Сила привычки

Прошло несколько месяцев. Родители и дед окружили Тсуну заботой. Парню еле удалось добиться разрешения ходить в свою старую школу и без охранника. С теплотой вспоминал он совет детектива. Если бы парень рассказал родственникам все, то его бы не выпустили из дома. А он просто не перенесет нового заточения, хоть и в благих целях. Друзья были рады возвращению шатена и, по умолчанию, не заводили разговор о похищении. А для самого Савады-младшего начались трудности. Его тело ломало, словно от наркотика. Ему требовался секс, но не просить же об этом первого встречного?! Сначала шатен пытался справиться своими силами, но ничего не помогало. Дрочка, разнокалиберные предметы – все бесполезно. Постоянная жажда секса сводила с ума. Незаметно Савада начал, при самоудовлетворении, шептать грязные словечки. Стало легче, немного, но все равно ему было плохо. Это держало в напряжении шатена, он снова начал замыкаться в себе, тревожа родных и друзей. Взрослые бросили все силы в попытке развлечь наследника. Но ничего не помогало. Друзья тоже терялись в догадках и попытках развеселить его. И неизвестно, сколько бы это продолжалось, но как-то Тимотео застал внука за процессом онанизма. Сквозь бессвязное бормотание мужчина расслышал постоянно повторяющееся имя «Алауди-сан». Вместо стона удовольствия слух Савады-старшего резанул тихий всхлип. Худое тело внука вытянулось на кровати, шатен уткнулся лицом в подушку и обнял ее руками. Плечи затряслись в приглушаемых рыданиях. Мужчина тяжело сел на кровать и ласково погладил замершего Тсуну по непослушным волосам. - Все так плохо? – негромко спросил Тимотео замершего мальчика. – Тсуна, как я могу помочь? - Мне больно, - голос внука был приглушен подушкой, - почему-то я кончаю, но мне все равно больно. И все не так. - Что с тобой было, родной? – у главы семьи было подозрение, но сначала надо было услышать парня. - Я не знаю, что делать. - Это сделал… Алауди-сан? - Нет, - шатен аж подскочил на кровати, - он ничего не сделал! Он меня спас и был добр! Он так помог… И Тсуна рассказал. Не подробно и упуская некоторые моменты. Тимотео выслушал молча, только делал в памяти зарубку: навестить похитителя и лично убедиться в условиях содержания. Особых условиях. Денег у него хватит. Гокудеру Хаято арестовали, но признали невменяемым и отправили в клинику. Но и там можно договориться… Когда шатен выговорился, мужчина, пообещав все уладить, покинул комнату. - Алауди-сан, - закрыв за собой дверь, тут же набрал выученный наизусть номер старик, - нам надо встретиться. Как можно скорее… - Я детектив, - при встрече ответил на «просьбу» блондин, - а не проститут. - Я и не прошу у Вас быть проститутом, - спокойно отвечал Тимотео, - просто я хочу снова Вас нанять. - Платить мне за то, чтобы я имел Вашего внука, - усмешка, - и при этом не просите быть проститутом? Забавный расклад. - Мой внук не по своей воле стал таким, но раз уж это прошло, то я собираюсь сделать все, чтобы ему было хорошо. И если для этого нужно нанять Вас, я это сделаю. Любым способом. От приятных и оплачиваемых до неприятных и добровольно-принудительных. Сейчас решать еще можете Вы. - Алауди-сан, - робкий голос сбоку изумил обоих мужчин, - пожалуйста, согласитесь. - Тсуна?! – Савада-старший повернулся к внуку. – Откуда? Как? - Я слышал твой телефонный разговор, - признал шатен, с легким вызовом глядя на деда, - и знал, что Алауди-сан ответит отказом. - А парнишка смышленый, - заметил детектив, - Вы уверены, что ему нужна помощь? - Алауди-сан… - Ты же уже знаешь мой ответ, малыш. - Прошу Вас. Пожалуйста. Глядя в умоляющие карие глаза, стремительно заполняющиеся слезами, детектив видел в них страх. Страх отказа. Страх того, что его отвергнут. Того, что он грязный и это отторгает всех. Блондин вспомнил, что видел подобный взгляд и какая судьба была у того, кого все же отвергли. Подобного он не хотел и врагу, а уж тем более этому парнишке, уже пережившему ад. Пауза затягивалась. - Хорошо, - словно со стороны услышал Алауди сам себя, - я пойду на это. Но с некоторыми условиями. - Вам стоит их только назвать, - тут же откликнулся Тимотео, со слезами радости наблюдая появляющееся на лице внука облегчение и счастье, - любые. - Не зарекайтесь, Савада-сан. Первое: я буду и дальше работать детективом, никто не смеет вмешиваться в это. И я вполне смогу обеспечить свое существование. Второе: мне и Тсуне купите отдельный дом. Не стоит остальным видеть и слышать нас. Третье: никто из вас не вмешивается в наши отношения. Ни советов. Ни вопросов. Ни указов. - Тогда встречное условие, - тут же среагировал старик, - что Вы не причините вред моему внуку. Или, клянусь, я Вас достану. - Я не сделаю ничего, - согласно кивнул Алауди, - из того, что не понравится Тсунаеши. - Договорились. А сам Тсуна слушал это и смотрел на детектива сияющими, безгранично благодарными и счастливыми, глазами. Это его состояние не могло остаться незамеченным и дед сам был очень счастлив. А Алауди подумал про себя, что он, похоже, совсем сошел с ума, согласившись… Жилье было найдено на следующий день. Старшие Савада не стали мелочиться и купили уютный двухэтажный дом, куда через пару дней перебрались и Алауди с Тсуной. Шатена всего трясло. Он не мог побороть страх остаться без взрослых, но смешанный с предвкушением долгожданного оргазма. В последнее время блондин часто вспоминался Саваде и стал его второй навязчивой идеей. - Давай сразу определимся, - за обедом начал Алауди, не желая ходить вокруг да около, - чего ты хочешь от меня? - Ано… - Тсуна от неожиданности поперхнулся и покраснел. - Какого секса, - решил уточнить блондин, ловя себя на том, что любуется смущенным собеседником, - тебе не хватает? К чему привыкло тело? - Наручники, - почти неслышно прошептал шатен, - веревки, сила… и… и… - Он тебя, похоже, к BDSMу приучал. - BD… что? - Это то, чем с тобой занимался тот доктор. Не в полном объеме, но все же… Ну что ж. Наручники я тебе обеспечу, но ты должен будешь говорить, если что-то не хочешь или больно. - Хорошо. - Попробуем прямо сейчас? Тсуна замер, услышав предложение, но тут же согласно кивнул. Идя следом за Алауди, он чувствовал, что колени трясутся, внутри все замирает, а дырочка предвкушающее пульсирует. Такого раньше не было… Войдя в комнату, шатен начал неловко раздеваться под внимательным взглядом Алауди. Но это его тоже возбуждало, что очень хорошо было видно детективу. Подойдя к кровати, Савада оглянулся на стоявшего чуть в стороне блондина и лег на спину. Алауди, не спеша, приблизился к постели и достал наручники. Дав парню внимательно разглядеть их, детектив потянулся и защелкнул замок на руках, зацепив за стержень кровати. Прошелся взглядом по распростертому телу и облизал губы. Детектив сам не ожидал, что так быстро и легко возбудится, но прикованные руки, ждущий взгляд, бархатная кожа, почти полностью вставший член Тсуны и его легкое смущение притягивали. Протянув руку, Алауди провел пальцем от головки по члену вниз, обвел каждое яичко, и, ведя пальцем по промежности дальше, добрался до входа. Обвел края, легонько надавил, проверяя готовность шатена. Тсуна как-то странно всхлипнул и сделал движение навстречу руке, но ее тут же убрали. Савада снова издал непонятный звук, сжав руки в кулаки. В карих глазах было возбуждение пополам с обидой. Шатен надеялся, что все свершится быстро, но блондин не спешил и изучал предложенное тело. Он провел рукой по щеке шатена и слегка оттянул один из возбужденных сосков. Глаза Тсуны широко открылись и он умоляюще смотрел на Алауди. - Какой ты, оказывается, - завораживающе негромко произнес детектив, - развратный мальчишка. Твое тело отзывается на малейшую ласку, смазка так активно сочится, что ею можно напиться, а дырочка буквально умоляет о члене. Детектив заметил, что при этих словах парень задышал еще чаще и его плоть еще больше увеличился в размерах, хотя и до этого уже была возбуждена. Больше блондин ждать не стал, быстро сбросив с себя лишнюю одежду. - Раздвинь ноги, малыш. Шире. Глядя на столь приглашающую картину, Алауди снова облизнул губы и одним плавным движением устроился между широко разведенных ног. Остановка движения длилась пару мгновений и детектив, качнув бедрами, проник в выгнувшегося Тсуну своей плотью, вслух комментируя каждое движение и ощущение. Савада выгнулся максимально возможно и обхватил любовника ногами за пояс, стремясь протолкнуть его глубже. - Ну же, малыш, - двигаясь плавно, ласково прошептал блондин, - подай голос. Я хочу услышать тебя. Тсуна перевел затуманенный взгляд с потолка на партнера и перестал кусать губы. Раздался его стон, который очень понравился Алауди. Он двигался быстро, размашисто, меняя угол проникновения и стараясь задевать простату как можно чаще. - Несмотря на прошлое, - хрипло сопровождал свои толчки блондин, - ты очень узок. Твоя дырочка так плотно обхватывает меня, она так развратно-горяча, что ее хочется долбить бесконечно. Ну же, малыш, не сдерживайся. Восхитительные звуки, которые ты издаешь, возбуждают еще больше. Тсуна испытывал огромное наслаждение, выражая его стонами, ответными движениями навстречу и пачкая животы смазкой. За все три года он не испытывал подобного. Каждый толчок детектива уносил шатена в бескрайние дали. Когда член Алауди задевал простату, перед глазами вспыхивали яркие фейерверки, а тело пронзало судорогой удовольствия. Савада почувствовал, как семя Алауди заполнило его, но блондин ни на миг не остановился. Да и сам член не потерял в твердости и размерах. К звукам в комнате прибавилось еще хлюпанье, что еще больше возбудило обоих, хотя они сами считали, что дальше некуда. Разрядка была ослепительной, словно в каждом взорвалась сверхновая… Лежа рядом, они не скоро пришли в себя. Значительно позже Алауди понял, что первоначальный план у него срывается. Он с каждым днем восхищался любовником: Тсуна словно отогревался рядом, постепенно становясь собой. С каждым днем возвращающиеся беззаботность и радость жизни Савады восхищали детектива. Он уже и не думал прерывать их связь. Казалось, он черпает силу в любовнике. И это пугало и притягивало блондина. Савада же наслаждался жизнью, пьянея от секса, чувства защищенности и заботы. Они с Алауди перепробовали множество вариантов и позиций, в каждой находя что-то наиболее упоительное и ослепительное. Сначала родители с недоверием отнеслись к «капризу» сына, но, видя счастье наследника, смирились. Друзья легко принялись новое изменение в жизни шатена, хотя Алауди и сторонился их. А Гокудеру Хаято, после визита Тимотео, признали буйным и посадили в одиночку. Иногда его навещали санитары. Тихо. Ночью… Жизнь текла дальше, стирая острые грани прошлого…