DEAR ANGEL

Красота, порядок, совершенство. Он жаждал именно такого мира. Это видение вело его вперед, как морковка перед черной лошадью, несущей чуму по земле, но там, где лежало разрушение, добро устремлялось вперед. Новые деревья после лесного пожара, цветы с могилы его сестры, картины его жертв. Без тьмы никогда не было бы Света. До нее никто этого не понимал. Его ангел, окутанный захватывающим небесным сиянием. Каждый кроткий миг, когда на нее падал свет, стоил совершенных им преступлений. Она была добром, за которое он будет бороться, красотой, которая не могла и не хотела пострадать от грязных рук уродливого мира. Бетти станет его Рапунцель, надежно запертой в башне. Но почему тогда она кричит так, словно в тюрьме? Прошло уже почти два дня с тех пор, как девушка проснулась, испуганная и неуверенная в своем новом местоположении и окружении. Несмотря на то, что Джагхед был все время рядом, шепотом прогоняя ее беспокойство, она отстранилась от него. Его маленькая певчая птичка отказывалась петь. Отказывалась есть. Все, что было сейчас, — это слезы, девушка лишь сильнее закутывалась в одеяла, которые он так долго собирал для нее, пока оплакивала потерю своей семьи, своих друзей, жизни до него. Бетти просто ничего не понимала. Как так? Мир в ее глазах купался в лучах света. Люди не были злыми, были способны на лучшее даже в самых своих злодейских проявлениях, но Джагхеду было лучше знать. Так было и будет всегда. Мир был несправедлив и стремился уничтожить любую унцию чистоты, а он не мог позволить стать ей еще одной жертвой этого гнилого мира. Они итак уже так много отняли у него, и она не станет еще одной причиной этой войны. Звуки ее полуночных всхлипов стали для него почти утешением, уверенностью, что она надежно заперта. И все же он снова жаждал ее прикосновений. Конечно, он знал, что не заслуживает такой нежности, но все равно хотел ее. В ту ночь, которую они провели, тесно прижавшись, друг к другу, она так хорошо его понимала. Самые глубины его тьмы были затронуты, очищены ее горячими поцелуями и нежными руками, но теперь эти зеленые глаза, в которых было столько любви, больше не могли смотреть ему в глаза. Джагхед опустил взгляд на свои руки. Крошечные порезы плавно сливались с естественными линиями. Казалось, целую вечность назад он ходил в хиромантию вместе с Джеллибин. В городе был карнавал, и сестра всю ночь напролет умоляла его пойти с ней. Он не верил тому, что тогда сказала колдунья, что его руки принесут смерть, это была не более чем глупая игра, чтобы напугать впечатлительных молодых девочек. Но, возможно, эта, казалось бы, глупая старуха была права. Может быть, те, у кого была власть над миром, вырезали его из окровавленного мрамора. Еще один крик нарушил тишину. Страдание. Тьма настигла ее. Это было так утомительно и предсказуемо, все одно черное пятнышко на ее сердце, и вот, его ангел начал падать, но он мог и должен был спасти ее, как она спасла его. Джагхед вошел в свой кабинет — место, где всегда начиналась его работа. Стихи, приколотые к стенам, списки жертв, заметки, написанные снова и снова. Он взял свой любимый маленький нож с острым концом, с лилиями, выгравированными на жемчужно-белой рукоятке, чтобы пройти этот путь через боль к очищению. Когда дверь в комнату Бетти открылась, Джагхеда наконец-то окутало знакомое тепло ее ванильного аромата. Он все для нее сделал. Идеальный дворец для любви всей его жизни: цветы, книги, все, о чем она только могла мечтать, а она отплатила ему дьявольским взглядом и холодным плечом. Нет. Это была не она. Его ангел любил бы его за это, благодарил бы его. Это был яд, медленно проникающий в ее вены, но у него еще было время, чтобы отмыть ее. — Джагги? — Впервые за время, проведенное в этом месте, она произнесла его имя, испуганно посмотрев на парня. — Что ты собираешься сделать? Шаг за шагом он медленно входил в ее комнату, плотно закрыв за собой дверь. Джонс протянул руки и крепко прижал ее к себе. Ее тело дрожало в его присутствии, но таяло от его прикосновений. Это успокоило его беспокойство. Его любимый, дорогой ангел был там, внутри, он жаждал освободиться от этой муки. — Все в порядке, — прошептал он, целуя ее за ушком, — тебе больше не будет больно. Нож вонзился в плоть ее бедра, ровная алая струйка окрасила пастельные простыни под ней в кровь, а рука молодого человека приглушила вздох Бетти. Сначала она сопротивлялась, извиваясь от его движений, а когда нож пронзил ее еще глубже, в горле замер крик. Джагхед работал очень осторожно и сосредоточено. Его работа будет прекрасна, как и всегда, а может быть, даже больше, чем обычно, ведь вырезать Ангела, очистить ее — это, несомненно, было вершиной его искусства. Как только картина была доведена до совершенства — трезубая корона для его принцессы, защита от демонов, дремлющих не только в его сердце, но и в городе, который они занимали, — брюнет выпустил нож из руки. Ее кровь окрасила лилии в красный цвет. Сдавленные рыдания Бетти превратились в тихие слезы, тело девушки было слабым и податливым в его объятиях. Кончики его пальцев были в ее крови и он не мог не почувствовать их вкуса. — Даже твоя кровь сладка, — прошептал Джагхед ей на ухо, нежно проводя пальцем по подбородку. — Ты так хороша…и теперь ты чиста, снова совершенна. Вся борьба умерла в ее блестящих зеленых глазах. Сломленная, наконец, его куколка кивнула. -Спасибо, — тихо ответила девушка. Отчаянно нуждаясь в его прикосновении, Бетти придвинулась ближе, прижимаясь к нему всем телом, несмотря на слабость. Джагхед не мог не позволить ей этого и начал осыпать ее переносицу нежными поцелуями. Темнота исчезла, ее прогнал ее принц, ее призрак на черном коне.  — Я люблю тебя, — заверил он ее, — я делаю это только потому, что люблю тебя. Мы должны быть в безопасности, вдали от всего плохого. Посмотри, что люди сделали с тобой раньше. Это ранило тебя, пыталось отнять у меня. Мой ангел… Я не мог… я не могу позволить этому случиться снова. Бетти снова посмотрела на него. Страх, когда-то скрывавшийся в ее глазах, сменился доверием. — Теперь я лучше? — Ты — прекрасна, — улыбнулся Джагхед.