I
Чтобы продолжить наше повествование, придëтся оставить Элли, Пастера и старую Френсис по дороге в Бургундию, и вернуться в атмосферу того страшного дня, когда едва не обманутый капитан Селби распорядился судьбою врага убийственным образом. Как говорилось выше, бессердечные палачи, мысленно погружённые в суть предстоящего чëрного дела, упустили из виду проворного и ловкого для своих немалых лет лакея. Диего спрятался среди раскидистой листвы южных растений, пропустил процессию вперëд и в обход по кустам меж деревьев, окольными путями, устремился первым прийти в «Кампос Амплиос», мелькавшее вдали. Много времени слуге выручили предсмертные мольбы Мигеля и сама «казнь». Селение было окутано некрепким утренним сном. Единственного человека, которого встретил по пути Диего, не доходя до деревни нескольких ярдов, был пастух. Стадо его безмятежно щипало свежую зелëную травку; периодически перекликались протяжным мычанием некоторые коровы. — Сеньор, сеньор! — прислужник задыхался и держался за грудь. — Помогите мне, сеньор! Пастух, дремавший под широкими ветвями каштана, протëр глаза кулаком и уставился на незнакомца, как на привидение. — Что вам нужно? — спросил он тоном, в котором не чувствовалось недоброжелательности. То был молодой человек лет двадцати пяти, подтянутый и широкоплечий. — Пойдëмте со мной! Там, около какого-то озера, сейчас свершится страшное дело! — лакей указал рукою в сторону расположения водоëма. — Я бы рад помочь вам, сеньор, но я не могу оставить стадо без присмотра. — Озадаченно отвечал юноша. — Стадо не успеет разбрестись, а в озере том сейчас утопят человека! Я прошу вас о помощи в силу моих больших годов. И плаваю я чуть лучше топора. Пастух, уже стоявший на ногах, молча поднял с земли соломенную шляпу и решительно произнëс: — Идëмте. Я, кажется, понимаю, о каком озере речь. — Сеньор, я век не забуду вам этого благородного поступка! И заплачу́ за него! — выпалил Диего, двигаясь с места. — Но надо спешить, дорога каждая секунда. Спонтанные знакомые бегом пустились через овраги и ухабы и спустя несколько минут, затаившись, сидели в зарослях неподалёку от команды Селби. Подоспели они, когда лодка, рассекая зеленоватую мутную гладь, практически остановилась на середине. — Вам нужно спасти человека, которого хотят утопить. — Шëпотом говорил старик. — Но придëтся дождаться, пока процессия двинется дальше — они идут в селение — и тогда приступать. Расплачиваться со спасителем лакей намеревался небольшим кульком золотых монет, выкраденным при минувшей вакханалии на «Гермесе» из каюты Варгаса. — Я постараюсь. — Произнëс пастух. — Господи, лишь бы они не задерживались, а сразу пошли вперëд! — Это главное. — Подтверждал юноша. — Иначе велика вероятность, что из воды я достану уже мертвеца. Оба сидели в неистовом напряжении. «Теперь виконт увидит, каков старый Диего! Что душа у него большая и даже неприятеля готов он помиловать!» — мечтал лакей, надеясь на успех. — «За спасение этого лжеца юный господин точно вновь полюбит меня и начнëт слушать моих советов!» Между Томом и Грандером свершился последний диалог. Спрятавшиеся видели, как Хоггарт сильной, но дрожащей рукой исполнил обязанность настоящего палача. Молодой человек не имел мысли задерживаться около этого зловещего озера, поэтому, быстрее ветра причалив к берегу, попросил капитана незамедлительно продолжить путь. Селби предложение одобрил. Поступок свой Дэвид преподносил, как неизбежную кару за подлость и обман, и команда поддерживала предводителя. Грандер — пешка, выше над ним стоит король, но чтобы добраться до величества, прежде надлежит уничтожить всех пешек. Невзирая на подобные рассуждения, стальная душа капитана изнывала: только совершенно чëрствый и бессердечный человек не поддастся на жалостные предсмертные мольбы обречëнного. Бросив на озеро неоднозначный, безрадостный взгляд, Селби посмотрел на занимающийся восход и объятые первыми лучами солнца стволы деревьев; после приказал идти далее. Уверенным, в меру быстрым шагом, процессия направилась в «Кампос Амплиос». Как только скрылся из виду последний матрос, и шелест травы под ногами утих, Диего заметался в возбуждëнном нетерпении. — Быстрее, сеньор, быстрее! — затараторил он, теребя пастуха за плечо. — Медлить нельзя! Оставив в кустах заранее снятые сапоги, юноша ринулся в воду, не воспроизведя сильного всплеска. Лакей тоже покинул укрытие и с причитаниями метался по берегу как встревоженная курица. Насколько бы долго Мигель не умел задерживать дыхание — всему есть предел. Как не хотел бы расставаться с жизнью — на время пришлось принять сей пугающий факт. Удушье принялось нестерпимо сдавливать горло. Верëвки были толстые и разорвать их, по крайней мере ему, не давалось выполнимым. Смерть, которой страшился он более всего на свете, поджидала его на дне глубокого водоëма. Но вот во мраке крайнего отчаяния, в котором пребывал в настоящий момент утопающий, блеснул спасительный луч надежды. Когда зелень матовой тинистой воды перед глазами принялся застилать агонический туман, какая-то невиданная сила, будто ниспосланная самим Провидением, подцепила его за волосы и потянула наверх. Мгновение за мгновением, и Грандер, мокрый до нитки, с прилипшими к лицу и спине волосами, лежал на земле у ног избавителя и пожилого лакея, кашляя и отплëвываясь. Пастух и Диего разрезали оковы, дали Мигелю прийти в себя, засим юноша опустился на колени и вкрадчиво спросил: — Сеньор, нужна ли вам ещë какая-нибудь помощь? Мигель силился осознать, реальность ли это. Должно быть, он правда умер, а двое стоявших над ним — демоны преисподней, которую настойчиво сулили ему капитан и его подчинëнные. Признав в одном из обитателей ада своего давнего соперника, в голове Грандера что-то опрокинулось. Он огляделся и попытался встать. Пастух помог ему прислониться к дереву. — Вы не оставляете меня даже здесь... — пробормотал Мигель, глядя на лакея обезумевшим, пылавшим взором. — Что в жизни, что в загробном мире вы неотступно следуете за мною и сеете беды!.. Старик сделал примирительный жест и попробовал приблизиться к бывшему пирату, но тот вжался в шершавый ствол и крикнул сорвавшимся голосом: — Нет!.. Не приближайтесь! Вы — демон преисподней!.. Не смейте, не смейте!.. Из груди Мигеля вырвался не то плач, не то истерический смех. Диего положил руку на грудь, и с сухих губ его сорвался единственный проникновенный возглас: — Господи... — Сеньор, — печально сказал ему пастух, — вы видите: он болен на голову. Или в мощном шоке. В «Кампос Амплиос» я знаю гостиницу, хозяин которой — мой отличный приятель. За две комнаты он возьмëт с вас всего две монеты. Поживите там, пусть ваш друг поправится. — Если поправится... — Горько заметил Диего. — Вот ваше вознаграждение. — Лакей протянул новому знакомому мешочек золотых. — Я не просил денег. — Берите, любой благой поступок должен быть вознаграждëн. Пастух робко принял дары и качнул головой. Благовременно прислужник выделил себе три монеты прозапас, дабы переночевать в относительном комфорте и добраться до города. — Ведите нас, сеньор. — Произнëс Диего, задумчиво ковыряя каблуком рыхлую землю. — Вы поистине наша мессия. Юноша выжал мокрую штанину — вода потекла рекой — и опять выпрямил спину. — Не сопротивляйтесь, — обратился пастух к Мигелю с доброжелательной улыбкой протягивая ему руку. Но Грандер лишь смотрел на него потускневшим взглядом и что-то невнятно бормотал. — Не бойтесь, мы — не демоны, а обычные люди. Вы не в аду, а на Земле. — Утешительно уговаривал спаситель. — Дайте мне руку. Слова его прошли даром. Грандер не подпускал к себе ни пастуха, ни Диего, неразборчиво твердил про геену огненную и повременно дрожал от тихого исступлëнного смеха. Пришлось принимать крайние меры; молодой человек самовольно взял Мигеля под руку, закрывая глаза на его тщетные сопротивления и попытки вырваться. Он извивался как уж и ловчился выскользнуть, но стальная хватка юноши не позволяла того. Лакей поплëлся рядом.II
Гостиница «Портобело» представляла собой старенькое, но ухоженное бревенчатое здание из двух этажей. Аккуратное прибранное крыльцо, ровные ступеньки и новая вывеска давали понять, что за строением тщательно присматривают и вовремя устраняют поломки. Во дворе, окружëнном свежепокрашенным забором, росли милые деревца, которые добросовестный хозяин наказывал подстригать, как только они выходили из смотрибельного вида. Небольшая территория, принадлежавшая строению, каждый день убиралась слугами. Пëстрая троица переступила порог гостиницы в половине седьмого утра. Хозяин уже стоял за стойкой и производил подсчëты расходов в бухгалтерской книжке. — Старина Хуан! — вполголоса обрадовался пастух, понимая, что люди наверху ещë спят. — Гляди-ка: я привëл тебе новых постояльцев. Хуан оторвал голову от книжки, и доброе лицо его тотчас расплылось в чистосердечной улыбке. — Энцо! Я рад тебя видеть, дружище! — ответил он юноше, покидая стойку. При оглашении имени пастуха, щëки Диего налились краской: он напрочь позабыл спросить, как его зовут. — Ну, ну, заходите, чего на пороге топчитесь? — хозяин услужливо провëл их к лучшему столику и отодвинул стулья всем троим. — Это мои новые знакомые. — Огласил Энцо, указывая на Диего и Мигеля. — Они... заблудились в лесу. Но по воле Божьей набрели на наше селение. — Диего Сантьяго. — Представился прислужник и привстал со стула. — Мигель Грандер. — Указал он кивком на бывшего пирата. Мигель успел утихомириться внешне, однако мысли его до сих пор концентрировались на дьяволе и аде. Ему мерещилось, будто бы помещение это — начальная ступень перед мученическими пытками и ужасом. Точно специально на улице собиралась гроза; тучи сгустились над утренним лесом, и стало темно. Раз! — небосвод разломился на две части, озарив всё вокруг ярким секундным светом. Послышался гром. — Ай-яй-яй, какая непогода. — Запричитал хозяин. — Снова размоет дорожки в саду! — Это терзают грешников, — заявил осевшим голосом Грандер, — сейчас черти явятся за мною. Хуан выпал в осадок. Он обошëл стол кругом и встал напротив Мигеля. — Что, простите?.. — Не обращай внимания, Хуан! — подсуетился Энцо. — Наш друг немного приболел, вот и несëт всякий бред! — Приболел? Вы кстати зашли, господа! — просиял хозяин. — У меня как раз гостит доктор Энрике! Тот самый, помнишь, помнишь, Энцо? Который годом назад вправил тебе плечо? Он замечательный врач и точно сможет помочь сеньору Мигелю! — Помогу, чем смогу, джентльмены, — внезапно раздался сверху чей-то мягкий баритон. По лестнице, ведущей на второй этаж, размеренно спускался господин средних лет и такого же роста. На нём гармонично смотрелись бордовый жакет и галифе тёмно-синего цвета, заправленное в высокие сапоги. — Ранним утром я собирался отправиться на конную прогулку, встал в половине шестого, оделся, но природе видимо угодно, чтобы я остался в гостинице, и как выясняется, неспроста. Кому надобно помогать? Повторилась сцена знакомства. Все, исключая Мигеля, пожали доктору руку. — Боюсь, доктор Энрике, над болезнью, что издавна овладевала сеньором Мигелем, и сегодня полностью поглотила его, вы не властны. — Заключил Диего, измотанно потирая висок. — Как! — возмутился Энрике, и волосы на его аккуратно выстриженной бородке ощетинились. — Не существует такой болезни, над которой я был бы не властен! — Вы не понимаете, — вмешался Энцо, — сеньор Мигель болен на голову. Он твердит об аде и демонах, говорит, что скоро за ним явятся черти. Доктор озадаченно дотронулся пальцами до губ и снял короткие серые перчатки. — Признаю, вы верно подметили, сеньор Диего: была б у него лихорадка или простуда — я бы вылечил его без труда. А голова — предмет тëмный, обследованию не подлежит. Могу посоветовать одно, — он наклонился к уху лакея, — дайте ему снотворного да заприте в комнате. Сон восстанавливает силы. Диего и Энцо воспользовались настойчивым советом доктора. Энрике предоставил им баночку со снотворным и рассчитал дозу, затем они силой заставили Грандера выпить маленький стакан агуардьенте и отвели в небольшую комнату, откуда прежде убрали канделябр, колющие предметы и задвинули шторы.III
Ласковый лучик дневного света просочился сквозь неплотно задëрнутые занавеси, ловко скользнул по подоконнику, прогулялся по расписному мягкому ковру, взобрался на неразобранную, застеленную шероховатым серым пледом кровать, и остановился на лице человека, мирно дремавшего светлым погожим днëм. Гроза миновала, тучи рассеялись, оставив после себя лишь мокрую траву и прозрачные лужи на тропинках. Мигель очнулся от крепкого сна в маленькой, но уютной комнате гостиницы. Открыв глаза, первым делом разум его заняла престранная мысль «Где я нахожусь»? Оглядев скромную обстановку номера, бревенчатые стены и немногочисленные картины на них, Грандер поднялся на ноги. Держась за подручные предметы, он, пошатываясь, доковылял до окна, отодвинул край шторы и принялся внимательно изучать местные пейзажи. Работники заведения убирали двор; буря нанесла на территорию много мусора в виде обломанных веток, сорванных листьев и сена. Нашлась даже чья-то дырявая шляпа. «Судя по положению солнца, только-только начался день». — Сделал несложный вывод Мигель. — «Но что это за местность и почему я ничего не помню?» Голова его гудела, как пчелиный рой. Грандер занялся хождением по комнате, раздумывая над дальнейшим планом действий. С улицы доносилось забавное пение рабочих, как ироничный аккомпанемент невесëлым мыслям. Машинально он подошëл к узкому настенному зеркалу и обнаружил, что тëмно-синий камзол его местами сморщился, и на рукаве отчего-то висела засохшая тина, прилипшая к ткани. Находка эта, естественно, не осталась без внимания, но более неë взор Мигеля приковала иная вещь; в длинных, прежде целиком иссиня-чëрных волосах его, как широкие серебряные полосы, красовалось несколько обширных прядей седых волос.