Бездомный кот

Ли Минхо в панике. Он никогда не чувствовал себя так. Ни разу в жизни ему не хотелось от отчаяния взвыть. Хан Джисона нигде нет уже три дня и он не отвечает на телефон. Всё время Ли не находит себе места. Он не может рисовать, не может работать и, кажется, не может есть. Спать у Минхо тоже не получается. Ли обходит все окрестности, буквально сторожит места, где они были с Джисоном, но не встречает его. Все в кафе так же переживают и постоянно сыпят различного бреда предложениями. Чан корит себя за то, что не взял у Хана домашний адрес, ведь тот не был устроен официально. Но по прошествии трёх суток Бан предлагает идти в полицию. Там их разворачивают, говоря, что мальчик просто вернулся домой и их это не касается. Как говорится, вот когда убьют, тогда и приходите. Не был официально устроен? Тем более ваши проблемы, скажите спасибо, что без штрафов. Неожиданно помогает Хёнджин. Он знакомится с какими-то одногодками, которые что-то слышали о соседней ужасной школе и поспрашивав по просьбе Хвана, узнали, что Джисон учится в ней. И Минхо решительно направляется туда вместе с Чаном. Они не имеют никакого мало мальски чёткого плана на тот случай, если Хана не было и в школе тоже. У Минхо так вообще нервы похожи на тонкую струну, которая вот-вот порвётся от слишком сильного натяжения. В школе Хана не было. Когда Минхо готов бросится драться за то, что никто не обратил внимания на отсутствие ребёнка, Чан спокойно удерживает его за плечо и, улыбаясь своей самой мягкой улыбкой, говорит. — Так он всё-таки заболел. А я думал, что он обманывает меня и прогуливает наши с ним занятие по гитаре. Ну, вы знаете, подростки в наше время такие безответственные и безнравственные, — он доверительно смотрит на учителя и тот неожиданно для Минхо горячо соглашается и распаляясь начинает рассказывать какие-то страшные истории о прогулах, драках и отвратительном факте существования неповиновения. Минхо почти тошнит, но Кристофер кивает, сочувственно качает головой и даже рассказывает парочку историй о непослушном младшем брате. Хотя Минхо то знает, что их главным героем был сам Бан. В конце концов, горестно вздохнув, Чан выдаёт: — А вы не можете подсказать его домашний адрес? Мне нужно занести ему ноты и проверить, чем он занимается, а ни то мало ли… К удивлению Ли, учитель соглашается и Минхо в шоке смотрит на то, как Чан записывает адрес, как учитель хвалит их двоих за разумность и нравственность, и говорит обязательно заходить ещё. На его короткое недоразумение Бан лишь пожимает плечами. — Я даже не думал, что это сработает так хорошо. Рассчитывал, что придётся показывать видео с играющим Джисоном хотя бы… Дальше они не разговаривают. Бегут к панельной пятиэтажке и не дожидаясь лифта пешком влетают на четвёртый этаж. Сначала в железную дверь Минхо стучит. Раз. Другой. Терпение лопается и Минхо стучит ногой. Уверенно так. С замахом. На это в квартире слышится какой-то звон, глухие маты и тяжёлые шаги. Дверь им открывает… Существо. От него воняет перегаром и немытым телом. Оно опирается на дверь и смотрит на них заплывшими глазами, теряющимися в складках опухшего синюшного лица. — Вы кто, блять, такие? Валите на… Минхо не выдерживает. Он не дослушивает еле разбираемый бред и отталкивает мужчину, который тут же буквально падает на косяк и влетает в квартиру. Чан следует за ним. Минхо бросается в комнату налево, а Чан чуть дальше по коридору. Ли видит кухню, каждый миллиметр которой заполнен бутылками, объедками и мусором. Его тошнит от запаха, и он поспешно прикрывает рот рукой. — Минхо! Иди сюда… — резкий крик Чана разносит по квартире и Ли сразу же бросается куда-то вглубь свинюшника. Кристофер стоит на пороге ванной комнаты и не заходит внутрь. Минхо протискивается мимо и замирает. В маленькой, освящённой бледной лампой ванной, запрокинув голову на бортик, прямо в одежде, неподвижно лежит человек. Половина его лица синяя, а другая половина залита кровью. Под неестественным углом вывернута и торчит наружу одна рука с поломанными до мяса ногтями. Кровь с них не капает. Ли проходит ещё пару шагов и падает на колени, осколки разбитого зеркала хрустят. Хан Джисон. Мир останавливается и делает переворот. Глотка издаёт какой-то болезненный сип и Минхо, не поднимаясь, проползает немного ближе. — Джисони… — сипит он, подтягивая себя рукой за бортик и заглядывая прямо в неузнаваемое, но такое родное и любимое лицо… Глаза в которых могла поместится целая вселенная почему-то были закрыты, ресницы ссохлись кровью. Губы, обычно растянутые в такой улыбке, что солнце скромно пряталось, разбиты до мяса. Пальцы, что недавно играли ему… Всё это как-то неправильно. Неверно. Так быть не должно. Это не может быть Джисон. Всё должно было быть не так. Минхо должен был прибежать в свою квартиру, обнять глупого мальчика и сказать, что любит его, тот бы, наверное, сначала как всегда расплакался в плечо Минхо, а потом бы поцеловал своими невероятными губами. Они бы полночи целовались и обнимались, а потом уснули вместе. Но глаза Хан Джисона закрыты. И губы разбиты в мясо. Ногти, ещё недавно перебирающие струны вывернуты. Минхо кричит. Чёрная боль вырывается из него полустоном-полухрипом-полукриком. Скребёт по горлу, ударяется о бортики ванной. Сзади подбегает Чан и хватает за плечи, вытаскивая из комнаты. Мимо пробегают какие-то люди в белых халатах. Тёмные силуэты. Но Минхо не видит их. Его колотит истерика. Колошматит из стороны в сторону и Чан, не видя больше возможности удержать его, разворачивает Минхо к себе и крепко сжимает в объятиях, одной рукой прижимая к плечу за затылок, другой обнимая руки, не давая увидеть, как Джисона выносят из квартиры. Минхо кричит и рыдает ему в плечо. — Чан! Это не правда! Чан! — Минхо дергает куртку Бана, будто пытаясь ему доказать, — Это всё ложь! Обман! Такого не может быть! Это не он… Это же не он… Но Ли знает, что это его Джисон. Минхо ломается. Ломается навсегда. Его ноги слабеют, и Ли сползает чуть вниз, не падая только потому, что Бан держит его. — Чан… Я… Верни всё обратно, пожалуйста. Я не могу так. Верни мне его… — Но я не могу, Минхо. И никто не может. Никто.