Не прикасайся ко мне

Лето началось со знакомства с семейкой Малфоев. Гарри струсил. И, хотя по виду это было почти незаметно, но одна деталь выходила из образа холодного и безразличного наследника древнего рода. Гарри как вцепился в руку друга при перемещении, так и не отпустил. Знакомил их, конечно, Драко. Затем были дежурные расшаркивания и приглашение пройти к столу. По пути Драко всё таки смог отцепить от себя заледеневшие руки Гарри и немного привел его в чувства. Гарри показал глазки напуганного и забитого щенка, когда Драко непонимающе на него посмотрел, но тут же исправился и немного деревянной походкой отправился вслед за Лордом и Леди. За стол садился уже не напуганный и забитый ребенок из чулана, а молодой, холодный и вежливый принц. Лорд Малфой долго беседовал с этим интересным и талантливым мальчиком, но сильно прессовать не стал. Нарцисса и вовсе отнеслась дружелюбно и с некоторой нерастраченной материнской заботой, от которой Гарри сперва растерялся, а потом понял, что его просто жалеют, как только может жалеть чужая мать. Гарри стал предельно холодным и вежливым, пока Драко не отвёл мать в сторону и не поведал, что Гарольд не терпит жалости к себе. После этого отношения стали дружелюбными со всей семейкой Малфоев. Лето текло размеренно. Гарри и Драко много купались и бегали на улице. Конечно, Гарри пользовался чарами гламура, чтобы шрамы — особенно те, что на спине — никто не увидел. Но чары не вечны, и во время очередной игры в воде Гарри на краткий миг потерял концентрацию и не смог уклониться от беспалочковой водной атаки, которая снесла щит и чары. Тогда вся семья Малфоев на краткий миг увидела худое, жилистое, изуродованное шрамами тело ребёнка. Гарри запаниковал и тут же ушёл под воду. Правда, плавать сносно он научился всего несколько дней назад, а потому просто запаниковал и начал тонуть. Драко вовремя выловил обескураженного и напуганного друга и закрыл собой от двух ошарашенных и обеспокоенных взглядов, давая прийти в себя и восстановить иллюзию. Конечно, настроение Гарри в тот день было испорчено окончательно, ведь, как бы он ни старался, никак не мог изменить свое телосложение. Даже зелья не помогали Гарри сравняться со сверстниками в росте и весе, а шрамы, увы, слишком долго находились на коже и убрать их уже не представлялось возможным. Никто не стал поднимать больную для Поттера тему, чему он был благодарен. Кроме развлечений Поттер часами сидел в библиотеке и даже уговорил Лорда Малфоя обучать его. Люциус воспринял эту просьбу спокойно, всё же после писем сына Лорд ждал именно такого предложения. Малфой обучал детей всему: этикету, танцам, магии и даже боевым искусствам с колюще-режущими предметами. Видя, что сын стал заниматься усердней и охотней, Люциус не скупился на пояснения и помощь молодому поколению. По сути, Лорд Малфой учил сына, а Гарри просто досталась мизерная часть тепла и помощи от чужого родителя, чему тот в тайне был благодарен, но ни за что бы не признался. Помимо этого любопытный зеленоглазый ураган на правах наследника побывал в родовых домах и забрал книги из родовой библиотеки, так сказать, для изучения и познания своих владений и возможностей. Эти книги дали скачок в развитии юного мага, а зелья памяти, которые за время стали так привычны, были уже почти не нужны потому как память у друзей под воздействием зелий и магии разума стала чуть ли не идеальной. Конечно, даже такой маньяк как Гарри не мог не уставать от такого безумного темпа вынужденного развития. Пройдя наконец полное обследование в Мунго, Гарри тяжело вздохнул. Доигрался. Диагноз: эмоциональное и физическое истощение, также истощение нервной системы и перенапряжение магического ядра. Гарри и так был очень мелким, по сравнению с другими детьми. Поттеры вообще люди невысокие, а он со своим вечным перенапряжением и недоеданием никогда не обзаведётся мускулистым и брутальным телом альфа самца. А потому Гарри пришлось на пару недель забыть о магии, зельях и учёбе, что очень огорчало, ведь времени на отдых у него нет. В следующем году явно будет сложнее. Лорд Малфой настолько расщедрился из-за гордости за сына, что позволил воспользоваться комнатой, где время по повелению хозяина текло медленней. Правда, находилась она в пользовании Гарри и Драко всего пару часов, чтобы не сбивать режим, но и это было большим подспорьем для начинающих профессионалов-универсалов. Конечно, исчезновение Мальчика-Который-Выжил не оставило бы толпу равнодушной, если бы Гарри заранее не отправил птицу с письмом, где вежливо и доходчиво объяснил, что живёт самостоятельно с семи лет и привык сам решать свои проблемы, а потому предатели, которые посмели бросить своего ребенка под гнёт и ненависть маглов, могут вздохнуть спокойно и не бояться, что ненужный подросток почтит их своим вероломным и никому не нужным присутствием. Гарри объяснил, что жить будет так, как привык и искать его не стоит. Конечно, он понимал, что его будут искать и если найдут у Драко дома, то проблем будет много, а потому за пределы мэнора выходил только под своей легендарной мантией невидимости, а свой многофункциональный браслет, который помимо прочего теперь не позволял найти его хоть каким-то способом, не снимал даже в ванной. Не веря в сознательность взрослых, он написал в аврорат и Министерство и подробно объяснил, что Лили и Джеймс Поттеры добровольно отреклись от него, когда оставили умирать от холода на пороге магловского дома в ночь Хеллоуина, когда ему был всего год от роду, так что не имеют над ним никакой власти, как и Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, так как у Гарри Поттера есть магический крестный Сириус Блэк, который по законам магии и является его опекуном. Гарри всё тщательно проверил и заверил у гоблинов, всю информацию, над которой корпел он и все его поверенные, понимая, как опасно для наследника быть зависимым от седовласого паука и его пешек, которыми стали недалёкие Поттеры. Гарри так же отписал и крестному, попросил встречи и был рад, когда его ворон вернулся с положительным ответом и сумбурным строками о том, как Блэк рад, что его крестник жив, здоров и не стал марионеткой в руках директора. В общем, жизнь мальчика понемногу налаживалась и радовала искренним и первым за долгое время смехом ещё юного, но уже столько пережившего мага.