Тунлу

Горячие, обжигающие слезы крупными каплями катились по щекам Бао Сяня. Ещё мгновение назад он плакал от страха, от отчаяния, не желая принимать приближающуюся смерть. Теперь же он рыдал от счастья. Не умереть страшной смертью, умереть не сейчас, а чуть позже — разве не в этом истинное счастье? Люди веками ищут пресловутое истинное счастье, а Бао Сянь нашёл его так быстро и легко — отсрочить свою смерть. Разве может быть что-то радостнее? — Братец… Ых-х… Братец, ты справишься. Слышишь? Ых-х.. Ты точно справишься! Я верю в тебя, братец! Ых-хых, ых-хых... Хуа Хуа не стал оборачиваться к пареньку, а только поднял над плечом кулак. Женщина с ребёнком дёрнула на себя Бао Сяня и махнула рукой на каменную стену. — Не будем терять время. Пока наш друг сражается с тварями, мы должны пробить этот проклятый камень. Это то, что мы можем сделать, чтобы помочь ему. Соберитесь, — она покрепче перехватила замотанного в тряпки ребёнка одной рукой, другой рукой она подняла большой чёрный камень и принялась долбить стену. Крестьяне последовали её примеру и взялись с остервенением пробивать себе путь к спасению. Бао Сянь бросил последнее тихое и полное надежды «братец» в спину удаляющемуся Хуа Хуа. Твари медленно подбирались к расщелине, толкаясь и рыча. Неказистые, обезображенные, со способностями явно не выдающимися, а посредственными. Они сильно выигрывали числом. Хуа Хуа пытался придумать ловушку, уловку, чтобы задержать их, хотя бы немного уравнять силы, но как назло ничего не приходило в голову. Чаша весов клонилась в пользу окружающей расщелье нечисти. Хуа Хуа воткнул саблю в землю, на что та оскорблённо хлестанула его по руке. Демон стянул с головы повязку и по-новой перевязал правый глаз. Кровь быстро пропитала грязные тряпки, сделав бледное суровое лицо более устрашающим. — «Расщелина пропустит двух-трёх демонов за раз. Мне нельзя подпустить даже одну тварь к людям. Они не смогут одолеть её. И они не должны отвлекаться от пробивания стены. Значит, какими бы сильными ни были выходящие из расщелины демоны, я должен убивать двух-трёх за раз, прежде чем они успеют распространиться по оврагу. Хм, — Хуа Хуа усмехнулся про себя и, игнорируя боль в опустевшей глазнице, взял в руку саблю, — выражение «только через мой труп» заиграло новыми красками». Хуа Хуа вытянул губы в подобии кривой улыбки. Звероподобные головы, перекошенные рыла, сморщенные серые морды, покрытые толстым слоем пыли с землёй, поблёскивающие железом холодные глаза взирали на одинокую фигуру стоящего на другом конце расщелины Хуа Хуа. Прежде чем двинуться, они недолго мешкались — самоуверенный и говорящий «я буду стоять до конца» оскал юного демона напугал их. Но ещё явственнее почуяв запах аппетитной живой плоти, они отбросили сомнения и кинулись в расщелину. Холодная кровь кипела в жилах Хуа Хуа. Сабля дрогнула, будто была не в силах терпеть и желала скорее показать себя во всей красе. Демон с акульей мордой бросился вперёд всем своим массивным телом, видимо, намереваясь задавить зарвавшегося юношу. Едва приблизившись к расщелине, огромное тело без единого рыка и единого стона остолбенело. Секунду погодя, акула шатнулась вбок. Верхняя половина тела соскользнула с нижней так легко, словно то был кусок льда, скатившийся с гладкой крыши под наклоном. Две половины демона завалили вход к расщелине со стороны вулкана. Орава тварей и ахнуть не успела. Та нечисть, что стояла дальше всех и не видела ничего, заголосила: — Эй! Что там происходит! Что у вас впереди? Он мёртв? Вы отгрызли демонёнку голову? — Да, что случилось? Почему всё стихло? Людишки не разбежались? Дайте мне пройти! — И мне, и мне дайте пройти! Та же нечисть, что стояла ближе всех к расщелине, удивлённо моргала. Рука Хуа Хуа и сабля были столь стремительны и ловки, что никто из врагов даже не заметил движения. Казалось, что монстр-акула, подойдя к скале, попал в ловушку или же под действие какого-то очень изощрённого разрубающего заклятия. Нападавший оборотень наверняка и сам перед смертью не понял, что произошло. Демоны хмуро почесали головы и решили, что, ловушка это или заклятие, останки нужно оттащить, ведь они закрывали собой не только путь, но и обзор. Двое смельчаков с настороженными, но забавно кислыми минами забрали половины акулы. — Смотрите, как дымится тёмная Ци из ран! — Это был, без сомнения, сильный и свирепый воин! — Свирепый, но не по рангу. Это не его Ци. — Не его? А чья же тогда? — Это Ци того, что его сразило. Разномастные головы в едином порыве вывернулись в сторону «демонёнка» и пристально поглядели на него. — Там! На его оружии! Это кровь! Красный глаз вращался, источая смертельную Ци. Оружие впервые окропилось кровью, но кровожадность его только росла и росла. Никто уже не смел называть юношу с саблей «демонёнком» даже в своих мыслях. — Братец, как вы там? — послышался непривычно глухой от частого дыхания голос Бао Сяня. Под «вы» он имел в виду Хуа Хуа и его обернувшийся саблей глаз. Парень решил, что оружие, пусть и не умеющее говорить, но яростно зыркающее по сторонам, заслуживает, чтобы к нему обращались как к сознательному существу. Про себя он даже подумал, что если выберется отсюда живым, то в обязательном порядке каждый год будет справлять день рождения удивительной сабли как день рождения родного брата. Хуа Хуа чуть повернул голову и бросил твёрдо: — Стоим. Слово это как описывало состояние Хуа Хуа и сабли, намеревавшихся стоять до конца, так и ситуацию на поле боя: Хуа Хуа стоял, враги тоже стояли. Казалось, даже ветер остановился и с интересом ждал, что же будет дальше. Бао Сянь перевёл взгляд на женщину с ребёнком, надеясь узнать от неё, хорошие это новости или плохие. Но та лишь бросила короткое «работай». Толпа нечисти пришла в движение. Кто-то крикнул: «Навалимся все вместе! Посмотрим, что он сможет сделать с целым батальоном!» Кто-то возразил: «В щель не пролезет больше трёх». Вперёд вышли те, что посмелее да на словах посильнее. Хуа Хуа отставил ногу в сторону и принял боевую позу. Страхи и сомнения отброшены. Теперь бой начался по-настоящему. Толпа рвалась в расщелину нескончаемым потоком. Кто-то взбирался по скале и пробовал атаковать сверху. Кому-то приходилось оттаскивать тела сражённых товарищей, чтобы те не мешали другим демонам идти на смерть — теперь уже окончательную. Хуа Хуа рубил тварь за тварью. Гора, следуя своим древним правилам, отдавала ему силы убитых, однако из-за того, что у Хуа Хуа не было и доли секунды на передышку, каждое следующее движение ему давалось всё тяжелее и тяжелее. Рука, держащая саблю, уже дрожала от усталости. Тело, напряжённое до предела в течение всей битвы, предавало — Хуа Хуа пропустил несколько ударов, один из которых чуть не пробил в его грудной клетке дыру. Демонов за расщелиной оставалось ещё не менее сотни, когда в ушах Хуа Хуа зазвенело. Хуа Хуа решил, что его углушили, но глаза перед ним распахнулись в испуге. Страшный грохот разнёсся по округе. Хуа Хуа не мог сообразить, что является источником этого невыносимо громкого звука. Но, словно почувствовав что-то, он поднял голову вверх. Чёрный глаз расширился в немом шоке. Демон остолбенел. Небо, красное как закатное солнце, бурлило и полыхало. Каждый, кто мог наблюдать эту поразительную картину, непременно подумал бы, что попал в ад — ни намёка на нежную лазурь, ни единого облачка, ни даже тоненького ясного лучика солнца, только красное марево, громыхающее и полыхающее странными языками пламени. Люди и демоны, позабыв обо всём, с ужасом глазели на, как им казалось, падающее светило. Господин Мэнгэ с трудом вымолвил: — О небеса… Что же это… — Никак гнев божий… — предположил его товарищ. Хуа Хуа успел сделать лишь короткий вздох удивления, прежде чем столб красного света обрушился на него. Неведомая сила в мгновение ока рассеяла нечисть в радиусе двух ли. Она же оторвала тело Хуа Хуа от земли и понесла вверх. Сопротивляться ей было невозможно. Ослеплённый Хуа Хуа чуть не потерял сознание. А робкая мысль прокралась в помутнённый разум: — «Неужели?.. Я?..» Небеса нашли себе достойного бога. С громом, огнём, свистящим ветром, кроваво-алым светом, прямо в разгар ожесточённой битвы демон, решивший стоять насмерть за чужие жизни, вознёсся.