Отвратительный папочка

      Вдруг в коридоре послышалась какая-то возня, и родственники поспешили отлипнуть друг от друга, отскочив в разные концы комнаты. Мимо прошла Беларусь, сонно потирая глаза кулачком и неся уже спящего Казахстана в кровать; следом плелась Украина с растрепанными волосами, сладко зевая; шествие замыкал Германия с зубной щёткой во рту. Вскоре послышался гулкий хлопок - дверь за детьми закрылась, и можно было вздохнуть спокойно. Рейх, не оглянувшись на сына, уже подошёл к двери и хотел переступить порог, но его воскликнул взволнованный и немного нервный голос: - И после этого ты просто возьмёшь и уйдешь?       Мужчина медленно обернулся, придерживая дверь рукой, и пошло улыбнулся, обнажив белоснежные зубы. - А ты хочешь продолжить?       Ответом послужило пунцовое лицо России, которое он поспешил закрыть ладонями, и положительное покачивание головой. Фриц был приятно удивлён - обычно на такие прямые вопросы люди торопятся ответить раздраженное "Нет!" и даже отвесить грубую пощечину, но парень, видимо, был не из этого большинства. Подойдя к подростку сзади и обняв за талию, немец поцеловал его за ухом, из-за чего тот еще больше покраснел, и прошептал: - Маленький еще...       Нет, такого Росс не ожидал совсем. Толкнув нациста на стоявший сзади него стул, сел ему на колени в позу "наездника" и сердито скрутил руки на груди. - Тогда я тебя никуда не отпущу. - Я готов просидеть здесь до самого утра, только вот что скажет Союз, увидев это?.. Сомневаюсь, что похвалит и погладит по голове, - хохотнул Третий, закидывая руки за голову и откидываясь на спинку стула. Что сказать - ставить людей в тупик он умел хорошо. Ему было приятно видеть, как тонкие брови мальчика сдвигаются к переносице, а щеки розовеют то ли от стеснения, то ли от гнева, то ли от всего сразу. - Тебе тоже влетит, - буркнул Россия, глядя исподлобья на отца, на что в ответ получил очередной смешок: - Не могу спорить, но ничто не запретит мне выдвинуть свою версию происходившего... Тем более, про твою попытку кражи никто не забыл, Kindchen,* не руби сук, на котором сидишь. - Ты просто невыносимый! - выплюнул Россия, неохотно сползая на пол и удаляясь, громко хлопая дверью. - Невыносимо прекрасный... - закончил он уже в спальне, переодеваясь в пижаму так тихо, как мог: не хотелось бы случайно разбудить Германа и, еще хуже, отвечать на его вопросы по типу: "Где ты все это время был?", "Где папа?" И так далее... Он осторожно забрался под одеяло, но сна не было ни в одном глазу. Фантомные прикосновения никак не отпускали, заставляя ворочаться и извиваться, словно змея. Парню так хотелось, чтобы Рейх был рядом, обнимал и целовал так же нежно, как Советов, но было одно маленькое "но", которое с треском ломало все желания пополам.       Он его отец.       И, как бы ни хотелось, изменить это нельзя. От этого хотелось перебить всё, что можно, чтобы остались только одни осколки, и вымести оставшееся куда подальше.       С такими мыслями и влажными от слез глазами уснул подросток, прижимая к груди подушку.       Если бы Росс подождал хотя бы минуту, то почувствовал бы нежное прикосновение губ к своему лбу и услышал бы тихое: - Gute Nacht, Mein süßes Baby...**

***

      Утро встретило семью проливным дождем с грозой, так что этот день они должны были провести все вместе под одной крышей. Никто не был против, кроме, как всегда, России, собравшегося ускользнуть в гости к Японии, с которым они не виделись целый месяц. Но Союз, будто назло, запретил выходить из дома в такую погоду, закрыв глаза на то, что последняя встреча лучших друзей была аж двадцать шестого мая, а на дворе уже конец июня. Разгневанный РФ не покидал комнату до обеда, пока коммунист не попросил помощи на кухне. Переступая порог, парень чуть не наступил на один из осколков стекла, которые были рассыпаны по всему полу. В углу Украина отчитывала непутевого крылатого малыша за разбитый стакан, Беларусь забралась на стул, поджав под себя колени и упрашивая взглядом Росса сделать уже что-нибудь. Подросток вздохнул и осторожно, чтобы не пораниться, пересёк кухню, добрался до кладовой, вытащил веник, и вскоре всё стекло, которым был усеян пол, отправилось в мусор. Сёстры повисли на шее младшего русского, причитая, какой он герой, а сам Россия сиял от гордости поярче люстры под потолком. - Никто не поранился? - взволнованно спросил Советы, влетая в комнату и осматривая каждого ребёнка по очереди; следом за ним из прохода показалась взъерошенная голова Германии, который с интересом наблюдал за происходящим. - Да всё нормально, пап! - заверил коммуниста Казахстан, сидя на шкафу, на который он самостоятельно взлетел, и беззаботно болтая ногами. - Россия нас спас! - Господи, сейчас же спустись на пол! - А я не могу, я застрял.       Пришлось снимать горе-летуна общими силами при помощи стула, стремянки, а потом и лестницы (все-таки, шкаф был ну ОЧЕНЬ высоким). Малыша, конечно, отругали и грозили оставить без сладкого, но ребёнок-то знал, что папа об этом забудет через пару часов, поэтому особо не расстроился.