Позволь помочь тебе.

      Муан испуганно дергается, стремясь отодвинуться подальше и отвернуться, но его попытки не приносят ровным счетом ничего.       Шен держит осторожно, но крепко.       Муан может скрыться от его взгляда только за опущенными ресницами, но это не спасает от дыхания, опаляющем его щеку, и ладоней на его лице. Большими пальцами Шен ласково, почти невесомо, медленно поглаживает скулы заклинателя. Старейшина пика Славы неосознанно расслабляется и это не остается незамеченным со стороны другого человека в этой комнате.       Шен постепенно смелеет, не встречая сопротивления, и придвигается еще ближе.       Он уже касается чужих колен своими и они практически соприкасаются носами. Муан, по-видимому, переведя наконец дыхание, кладет свои руки на запястья Шена, но не отстраняет от себя чужие ладони. Этот факт приятно греет где-то в грудной клетке. — Что ты делаешь, Шен? — Считай, что я сошел с ума.       Муан думает, что это какая-то очень глупая и определенно не смешная шутка. Вот сейчас Шен сполна насладится его такой же глупой реакцией и отстраниться с ядовитой улыбкой и неприятными издевательствами, слетающими с языка. Но Шен не уходит даже спустя несколько минут.       Шен не уходит, вместо этого прижимаясь уже до неприличия (как будто раньше приличия были соблюдены) близко. Не уходит, вместо этого (то ли в край осмелев, то ли лишившись каких-никаких представлений о морали) почти неощутимо накрывает губы Муана невесомым поцелуем.       Беловолосый заклинатель замирает и, кажется, даже его сердце совершенно не бьется. Он ясно ощущает, что Шен больше не держит так крепко, давая возможность уйти в любой момент.       Но Муан не уходит.       Муан, прежде чем успевает понять, что только что сделал, приближается ближе, делая легкое прикосновение чужих губ более ощутимым. Шен улыбается несколько мгновений, а потом целует еще раз и не встречает сопротивления. Старейшина пика Славы слышит гулкое биение собственного сердца, которое почти оглушает.       Цветные круги расползались под закрытыми глазами и Муан внезапно осознал кое-что очень странное и удивительное — проклятый старейшина был сладким.       Сладость конфет, кажется, проникла ему прямо под кожу и сейчас передавалась Муану через нежный поцелуй. Шен даже не настаивал, беловолосый заклинатель был полностью уверен, что может уйти в любой момент. Однако прославленный мечник уходить не спешил от слова совсем. Вместо этого сминал чужие губы и полностью отдавался этим ощущениям.       Никто из них двоих отстраниться не спешил.       Шен подумал, что это довольно забавно, учитывая, что еще вчера старейшина Муан его не переваривал. А потом он все же сам отстранился, спрятав свое лицо на чужом плече. — Если я скажу брату о том, что сейчас произошло, он тебя убьет.       Предложение было сформировано в угрозу, но угрозы в голосе совершенно не было. Тем не менее, Муан, кажется, нашел нужный подвох и уже готов был грубо оттолкнуть от себя проклятого старейшину, но тот весело хихикнул. Мечник нахмурился, а руки Шена обняли его за шею.       Муан фыркнул. — Ты первый начал. — Интересно, кому поверит Шиан, если я сострою обиженно-оскорбленную мордочку? — Ты что, ребенок?       Ответа так и не последовало, потому что Шен так удобно устроился на чужом плече, что в какой-то момент идея и дальше продолжить эту игру отпала совсем. Зато он продолжил лежать на старейшине пика Славы, мерно дыша ему куда-то в основание шеи. Муан едва ощутимо проводил рукой по чужой спине и волосам.       Однако и вправду стало интересно: что сделает Шиан, если узнает как именно старейшина Муан заботится о его брате? Это вообще можно назвать заботой? Жара у Шена вроде бы нет. Муан коснулся ладонью своего лба, у него, вроде бы, жара не было тоже. Прославленный мечник повернул голову на уже мирно сопевшего на его плече старейшину.       Муан осторожно, очень медленно поднялся на ноги вместе с Шеном на своих руках и уложил мужчину обратно в кровать.       Похоже, ему потребуется какое-то время, чтобы восстановится после полученного урона. Хм… Муан задумчиво уставился на спокойное лицо Шена. Мог ли он так себя вести просто потому, что его душа получила какие-то повреждения? Что будет, когда он восстановится?       Беловолосый заклинатель глубоко вздохнул, усевшись в кресло в углу комнаты.       С каких пор он вообще позволяет всяким проклятым старейшинам пика Черного Лотоса ордена РР вот так вот просто целовать себя, вместо того, чтобы отталкивать на несколько метров? Об этом вопросе тоже стоит слегка задуматься. Ну как слегка. Муан потратит на рассуждения весь остаток ночи.       Шиан вошел в Черный Замок достаточно уверенно, хотя уверенность была последним, что его вело вперед. Клубок из эмоций и чувств крепко спутался в его груди, при каждом шаге становясь только еще более спутанным. Глава ордена уже не совсем понимал, где начало и конец одной эмоции.       Двери в залу Глубинной Тьмы все еще были приоткрыты. Кажется, старейшина Муан либо не закрыл их до конца, либо напрочь забыл про них. Давление Глубинной Тьмы тут же настигает его, стоит сделать еще шаг к дверям, а после и за них. Теневые щупальца любопытно ползут по воздуху и у главы ордена создается стойкое ощущение, будто его кто-то пристально рассматривает.       На всякий случай оглянувшись по сторонам, он не находит в зале никого «лишнего» и продолжает шагать вперед, крепко сжимая челюсть. Ему всего лишь нужна печать и понимание происходящего, не так уж и сложно дать ему это. Вместо понимания и линий печати со стороны клубящейся тьмы на него летит подсвечник.       Под давящей темной энергией Шиан все-таки успевает уклониться и удивленно наблюдает за дальнейшим полетом подсвечника, пока тот звонко не ударяется о каменный пол и катится по нему еще какое-то время.       Глава ордена сжимает руки в кулаки, чувствуя усилившиеся давление и резко оборачивается к первоначальной цели. Линии начали чуть светится и выгорать, когда одно из темных щупалец дотрагивается до контуров. Выругавшись себе под нос, Шиан срывается с места и успевает подойти, когда остались всего два последних символа.       Те тоже быстро исчезают, а главе ордена становится трудно дышать.       Мужчина не стоит истуканом и со всей возможной скоростью уходит из зала Глубинной Тьмы. Когда он запирает за собой двери, то ему кажется, будто он слышит чей-то смешок. Опять же, оглядевшись, Шиан никого не находит.       Что это вообще только что было? Глубинная Тьмы уничтожила печать прямо на глазах у главы ордена. Там действительно было что-то, что ему не стоило видеть? Почему печать не была уничтожена раньше? Неужели для того, чтобы закончить начатое, когда вернется Шен? Тогда появлялся следующий вопрос, от которого даже у главы ордена мурашки бежали по спине.       Была ли Глубинная Тьма разумной?       Муан слегка вздрагивает, когда кто-то стучится к нему двери спальни. Он так и уснул в сидячем положении, пока размышлял о произошедшем ночью. Бросив короткий взгляд на проклятого старейшину, который все еще спал, Муан выходит из комнаты и видит главу ордена.       Неприятное чувство тут же заскребло где-то в сердце.       Шиан выглядел еще более серьезным и напряженным, чем когда уходил с пика Славы для изучения печати. — Как мой брат? — Спит. — У вас, должно быть, полно дел, старейшина Муан, не буду задерживать.       Прославленный мечник намеки понимает и уходит, поджав губы. Спорить с главой ордена себе дороже, к тому же сейчас Муан опасается, что любое неосторожное слово может спровоцировать катастрофу.