самое важное и одновременно пугающее: ему нравится Тэхён. Он упустил это, думая о нравящихся ему мелочах, упустил важное, то, что ему действительно нравится прежде всего Тэхён, и уже по этой причине всё, что с ним связано. И Чонгук действительно ревнует. Когда в прошлый раз Тэ пошёл в кино с Чимином, внутри него клокотало что-то, от чего страшно стало даже ему, и всё, о чём он смог думать — то, как Тэхён будет веселиться с Чимином, а не с ним. И не важно, что Чимин как бы их общий друг и ухлёстывает за преподавателем. Мозг Чонгука демонстративно игнорировал этот факт, потому что он отчаянно не понимал, куда им ещё больше времени вместе проводить, если они живут в одной комнате? Это, кстати, иногда тоже Чонгука раздражало, но то, что Тэхён регулярно приходил к нему с ночёвкой, более или менее спасало его от взрыва. Чонгук валится на кровать и бесцельно пялится в потолок, пытаясь осознать то, что нарушило его покой, точно так же, как и Тэхён полтора года назад, когда они только-только познакомились. Его дыхание до сих пор не восстановлено, а сердце, поражённое, по-прежнему бешено отбивает ритм в часто и высоко поднимающейся груди. Теперь всё то, что между ними происходило, видится в совершенно ином свете, и только теперь всё происходящее обретает смысл, потому что только теперь Чонгук наконец-то может объяснить, почему он так стремится быть рядом с Тэхёном, почему ему так нравится его шумность при том, что он никогда особо не любил таких людей по той причине, что сам довольно тихий. Только теперь всё, что раньше не имело смысла и оставалось проигнорированным им, находит объяснение, и Чонгук жмурится раз от раза, когда в его голове вспышками появляются всё более новые и глубокие мысли. Чёрт подери. Ему нравится Тэхён. Нравится настолько, что от одной лишь мысли о нём у Чонгука в груди тепло, и что-то щекочет его изнутри, и хочется дать рвущимся наружу чувствам вырваться. А потом его голову посещает разбивающий все его мысли в пух и прах вопрос: что делать дальше? Он влюблён в Тэхёна, но что ему делать с этим осознанием? Для начала, наверное, свыкнуться с ним, а ещё научиться вести себя так, словно он ничего не знает. Он подозревает, что это будет сложнее, чем ему кажется сейчас, но надеется, что ему удастся, так как вообще-то он способный парень. Ну, а дальше? Ему просто… жить с этим осознанием? Они с Тэхёном друзья, и чем дольше Чонгук думает об этом, тем отчётливее понимает, что он своими внезапно обнаруженными чувствами попросту всё испортит. Он перекатывается на живот, чтобы уткнуться носом в постель и простонать, когда кишащих в голове со скоростью света мыслей становится настолько много, что он уже не может анализировать ничего, кроме той, в которой осознаёт, что ему нравится Тэхён. Настолько, что Чонгук не был бы против, если бы тот был рядом сейчас. Настолько, что он был бы совсем не против, если бы Тэхён внезапно признался ему в своих чувствах, хотя это, скорее всего, из рода фантастики. И вообще, не стоит ему даже мечтать об этом, чтобы хотя бы не обнадёживать самого себя. В конце концов, это не так сложно. Ему просто нужно вести себя так, как он вёл себя раньше, вот и всё, верно? Это пройдёт со временем, нужно просто немного подождать.***
Когда на следующее утро, омываемый ласковыми сентябрьскими лучами, он шагает по кампусу, то в целом он по-прежнему такой же воодушевленный, хотя немного хмурящийся где-то в самой глубине своей души, потому что это в любом случае не даёт ему жить так, как он жил раньше. Поток его размышлений о том, что теперь будет, прерывается, когда он видит Тэхёна в ярко-сиреневом свитере и клетчатых, цвета охры, брюках. И вау. Его сердце заходится бешеным танцем, кажется, по всему его телу, когда Тэ, так же заметивший и его, одетого во всё черное, как и всегда, ярко улыбается ему одной из своих самых жизнерадостных и тёплых улыбок. Чонгук ощущает разливающееся по груди тепло и уже стремится к старшему с немного неловкой улыбкой на губах, не успевая даже сообразить, когда он видит, как к Тэхёну подходит один из старшекурсников. Он соблазняюще улыбается ему, а Чонгук застывает на месте, ощущая, как что-то клокочущее и страшное вновь собирается в нём ураганом, сгущаясь и вспыхивая. Кажется, этого нахала зовут Бохён, и, насколько Чонгук помнит, он клеится к Тэ довольно давно, и хотя старший вечно отшивает его, старшекурсника это не останавливает. Бохён принадлежит к тому виду парней, которые раздражают одним своим видом. По крайней мере, Чонгука он точно раздражает, и прямо сейчас очень сильно. Сейчас Гук наблюдает за тем, как чужая наглая рука скользит к талии Тэ, и он уже хочет сорваться с места, чтобы хорошенько вдарить Бохёну, несмотря на то, что тот старше, а ещё чуть больше него по комплекции, когда ощущает на своём плече чужую руку. Только что подошедший Чимин с усмешкой на губах, точно так же, как и он, наблюдает за тем, как Тэхён, скривившись, что-то говорит Бохёну, когда Чонгук обнаруживает, что тот пришёл не один, а с Хосоком. — По-моему, это отвратительно, как вы думаете? — фыркает Хосок в тот момент, когда Бохён хватает собиравшего от него уйти Тэхёна, разворачивая к себе. Рука Чимина кажется Чонгуку слишком тяжёлой, настолько, что может показаться, словно он удерживает его, так как знает, что младший почти готов сорваться с места, чтобы спасти Тэхёна. Его мозг, если честно, совсем не соображает, и ему всё равно, как это будет выглядеть и как он будет чувствовать себя после, разберётся как-нибудь. В крайнем случае спрячется где-то до поры до времени. Например, у Юнги-хёна. Главное — оторвать лапы этого хренделя от его Тэхёна. — Согласен, — кивает Чимин. — На этот раз он настойчивее, чем обычно, верно? Обычно пара колких слов от Тэхёна, и он тут же смывался, куда подальше, — его и без того вытянутые узкие глаза совсем сужаются. А Чонгук отчаянно пытается сохранять спокойствие, сжимая ладони в кулаки с такой силой, что он не удивится, если обнаружит кровоподтёки после. — Доброе утро, Чонгук-и, — улыбается он. — Нихрена оно не доброе, блять, — рычит Чонгук, не в силах сдерживаться. Чимин и Хосок ошарашенно хлопают глазами, и, наверное, кто-то из них уже хочет как следует влепить ему за ругань, но никто из них не успевает. Судя по тому, как он срывается с места, когда Бохён явно изо всей силы притягивает к себе Тэхёна за талию, сохранить спокойствие у него всё-таки не получается, хотя он честно старался, как мог. Он даже не успевает толком расслышать «Чонгук, мы в тебя верим», сказанное Чимином довольно громко, когда широкими уверенными шагами, кипя от гнева, преодолевает расстояние. Что-то внутри него взрывается, и это что-то не приятно тёплое, а колко обжигающее всё его тело, которое само несётся на помощь Тэхёну, чтобы как можно быстрее показать старшекурснику, что он тут явно лишний. В его теле как будто скапливается вся тяжесть этого мира, когда он спешит прервать Бохёна и помочь Тэ, даже если тот не нуждается в помощи. Хотя Чонгук уверен, что нуждается. Он ощущает себя по-настоящему раздражённо, и это правда что-то новое, потому что Чонгук всегда был спокойным, но теперь просто не может сдерживаться, потому что ревность зарождает в нём необъяснимую ярость. В его ушах звенит, и вокруг пропадает все: удивлённые возгласы хенов за его спиной, кампус со спешащими на пары студентами. Все, что он видит: пытающийся вырваться из крепкой хватки Тэхён с испугом смотрит на Бохёна, безуспешно пытаясь вырвать запястье из его большого кулака. Это все, на чем он оказался способен сосредоточиться, и поэтому он не думает о том, что все, что он делает — странно. Он оказывается рядом с ними так быстро, что не понимает, когда успел преодолеть приличное между ними расстояние, но это не важно, потому что он тут же, угрожающе глядя на нагло скалящегося в ответ Бохёна, хмурясь, вырывает пытавшегося выбраться из лап старшего, испуганного и удивлённого Тэхёна из его захвата. Тот лишь хлопает глазами, напряженно наблюдая за тем, как настойчиво Чонгук буравит старшекурсника взглядом. — Оу, кто это у нас тут, — хмыкает Бохён, нахально складывая руки на груди и топая носком по асфальту. Чонгук очень сдерживается от того, чтобы не оторвать ему эту ногу к чертям собачьим, ну или не разбить его смазливое, ухмыляющееся лицо. — Чонгук-и в защитнички заделался, значит? — провоцирует, скотина. — Тэ, а это, случаем, не развращение малолетних? Ему на лицо максимум шестнадцать дать можно, ты бы поосторожнее с ним, — Чонгук почти кидается на него, явно довольного, но Тэхён успевает поймать его и остановить. — Эй, Гук-и, слышишь меня? — он обхватывает его лицо руками, вставая между ним и Бохёном, с улыбкой наблюдающим за всем происходящим, пока Чонгук пытается восстановить сбитое напрочь дыхание. Он смотрит в глаза Тэхёна и постепенно успокаивается, потому что, как ни крути, ему удалось остановить этого мудака, и его руки больше не трогают то, что трогать запрещено. — Ну, успокойся, — он видит в чужом взгляде удивление не меньшее, чем испытывает по отношению к себе сам, но чувства ещё слишком наполняют его, чтобы он смог понять, в какую задницу только что собственноручно себя затолкал. А виной всему его гребаные дурацкие чувства к Тэхёну, который ласково поглаживает его по скулам и смотрит с волнением. — Не слушай этого придурка, хорошо? Он не стоит твоего внимания. — Твоего тоже, — с трудом проговаривает Чонгук, и, кажется, этим он удивляет старшего ещё сильнее, потому что некоторое время он лишь потерянно хлопает глазами, не зная, что ответить. Бохён в это время за спиной Тэхёна закатывает глаза, но Чонгук решает забить на это, последовав совету старшего. — Ещё раз попробуешь подойти к нему, я за себя не ручаюсь, понял? Моей силы наверняка хватит, чтобы разукрасить твоё лицо, и я советовал бы тебе не испытывать удачу, — и Чонгук, по-прежнему чувствующий отголоски злости, нихрена не преувеличивает. Даже несмотря на то, что Бохён довольно крупный по своей комплекции, Чонгук знает, что в нём сил гораздо больше, и в случае чего он сможет хорошенечко так ему врезать. — Как не культурно, Чонгук-и, — с мерзкой ухмылкой говорит Бохён. — Старших нужно уважать, но тебя, судя по всему, в детстве этому не научили. Тэхён, ну хотя бы ты научи своего ребёнка манерам, а? — Тэхён закрывает глаза, старается дышать ровнее и молчит в ответ. Чонгук всегда поражался тому, как он может сдерживать себя. — И, Чонгук, тебе не кажется, что это не твоё дело? Думаю, Тэхён взрослый мальчик, в отличие от тебя, и он сам вполне может решить, с кем он хочет общаться, как думаешь? — Чонгук снова пытается вырваться из довольно крепкого захвата Тэхёна, потому что его сжатые в кулаки ладони так и чешутся стереть ухмылку с лица Бохёна. — Может, конечно, — шипит Чонгук. — Но я очень сомневаюсь, что ты входишь в круг людей, с которыми он хочет иметь хоть что-то общее, потому что ты подонок, — выплёвывает он, пока Тэхён, распахнув глаза шире некуда, хлопает ресницами. — Не смей, блять, трогать его, понял? Он мой, поэтому, думаю, ты не станешь лезть к тому, кто уже занят, окей? Старшекурсник, явно не ожидавший этого, хочет сказать что-то ещё, но Чонгук за руку отводит обалдевшего, но сохраняющего молчание Тэхёна к до сих пор стоящим в шоке Чимину и Хосоку, делая вид, словно ничего не произошло, и не подпуская панику к себе настолько близко, что можно поддаться отчаянию. Он успеет подумать об этом чуть позже, главное, что Ан Бохён на время обезврежен, а Тэхён рядом с ним, и пальцы их рук, когда они в неловкой тишине идут по кампусу, пока Чимин с Хосоком обсуждают какие-то мелочи, попутно здороваясь с Сокджином и Юнги, по-прежнему переплетены. На сердце Чонгука неспокойно, но тепло, и он почти не сожалеет о совершённом, хотя в глазах всех вокруг замечает явное непонимание и множество вопросов вроде «Какого хрена ты творишь?». Никто, слава богу, не шутит на эту тему, точно так же, как и он, делая вид, словно ничего не было, но Чонгук всё же ощущает еле уловимую неловкость, парящую в воздухе, и он готов поспорить, что это из-за него. И только лицо Тэхёна сияет, словно гирлянда на ёлке, когда они расходятся по парам, и это немного сбивает Чонгука с толку, потому что он не совсем понимает, как это воспринимать, но всё равно рад, что старший, так или иначе, счастлив. И где-то там, на самых задворках сознания, он понимает, что серьёзного разговора о его словах им не избежать, и однажды это случится. Но всё, что важно сейчас — улыбка Тэхёна. И, если честно, он не представляет, что ему говорить в своё оправдание, потому что он не собирался сказать то, что было сказано. Чонгук, однако, не жалеет, потому что уже на паре ему приходит сообщение от Тэ, и на его душе теплеет, а что-то в животе щекочет его внутренности от «Спасибо, Гук-и💜».***
Сидя во дворе кампуса спустя неделю после случившегося под деревом на траве и пытаясь придумать вступление к реферату, Чонгук постукивает кончиком ручки по бумаге, качая головой в такт ритму музыки в наушниках, пока бесцельно наблюдает за снующими туда-сюда студентами. Он старается не думать о Тэхёне, хотя получается, конечно, из рук вон плохо — всю эту неделю его голова была занята лишь старшим и тем, что между ними что-то изменилось, но Чонгук пока не может сказать, что именно. Он не уверен, есть ли этому определение, но чувствует, что что-то стало не таким, каким было раньше, и это волнует его. Они по-прежнему общаются, а на этой неделе Тэхён вовсе заскакивал к нему в комнату почти каждый вечер, чтобы посмотреть очередной фильм, и в целом все так же, как и раньше. Но при этом что-то не так, и теперь каждая встреча с Тэхёном превращается во что-то ещё более волнительно, чем раньше, потому что Чонгуку кажется, словно и Тэхён чувствует что-то. Он старается не думать об этом и не замечать неуловимых изменений, потому что знает, что это разобьёт ему сердце однажды, потому что это не может быть правдой, но он не может не замечать. И, вспоминая, как вчера вечером Тэхён решил остаться у него с ночёвкой, в сонном бреду бурча что-то о том, что Чонгук вкусно пахнет и что он красивый, он не замечает, как старший приземляется рядом с ним. — Ким Тэхён вызывает Чон Чонгука, приём, — он щёлкает пальцами прямо перед глазами младшего, уставившегося в пустоту и предавшегося воспоминаниям о том, как всю прошлую ночь обнимал Тэхёна, и только тогда Чонгук замечает его. Он от неожиданности выпучивает глаза и ощущает, как его щеки слегка горят, потому что он ощущает себя так, словно бы его поймали с поличным. — Привет, Гук-и, — Тэхён, как всегда жизнерадостный и полный энергии, улыбается ему, и Чонгук ощущает, как внутри теплеет. — Привет, хён, — смущённо бурчит он, внезапно ощущая неловкость за случай недельной давности. Должно быть, это никогда не отпустит его. Чонгук отводит взгляд, не в силах выдержать глубину и мягкость тэхёнова, и поэтому не замечает, как старший удовлетворённо улыбается, доставая из сумки большой, подаренный Чонгуком на его прошлый день рождения скетчбук и контейнеры с едой. — Я подумал, что мы можем пообедать вместе сегодня, — отвечает Тэхён на немой вопрос в глазах Чонгука. — Как тебе идея? — младший кивает в ответ, делая вид, что ему безумно интересно придумывать начало реферата, лишь бы не смотреть на старшего, потому что почему-то именно сейчас ему кажется что если он посмотрит на Тэхёна, то тот совершенно точно догадается о его чувствах к нему. — Эй, Гук-и, все в порядке? — и, конечно, его поведение кажется Тэхёну странным, потому что обычно он более открыт с ним. Тэхён пододвигается ближе, так, что их колени соприкасаются, и Чонгук чувствует бегущий по телу жар. Наверное, привыкнуть к этому будет немного сложнее, чем он думал в самом начале. — Да, конечно, — отвечает он как ни в чем не бывало. — Почему ты спрашиваешь? — он смотрит прямо в глаза Тэхёна и надеется, что его собственные не светятся прямо сейчас от того, что тот, кто ему безумно нравится рядом прямо сейчас. И, судя по тому многозначительному взгляду, которым Тэ смотрит на него, что-то и правда не так, как обычно, и Чонгук тушуется снова отводя свой взгляд и надеясь, что хён не станет выпытывать из него тайны его души. Спрашивать же его о том, почему Тэхён интересуется этим, удивляться тому, что он заметил, крайне глупо, потому что Тэхён знает о нем больше, чем кто-либо другой из его окружения, и он чуток на изменения настроения Чонгука. Как ни странно, но Тэхён и правда не пытается выпытать у него, что не так, он только пожимает плечами. Хотя легче Чонгуку от этого, если честно, совсем не становится. Однако он не спрашивает, а лишь открывает контейнеры и даёт ему палочки, поэтому Чонгук облегчённо выдыхает. В последнее время между ними и правда появилось больше неловкости. Раньше ее не было совсем, но теперь Чонгук ощущает её практически постоянно, когда находится рядом с Тэхёном, и он уверен, что Тэхён тоже ощущает это, даже если молчит. А потом, сидя во дворе кампуса под деревом и обедая вместе с Тэ, Чонгук понимает, что он действительно влюблён. Влюблён настолько сильно, что выплыть из вороха затянувших его чувств не представляется возможным. Чонгук сильный, но он вряд ли сможет сделать что-то подобное вроде перестать думать о том, как красива улыбка Тэхёна или как ему нравится касаться его. Именно так он и понял, что это не пройдёт само собой. — Гук-и, смотри, что я придумал вчера, — Тэхён с по-настоящему восторженным видом показывает ему новые наброски. На его лице играют подвижные, яркие солнечные зайчики, пробиваясь сквозь крону уже пожелтевшего дерева, пока другие части его лица скрыты фиолетовой тенью. Он сидит бок о бок с ним, показывая недавно выполненные наброски в одном из подаренных Чонгуком скетчбуков, жуя чизбургер. Его щёки при этом надуты, как и губы, пока он попутно рассказывает о том, как рождался тот или иной рисунок, и Чонгук, честно, не смотрит на рисунки. Он не может оторвать своего взгляда от Тэхёна, его до жути милого хёна, и всё, чего хотел — поцеловать его в надутые губы. Это желание, родившееся впервые, немного сбивает с толку. В тот момент, когда Тэхён, отчаянно игнорирующий то, что Чонгук совсем не смотрит рисунки, а вместо этого разглядывает его, случайно заглядывает в его глаза, младшего окатывает волной жара, и первое, о чём он думает после того, как его мозг начал работать после временного торможения — «Тэхён красивый, и он мне нравится». Эта мысль приходит как само собой разумеющееся, и Чонгук не удивлён так сильно, если бы он подумал об этом впервые, как той ночью. Однако то, как он думал об этом той ночью, и как он думает об этом сейчас, отличается. До сих пор подобные мысли при Тэхёне он отчаянно блокировал, так как боялся этого, но сейчас, теперь, наблюдая за тем, как оживленный и воодушевленный Тэхён рассказывает о том, как та или иная идея пришла к нему в голову во сне или во время принятия душа, Чонгук думает лишь о том, что он влюблен в него, и от этой мысли становится тепло.***
Это оказывается намного, намного сложнее. Как бы он ни пытался жить с этим, уже около трех недель эта мысль не даёт ему покоя. Началось всё как обычно невинно-сладко-приторно-радужно, он не принимал того, что влюблён, окончательно, потому что привык доверять фактам, а всё то, что сейчас творилось в нём — чувства, и это… Сложно. Сложнее, чем он думал, потому что он перестал понимать себя. После случая во дворе кампуса и его слов, после того, как они стали обедать вместе, без преувеличения, каждый день, после того, как Тэхён стал себя вести несколько иначе, прикасаясь к нему не так, как раньше, по университету пошли слушки, и это, в целом, не удивляет его. Удивляет и смущает то, что многие говорят, что они думали, что Тэхён с Чонгуком уже встречались, а теперь оказывается, что ещё нет. Они как будто знали, чем всё закончится, а девочки и вовсе хихикали при виде Чонгука, пока Тэхён только мило улыбался ему и молчал о произошедшем, за что Гук, томимый стыдом, был безмерно благодарен. Остальные хёны тоже молчали, и, надо полагать, это заслуга того же Тэхёна, потому что, Чонгук уверен, он приложил к этому руку, потому что Чимин и Хосок никогда бы не упустили такой возможности пошутить над ним, но даже они тактично молчали. И всё же что-то неуловимое, что не могут заметить другие, но явно заметил и Чонгук, и Тэхён, изменилось между ними. Чонгук замечает, что Тэ ведёт себя не так, как раньше. Теперь между ними больше неловкости, а Тэхён, никогда не смущающийся Тэхён, раскрепощённый, свободный и раскованный, теперь стал стесняться. Это происходило, как думалось Чонгуку, в моменты осознания, когда он привычно сидел у Гука на бёдрах или просто обнимал его. В такие моменты в его глазах что-то резко менялось, и он не отстранялся, но щёки его краснели. Чонгук соврёт, если скажет, что ему это не нравится. И поначалу он был счастлив тому, что влюблён, а потом что-то пошло не так, и Чонгук настолько углубился в собственные мысли, что, кажется, сам себя загнал в очередной пиздец, что, вообще-то, не было бы так удивительно, если бы его каждое утро, как только он просыпается, не била по голове озаряющая разум яркой вспышкой мысль о том, что ему правда нравится Тэхён, а сделать он как бы… Ничего не может? Ну, что он сделает? Подойдёт к старшему и скажет о том, что влюблён, чтобы после вместе убежать в закат со счастливыми улыбками и пылающими любовью друг к другу сердцами? Чонгук уверен, что это точно не сработает. Это не забывается на протяжении вот уже трех недель. Он уже на протяжении трех недель живет той самой ночью, когда наконец-то понял, что позволяет Тэхёну намного больше, чем другим, а самое главное — почему. И, если честно, теперь стало сложнее, потому что если раньше Чонгук даже не осознавал свои чувства, то теперь осознаёт, и каждый раз, когда старший рядом, они просятся наружу. Вечно трущийся где-то рядом, часто заваливающийся к Чонгуку, которому повезло жить без соседа, на ночёвку, Тэхён стал для Чонгука чем-то новым, большим, чем друг, пока парень не замечал этого, а теперь он вынужден расхлёбывать то, во что сам же себя и втянул, без малейшего шанса на спасение. Теперь он понимает, что Тэхён всегда был чем-то большим, разве что только теперь Чонгук осознаёт это, и осознание происходящего здорово так мешает ему. Мысли вроде «Тэхён такой красивый» мелькают среди прочих уже чаще, чем раньше, и если раньше Чонгук не замечал их, считал чем-то нормальным, то теперь это становится звоночком, и он так же заметил, что теперь часто в общих посиделках отдаёт большее количество внимания именно Тэхёну, который вечно ластится к нему. Возможно, так было раньше? Чонгук не уверен, однако, он знает, что теперь всё так, как есть. На самом деле Тэхён всегда был тактильным, однако, до сих пор это не вызывало у Чонгука проблем. Он не задумывался об этом, а теперь, после той переписки, задумывается, и очень зря, потому что… Потому что каждое прикосновение Тэхёна, будь то подбадривающее похлопывание по плечу или же заигрывающе-лёгкие прикосновения к его скулам, томные пьяные взгляды на шумной вечеринке Хосока, когда Тэ становится уже практически невыносимо тактильным, и терпеть его в силах остаётся лишь Чонгук, да к тому же, липнет он в такие моменты в основном только к нему (всё в порядке, это Ким Тэхён, и его общение, Чонгук уверен, построено на флирте, это буквально его основа), теперь перерастает в проблему, о которой Чонгук думает слишком много. Хотя пусть лучше Тэхён пристаёт к нему, чем к кому-то другому. Вот ещё одно доказательство чувств Чонгука. Именно поэтому Чонгук уже час после плановой утренней пробежки глупо втыкает взглядом в потолок, пока мысли в его голове всё ворошатся, не желая успокоиться, грызут изнутри. Вот, казалось бы, очередная глупость, которой Чонгук не должен уделять внимание, и Тэхён подобные глупости говорит так бесконечно часто, что пора бы уже не задумываться, и он, если честно, редко над ними задумывается, чаще только удивляется, но на этот раз всё не так, и что-то Чонгука гложет. Неприятный такой червячок внутри, сосущий и подначивающий его на дальнейшие размышления, которые явно не приведут ни к чему хорошему (да лааадно, уже не привели, Чонгук). Он грызёт его изнутри, пока Чонгук, хмурясь и отрицая причину, по которой он уже третью неделю ощущает себя словно не в своей тарелке, а в голове кружатся вечные мысли о Тэхёне, кусает губы. И Чонгук вроде бы понимает, что не так, и выводы все уже сделал, потому что это было не так сложно (ага, тебе потребовался год? не так сложно?) — несколько логических связей, и он уже знает, в чем дело. Не знает он одного — решения. Как можно решить задачу, в которой дан Ким Тэхён, чонгуковы чувства к нему, его желание признаться и попробовать, но не сказано, что нужно найти? Чонгук вроде бы и понимает, что ему нужно сделать для решения поставленной задачи, только что-то в виде стоящей между ним и Тэхёном стены не позволяет. Стены под названием «Мы же друзья». Как он может просто так, ни с чего заявить, что влюблён в Тэхёна? Тэхёна, который его лучший друг, Тэхёна, который за уже полтора года их общения стал Чонгуку ближе, чем кто-либо другой? Как вообще можно принять происходящее? Это не так просто, и поэтому он предпочитает игнорировать вопрос о том, как перейти границу дозволенного, и можно ли вообще это сделать. Может ли он не бояться того, что в итоге Тэхён откажет ему, и связь между ними навсегда исчезнет? Нет. Тэхён слишком важный для него человек, чтобы он не переживал о том, что, возможно, а если быть точным, скорее всего, после его признания Тэ прекратит общение с ним. А даже если не прекратит, неловкость между ними останется навсегда, а это по степени устрашаемости равносильно разрыву каких бы то ни было отношений. Чонгук жмурится, потому что это слишком сложно для него, а до стадии окончательного признания как себе, так и Тэхёну, которому он признаваться вообще не собирается (как вы это себе вообще представляете? Чонгук вот никак) ему ещё топать и топать. Да и нужно ли вообще топать? Чёрт бы побрал этого Ким Намджуна, потому что если бы не его глубокая мысль, заставившая мозг Тэхёна думать и выдать то, что он выдал, то Чонгук бы по-прежнему жил себе спокойно и даже не задумывался бы о подобном, и никакой червяк в виде вечно грызущих изнутри мыслей его бы не тревожил, а вместо того, чтобы лежать без дела в своей комнате целый час, прогуливая пару философии и проводя вместо неё свою, он бы спокойно завалился к Тэхёну, и они бы занялись чем-то веселее, чем самокопание. Веселее, чем… — Бляяять, — Гук стонет и снова жмурится, стараясь не думать о том, про что мозг подкинул ему довольно красочные картинки извивающегося под ним Тэхёна. У него явно проблемы. Огромные проблемы, которые нужно срочно решать, пока они не переросли во что-то похуже. Если уже не переросли, в чем Чонгук глубоко сомневается, потому что если его уже посещают подобные мысли, это может означать лишь одно — обратной дороги не будет. Нужно делать что-то со своим взбушевавшимся сердцем, пока буря в нём не выросла настолько, что перекинется на тело, вышибая в Чонгуке все, что можно. Всё это нужно бы прекратить, и вообще, о каких чувствах к Тэхёну может идти речь? Они друзья. Чонгуку кажется диким то, что он влюблён в друга, и он бы хотел это как-то исправить. Не то чтобы ему не нравится быть влюблённым в Тэ, совсем нет, даже наоборот, потому что Тэхён правда прекрасный, но он совершенно не желает их крепкую дружбу рушить чем-то подобным, потому что пусть уж лучше старший ничего не будет знать, но зато будет рядом, чем будет знать, но будет далеко от него. И хотя Чонгук уже понял, что исправить то, что он влюблён в старшего, нельзя, он не оставляет надежды на то, что однажды это пройдет. И чёрт, как он вообще упустил, что это произошло? Как он мог не понять, что что-то не так? Неужто он настолько туполобый, на что не раз намекал Чимин? Но он ведь должен был почувствовать хотя бы что-то, что указывало бы на его растущие чувства к Тэхёну. Однако ничего подобного он не припомнит: в последнее время всё было, как раньше. Тэхён лип к нему, Чимин шутил вечные несмешные шуточки про муженьков, Юнги закатывал глаза, а Хосок только загадочно ржал и подмигивал, пока Чонгуку вроде как было хорошо, потому что Тэхён вообще-то очень классный, даже если раньше Гук никогда особо не любил тактильных людей, и то потому что таких не встречал. Тэхён это вообще сплошное исключение, если быть совсем уж откровенным. А Чонгук просто слепой придурок. Именно поэтому Чонгук вот уже вторую неделю старается подобные мысли пресекать на корню и боится признать, пока мыслишки в голове норовят вырваться наружу, а сердце при виде Тэхёна бьётся сильнее, и Чонгуку нравится думать о том, что этого не было раньше, хотя он догадывается, что просто не замечал и не задумывался. Теперь это уже не важно. Важно то, что ему нельзя дать разрастись этому, чтобы не потерять ставшего дорогим его сердцу Тэхёна, без которого, как ни крути, жизнь Чонгука станет намного мрачнее. И, возможно, его поведение в последнее время стало совсем чуточку странным, и Тэхён уже посматривает на него с подозрением, потому что Гук стал слишком часто отказываться от проведения времени вместе, запираясь в своей комнате под предлогом кучи домашки, но лучше так, чем когда его сердце отбивает тысячу ударов в минуту и он позволяет себе заглядываться на Тэхёна. Заглядываться, в смысле заглядываться, когда ты думаешь о том, что он безумно милый и даже сексуальный, и Чонгука это несколько пугает, потому что ранее подобных мыслей за собой он не замечал. Возможно, игнорировал, а, что скорее всего, он просто слепой тупица, но он предпочитает не думать об этом.***
— Гук-и, — Тэхён появляется в его комнате вечером в субботу, держа в больших ладонях несколько плечиков с разными рубашками, и Чонгук удивлённо выгибает бровь, ожидая, что будет дальше. Его сердце уже почти привычно бьётся быстрее, и он отчаянно не обращает на Тэ внимания, чтобы его не дай бог не раскусили. На самом деле то, что он Тэхёна отчаянно игнорирует, как только может, привлекает к его поведению ещё больше внимания, но ему об этом знать не следует. — Что мне надеть? Чонгук таращится на него, словно Тэхён спросил что-то настолько сложное, что даже для его довольно умного мозга решить эту задачу представляется трудным делом. Тэхён же, не замечая чужого замешательства, либо делая вид, что не заметил, кидает плечики на кровать Чонгука, оставляя в руках лишь одни, с тёмно-бордовой рубашкой и крупным V-образным вырезом, чтобы приложить к себе. Судя по всему, Чонгук должен помочь ему в выборе, и это происходит не впервые, далеко не впервые, поэтому он не удивлён. — Зависит от того, как ты хочешь выглядеть сегодня, — комментирует Чонгук, и он замечает в глазах Тэхёна опасный, игривый блеск. Ему кажется, что хорошим это явно не кончится. — И куда ты, кстати, собираешься? — он неловко чешет затылок, когда Тэхён хлопает ресницами, смотря на него так, словно Чонгук чёртов идиотина, и он правда пытается вспомнить всё, что может, но у него не выходит, потому что, если он верно помнит, никаких вечеринок запланировано не было. — Ты заходил в общий чат? — младший мотает головой, но не удосуживается потянуться к телефону, чтобы проверить его — знает, что Тэхён расскажет. — Хо решил устроить вечеринку в честь того, что его не выперли из универа, — пожимает тот плечами. — Это произошло вчера, и я даже не сомневался, что ты не знаешь об этом. А насчёт внешнего вида… — его тон тут же меняется с обыденного на более густой и обволакивающий. — Сексуально? — Чонгук тяжело сглатывает. Возможно, ему стоит сказать о том, что Тэ в любой одежде сексуален? Он не уверен. — Притягательно? Возбуждающе? Хочу, чтобы люди, посмотрев на меня, захотели, — блять, у Чонгука явные проблемы, потому что он уже хочет. Тэхён поднимает другую рубашку, более официальную, пока Чонгук пытается вернуться к жизни и начать функционировать, как нормальный человек. Он прокашливается, прежде чем высказать своём мнение: — Знаешь, первая была… кхм, неплохой. Я имею в виду… Она поможет тебе выглядеть так, как ты хочешь, — он ощущает, как его щёки внезапно алеют, и ему становится жарче. Это было не по плану, и он готов поспорить, что Тэхён замечает его смятение. Старший снова прикладывает к груди первую рубашку и смотрится в зеркало, находя в нём изучающий взгляд Чонгука, который тут же отводит свой. Тэхён довольно улыбается. — Значит, надену первую, если тебе она понравилась больше, — хихикает Тэ. — О, и да, собирайся, ты тоже идёшь, — решительно говорит Тэхён озадаченному Чонгуку. Если честно, он думал, что в этот вечер останется дома, тем более ему правда стоит как можно реже проводить время с Тэ, учитывая, что он совсем не может контролировать себя в возникающих внезапно неловких ситуациях, когда чувства берут верх. — Не смотри на меня так, ты всё равно пойдешь, Чонгук, и отказы не принимаются. Если ты не пойдёшь, кто поможет мне потом дойти до общаги, по-твоему, а? — Чонгук уже открывает рот, чтобы что-то сказать, но, — Может быть, попросить Бохёна? Нет, это запрещённый приём. Это первый раз за две недели, когда Тэхён поднял эту тему, и младший тут же тушуется, ощущая жар на щеках. Чёрт. Ему правда не стоило в тот раз срываться. На самом деле со стороны Тэхёна это низко, потому что он знает, что Чонгук поведётся, даже если на самом деле знает, что Тэхён ни за что не пойдёт к Бохёну. И младший правда ведётся. Он обречённо вздыхает, но обещает Тэхёну, что через час будет готов. А потом он думает о той рубашке, которую наденет Тэ, и, честно говоря, жалеет о своём выборе и почти спешит догнать старшего и сказать, чтобы он не надевал её, потому что Чонгук попросту не выдержит этого испытания. Он не сможет не смотреть на Тэхёна, и поэтому боится, что выдаст себя с потрохами, даже несмотря на то, что уже выдал себя раз сто.***
Не смотреть на Тэхёна и правда не получается, и, сидя на диване в квартире Хосока на очередной шумной вечеринке спустя ещё одну неделю, когда он пытался Тэхёна игнорировать (если это вообще возможно), Чонгук не может отвести взгляда от танцующего в своё удовольствие Тэхёна. Он же, кстати, и вытащил его из комнаты, чтобы снова посетить вечеринку Хосока. Чонгук в целом даже не жалеет, потому что выглядит Тэхён на все сто десять. Его друг всегда отличался необычным вкусом в одежде, и Чонгук часто смотрел на него, порываясь покрутить пальцем у виска, когда тот выряжался в раскрашенные им же штаны (стоит отметить, что Чонгук всё же никогда этого не делал, потому что счастливая улыбка Тэхёна на словах «Ну как тебе, Гук-и?» ему намного дороже, и если хорошо Тэхёну, то хорошо и ему, Чонгуку). Но сегодня он одет несколько иначе обычного, и когда Чонгук только-только увидел его, ворвавшегося в его комнату, то даже поперхнулся воздухом, потому что это нельзя описать без использования плохих слов (Чонгук настолько часто сказал про себя «блять», что, если бы он каждый раз давал себе по губам, они давно бы опухли). На Тэхёне тёмно-бордовая рубашка с, по мнению Гука, слишком глубоким вырезом — она излишне откровенная, и, будь у него, у Чонгука, возможность, он бы давно прикрыл открытое тэхёново тело своим чёрным бомбером. Рубашка эта наполовину заправлена в чёрные брюки с высокой посадкой, и когда старший танцует, поддаваясь ритмам музыки, Чонгук отчётливо наблюдает за всеми изгибами его поистине шикарного тела (читать: за задницей, мягкой, округлой, аппетитной и привлекающей к себе взгляд). Во рту парня внезапно пересыхает, и он тянется к баночке пива на подлокотнике, продолжая неотрывно следить за плавными движениями Тэхёна, пока уже веселенький Хосок и Чимин продолжают что-то болтать и смеяться вместе с Сокджином — ещё одним их другом, самым старшим из них. Чонгук, если честно, не слушает их разговор последние десять минут от слова совсем, потому что его мысли витают где-то рядом с тэхёновыми бёдрами. Он, даже если и рад, что смог лицезреть такого Тэхёна, вместе с тем уже успел пожалеть о том, что согласился пойти на вечеринку раз десять, если не больше, хотя они находятся здесь от силы час. Хотя, нужно признать, выбора у него, когда Тэхён заявился к нему в таком виде, весь такой нежный и буквально готовый мурлыкать и тереться об него (Чонгук уверен, что он уже успел немного выпить, потому что обычный Тэхён всё же ведёт себя немного скромнее, даже при том, что смелости ему не занимать), не было. Как он мог отказать старшему? В итоге он, конечно, не смог устоять перед выпученными коньячного цвета глазами, и согласился пойти, хотя сейчас снова задумывается о том, что это было поспешным и необдуманным решением, и к хорошему это не приведет. Чонгукова задница чует, что сегодняшнее настроение Тэхёна явно слегка отличается от того, что он видел раньше, и он несколько побаивается этого, потому что мало ли, что может произойти. Главное — не напиваться в зюзю. Сегодня, судя по всему, ему придется тащить разморённого, с зашкаливающей сегодня сексуальностью Тэхёна на себе до общаги, так как у того с алкоголем отношения довольно странные, а это не так уж близко, поэтому ему нужно более или менее трезвое состояние, чтобы контролировать себя в случае, если Тэхён снова полезет к нему. Снова, потому что он делает это весь вечер, и если обычно томные взгляды предназначаются кому угодно, но не Чонгуку, то сегодня именно он оказался под прицелом, и, если вспомнить переписку трёхнедельной давности, можно понять, что всё это не просто так, хотя Чонгук по-прежнему игнорирует это и делает вид, что ничего особенного не происходит. Ну да, не происходит. Даже когда Тэхён, уставший от танцев, плюхается прямо на его бёдра, как будто так и надо и для них это привычное дело. Но в том-то и дело, что нет. Это не что-то привычное по типу обнимашек и трогания бёдер или чего-то подобного. Это задница Тэхёна прямо в нескольких жалких сантиметрах от его паха, и это намного, намного опаснее, чем что-то, что было раньше. Тэхён, полный веселья и уже выпивший достаточное количество алкоголя для того, чтобы стать максимально тактильным, судя по всему, даже не понимает, в чём дело, пока смеётся из-за очередной шутки Хосока вместе с Джином и Чимином. А Чонгук старается дышать. Просто старается дышать, потому что он уже ощущает напряжение в паху, и это всё очень, очень, очень плохо. Тэхён тянется к ещё одной баночке пива, но прежде чем он успевает ухватить её, Чонгук ловит его руку. Ну уж нет, ещё один глоток, и его задница может оказаться уже прямо у его паха, и Чонгуку не хочется, чтобы Тэхён знал о назревающей проблеме, потому что даже если он и пьян, и, скорее всего, назавтра ничего не вспомнит, Чонгук не может быть уверен, и, чёрт, он не считает, что даже если Тэхён пьян, они могут сделать что-то. Если старший заметит, то он совершенно точно попробует что-то предпринять, и не то чтобы Чонгук против. Нет. Стоп. Он против. Категорически. Он против, и ему нельзя дать Тэхёну, падкому на ласку, узнать о том, что происходит прямо под его задницей в штанах Чонгука. — Э-эй, Гук-и, — Тэхён дует губы, строит глаза, но Чонгук стойко переживает выпавшее на его долю испытание. — Я хочу веселиться, а ты лишаешь меня этой возможности. Тебе не стыдно? — Чонгук мотает головой, а Тэхён позволяет себе забраться пальцами рук в его волосы, и младший тут же ощущает, как тело расслабляется — он всегда любил подобные вещи, особенно, если это делал Тэ. И ему не важно, где они находятся: если пальцы Тэхёна в его волосах, это значит, что он уже забывает о том, кто он, зачем он и как он. — Ни капли, хён, — улыбается он. — Это, между прочим, забота о том, чтобы завтра тебе не было плохо настолько, что ты бы не смог даже встать, — в глазах Тэхёна мелькает смущение, если Чонгуку не кажется, но уже секунду спустя он снова видит лишь игривость, поэтому не успевает понять что-либо. — Ты ведь сам будешь ругать меня за то, что я снова не проследил за тем, сколько ты выпьешь, а потом ещё полдня будешь ныть о том, что ничего не помнишь, — закатывает Гук глаза: у его друга никогда не было хороших отношений с алкоголем. Он отчаянно делает вид, что пьяный Тэхён — его самый нелюбимый вид Тэхёна, но может ли вообще какой-то вид Тэхёна быть его не любимым? Если честно, нет. — Боже, Чонгук, он уже выпил столько, сколько хватит для того, чтобы он ничего не помнил, поэтому отрывать его от веселья слишком жестоко, — Хосок улыбается и отпивает ещё немного алкоголя, а Тэхён лишь удовлетворённо кивает, пока Чонгук закатывает глаза и радуется тому, что он не пил слишком много. И тому, что он не Тэхён, и с алкоголем у него проблем никаких совершенно (хотя немного позднее он пожалеет об этом). — И что вообще за спешка? Завтра же, в конце-то концов, воскресенье, и, я просто напомню — выходной день. Или погоди, тебе так противно наше общество, что ты хочешь как можно быстрее ушлёпать? — Хосок щурится, а Чонгук закатывает глаза. Ему приходится врать, но чего только не сделаешь ради спасания собственной задницы? — Я и так не хотел идти, потому что устал. Между прочим, не у всех на парах крутые, всё понимающие преподы, и мои меня здорово так обглодали за эту неделю с их «Проект сделать через месяц», «Эссе написать через три дня», — Чонгук успешно копирует миссис Ким, самую его нелюбимую преподшу, и так же успешно он играет роль уставшего и желающего ничего, кроме как упасть на постель. Кажется, у него получается, потому что Тэхён сочувственно почесывает его затылок, у Хосока в глазах мелькает вроде как понимание, а Сокджин смотрит на него по-настоящему взволнованно. — Чёрт, чувак, всё настолько плохо, что ты не хочешь провести время со своими хёнами? — Хосок хмурится, наблюдая за ёрзанием Тэхёна на его бёдрах, пока Чонгук молится всему, что знает, чтобы не проебаться. В ответ он лишь кивает, потому что если и играть свою роль, то играть её хорошо, и обычно, когда усталость настигает его, многие вообще не видят его несколько дней, так как он обычно не желает контактировать ни с кем. Даже с хёнами. Если его встречают, он ведёт себя мерзотно, вечно молчит, и именно поэтому ему не стоит плеваться словами сейчас. — Воу, тогда вам и правда лучше пойти в общагу, Тэ, — Чонгук облегчённо выдыхает: всё прошло лучше, чем он ожидал, когда начал нести ахинею. Старший в ответ на слова Хосока кивает, но напоследок всё же тянется к баночке пива. — Тэ, тебе не стоит пить ещё больше, так как ты уже выпил довольно много, — тихо говорит Чонгук, останавливая его, пока Хосок, искоса наблюдая за ними, снова смеётся с Сокджином и ещё какими-то их друзьями с потока, которых Чонгук не знает. Чонгук чувствует, как Тэхён расслабляется настолько, что его вес на нём ощущается уже сильнее, и, если честно, это больше приятно, чем неприятно. Хотя его член по-прежнему в опасности, и это плохо, и ему стоит сейчас же придумать что-либо, прежде чем Тэхён почувствует это. Кто знает, как он поведёт себя, учитывая, что он уже пьян? Чонгук не уверен, потому что Тэхён не тот человек, действия которого будут предсказуемы. — Поверь, завтра ты будешь благодарить меня. — Так уж и быть, — Тэхён ёрзает на его бёдрах, чтобы вроде как встать, но Чонгук внезапно готов заплакать, потому что его член становится всё твёрже, и всё это не может закончиться хорошо. Он старается дышать глубже, но из-за телодвижений старшего даётся это с трудом. В какой-то момент его задница уже почти касается его паха, и Чонгук давится воздухом, пугая всех сидящих вокруг: на него вылупляется как минимум пять пар глаз. — Эй, Гук, всё в порядке? — Сокджин оглядывает его, и Чонгук молится, чтобы тот не сморозил какую глупость, чтобы Тэхён не дай бог не задумался о чём-то, потому что, как показывает практика, к хорошим последствиям это не приводит практически никогда. — У тебя лицо всё красное, слушай, может, тебе стоит проветриться? И вообще, мелкий, отдохни хорошенько, а? — он, однако, судя по всему, не на шутку перепуган, поэтому Чонгук может не волноваться хотя бы об этом. Хотя легче не становится — задница Тэхёна по-прежнему почти на его пахе, и это опасно, настолько, что он старается не двигаться и не дышать. — Д-да, хён, думаю, ты прав, — в конце концов, они здесь уже довольно долго, а время почти перевалило за полночь, поэтому он и правда может уговорить Тэхёна пойти обратно, и это не выглядит настолько странно, а на улице ему обязательно станет легче. Он надеется на это. Кроме того, там задницы Тэхёна не будет рядом с его пахом, и давление должно сойти на нет. Он так же надеется и на это. — Тэ? — Чонгук молится, чтобы ему не пришлось упрашивать Тэхёна дольше, чем он может это делать. В конце концов, он уже уговорил его. — Ладно, ладно, ребёнок, на этот раз я всё же пойду тебе навстречу, — с тяжёлым вздохом он встаёт с его бёдер и протягивает Чонгуку руку, чтобы тот, поджавший губы из-за едкого «ребёнок», которое тянется за ним по праву самого младшего в компании, поднялся. Теперь он, по крайней мере, может дышать, и это здорово, хотя то, как Хосок выпялился на его ширинку, не означает ничего хорошего. Ни-че-го. Они должны уйти раньше, чем он скажет что-то, и Чонгук уже паникует, подталкивая прощающегося с остальными Тэхёна, но замечает, что Хо отводит взгляд и сжимает губы, следом отпивая ещё немного пива из баночки. Возможно, Чонгуку повезло. По крайней мере, на этот раз. Никто, особенно Хосок, не должен знать о том, что внутри Чонгука последний месяц идёт нешуточная борьба с самим собой и желанием Тэхёна поцеловать. Никто не должен знать о том, что даже пьяный Тэхён кажется ему милым, никто не должен знать о том, что Чонгук, кажется, в Тэхёна влюблён. Особенно Хосок.***
Они идут по ночному Сеулу не спеша: Чонгук тащит Тэхёна на своей спине так, словно тот пушинка, после того, как тот чуть не свалился из-за запутавшихся ног прямо на ровном месте. Тэхён обвивает его своими огромными руками и длинными ногами, и от этого Чонгуку становится неожиданно тепло. У него не было особого выбора, но он, честно говоря, совсем не против нести старшего, руками удерживая его за мягкие бёдра, пока тот жарко дышит ему в шею, разместив подбородок на его плече и бурча пьяные глупости. Чонгуку в исполнении Тэхёна даже глупости нравятся, поэтому он совсем не против идти вот так и улыбаться. Так было всегда, но теперь это стало ярче, и от осознания причины, по которой Чонгуку нравится слушать глупости Тэхёна, нравится слушать его голос, нравится чувствовать его вес, нравится то, как он прижимается к нему, у него горят щёки, но даже это ему нравится. Теперь Чонгук, как бы он ни пытался сдерживать рвущиеся наружу чувства, как бы ни пытался контролировать себя, не может, потому что оно разрастается, становится всё больше и гораздо сильнее, наполняя его полностью. Он не может думать о Тэхёне только как о друге, когда он тихо посмеивается с собственных же шуток, не может думать о нём, как о друге, когда он смотрит на него, когда они ненароком прикасаются, когда делят в столовой одну порцию на двоих или в комнате Чонгука одну кровать на двоих, потому что Тэхён часто приходит ночевать к нему. Это, кстати, становится проблемой, хотя, наверное, Чонгук больше рад тому, что Тэхён рядом, когда его сердце так бешено колотится, что ему кажется, что Тэхён вполне может рассекретить его и всё узнать. Он ещё не решил, плохо это или хорошо, когда старший заваливается к нему в комнату, чтобы украсть очередную футболку, использовать его зубную щётку и забрать его подушку, чтобы обнимать. Или просто обнимать его. С одной стороны, всё это хорошо, потому что Чонгук может проводить время с Тэхёном, с другой стороны, они по-прежнему друзья, и он не может делать вещей по типу поцелуев или ещё чего-то подобного, как бы ему ни хотелось. Потому что то, как непринуждённо себя рядом с ним ведёт Тэхён, может говорить лишь об одном — он не испытывает чего-то подобного, что испытывает Чонгук. И нет, он бы мог, конечно, предположить, что испытывает, но он сам, Чонгук, просто слепой придурок, который не понял, когда их отношения перешли за грань «друзья», но ещё не дошли за грань «влюблённые». Он бы и не упускал из виду этот вариант, потому что Тэхён в любом случае тактильный, и он был таким с самого начала. И всё же он боится, что в итоге окажется, что понадеялся зря, поэтому, во избежание сохранения собственного сердечка, он старается совсем не думать о том, «Что было бы, если бы…». Он не хочет поддаваться этому и становиться слабым, потому что знает, что ему не выдержать, если Тэхён откажет ему, и поэтому ему остаётся лишь подавлять в себе все подобные чувства, хотя, увы, в последнее время это даётся с большим трудом. Он ведёт себя ещё более странно, чем раньше, и Тэхён уже начинает это замечать, чего Чонгуку бы, честно говоря, совсем не хотелось. Тэхён, возможно, и наивный, но он не глупый, и Чонгук даже думать не хочет о том, что бы случилось, если бы он узнал о его чувствах. Скорее всего, это был бы провал всей его жизни, а, зная Тэхёна, он никогда бы не перестал с ним общаться. Он бы только хлопал глазами виновато каждый раз, и это ещё хуже, чем когда Чонгук просто хочет чего-то большего. И, возможно, он не просто хочет, а нуждается, как бы наивно это ни звучало, потому что теперь от прикосновений Тэхёна стало зависеть его настроение. И не только от них. Чонгук ждёт его новых сообщений, и если раньше это было неосознанно, то теперь нет, он понимает, что ждёт, и искренне радуется каждой отправленной ему фотографии тэхёновых кед на фоне подёрнутого паутинкой трещинок асфальта или его селфи на фоне горящих золотым листьев. Теперь от того, что Тэхён прикоснулся к нему, отправил сообщение, позвал на прогулку или предложил вечер кино, зависит всё, и если за день не происходит ничего из вышеперечисленного, вечером Чонгук хмурый, и, наверное, он становится похожим на медведя, когда кутается в одеяло и с грустью листает их старые переписки. Глупо. Но Чонгук любит это. И то, что он сейчас несёт Тэхёна к его комнате на своей спине, так как он выпил слишком много и был рад прилипнуть к нему, словно коала, делает его по-настоящему счастливым. День прожит не зря, потому что сегодня он был явно насыщенным на контакт с Тэхёном. И даже если у Чонгука почти встал, что, вообще-то, означает грёбаный пиздец, он всё равно счастлив. К этому моменту Тэхён уже настолько расслабился, что когда Чонгук бережно укладывает его на кровать в его комнате, он почти спит, сонно улыбаясь Чонгуку, и парень думает, что ничего страшного, если он позволит себе минутную слабость и немного, совсем чуть-чуть, минутку, понаблюдает за таким мягким, взъерошенным Тэхёном. Тот, скорее всего, не придаст этому значения, так как пьян, и, Чонгук надеется и верит в то, что он пьян настолько, что на самом деле не заметит этого, когда разглядывает его. — Гук-и, — Тэхён томно выглядывает из-под полуопущенных ресниц, и это не должно выглядеть так, как выглядит, но внутри Чонгука всё замирает, когда он направляет свой взгляд в сторону Тэхёна. Чонгук силён во многих вещах, действительно силён. Он может сделать что-то по-настоящему невероятное вроде концентрирования внимания на очередном реферате или готовки, он может сделать хорошие, качественные кадры или нарисовать что-либо, а может забить несколько голов подряд в любой игре, подразумевающей собой контакт с мячом. Он может и правда много, и перечисленное — лишь малая часть. Единственное, что, как ему кажется, он совершенно не может — сопротивляться притяжению между ним и Тэхёном. Оно было между ними всегда, и оно всегда было особенным, а теперь стало ещё более невероятным, потому что он понимает причину. Сейчас, когда лежащий на кровати парень так и манит его к себе слегка приоткрытыми рубашкой ключицами и взмахами ресниц, это ощущается на физическом уровне, словно Тэхён за ниточку притягивает его к себе, управляя. Чонгук, надо сказать, не особо против. Это возвращает его обратно, и он совсем забывает о том, что ещё минутой ранее собирался направиться в свою комнату. — А ты так и не задумался над теми моими словами, верно? — выпячивая нижнюю губу и надувая щёки, он укладывает ладонь на чонгуково бедро, когда тот усаживается на кровать, ожидая и чувствуя, как бешено колотится сердце. И он знает, что они оба понимают, о каких словах идёт речь, и кровь в его ушах шумит от волнения, а ладони предательски потеют, когда пальцы Тэхёна слегка сжимают его обтянутое джинсой бедро. А ещё Чонгук почему-то понимает, что на самом деле Тэхён знает, что он задумывался, и задумывался много. Тэхён наивный, но не глупый, и он наверняка видел, что что-то идёт не так. Почему-то Чонгук уверен, что Тэхён знает обо всём, и что-то в его взгляде говорит ему об этом, но он до сих пор не уверен, даже если тот до сих пор не оттолкнул его. Тэхён не глупый, и он намного умнее, чем может показаться поначалу, и Чонгук знает это, как никто другой. За всей его наивностью и кажущейся невинностью, за всеми его приколами, смешными селками и фотографиями божьих коровок скрывается, Чонгук знает, огромная, живая душа. Он почти на все сто процентов уверен, что Тэхён чувствует намного больше, чем кто-либо другой, и одни только его картины, берущие за душу, привлекающие и увлекающие, живые, дышащие, являются неоспоримым доказательством этого. И то, как ладонь Тэхёна медленно, но уверенно ползёт выше по его бедру, тоже говорит о многом. Чонгук не уверен, пьян ли Тэхён настолько, чтобы завтра не вспомнить об этом, потому что когда они только уходили от Хосока, он пошатывался, а его взгляд расплывался. И ладно, Чонгук не хочет думать о том, что Тэхён пьян, потому что ему нравится всё то, что происходит, даже если его сердце стремительно дубасит в его груди, даже если он почти задыхается. Он хочет, чтобы Тэхён помнил, даже если всё это немного неловко и неожиданно для них обоих, но он почти уверен, что тот не вспомнит — его отношения с алкоголем ещё более запутанные, чем у них, и Тэхёну всегда с трудом давалась эта дружба. Особенно по утрам, после очередных вечеринок. — Я думал, хён, много думал, — он всё же отвечает, хотя не уверен, нужен ли Тэхёну был ответ, потому что тот лишь удовлетворённо улыбается. Его рука на бедре ощущается горячо, и даже сквозь ткань он остро чувствует, как она обжигает его, смело двигаясь всё выше и выше. Настолько выше, что это уже почти становится опасным, и Чонгуку нужно срочно отстраниться и уйти, пока не случилось что-то более страшное, но он физически не может заставить себя сейчас уйти от Тэхёна, манящего и привлекательного. И Чонгук знает, что не пьяный Тэхён никогда не сделал бы подобного, прежде чем не провёл бы с ним один из душещипательных диалогов, когда они признаются друг другу в чувствах. — Мне кажется, я знаю, о чём ты думаешь, Чонгук-и, — брови старшего на мгновение сходятся к переносице, а после его лицо снова расслабляется, когда он удерживает вес на локтях и слегка приподнимается, по-прежнему удерживая руку на крепком бедре. Это не первый раз, когда Чонгук сталкивается с пьяным Тэхёном, но первый раз, когда он сталкивается с таким уверенным и смелым пьяным Тэхёном, поэтому он теряется. — Например? — он еле выдавливает это из себя, потому что в предвкушении его член уже напрягается, и внизу живота скапливается приятное тепло, и он не может остановить это, потому что не может контролировать себя. Не сейчас. Не здесь, не рядом с Тэхёном. Не тогда, когда в комнате становится так жарко и душно. — О том, что я мило улыбаюсь. О том, что я красивый, когда рисую или дурачусь, — Чонгук находит силы лишь для того, чтобы моргнуть. Тэхён всё знает. И, чёрт подери, он правда думает обо всём этом, и это, а ещё чужая рука на его бедре, сводит с ума. Тэхён не сказал ничего конкретного, но они оба понимают, о чём речь, по блеску в глазах друг друга. — О том, что ты хочешь поцеловать меня. Чонгук закрывает глаза буквально на мгновение, пытаясь вдохнуть горячий воздух. Ему не за чем притворяться, что это не так, потому что Тэхён знает обо всём, и было бы глупо сопротивляться, когда он совершенно точно соблазняет его. Поэтому он решает попробовать. Лучше попробовать, а после списать всё на помутнение или играющий в крови алкоголь, если окажется, что Тэхён всё же против, верно? Тэхён пьян, и он скорее всего не вспомнит произошедшего, и это ли не его шанс проверить, оттолкнёт ли его друг, если он сделает что-то, что друзья обычно не делают? И, чёрт, он не может думать ни о чём, кроме губ Тэхёна в плену его собственных, поэтому на каждое «но», не думая, с лёгкостью выдаёт опровержения. Даже если Тэхён оттолкнёт его, даже если будет больно, он, по крайней мере, поцелует его, и это будет в его воспоминаниях по меньшей мере до конца жизни. И лучше уж ему будет больно, но хорошо от того, что он сделал это, чем он будет жалеть о том, что не сделал и не узнал, чем это всё же может окончиться. И, если честно, сейчас, когда в нем достаточно алкоголя для расслабленности, он не хочет думать о последствиях, которые будут завтра. Это будет завтра, пока прямо сейчас Тэхен намекает на то, что хочет, чтобы он поцеловал его, зазывно прикрывая глаза и одаривая его тягучим, томным, нуждащимся взглядом. И Чонгук не может не повиноваться желанию соединить их губы, потому что ощущения предвкушения, щекочущие, уже разбегаются по его жаждущему телу. В Чонгуке достаточно алкоголя для того, чтобы быть настолько расслабленным, что он может забить на то, что их ждёт завтра, и он не может сопротивляться этому, потому что оно сильнее, намного сильнее. Он слишком хочет этого сейчас, чтобы задумываться о каком-то потом. О нем он подумает чуть позже. На самом деле в его голове пустота, и всё, о чём он может думать — желание поцеловать Тэхёна прямо сейчас. Его губы почти возгораются от желания прикоснуться ими к чужим, тем, которые Тэхён постоянно кусает и смачивает своим языком, словно назло, и ему кажется, что он не управляет собственным телом, потому что оно само тянется. Он не думает о последствиях, когда укладывает ладони на его скулы и склоняется ниже, чтобы соединить их губы, он не думает о том, что скажет Тэхён, когда чужая рука на его бедре сжимается ещё сильнее, впиваясь ногтями. Он думает о том, что губы Тэхёна сладкие и мягкие, намного мягче, чем он мог бы подумать. Он думает о том, что на вкус Тэ как что-то сладкое, как то, что он пил на вечеринке, а ещё он немного ленивый, но распалённый и тянущийся навстречу. Он думает о том, что Тэхён отвечает ему, не отворачивается и не выгоняет, только хмурится, когда Чонгук, резко вдыхающий воздух, Чонгук, которого кроет от насыщенности ощущений, недалеко, так, что он чувствует дыхание Тэ на своих губах, отстраняется, вглядываясь в глубины глаз напротив. И что-то на самой их глубине говорит Чонгуку, что Тэхён совсем не против того, что происходит. Возможно, всё дело в алкоголе, накрывшем голову Тэхёна к этому моменту окончательно, но Чонгук на долю секунды позволяет себе поверить, что старший и правда не против, и по его груди разливается необыкновенное тепло, и это настолько хорошо, что он жмурится, задыхаясь. В следующий раз первым к нему тянется Тэхён. Он обвивает его шею руками и валит на себя, и Чонгук неловко удерживает вес на руках, пытаясь не давить на Тэ, когда они снова соединяют губы в поцелуе, уже более откровенном. Чонгук позволяет себе сминать чужие губы, прихватывает то одну, то другую, пока Тэ еле слышно постанывает в его рот и нетерпеливо лезет к нему с языком. Чонгук лишь жмурится и, напоминая себе дышать, открывает рот, встречаясь языком с чужим, влажным и горячим. Чонгук знает, что Тэхён пьян, и что завтра, скорее всего, не вспомнит о поцелуе, потому что так происходит всегда, и Чонгук целует Тэхёна всё развязнее, совершенно не желая останавливаться, потому что, чёрт подери, даже если они совершают ошибку, он думает, что это самая правильная ошибка в его жизни, а в глубине его души зарождается огонёк надежды, потому что Тэ не отталкивает его.