***
Снег тихо скрипнул под ногами. Белые пушинки укрывали плечи. Джолин села у ствола, касаясь лбом холодной древесины. Будь здесь Призрак — закрылась бы в тёплый мех, но сейчас оставалось лишь обхватить себя руками. Она смотрела в пустоту, не пытаясь следить за ледяным вихрем мыслей. Пальцы окоченели. За спиной она услышала шаги. Сноу не знала, сколько времени прошло, но когда пошевелилась, в ноги впились тысячи иголочек. Тело затекло. Кто-то — ей хотелось, чтобы это был отец — остановился и осторожно сел рядом. Джолин чувствовала чужое присутствие, и хотя не узнала поступь, страха не было. Друг, — рассеянно подумала она. Гнев сменился апатией, и девушку обездвижила усталость. Они сидели молча — пару мгновений? часов? — когда ей на плечо опустилась ладонь. Слишком тяжёлая, чтобы принадлежать Эддарду. Осознание ударило резко; силы тут же вернулись. Он слышал. Сомнений не было. Голос Джоанны был слишком громкий, и если раньше была возможность… Не то, чтобы Джолин надеялась на что-то из той клеветы, вовсе нет… Но видеть, как поменяется его отношение к ней, наверняка в сторону презрения, не было сил. Вот бы Призрак был здесь! Волк дарил покой, тепло, защиту. Всё, что ей было нужно. — Как себя чувствуешь? Этого вопроса она ожидала меньше всего. Как и неуклюже-заботливого тона, без толики отвращения. — Хорошо, — промямлила Джолин застывшими на холоде губами. — Только Призрак… — Твой волк? Кажется, вы очень близки. Она вздрогнула, услышав в голосе улыбку. Чуть выпрямилась, отстраняясь от мерзлого ствола. Прижимаясь к ладони как к единственному источнику тепла. Она была разочарована, что Эддард Старк не пришёл. Может быть, он и бой этот не смотрел, и о ситуации узнать не мог, но Сноу всё равно надеялась. — Вы правы. У нас словно одна душа на двоих. — Вот как, — мягко ответил король. И внезапно развернул её и привлёк к себе. Тело отяжелело, и она спрятала лицо у него на груди. Роберт был как печка, до сих пор не надев ничего, кроме одного слоя ткани. — Не смеётесь надо мной? — Я тоже чувствовал подобное. Они медленно поднялись. Снег съедал звуки. Они стояли в окружении деревьев и бесцветно-стеклянного неба, обмениваясь теплом и холодом, дополняя друг друга осколками пустоты. Ветер замер; тишиной обернулось спокойствие. Вечность раскололась, когда его уверенный голос нарушил идиллию: — Никто больше не позволит подобное в твою сторону. Ей хотелось верить ему, но… — Я бастард, Ваша Милость… «Что может один человек против целого мира?» — Ну, а я нет, — бросил он беспечно, будто они обменивались ничего не значащими фактами. Уголки её губ дрогнули в слабой улыбке. — Уж точно нет. Зажмурившись, Джолин сильнее схватилась за его плечи прозрачными, как льдинки, пальцами. — Когда дорогого мне человека опозорили, я развязал войну. Когда на мою дочь напали из-за происхождения, я убил того человека. Не желаю признавать, что это не было уроком другим. Она подняла глаза. «Он сравнил меня с дочерью… И с Лианной. Это значит, что»… — Джоанна не выйдет за твоего брата и никогда не займёт престол. Я отправлю её к кракенам, если она ещё раз позволит себе подобное. Грейджои, — поняла Сноу. Баратеон хотел заключить помолвку и отослать её в не самое дружелюбное место только из-за того, что её, Джолин, оскорбили. А ещё если Мию он называел своей дочерью, то Джоанну — исключительно по имени. Почему он ставит бастардов выше законных детей? — Из-за меня? — осмелев, решила спросить девушка. Король покачал головой, удивив её снова. — Нет. Жестокость к женщинам, невиновным… Зачем мне корона, если такие вещи происходят у меня под носом? Его глаза пылали от ярости, гнева и ещё чего-то незнакомого ей. Это было странно: защищать бастардов, но закрывать глаза на то, что сделали с Таргариенами. Она слышала историю о бесчеловечной расправе над дорнийской принцессой и её детьми. Сейчас король не высказывал явной ненависти к драконам. Люди подобны рекам, — говорила старая Нэн. Сноу как никогда была согласна с ней. Джолин чувствовала, что Роберт изменился. Она прильнула к нему, показывая свою слепую веру. Казалось, сама душа распахнулась, обнажая чувства. Горячие ладони огладили бока. Масляный взгляд обжег сквозь ткань; Джолин чувствовала его отпечаток. Платье делало её тело женственнее, а Роберт выглядел так, словно поднимет меч против любого, кто попробует её обидеть. Она горела в эйфории, ощущая себя особенной, привлекательной… Пальцы требовательно сжались, изучая остроту девичьих рёбер. Он наклонился; она запрокинула голову. Дыхание сбилось, и Джолин задрожала, почти касаясь его лица кончиком носа. — Это правда? Про твои мечты. Его голос упал до шепота, стал таким низким и вкрадчивым, что она не сумела солгать. Джолин кивнула. Миг — их губы столкнулись, как лезвия. Его пальцы — на щеках, в волосах, на её теле. Намного ярче, чем иллюзия картин. Это была жизнь. И принадлежала она Джолин. По-настоящему. Она была фениксом, сгорая до пепла и возрождаясь вновь снова… и… снова. До бесконечности падая в неизвестность.***
Серое и тяжёлое, как сталь, небо уютно нависло над ними. Снег уютно укрыл землю. Ей кажется, он похож на пепел, как и осколочно-серый плащ, такой светлый, наверняка, на него ушло больше дюжины заячьих шуб. Он ей нравится. Этот плащ красивый, как и варежки из пухлой шерсти. Роберт принёс ей одежду, лошадь и даже привёл Призрака. Волк доверял ему, а она не чувствовала холода от счастья. Они не уехали и за милю от замка. Достаточно близко, чтобы у неё не было проблем. Достаточно далеко, чтобы сделать вид, что ничего не случилось. Это было не так. Король оставался рядом, лепил снежки и играл с ней, шутливо и бережно, часто промазывая, а если и попадая, то, несомненно, в ткань. Призрак ловил их в прыжке, смешно клацая зубами. Пару часов назад она силилась не разрыдаться, а сейчас щеки болели от улыбки. — Ах так? — С наигранным возмущением прорычал он, когда Сноу увернулась от последнего готового «снаряда». Смеясь, она спряталась за стволом, на котором остался белый след. — Ну, миледи, вы, верно, настоящая волчица, — осклабился он, сокращая расстояние. Джолин проворно нырнула за другое дерево; горло саднило от частного дыхания. — И всё же, у меня есть ещё один приём. Лицо короля стало хитрым, как у мальчишки. Он снял с рук варежки, впрочем, ему и не было холодно: для себя он тоже взял одежду по погоде, и, не целясь, попытался запятнать северянку. — Не честно! — Воскликнула она, путаясь в сугробе. Варежка проехалась по ткани платья, и у них был равный счёт. Он мог победить её, но Джолин это не расстраивало. — Они не крошатся в полете. — Как и снег, если его плотно сжать, — хмыкнул мужчина. Сноу попятилась. — Всё честно, если уметь делать снежки. — Вы старше и у вас было больше времени тренироваться! Роберт расхохотался. — Раз так, будь по-твоему. Я закрою глаза, и пусть ваши деревья решат, кто победит. Она до конца не поняла, как, но варежка замерла над ними. Джолин хмыкнула. — Вы победили дерево, — она кивнула на предмет гардероба, мирно свисающий с ветки. Слишком высоко даже для Роберта, но и дерево едва ли выдержит, если залезть на него. — Даже природа не может мне противостоять, — в его голосе слышалась улыбка. — Раз уж победила дружба, встанешь на мою сторону? — Конечно, — Джолин незамедлительно кивнула, но недоумение в её взгляде росло. — Как я могу помочь? Она выразительно подняла руку, пытаясь дотянуться, но не коснулась бы даже его макушки. Разница в росте чувствовалась. — Есть идея. Вместо того, чтобы тянуться к предмету, король наклонился и обнял её бедра. Девушка густо покраснела — хотя могло ли её алое от холода лицо вообще стать ещё ярче? — и схватилась за его плечи. — Ну же, — пророкотал Баратеон, прислоняясь щекой к её ногам. — Мы союзники? — Д… Да, — дрожащими руками она кое-как сняла предмет. И правда, так дотянуться оказалось на порядок легче. — Интересный способ. И с высоты все выглядит любопытно. — Вот как, — повторил он второй раз за день, бережно поставив её на снег. А после, согревая щеки ладонями, увлек в более тягучий поцелуй. Теплом изучал её губы, а не плавил своими эмоциями. Призрак улегся рядом, варежка выпала из рук, а Джолин таяла на разгорающемся пламени зимы, окруженная океаном снега.***
Джолин металась во сне. Она слегла с жаром — неудивительно, при всем, что ей пришлось пережить. И всё же, девушку это не волновало. Разгоряченными пальцами она касалась синих лепестков розы, которую Роберт вставил ей в волосы, когда шутливо нарек её королевой любви и красоты. Раньше ей казалось кощунством срывать такую красоту. Сейчас, на пылающих волнах эйфории, она летела (или плыла? а важно ли?) и тот факт, что цветок завянет, абсолютно не трогал её. Она чувствовала себя влюблённой. Она почти забыла про картины. Но нечто в ней становилось всё сильнее. Медленно, но… Её дар и сознание жили в союзе. Сейчас сон сменил реальность, и прошлое вновь завладело ей. — Кто ты? — спросила Лианна, а Джолин попыталась поймать мысль. Она стояла напротив девушки, которой было около двадцати, высокой, роскошной, с чернильным водопадом волос, но, судя по одежде, низкого происхождения. — Я та, у кого твой жених украл всё. Или ты отняла его у меня? — В стальных, как и у многих северян, глазах, вспыхнула ненависть. — Твой отец выдаст меня за рыцаря и отошлет подальше. — Зачем? — Растерявшись, спросила Лианна. Сноу тоже была в смятении, не понимая, в чем причина такой злобы. — Чтобы ребёнок твоего жениха не позорил ваши дома. — Она жестоко улыбнулась. — А как же, лорд Баратеон предпочёл родовитой невесте дочь конюха из её же дома! Впрочем, не думаю, что и после брака он будет хранить вам верность. Роберт вообще на это не способен. С его-то аппетитами. Джолин почувствовала ярость Лианны и собственный леденящий страх. Её знобило, а желудок неприятно сжался. От тревоги её замутило. Всё чувства вмиг утихли, когда в голове появилась мысль Лианны. Завтра будет турнир.