Отвратительный папочка

      Третий Рейх очень любил музыку. Она была для него, словно дыхание. Хотя нет - дыханием для него был Советский Союз, а любимые дети - светом. Но сейчас не об этом. Нацист не только слушал ее, но и играл на величественном чёрном лакированном рояле, который стоял в гостиной. Как сейчас, например.       Длинные изящные пальцы в белых перчатках скользили по клавишам, извлекая из них приятный звук, правая нога осторожно нажимала на позолоченную педаль. Сам немец был расслаблен: голова слегка откинута назад, глаза закрыты, на лице играет непринужденная улыбка. Союз любил наблюдать за ним в такие моменты. Движения мужчины завораживали, приковывали взгляд, успокаивали. СССР с трудом перебарывал желание подойти к играющему сзади, обнять за талию и поцеловать, но отвлекать фрица было себе дороже - однажды тот от неожиданности заехал локтем в нос мужа... После долгих извинений, слез и малого количества крови коммунист успокоился и решил больше никогда не повторять подобного.       Вдруг музыка резко оборвалась, и ариец устало уронил руки на клавиатуру, издав при этом режущий "бряк". Союз невольно вздрогнул от испуга, чуть не пролив на себя кофе. Такого, грустно Рейха, он видел редко, и то без особого желания. Потому что если он грустный, то начинает пить. Немного, но все же. А пьяный Рейх - еще хуже, чем грустный.       Мужчина тихо подошёл к Третьему и тронул его за плечо; тот обернулся и с грустной улыбкой взглянул в глаза мужа. - Все нормально? - спросил коммунист. - Лучше не бывает, - с иронией ответил немец, поднимаясь и встряхивая головой, как бы разгоняя печальную ауру. После этого он бодро улыбнулся, как ни в чем не бывало, и вышел из комнаты. - Что это с ним? - тихо спросил сам себя Советы, отхлебывая из чашки уже остывший кофе. Раньше, если Рейху было плохо, то он сразу говорил об этом, сейчас же постарался скрыть эмоцию под улыбчивой маской. Видимо, причина была неважна, либо настолько секретна, что даже Союзу нельзя об этом знать.       Когда мужчина вернулся на кухню, к его удивлению, нацист уже во всю улыбался, разговаривая с детьми. СССР заметил, что он часто перекидывается взглядами с Россией, и был рад, что они, наконец, ладят, спустя месяц их знакомства. Поставив пустую чашку на стол, коммунист отправился в душ, после чего планировал рухнуть на кровать, несмотря на то, что на часах было всего пол восьмого.

***

      Союз не стал дожидаться мужа и быстро уснул, чем решил воспользоваться Россия. На цыпочках пробравшись к кабинету русского, осторожно заглянул внутрь через щель - комната была пуста. Это и нужно было парню. Быстро проскользнув внутрь, он потратил примерно полминуты, оглядываясь, и только потом взгляд упал на нужный предмет - неприметное отверстие для ключа в стене. Росс подскочил к письменному столу и открыл верхний ящик, с котором тут же обнаружил искомое. Странно, что Советы не догадался спрятать ключи получше, но мальчишке было это на руку. Медленно, стараясь не шуметь, повернул его и, услышав щелчок, радостно распахнул маленькую дверцу. Внутри было то, что Россия так долго пытался найти весь этот год - его ноутбук, отобранный еще прошлым летом. И как он сразу не догадался заглянуть сюда?.. Взяв предмет подмышку, младший русский запер тайник и небрежно бросил ключи в ящик стола, после чего поспешил незаметно покинуть кабинет, но его обломали. - Так-так-так, - протянул улыбающийся Рейх, загораживая выход испуганому парню. - И что ты забыл здесь, малыш? - Я-я... ничего! - выпалил Росс, пряча ноутбук за спиной и невинно хлопая ресницами. - Просто зашёл... эм... - под насмешливым взглядом немца парень сдался. - Ладно, раскусил! Я забрал свой ноутбук, доволен? - Нет.       Третий медленно приблизился к России и прижал его к себе за талию, несильно наклонившись - теперь их носы почти соприкасались. Парню едва хватило сил удержать технику. - Я преподам тебе небольшой урок, - оскалившись, сказал нацист. - Надеюсь, тогда ты поймёшь, что нельзя воровать из кабинета родного отца, нахал.       По телу Росса пробежал целый табун мурашек. Было одновременно и страшно - все-таки, получить наказание, каким бы оно ни было, не хотелось; и интересно - что же может сотворить с ним отец? В голове сразу всплыли пошлые картины, которые младший поспешил выгнать из головы. Он заметно покраснел, что не могло не радовать фрица. - М-может, не надо? Я извиняюсь! - пробормотал парень, пытаясь отстраниться, но Рейх был сильнее. - За свои поступки нужно отвечать, малыш, - ухмыльнулся нацист и вцепился в губы России, запустив язык в его рот. Младший широко распахнул глаза и дернулся в сторону, но рука, лежащая на талии, не давала двигаться с места. После нескольких бесполезных попыток он оставил сопротивление, обмякнув в объятиях арийца. Он целовался по-французски первый раз, и был небольшой страх сделать что-нибудь не так, но он тут же куда-то пропал, когда парень почувствовал ладонь на своих бёдрах. Через минуту у Росса закончился кислород, и ему нехотя пришлось отстраниться, тяжело дыша. - Если наказания всегда будут такими, я готов постоянно проказничать...