Позволь помочь тебе.

      Муан Черный Замок не любил.       Пик Черного Лотоса тоже не любил.       Старейшину Проклятого Пика — презирал.       В отличии от Шиана, который в брате своём души не чаял. Любил Шена он один, а страдали от этого потом все.       Проклятый старейшина проклятого пика. Если бы не Глубинная Тьма, которой тот вечно «хвастается», даже Шиан не смог бы защитить его от изгнания из ордена. Но Глубинная Тьма есть, Шен был единственным, кто мог ее сдержать; старейшины лишь бурчали себе под нос, по возможности избегая его.       Проклятый старейшина в последние дни был, мягко говоря, не в себе. Он был будто бы уставшим и выжатым, как лимон; он мало обращал внимания не то что на учеников, бегающих под ногами, он игнорировал даже старейшин.       К концу недели он стал еще и задумчивым.       Это, если говорить честно, старейшине пика Славы не понравилось.       Почему-то чувство чего-то жуткого и неотвратимого преследовало его. Особенно, когда Шен пришел на пик Золотого Рассвета и просто провел день рядом с Шианом, даже если тот был занят. Это казалось странным ну… всем.       Когда Шен покинул свой пик Черного Лотоса, все приготовились к какой-то сцене или еще чему-то неприятному. Шиан солжет, если скажет, что не ждал подвоха, но… любимый брат слегка улыбнулся ему (глава чуть не упал на месте) и попросил провести день вместе с ним. Шиан чисто физически не мог отказать в этой милой и даже слегка детской просьбе.       Шен безмолвной тенью следовал за ним, не мешал и даже помогал. Его присутствие даже имело плюсы. Некоторые просто не осмеливались подходить с чем-то неважным, не решались задавать лишних вопросов. В свободное время Шен разливал по пиалам чай и спокойно разговаривал с братом о чем-то легком и далеком.       Вспоминал детство.       Шиан за все время несколько раз проверял его состояние с помощью своей духовной энергии. В какие-то моменты просто становилось страшно за него — он так себя давно не вел! — и он хватал его за запястье. Шен, к очередному приступу удивления, не возражал.       Шиан этого не заметил, но Шен еще долго стоял у моста, смотря на пик Золотого Рассвета с грустными глазами, когда ночь вступала в свои права. Муан зачем-то наблюдал за ним уже несколько дней, но до такой слежки ещё не доходило. И все же, видя такого старейшину пика Черного Лотоса было странно.       Было не по себе.       Что-то было слишком не так.       Что-то неправильное.       Шен точно что-то задумал, но Муан не имел понятия что конкретно. И это незнание ощущалось чуть ли не физической болью. Какого черта? Это же Шен, почему так много мыслей о нем? Ну, натворит что-нибудь, от него не убудет. А Шиан, может быть, поймёт наконец какой на самом деле дорогой братик.       Его не должна так сильно волновать эта черная персона, он ведь сам никого к себе не подпускает. Так почему кто-то должен заботиться о нем? Ладно Шиан, там уже ничего не поможет, но Муан. Муан! Нет ну это ни в какие ворота.       Раздраженный до чертиков, старейшина пика Славы отворачивается от Шена и возвращается на свой пик, ураганом влетая в свой дворец и запираясь в своих покоях.       И такой же раздраженный идет следующим днем на пик Черного Лотоса. Потому что, видите ли, старейшина Шен на собрании присутствовать должен, но рядом его не наблюдается.       Муан Гай чуть не буркнул «Тебе надо, ты и иди за ним» в лицо главы ордена РР, но вовремя осекся. Какая разница, это просто приказ главы — привести своевольного идиота старейшину на собрание. С ним не обязательно говорить. Можно просто притащить молча за шкирку и даже лишний раз не смотреть в его сторону.       Да, решено.       Так и сделает.       На поляне (это можно назвать поляной?) перед Черным Замком никого не было и Муан тихо выругался. Искать белое пятно в темном, пустом и холодном замке точно не хотелось. Хотелось плюнуть на приказ вежливую просьбу Шиана и уйти. Можно сказать, что он не нашел Шена и это почти не будет ложью.       Ответственность пересиливает презрение и Муан проскальзывает во внутренние коридоры, пытаясь прикинут в уме где его можно найти. В Черном Замке беловолосый заклинатель почти ничего не знал. Знал путь до зала Глубинной Тьмы, потому что однажды приходил бросить ей вызов.       Нет ну, а что? Чем он хуже Шена?       В итоге, похоже, оказался слишком светлым, так как Глубинная Тьма его отмутузила и он понял, что сдержать ее могло исключительно проклятье Шена. Вот это ситуевина конечно. Неприятная, конечно, но сделать уже ничего было нельзя.       Ноги несли его по знакомым коридорам, потому что так было менее неуютно находится здесь.       И какого же было его удивление, когда двери в зал Глубинной Тьмы были приоткрыты и оттуда лился незнакомый голос.       — Нет, не так, стой. Что ты делаешь, идиот? Ровнее линию, ровнее!       — Я сейчас в тебя чем-нибудь кину, не отвлекай!       Вторым собеседником явно был Шен. Уж голос старейшины Проклятого Пика не узнать было невозможно. Уж извините, он слышал его бессчетное количество раз и с самыми разными эмоциями и интонациями. С кем вообще старейшина Шен мог говорить в зале Глубинной Тьмы?       Рядом с этим бесформенным сгустком темной энергии находится без вреда для здоровья мог только Шен. По крайне мере он так думал. Муан точно не знал какой эффект может оказать Глубинная Тьма на физическое и психологическое здоровье своего оппонента.       Но Шен не жаловался.       Гордость бы ему не позволила.       «Чем меньше людей знают, тем меньше будут тревожить мой покой» — так он говорил сам себе, когда боль граничила с невыносимой, и запирался на своем пике на какое-то время. И это, надо сказать, работало, ведь приходить на пик Черного Лотоса имели смелость и наглость исключительно Муан и Шиан.       Какого же было удивление Муана, когда он услышал чей-то голос, позволяющий себе так разговаривать с Шеном, а последний возмущался только на то, что ему мешают что-то там рисовать. Мир сошел с ума?       И, черт возьми, кем бы ни был тот заклинатель, как его голос остается таким спокойным внутри зала?       Даже Муану было тяжело там находится.       — Молодец, пять с плюсом, а ты у мамочки художник. Ой я забыл у тебя же нет мамочки.       Голос раскаивающимся совершенно не казался. Что-то звонко ударилось о каменный пол и от неожиданности старейшина пика Славы даже слегка вздрогнул. Кажется, Шен все же выполнил свою угрозу и чем-то кинул в собеседника. Чем-то звонким.       — Ладно, а теперь направь немного энергии в печать.       Муан нахмурился. Что за печать? Почему печать? Почему именно в зале Глубинной Тьмы? Они там вдвоем ее уничтожить пытаются?       Острый слух уловил болезненный стон.       Шен, кажется, последовал указанию. Что-то пошло не так? Так и должно быть? Стоит войти?       — Эх, старейшина Шен, ты был прикольным. Как там говорится? Покойся с миром или че?       Кровь ударила в голову Муану, он застыл на какое-то время, а потом понял. Какое, к черту, уничтожение Глубинной Тьмы, если темная энергия даже не колышется в спазмах боли, а единственный, кто испытывает дискомфорт — Шен?       Покойся с миром.       Неужели этот кто-то был не другом? Кем тогда? В голове настойчиво вилась всего одна мысль, не давая сделать нормальный вдох. Кто-то пытался убить старейшину Шена? Но никто лучше его не разбирается в печатях, он бы заметил. Даже если бы это была новая, он бы смог рассмотреть для чего нужен каждый символ, каждая линия.       Он знал?       Нет, не мог. Это же Шен. Вряд ли он бы решил умирать таким образом. Точно, кто-то просто обвел его вокруг пальца. Кто-то очень умный. Или изменил эту печать в другой стороне, пока Шен не видел.       Муан влетает внутрь, даже забывая, что чисто физически может не дойти до старейшины, но на его счастье Глубинная Тьма сидела в другом конце зала, предоставляя больше свободного пространства заклинателям.       Печать, в центре которой сидел Шен пульсировала болезненным светом.       Чем ближе подходил Муан, тем тяжелее становилось идти. Шен сидел довольно близко к границе, за которой переносить влияние Глубинной Тьмы было невозможно. Муан своим мечом разорвал линии печати и Шен охнул. Не то от боли, не то от неожиданности.       Беловолосый заклинатель поймал оседающего на пол мужчину.       Он осмотрел комнату, все еще держа в руках меч, но… здесь никого не было. Никого, кроме двух старейшин. Перед лицом послышалось чье-то недовольное фырканье, но Муан не видел ничего кроме теневых щупалец.       — Не мог заглянуть чуть позже? Ты все испортил!       Голос прогремел будто отовсюду. Отовсюду, где была тьма. И Муан его узнал, это тот самый собеседник. Но сколько бы не напрягал зрение, видел лишь темную энергию, расползающуюся по своей части зала. И Муан понял.       Понял, как кто-то обманул Шена в предназначении печати.       Видимо, Глубинная Тьма просто заморочила ему голову.       Да, вот и ответ на вопрос.       Черт.       Шиан его убьет.       Муан перевел взгляд на бледного Шена, лежащего в его объятиях. Стоит уходить. Старейшина пика Славы не понял откуда у него взялись силы, но он подхватывает Шена на руки и покидает зал Глубинной Тьмы. За его пределами он может передохнуть, перевести дух и прейти в себя.       А потом встает на меч и уносит его подальше от пика Черного Лотоса. Здраво рассудив, он принес его на свой пик, убедился, что ему ничего не угрожает, а потом уже отправился за старейшиной Загом и (трижды помолившись небожителям) главой ордена.