Тапочки уточки

      На улице стоит невыносимая летняя духота, так, что дышать тяжело. Но упёртый Чону предпочитает сидеть за одним из столиков в тени ветвистого дерева, в парке на территории университета, чем в прохладном помещении под кондиционерами. В этом десятиэтажном здании, облицованным белыми силиконовыми кирпичами, готовятся одни из лучших студентов Кореи в области языковедения. На ступеньках у его входа сидят эти самые уставшие и вечно голодные студенты, что-то громко обсуждая друг с другом. Время обеда, поэтому все покинули муравейник, чтобы просто погреться на солнышке или умереть от жары, у кого как. Например, друзья Чону оба плохо переносят такую неблагосклонную температуру, но молча сидят рядом, наслаждаясь законным перерывом.       — Если ты не возьмёшь у него номер, то это сделаю я.       — Ты даже не знаешь, как он выглядит, — усмехается Чону.       Они втроём расположились за небольшим столиком, на котором расставлено несколько контейнеров с блюдами корейской кухни.       — Век технологий, Чону-я, — закатывает глаза парень напротив, цепляя палочками лапшу, — я просто найду твоего брата в инсте, и я уверен, что Джонни на него подписан.       — Ты не посмеешь, — шипит на него Чону, направляя на него свои палочки и недобро щуря глаза. — Вот какая тебе, вообще, разница, Тэн? — он берёт немного риса и кладёт его аккуратно в рот, продолжая, — Может, хён ответит на его чувства взаимностью. Не хочу помешать этому. Он, конечно, влюблён в нашего милого соседа, но зная Доёнову стеснительность, вряд ли они зайдут дальше дружелюбных приветствий при встрече, а Джонни может надавить, — вздыхает Чону.       — Слушай, я понимаю, что ты любишь брата и всё такое, но не слишком ли жирно ему, что за ним, итак, бегают трое парней? — вмешивается в их разговор второй парень — Кун.       У него ярко-синие волосы, за которые он получил бесчисленное количество выговоров от некоторых пожилых преподавателей, но так и не был исключен, как ему угрожали.       — Вы давите на меня, — хнычет Ким.       — Всего лишь хотим, чтобы ты перестал ныть о прекрасном, великолепном, лучшем парне на свете, который должен засадить тебе по самые гланды — Джонни, — закатывает глаза Кун.       — Поверить не могу, что дружу с вами двумя, — стонет Чону, поворачивая голову в сторону Цяня, показывая ему недовольную гримасу.       — Ты нас любишь, — утверждает Тэн.       — Нет.       — Зато мы тебя любим, — тепло улыбается Кун, тянется рукой к волосам Чону и треплет их.       Чону тяжело вздыхает, мысленно соглашаясь с этими двумя. Он определённо любит своих лучших друзей, которые всегда придут на помощь, в любое время суток.       Они познакомились в университете иностранных языков, куда поступил Ким. Университет находился в получасе езды на автобусе, так что Чону приходилось вставать пораньше. Но местные кампусы он даже не рассматривал, хотя Тэн предлагал.       Такие языки, как японский и китайский, Чону более-менее даются, он может сказать несколько простеньких фраз. А вот английский далёк от идеала, но перспективы, которые открываются благодаря этому языку — слишком заманчивые. Чону хочет работать переводчиком для важных людей, чтобы встречаться со всякими знаменитостями и объездить весь мир или хотя бы его половину. Маленькая мечта росла в нём с самого детства, когда в средней школе они начали изучать японский. Но загорелся он целью стать лингвистом, будучи уже в старшей школе.       Кун учился на кафедре английского языка для международных конференций и связей, на третьем курсе, как и Тэн, а Чону выбрал кафедру английской лингвистики и языковых технологий. Это никак не помешало им познакомиться в библиотеке, где Ким часто засиживался с объёмной термокружкой с кофе. Тэн тогда приятно удивился, что младший знает четыре языка, пусть и не все на высшем уровне. Сам он владел тайским, китайским, английским, корейским и немного говорил на японском, а цель была выучить ещё и немецкий, чтобы понимать своего дурашливого парня из Германии.       Они вместе готовились к сессиям, практикуясь в английском, Кун также старался говорить на китайском с Чону, чтобы поднять его уровень. Было утомительно, но весело, особенно, когда Ким неправильно произносил слова и они принимали другое значение.       — Давай, отвечай на поставленный вопрос, — говорит Кун на китайском.       — Мне нравятся и женщины, и мужчины, — отвечает Чону так же на китайском.       Тэн понимающе хмыкает. Он в приподнятом настроении, потому что сегодня на нём яркая оранжевая футболка, которую ему оставил его горячо любимый парень перед отъездом.       — Почему меня окружают одни бисексуалы? — вздыхает Кун, не задумываясь переходя на английский.       — А сам гей, — ржёт Тэн на тайском.       Он поправляет тёмную отросшую чёлку и игриво подмигивает другу.       — Мы с тобой общаемся уже шесть лет или около того? Я тебя прекрасно понял, — язвит Кун на тайском. — Я не гей, — бурчит он.       Чону половину не понимает, но смеётся вместе с друзьями. Он правда пытается преуспеть и в тайском, но это действительно тяжело. Слишком много языков разом. К тому же сессия на носу, нужно больше концентрироваться на английском, а эти двое только и могут, что глумиться на разных языках в одном предложении. Ну ничего, он им отомстит ещё, особенно Тэну. Вот выучит немецкий ему назло и будет стебать его вместе с его парнем.       Так, на чём мы там остановились? Ах да, безответная любовь Чону к некому Со Ёнхо.       Их первая встреча произошла в начале января у подъезда (так романтично), в котором проживала семья Ким. Парень в коротком чёрном пальто с крупными лацканами и большими пуговицами поглядывал на свои наручные часы, перекидываясь редкими фразами с другим, таким же высоким парнем рядом. У того были блондинистые волосы, голубые линзы и ни одного живого места в ушах. Вау. Они оба выглядели, как только что сошедшие модели с обложки модного журнала. Но тот с короткими тёмно-каштановыми волосами, которые развевались от слабого морозного ветра, пленил сердце бедного Чону. Он так и замер у железных подъездных дверей, вспоминая, зачем вообще выходил.       — А вы, ребят, Джухён ждёте? — всё же подаёт голос Чону.       Он тяжело сглатывает, когда две пары глаз обращают своё внимание на него.       — Кто такая Джухён? — спрашивает парень с голубыми линзами.       — Моя нуна, она работает фотографом с моделями, а вы похожи на них.       Чону ловит их удивлённые и совсем немного смущённые взгляды.       — Ах, нет, — легко улыбается второй незнакомец, — мы Доёна ждём.       — Зачем вам мой брат? — вмиг хмурится Чону, поджимая губы.       — Ох, так ты, должно быть, Чону? Я Ёнхо, можно просто Джонни, это Юкхэй, — улыбается Ёнхо.       «Можно просто папочка», — проносится в пошловатой голове Кима.       Окей, тут стоит отметить, что у младшего Кима никогда не было отношений. Но он считал себя бисексуалом, потому что ему в принципе было всё равно на пол человека, ему одинаково нравились и парни, и девушки. Только дело никогда не доходило до отношений. Он даже никогда ни с кем не целовался, хотя опять-таки, Тэн предлагал.       У них завязывается разговор об учёбе, баскетболе и любимых фильмах, и Чону чувствует, как сильно начинает биться его бедное сердечко, когда Джонни улыбается, а его глаза превращаются в маленькие полумесяцы. Когда же Доён выходит, Чону видит, как меняется блеск в глазах Ёнхо, в глазах человека, который впервые так сильно запал в душу.       Факт в том, что младший Ким унаследовал жуткую стеснительность от мамы, как и старший, а вот сестре несказанно повезло быть настырной и всегда идти напролом, как папа. Несправедливо. Поэтому сейчас, когда он смотрит вслед удаляющихся трёх спин, ему чертовски тоскливо, ведь он никогда не добьётся внимания такого парня, как Джонни.       В университете всё идёт более-менее хорошо. Чону старается не вылезать из библиотеки, где можно расслабиться за огромным количеством кофе и книг. Он мог бы, конечно, использовать свой макбук для чтения, но приятнее слышать шелест страниц и этот чудесный, особенный запах.       Он отвлекается на постоянное жужжание телефона и нервно дёргает плечом. Брат добавил его в один чат, никому так и не понятно до конца — зачем, где постоянно флудят Доёновы друзья. Но Чону старается поддерживать разговор с некоторыми из них. Например, он в тесных отношениях с Марком и Донхёком. Общение с ними, как контрастный душ. Они полная противоположность друг другу. Если переписка с Минхёном похожа на кристально чистую воду в океане, где иногда бушует шторм, то Донхёк — сплошные американские горки. А вот с Ютой можно обсудить мангу, дорамы и попрактиковать свой японский.       — Чони, сладкий, не хочешь сегодня поужинать за городом? Я знаю хорошее местечко с тайской кухней, — говорит подошедший Тэн на английском.       Он обнимает сидящего младшего за талию и кладёт тому голову на плечо. Со стороны они выглядят, как парочка.       Чону хочет сейчас домой, завалиться читать новую главу любимой манхвы, а лучше бы завалился в объятья Джонни. Он вздыхает на свои мысли и поворачивает голову к другу, соприкасаясь с ним щеками. Привычная ситуация, ничего необычного. Только с этими двумя он может вести себя максимально открыто и не смущаться самых простых вещей.       — Я так сильно устал, хён… — шепчет Чону на привычном корейском. — Голова раскалывается.       И он действительно выглядит неважно. Подготовка к сессии, не то чтобы утомляет, она, словно непобедимый босс высокого уровня, вытягивает всю душу из студента. Он начинает жалобно хныкать и прикладывается головой о библиотечный стол, заставляя Тэна отступить назад. Это явно что-то нервное, думается Чону. Может, обратиться к местному психологу?       — Чони, что случилось? У тебя температура? — взволновано спрашивает Кун.       Он касается прохладного лба друга.       — Температура по одному парню, — вздыхает Тэн. — Мне надоело смотреть на то, как ты страдаешь. Помнишь, как мне было больно, когда я узнал, что Янян приезжал в Корею только на месяц?       — Отлично помню, как ты плакал, как маленький ребёнок, — гримасничает Кун, садясь рядом с Чону.       Тэн тычет пальцем в Кунову щёчку, присаживаясь тому на колени.       «Очень удобно, Читтапон», — думает Кун, но обнимает всё же парня.       — Так вот. Ты и этот, — он указывает на Цяня, — оболтус, помогли мне справиться с этим, и посмотри на меня сейчас…       — Да, посмотри на него сейчас, никогда не отлипает от своего телефона: «Янян такой милый, он прислал мне фоточку со своей собачечкой, посмотрите на его улыбочку, он покрасил волосы в блондинистый и теперь выглядит, как ангелочек спустившийся с небес». Желаю тебе того же с Джонни, благословляю, — заканчивает издеваться над Тэном Цянь.       — Я тебя ненавижу, — говорит Тэн на японском.       — Люблю тебя, — отвечает ему довольный Кун на том же языке, чмокая его в нос.       — Это всё, на что ты способен? — ухмыляется Тэн.       — Отсоси, — неожиданно выдаёт Цянь на немецком.       У Тэна глаза по пять копеек. Вот сейчас не понял.       Чону любит своих друзей, но больше всего он любит пострадать по Джонни. Поэтому решение напиться в середине недели ни разу не кажется плохим.       Часы давно перевалили за час ночи. Слава всем богам, что родители в командировке где-то в Китае, а Джухён уехала к парню с ночёвкой на пару дней. Чону вваливается в квартиру, больно ударяясь о деревянную тумбочку в прихожей. Он спотыкается о собственные ноги и приземляется, как тюлень с грацией кошки, мордой в пол.       — Явился? Я уже хотел все больницы и морги обзвонить, — вздыхает Доён и включает свет в коридоре. — Ну ты и надрался, мелкий.       Чону всё ещё упирается лицом в жёсткий паркет и мычит что-то про боль в сердце, и почему-то на японском, который Донён немного знает, спасибо, Юта.       — Сердце болит? Меньше нужно было пить, — бубнит старший, снимая с Чону его любимые лёгкие кроссовки.       Он ведёт младшего в ванную, кое-как заставляет того умыться и почистить зубы, утром ещё спасибо скажет. Потом они идут (ну как идут, Чону волочит своими длинными ногами) на кухню, где Доён укладывает его на кухонный диван и любезно наливает брату прохладной воды. Тот с жадностью опрокидывает в себя два стакана.       — Спаибо, — хрипит Чону. — Ты лутсий бхрат на светте, — заплетаясь, говорит он.       — Да, я знаю. Так в честь чего ты так напился?       — Джонниии, — хнычет младший и поворачивается к брату спиной.       Он молчит несколько минут, и Доён думает, что тот наконец-то уснул. Он не представляет, что творится на душе у младшего брата, но очень хочет тому помочь.       Утро встречает Чону сильной головной болью. Как говорится — не умеешь пить, не берись. Он осматривает родную кухню в поиске чего-нибудь, от чего можно прийти в себя, и видит на столе таблетки и минералку. Дай бог тебе здоровья, Доёни, пишет Чону старшему в смс, потом смотрит на время. Отлично, сегодня он прогулял занятия, впервые за этот год. Кто, вообще, напивается в среду? Правильно, их маленькая компания. Он проверяет телефон на наличие странных сообщений, но всё спокойно, у него ведь нет номера Ёнхо.       [10:41 AM] Чону-я: я извиняюсь, а вы живы?       [10:42 AM] КунЪ: это мы у тебя спрашивать должны *прикреплённая фотография*       [10:44 AM] Чону-я: Иисусе… это что, всё я?       [10:44 AM] КунЪ: почти       [10:48 AM] 10: мы вдвоём, потом я вырубился       [10:49 AM] Чону-я: ничего удивительного       [10:49 AM] Чону-я: столько-то выжрать       [10:55 AM] КунЪ: я попросил Хендери тебя отмазать сегодня, будешь должен ;)       [10:57 AM] Чону-я: храни тебя господь, зай       Чону встаёт с нагретого места, а лучше бы лежал, потому что кухня начинает кружиться. Он определённо сожалеет о содеянном, но, хвала небесам, с учёбой всё улажено. Однако он удивляется, как в его светлую и в то же время больную голову приходит гениальная идея, как сблизиться с предметом воздыхания и сблизить милого соседа с братом. Он пишет о своём коварном плане Юте, а потом ставит брата перед фактом.       Во рту будто что-то сдохло, а голова по-прежнему ватная, в ушах лёгкий шум, но Чону обещает прийти в себя к вечеру. Приходится принять холодный душ, почистить зубы и сполоснуть рот ополаскивателем. Он несколько раз проводит рукой по волосам, приводя себя в более-менее человеческий вид. Выпитые таблетки совсем не помогают, и он кидает в себя порцию обезболивающего. Дышать становится определённо легче.       Чону не спеша одевается, когда получает положительный ответ от Юты, что тот всё устроит и коварный смайлик в конце. Чону улыбается и всё-таки выходит из квартиры, и пускай утро началось не очень, зато удача точно на его стороне.       — Ам, прости, Тэиль-щи? — окликает Чону своего соседа.       Тот стоит у открытой двери своей квартиры и едва ли успевает схватить свою кошку, прежде, чем та сбежит в подъезд, в который раз.       — А? Да, — оборачивается Тэиль, смешно распахивая глаза.       Вероятнее всего он пришёл домой, чтобы пообедать, так как он в чёрном деловом костюме и с портфелем в руке.       — Ты ведь знаком с моим братом, Доёном?       Тэиль заливается краской, видимо, вспоминая какую-то неловкую ситуацию?       — Допустим, — всё-таки отвечает он.       — Мы устраиваем сегодня посиделки за хорошим фильмом, и он очень хочет, чтобы ты тоже пришёл, — врёт и не краснеет, говорит Чону.       — Я? — удивляется Тэиль. — Не знаю… завтра на работу, если только не допоздна.       — Замётано! Приходи к нам в шесть, — довольно потирает ладоши Чону.       Он без понятия, конечно, почему его сосед так легко согласился. Возможно, у брата дела пошли в гору?       Ну всё, осталось теперь позаботиться о своей личной жизни.       Чону думает, что он какой-то неудачник. Почему Доёну достаётся столько внимания, а ему даже на день всех влюблённых шоколад дарят только Кун и Тэн. Чону, вообще-то, не любит сладкое, но им необязательно об этом знать. Его брат, конечно, красивый парень, также начитанный и с ним всегда есть о чём поболтать, он отличный друг, поддержка, в общем да, это стоит того, чтобы за ним бегала толпа крутых спортсменов. А что есть у Чону? Он может похвастаться своей любовью к сёнэн-ай манге, лучший его плюс, определённо.       Летний зной пропадает ближе к вечеру, и можно наконец-то дышать полной грудью. За день Чону успел прошвырнуться по городу, поставить пару синяков на ногах, непонятно где и как, только он так умеет. И сейчас он бежит со всех ног домой, чтобы успеть к приходу гостей. Конечно, из-за своей невнимательности он всё-таки спотыкается о собственные развязанные шнурки, и уже готов разбить себе что-нибудь (только бы не нос), когда чьи-то сильные руки ловят его.       — Аккуратнее! А если бы я не успел? — немного испуганно произносит никто иной, как Джонни, собственной персоной.       Чону попал в чей-то фанфик? Определённо да.       — Ничего бы не изменилось, — бурчит Чону и отводит взгляд в сторону, открывая прекрасный вид на свой профиль.       — Ты разбил бы себе лицо, как минимум, — говорит Ёнхо.       Он всё ещё прижимает Чону к себе, и тот может почувствовать чужое сердцебиение.       — Нам нужно поспешить, иначе без нас начнут, — тихо говорит Чону, и Джонни наконец-то выпускает парня из своих медвежьих объятий.       Чону срочно хочет повторить вчерашний вечер. Он пишет Тэну об этой неловкой ситуации, пока они с Ёнхо едут в лифте. Тэн ставит большое количество больших пальцев вверх и просит приглашение на свадьбу. Ким мысленно обзывает друга идиотом, но улыбка всё-таки расползается по его смущённому раскрасневшемуся лицу.       — Чону, скажи мне, ради всего святого, как много человек ты пригласил? — стонет Донён.       Младший брат ехидно улыбается, когда видит удивлённое лицо Доёна. В дверном проёме стоит Тэиль, смущённо переминаясь с ноги на ногу.       В целом, вечер удался, не считая некоторые неловкие моменты. Чону обращает внимание на каждую мелочь вокруг себя. Как Юкхэй притягивает Юту с Минхёном (Чону в душе пищит). Как Доён совсем незаметно (нет) кладёт свою руку поверх Тэилевой, и как Джонни рядом напрягается. Он всё понимает без слов.       Всю неделю Чону ходит как в воду опущенный. Да, он получил номер Ёнхо, выпросил через Юту. А дальше-то что? Доён счастлив, постоянно переписывается с милым соседом, и Чону безгранично счастлив за старшего, но у самого как-то не клеится. Хочется стереть себе память об обаятельном парне. Даже Тэн и Кун бессильны, пока не происходят дальнейшие события.       Вечер пятницы — отличный повод поехать с друзьями в клуб в другой конец города.       Громкая ритмичная музыка и несколько шотов крепкого алкоголя именно то, что помогает Чону расслабиться. Он никогда не понимал своего брата, почему тот не выпивает с друзьями. Ведь это так весело — пьяными резвиться на танцполе до потери пульса, смеяться до коликов в животе над бухим Тэном, который пытается говорить на ломаном немецком со своим парнем, пока ловит вай-фай, стоя на барной стойке. Хорошо, что у Яняна только пять вечера, когда у них давно за полночь. После клуба они бегут в ближайший круглосуточный супермаркет и крадут (на время, клянётся себе прилежный Чону) тележку, в которую умещают совсем не миниатюрного Куна. Они кричат от восторга, громко смеются и проживают свои лучшие годы жизни. Галерея телефона пестрит огромным количеством размытых фотографий и десятисекундных видео их пьяных, но довольных лиц — бесценные воспоминания.       Тэн заказывает такси до кампуса, у него отличный план, как после отбоя попасть в их с Куном комнату. Чону отказывается, чтобы его проводили, потому что его голову посещает ещё одна гениальная мысль, о которой он безусловно пожалеет. Но это будет завтра, а сейчас он набирает номер «просто папочка». Его пьяному мозгу кажется, что Джонни трубку так и не поднял, поэтому Чону кричит в пустоту, путаясь в собственных мыслях. Ему просто нужно выговориться.       — Почему ты смотришь только на Доёна?! — пьяно кричит он на английском, смотря в выключенный экран телефона. Почему-то его нетрезвый мозг выбирает именно этот язык из всех, которые он знает. — Чем я хуже?! Что со мной не так? Доён не ответит тебе взаимностью, ты ему не нужен, но ты нужен мне. Пожалуйста… обрати на меня своё чёртово внимание… — в конце Чону пробивает на рыдания, и он не слышит, как в трубке, на чётком английском спрашивают, где он.       Чону не слышит ни корейские маты, ни просьбы назвать адрес, он просто вырубается на лавочке в освещённом парке. На улице немного прохладно, скорее всего, на утро он проснётся простуженным, но какая, вообще, разница?       — Лучше бы я не просил его номер, — жалобно стонет Чону следующим утром, замечая последний звонок в телефоне.       Он только проснулся, но уже хочет сдохнуть. Его ужасно тошнит, голова раскалывается, кажется, что вот-вот лопнет от давления, и он вообще без понятия, где находится. Комната не похожа на комнату Тэна и Куна. Окей, он не в их общежитии. Тогда где? Чону укрыт мягким кашемировым пледом серого цвета, на нём вчерашняя одежда, телефон и кошелёк на месте, как и все рёбра. Хорошая новость, его не ограбили и не избили.       — Проснулся? — спрашивает Джонни.       Он протягивает Чону бутылку воды и угольные, Чону минутой позже обо всём подумает, а сейчас он жадно присасывается к горлышку, выпивая всё до последней капли. Сколько раз за этот месяц он благодарит бога за обычную воду?       Чону наконец-то застывает, как вкопанный, когда до него доходит кто перед ним стоит.       — Что? Что я… что вчера произошло? — заикается он.       Ёнхо проводит своей широкой ладонью по немного влажным волосам, улыбаясь одними глазами, и Чону окончательно просыпается. Это не галлюцинация. Перед ним стоит человек, которой ему до безумия нравится. На нём безразмерная бежевая футболка, которая открывает шикарный вид на мускулистые руки и короткие спортивные шорты, из-за которых у Чону может случится инсульт. «Слюни подотри», — звучит насмешливый голос брата в голове.       — Ты подписал меня на целое приключение в полтретьего ночи, — улыбается Ёнхо, пока Ким покрывается красными пятнами. — Я не знал, где тебя искать и позвонил Доёну, разбудив его. Он любезно дал мне номер Куна, и с десятого раза мне ответил какой-то парень, на неизвестном мне языке, — начинает смеяться он, — как я потом понял, это был тайский. Тэн, кажется… он рассказал, где они тебя оставили. Ну, не только об этом он рассказал, конечно, мне особенно запомнилось: «Чону ещё невинный малыш, я убью тебя, если ты причинишь ему боль, порву на тайский флаг. Он — моя сладкая булочка с ванилью, и, вообще, какого хрена ты всё ещё не встречаешься с ним, кобель недоделанный», — цитирует Джонни Тэна, пока Чону думает, стоит ли ему повеситься на этой люстре, в гостиной Ёнхо или лучше прыгнуть из окна своей комнаты, с двенадцатого.       Он натягивает на голову плед, задыхаясь от смущения, возмущения и чёрт знает от чего ещё. Ему так стыдно за всю эту ситуацию, что провалиться под землю — это самое малое, что принесёт ему облегчение. Кончики ушей горят от стыда, а сердце пульсирует где-то в горле. Да за что ему всё это? Наверняка в прошлой жизни он отбирал у детей леденцы или не помогал пожилым женщинам переходить дорогу. Всё тянется из прошлого.       — Я не против твоего присутствия в этой квартире, но тебе же будет хуже, когда вернётся Джэхён. Поэтому, давай лучше наедине поговорим, пока есть время, — спокойно говорит Джонни.       — Он меня видел? — пищит Чону из своего кокона.       Джонни мягко смеётся:       — Нет. Он не ночевал дома, — говорит Ёнхо, зачем-то добавляя, — можешь подробности у Донхёка узнать.       Чону резко стягивает с себя плед и неверяще смотрит на парня перед собой.       — Вот о какой тут справедливости можно говорить? Всем устроил личную жизнь, а со своей разобраться никак не могу! — возмущается он, по-детски надувая щёчки.       — Учитывая, что именно между нами произошло ночью, ты должен позвать меня, как минимум, замуж, — театрально вздыхает Джонни, наблюдая за покрасневшим лицом (скоро в помидор превратится, честное слово) Кима.       — Что, прости?       — Ну, — тянет Ёнхо, — во-первых, ты облизал руль моей машины. Я не знаю, почему ты посчитал это необходимым, но. Затем тебя стошнило на меня, когда я вытаскивал твоё пьяное тело из машины. Во-вторых, ты грозился подать на меня в суд, если я не соглашусь с тобой переспать, прямо в подъезде. Ты отказывался подниматься в квартиру, — усмехается он.       — Всё, хватит, дай мне просто умереть.       — Ну уж нет, мне тут трупы не нужны, тем более труп моего парня.       Ким хочет что-то сказать, но в голове белый шум. Джонни садится рядом с ним, смотрит глаза в глаза и приближается губами к его приоткрытым. Чону уже готов к своему первому поцелую, когда Ёнхо говорит:       — Жесть у тебя воняет изо рта, пожалуйста, воспользуйся зубной пастой.       Получает кулаком под дых и загибается то ли от смеха, то ли от боли.

***