Отвратительный папочка

       Несмотря на то, что сейчас было тёплое летнее время, небо покрылось тёмными тучами, и настроение застряло в каких-то вязких и грустных мыслях. Подушка России, уже не раз принявшая свою участь «носового платка» и «средства успокоения», мягко придерживала голову подростка. Тот не спал, а лишь отсутствующим взглядом бурил потолок своей комнаты. Потрепанная алгебра некоторое время назад благополучно была отброшена в стену. Вслед за ней грациозно полетела геометрия, распластавшись рядом. Да, этот оболдуй никогда не любил математику. Для мотивации Союз забирал у сына ноутбук и, вроде как Росс начал делать успехи… Но с началом «романа» с отчимом успеваемость начала вновь падать, но уже по всем предметам, по причине того, что мысли парня были забиты совсем уж не учёбой. (соав: боже, почему пока я это пишу, мне хочется одновременно умереть, плакать и смеяться? 🙂) И сейчас Россия, вместо того, чтобы готовиться к школе, которая начнётся через две с лишним недели, лежит с мыслями «ни о чем», сложив руки за голову.       Светлый потолок уже слепил глаза, и РФ перевел взгляд на окно, вид за которым совсем не радовал взгляд. Обреченно вздохнув, подросток поднялся и вышел «размять ноги», а заодно и стащить что-нибудь с кухни.       Коридор казался бесконечно длинным — возможно, причиной тому безвылазное обитание в четырёх стенах в течение недели. Проходя мимо дверей, мысленно проговаривал про себя названия комнат: вот спальня младших, спальня родителей, кабинет Советов, кабинет Рейха… Перед этой дверью он ненадолго затормозил, раздумывая, радовать ли немца своим присутствием, но посчитал, что может сделать это позже и направился дальше к пункту своего назначения. Ванная, туалет и вот он — конец коридора и заветная комната.       Переступив порог, он стал свидетелем не очень обычной для других, но повседневной для их семьи ситуации. Украина и Беларусь наворачивали круги по кухне, у второй в руках был большой кусок чего-то белого и, видимо, очень вкусного. Русский обошел их поле битвы и насыпал себе в тарелку хлопья. — Отдай! Моё сало! У тебя есть картошка! — обречённо кричала украинка вслед убегающей сестре. — Не-а! Нечего было в телефоне сидеть! — со смешком бросила Белка и, подумав добавила, — Но Бульбу не трожь! — А вот пойду и возьму! — обиделась Украина и, развернувшись начала уходить в противоположную сторону от Белорусской ССР. — Эй! С-стой… Ладно, держи… Но не трожь Бульбу… Украина, скорчив гримасу обиды, но улыбаясь в душе, подошла к сестре и забрала свое сало (не знаю почему, но эта фраза очень нравится соавтору😏).       Россия усмехнулся, наблюдая за близняшками, и сел за стол, придвинув тарелку к себе. — Весело у вас тут, — заметил он, уже собираясь отправить ложку в рот. Девочки переглянулись и кинулись на шею любимому братцу. — Руся! Наконец-то! — визжала Беларусь, практически душа Росю в объятиях. — Тебе лучше! Мы волновались — нам не разрешали к тебе заходить! — Да я уж понял, — прохрипел парень, стягивая с себя кольцо из рук близняшек. — Вы что, не заметили, как я вошел? — Нет, — безразлично ответила Украинская ССР, вновь уставившись в экран и быстро что-то печатая. — Были немного заняты, как видишь.       Россия и Белка переглянулись, одновременно пожали плечами, и старший продолжил свою трапезу, а сестры, все еще препираясь, ушли в свою спальню, из которой вскоре начал доноситься звонкий смех малыша Казахстана.       Хмыкнув, парень бросил тарелку в раковину и решился все-таки заглянуть в кабинет нациста хоть на минутку.       Приоткрыв дверь и просунув в щелку голову, Росс почувствовал такой знакомый, тонкий запах, который наполнял окутанную полумраком комнату. Единственным источником освещения была настольная лампа — фриц привык работать в темноте. Тихо постучав, парень скользнул внутрь, произнеся робкое «Привет». Ариец поднял голову, взглял был серьезным, но когда он увидел, кто перед ним, сразу смягчился, улыбка озарила лицо. — Hallo, Russland, — произнес он, подзывая сына к себе движением руки. Россия послушно подошёл к отчиму и остановился около письменного стола, на котором царил порядок, нежели у Союза, который вечно хаотично раскидывал документы по его поверхности. Фриц смотрел на него выжидающе. РФ никак не мог понять, что было нужно мужчине, и тот, цокнув языком, похлопал себя по коленям и усмехнулся. — Давай же, чего ты стесняешься? — И ничего я не стесняюсь, — пробурчал подросток, обходя стол кругом и с каждым шагом краснея все больше. Наконец, он медленно опустился лицом к Третьему, сжав его идеально ровные плечи и приблизившись к самому лицу. — Я просто давно тебя не видел, вот и все.       Руки нациста скользнули по талии Росса вниз, остановившись у бедер, и резко дернули, прижимая к себе сыночка и заставляя его рвано выдохнуть от неожиданности. Оказавшись нос к носу с фрицем, РФ заметно покраснел и, прикрыв лицо руками, слегка отвернулся в сторону. Немец усмехнулся от действий сына и прижал его к груди, сократив между ними расстояние до пары сантиметров и, смеясь глазами, смотрел, как тот пытается скрыть смущение и выглядеть повседневно, что выглядело довольно мило.       На часах почти обед. До прихода Союза почти полдня. Бумажной работы не так много и её можно доделать позже, поэтому Рейх, подхватив Росю за бёдра, встал с кресла, направляясь в сторону спальни.       Россия, осознав, куда они идут, пытался слезть с отчима. — С-стой!.. Пожалуйста, не н-надо!.. Я не хочу… — РФ стало как-то не по себе и, прижавшись к фрицу сильнее, чуть не плача, пытался сплести свои мысли в слова, вразумить арийца. Но его не слушали, и, войдя в комнату, слегка толкнув в плечо, бросили на кровать. Россу хотелось быть рядом с отчимом, разговаривать с ним о том, о сём… Чтобы тот его поцеловал… Но не этого…       Фриц склонился над подростком, пошлая улыбка оголила все 32 клыка Рейха. Парень попытался незаметно сползти с кровати, за что жестоко был придавлен руками к стене. Росс вскрикнул от боли в руках и резко, до крови закусил губу. Рейх приблизился к подростку и, подняв пальцами свободной руки за подбородок его голову, поцеловал того в губы, начиная изучать языком рот РФ, слизывая кровь с металлическим привкусом, переходя с нежного поцелуя на жестокое терзание. Росе ничего не оставалось, кроме как тихо стонать от боли и удовольствия в поцелуй. Он уже почти не чувствовал рук, а кровь с губ текла по подбородку, капая на толстовку сына.       Нацист забрался рукой под одежду и потихоньку играл с сосками РФ, медленно опуская руку в его джинсы. Это была сладкая мука для России: он извивался, скулил, тело ныло, прося о большем. Когда нежная кожа была прикушена, а затем нежно облизана, парень закатил глаза и простонал имя отчима, изо рта тонкой струйкой потекла слюна. Он так хотел почувствовать немца в себе, спустя столько времени, но, о черт, как же долго ему придется ждать. — Па-ап? Можно войти? — послышался голос Белки из-за двери.       Росс, вздрогнув, помотал головой в отрицательном жесте.       Фриц отпустил сына и, встав с него, отправился открывать дочери дверь. — Беларусь, ты что-то хотела сказать? — натянув улыбку, спросил ницист, облокотившись на стену плечом. — Да, я хотела сказать, что обед уже готов! — улыбнувшись своей самой искренней улыбкой, произнесла Беларусская ССР. — Хорошо… Сейчас позову Россию, — сказал Рейх и, проводив взглядом Белку, весело уходящую вприпрыжку, зашёл обратно в комнату, бросив на парня влюблённый взгляд, от чего тот вспыхнул и стал похож на помидорку. — Пойдём, Süß (сладкий😏), обед уже готов. — сказал немец и стал наблюдать за реакцией русского. Она была неповторима: Росс, красный больше не куда, стал пытаться скрыть своё лицо в подушку, которая так удобно лежала рядом. — Н-не называй меня так!!! — кричал от возмущения Росс, не отрывая лицо от подушки, из-за чего крик был приглушённый. — А как мне тебя называть? — усмехнулся Рейх, — Nett (милый)? Lieblings (любимый)? Mein Russland (мой Россия)?.. — С-стой! — перебил Россия, окончательно став красным, — Не надо меня никак называть… — он не был готов к такому напору заботы со стороны отчима и не мог разобраться в своих мыслях. Кое-как сполз с кровати и подошел к двери, смущенно глянув на Третьего в последний раз. Перед тем, как покинуть комнату, русский вытер рот от крови и слюны рукавом; наблюдая за этим, мужчина невольно улыбнулся и, прижав подростка к себе за талию, чмокнул в макушку и только потом отпустил.       Рося пулей рванул на кухню, не оглядываясь назад, и только он сел за стол, вцепился в края стула до побеления костяшек, будто боялся, что его кто-то схватит и утащит в неизвестном направлении. Младшие дети, находившиеся в то время в той же комнате, как по команде обернулись на брата, взволнованно и удивленно вскинув брови. На немой вопрос он лишь мотнул головой, намекая на то, что вопросов задавать не стоит, и как раз вовремя - в кухню радостно прошествовал Рейх, в предвкушении потирая руки. - И что же наша хозяюшка сегодня приготовила? - спросил он, потрепав Беларусь по голове. Та хихикнула и указала рукой на огромную сковороду, в которой что-то громко шипело. Немец потянул носом воздух и блаженно закатил глаза. - Уже не терпится попробовать! - Нет, еще рано! - остановила его девочка, сердито ткнув ложкой в бок. - Я скажу, когда можно.       Нацист улыбнулся и сел за стол, аккурат напротив старшего сына, который сосредоточенно сверлил взглядом пол и со всей силы пытался не поднять глаза на фрица, хотя желание было очень велико.       Лучше бы он дальше болел, подумал русский...