LadyBug et Chat Noir

— Скажи-ка, мой дорогой, ты до сих пор увлекаешься музыкой? Ох, знаю, я так давно вас не посещала, но никак не могу понять, когда ты успел так вырасти! — Всплеснув руками, полная, розовая, как поросенок миссис Свон сбила со стола вазу со свежими розами, что ловко была поймана пробегающей с пустым подносом горничной. — О, конечно, мэм, я, не сочтите за хвоставство, отлично играю на скрипке. — С сдержанной улыбкой ответил Феликс и сделал небольшой глоток воды, избавлясь от резко возникшей во рту сухости. Миссис Свон звонко загоготала, запрокидывая голову назад(сильно пугая этим явлением остальных членов семьи) и повернулась к рядом сидящей Амели, неловко заулыбавшейся ей в лицо. — Прекрасно, прекрасно, деточка, твой сын просто замечательный! — Восторженно прокричала она ей под ухо и повернулась вновь к Феликсу. — Может ты тогда сыграешь? Сыграй, порадуй старушку, я так давно не слышала живой музыки, не поверишь! Как располнела, так и выбираться перестала, понимаешь? Стыдно на люди показаться в таком виде. — Ну что вы, мэм, Вам точно нечего стыдиться. — Ой, не льсти мне, юноша. — Смущённо расхохотавшись, миссис Свон махнула своей жирной лапищей, — Сыграй, будь другом. Амели, ты не против, он сыграет? Нет? Ну и хорошо, сыграй же! И Феликс, без возражений спустил в столовую, где они сидели, скрипку, и встал напротив стола. — Тише, тише! Все, молчите, дайте ему сыграть! Играй, мой мальчик! Столовая замолчала. Несколько пар глаз, сидящих за столом, уставилось на молодого человека: чьи-то с восхищением, чьи-то с обыкновенным вниманием, чьи-то с неприязнью, но вежливой любезностью, какую принято было сохранять подобными вечерами, когда в дом являлись редкие гости (в данном случае миссис Свон). Феликс положил скрипку на плечо, затем изящно лёг смычок на струны, и выдержав долю секунды пустил сквозь молчание яркую искру. И заструилась над столом мелодия. Не печальная, не весёлая, но нежная, словно первый поцелуй и приятная, как аромат весенних цветов. И лица всех, кто был в столовой, невольно посветлели, повеселели и одновременно с этим поселилось в глазах спокойствие. Закачались тела подобно этому же смычку, ровно и легко скользящему по струнам и заскали по стенам уже не просто тени, а необыкновенные образы вызванные человеческим вдохновением, но исчезнувшие, когда мелодия остановилась, и последние её ноты растворились в воздухе. Миссис Свон слушала положив руку на сердце, и когда скрипка перестала высекать звучание, вдруг захлопала, разрушая блаженную тишину. Остальные вяло, как-то лениво подхватили её восторг и после вернулись к своим занятиям: тонкая и изящная Амели, попивая красное вино, обсуждала что-то со своим супругом мистером Эмером – совершенно не примечательным на вид мужчиной средних лет, в то время как младшие сёстры Феликса, Ария и Лиа, пряча под столом планшет, что-то смотрели, иногда обращая внимание на стоящие перед ними блюда. Феликс отложил скрипку и сел за стол на своё место. — Так, а как насчёт школы? — Миссис Свон оглядела стол. — Девочки, вы где учитесь? — В Вестминтеской частной школе. — Ария отвлеклась от экрана и ясными глазами, с чуть ехидной улыбкой посмотрела на миссис Свон, — а Феликс обучается на дому. Женщина перевела вопросительный взгляд на Феликса. — И намного более успешно, чем ты. Но, к слову, мои результаты были бы не хуже, если бы я учился в школе... — А почему ты тогда дома? — Поинтересовалась миссис Свон, имея ко сему факту явное любопытство. — Мне так удобнее. — Дернув плечами, ответил юноша и миссис Свон вновь почему-то рассмеялась. Ария хотела было что-то сказать, но поймав на себе строгий взгляд матери, не решилась. Вечер длился долго и в какой-то мере утомительно. Миссис Свон отбыла в девять часов вечера, восторженная и отдохнувшая, и пообещала навестить их в следующем месяце, впрочем, никого особо не обрадовав этим известием. Ария и Лиа ненавидели эту женщину, в основном от обилия пота и излишнего веса (в общем брезговали), Амели с трудом терпела её манеру общения, а мистер Эмер, относился к ней неясно, с симпатией в некоторых моментах и антипатией в других, Феликс разделял мнение своих сестёр и матери, однако никто не высказал никаких возвражений по этому поводу, дабы не дай Боже обидеть эту женщину, которая с одной стороны обладая хорошим чувством юмора, в гневе могла убить и не заметить, да и в некоторой степени, пусть и несерьёзно, достаток семьи зависил от неё. Они могли бы спокойно отказаться от незначительной поддержки Свон, но редкие её визиты в гости были не настолько хлопотными и неприятными, чтобы отказываться от дополнительных средств. Миссис Свон скрылась за большими воротами, засверкали фары её автомобиля в темноте, а они все стояли и лениво махали, ожидая, когда и машина исчезнет где-то в далеке. Было холодно. Привычно пасмурное небо над головой потяжелело, собираясь обрушить на город дождь. Выл ветер, качались на его потоках ещё не раздетые деревья и в шуме стихии, приглушенно, но не менее неприятно прозвучал ехидный голос Арии: — И когда же свадьба, братец? Вы с этой ведьмой красивая парочка. — Произнесла она и хихикнула. — Заткнись, дура. — Бросив на неё взгляд, грубо ответил Феликс. — Что это вы там? Феликс, следи за тем, что говоришь. Разве можно так со своей сестрой...— Урезонил его стоящий на ступеньке ниже мистер Эмер. — Она мне не сестра. И вообще, что такого я сказал? Просто констанктировал факт. — Что значит не сестра, Феликс?! — Теперь подключилась и Амели. — Ты не должен так говорить. — Недовольно продолжал мужчина. — Позвольте мне решать, что я должен говорить, а что нет. — Фыркнул Феликс и ушёл в дом. Все на крыльце устало вздохнули. Утро нового дня было мокрым, туманным, пасмурным; к восьми часам солнце уже поднялось высоко, но ощущалось это не вполне хорошо: за окном продолжало быть смурачно сонливо, как-то скучно и непонятно. И подобно погоде, в доме тоже ощущалась лень и усталость: девочки с трудом заставили себя подняться с постелей и спуститься завтракать, Амели неудачно пыталась взбодрить себя с помощью кофе, и выглядела немного поникшей, а мистер Эмер не читал газету, не просматривал документы и не отчитывал гувернантку Джилл за грехи Феликса, и Джилл не ворчала, как это бывает поутрам, тихо сидела чуть в стороне за столом, просматривая приготовленный со вчерашнего вечера материал и попивала крепкий чёрный чай. Единственно Феликс чувствовал себя чуть лучше, чем остальные. Поднялся легко, оделся быстро и спустился ко столу бодрым, но немного тревожным; что-то, казалось ему, не так. Напрягала тишина и всеобщее молчание царившее за столом, и удрученное настроение матери, и хмурость мистера Эмера – Все. Словно все происходящее предвещало что-то нехорошее, неудачу. Ария и Лиа позавтракали наспех. Почти нежуя проглотили яичницу, взяли рюкзаки и отправились в школу. А мистер Эмер и Амели продолжали сидеть, словно им никуда не нужно идти, но иногда мельком посматривали на часы, и Феликс, пристально смотря на эту парочку, понимал: Они чего-то ждут. Но чего? К ним должен кто-то приехать, позвонить? Обычно они расходились едва сунув в рот что-то, чем можно перекусить и разбегались, а сейчас сидели в непонятном ожидании. — Феликс, — наконец молчание нарушила Амели, заставив мистера Эмера и Джилл встрепетнуться. Феликс тоже напрягся сильнее. — Да, мам? — Поднял вопросительный взор молодой человек. На секунду, столовую охватило тяжёлое молчание, во время которого молодая женщина усердно подбирала слова. — Мы тут подумали с твоим отцом... — Не моим. — ...раз ты не ходишь в школу, не посещаешь никаких занятий, занимаешься всем дома и в общем-то ни с кем не дружишь, тебе стоит съездить навестить мадам Розенберг. Она давно приглашает нас в гости, и отказываться совсем теперь уже неприлично. Феликса окатила волна ужаса. Мадам Розенберг – старая, неприятная дама, приходящаяся мистеру Эмеру тётей, страдающая от склероза, обладающая такой страшной чопорностью и тягой к порядку, что всякого может свести с ума, но самое страшное – она живёт в Париже, в городе, самом ненавистном Феликсу. Юноша глубоко вдохнул и чуть нахмурив брови, серьёзно глянул на мать. — Я не думаю, что ей станет легче от моей компании. Если она вдруг почувствовала себя одиноко, пусть дождется каникул, Ария хотела побывать в Париже. — Нет, ты не понял. — Вступил в разговор мистер Эмер, — это не предложение и не просьба. Ты поедешь туда, Феликс. — Нет. Не поеду. — Бросив на мистера Эмера неприязненный взгляд, произнёс Феликс и вновь глянул на Амели, уже мягче. — Не поеду. Женщина покачала головой. — Так надо, милый. Времяпровождение там пойдёт тебе на пользу... — Она даст тебе нужное воспитание и научит вежливости и уважению. — Жёстко продолжал за жену мистер Эмер. — Я сказал, не поеду. — Поедешь. И будешь ходить там в школу. Год. А если продолжишь и дальше в таком духе, будешь находиться там до наступления совершеннолетия. — Эмер чуть усмехнулся и глотнул кофе. Феликс хотел было возвразить, но Амели заговорила первой: — К сожалению, это так, милый. Прекрати спорить, ладно? Ничего плохого от этого не случиться. Спорить с Амели также, как с мистером Эмером Феликс не мог, и все, что ему оставалось – подняться и уйти. Уйти, чтобы никто не увидел, какая эмоция появиться на его лице, чтобы не накричать, не нагрубить матери, чтобы скрыться от посторонних глаз, спрятать дикую ярость и панику, что в любую секунду могли вырваться изнутри. И он горел. Его словно объяло пламенем: стало невыносимо жарко, щеки покраснели, дышать стало тяжелее и единственное желание, имевшееся в тот момент, когда он закрывал дверь в свою комнату – нырнуть с головой в ледяную воду. Весь дрожа, он заходил из угла в угол, судорожно пытаясь понять, как быть. Как выйти из этой просто отвратительной ситуации. Может поговорить с матерью наедине? Нет, она не станет отменять своего решения не посоветовавшись со своим супругом. Может в таком случае уговорить отправить его к каким-нибудь другим родственникам? Миссис Свон, она наверняка будет не против! Или к маминой сестре, как бы её там не звали. Феликс остановился и посмотрел в зеркало. Перед ним стоял четырнадцатилетний юноша, не по годам серьёзный на вид. Светлый. Аккуратный. Золотистые волосы его были собраны и убраны, но стремились вырваться из лаковых пут. Лицо белое, как у восковой куклы, но не болезненного вида, а скорее было в нем что-то аристократическое. Ровные прямые брови всегда слегка хмурились, скрывая некоторую мягкость, которая присутствовала в очертании овала лица, а травянисто-зелёные глаза, обычно холодные, не передающие почти никаких эмоций, сейчас были наполнены лёгким ужасом, ненавистью и растерянностью. «—Нет, если он поймёт насколько сильно я не хочу туда ехать, станет только хуже...». Билеты были куплены на пятое сентября. На протяжении нескольких дней, в ожидании этой даты, Феликс чувствовал себя просто отвратительно. Его бывало тошнило, когда Ария и Лиа начинали ныть, что они тоже хотят поехать, и ещё хуже ему становилось, когда Амели мечтательно говорила о «Городе Любви», вспоминая в слух, как они познакомились там с мистером Эмером, и просто отвратительно в те моменты, когда всему этому радовалась гувернантка Джилл, которой также предстояла поездка в «Самый-прекрасный-ГОСПОДИ-город-на-свете». Время шло незаметно, и одновременно дико медленно. Возникало чувство неопределенности, непонимание происходящего, как чего-то реального, будто на протяжении этих дней ему снился дурной сон. Сон, который пятого числа сменился дурной реальностью. Шум, гам, беспокойства, какая-то возня – все носились по дому, и только Феликс казался спокойным среди всей этой суматохи. Он был подавлен. Он вроде успел свыкнуться с мыслю о предстрящем, но в тоже время, представляя себя на фоне типичных парижских домов, внутри все вспыхивало, словно облитая соляркой бумага от пламени тонкой спички. Выехали они в шесть утра. В семь сели на самолёт, в девять были уже во Франции. Все время полёта Джилл безумолку болтала: рассказывала о своих планах, о местах, которые собирается посетить, зачитывала статьи о достопримечательностях города, порой взвизгивала от счастья, чем привлекала немалое внимание остальных пассажиров. Раз Феликсу даже пришлось сделать ей замечание, и напомнить, что она вообще-то воспитатель и должна держать себя в руках, на что Джилл, обиженно ответила: «Но он же такой сказочный!». Феликс не сразу понял, что именно имела ввиду его странная учительница, а когда понял, решил, что лучше бы не понимал. Ничего сказочного в Париже юноша не находил. Напротив, его необычность, его стиль, его атмосфера раздражали, и факт того, что все так безума от Французской столицы даже немного оскорблял. Их встретил личный водитель мадам Розенберг – молодой, красивый мужчина примерно тридцати лет (на которого Джилл сразу положила глаз). По просьбе мадам Розенберг, он повез их не напрямик, а почти через весь город, в целях провести небольшую дорожную экскурсию, в которой Феликс участия не принимал (В отличии от Джилл), и был рад скорее наконец доехать до дома. Особняк Розенберг на вид был поменьше их семейного поместья. Это было компактное двухэтажное здание, сделанное в готическом стиле, объятое всевозможными растениями со всех сторон: разнообразные плющи ползли по серым каменным стенам и забирались на черепичную крышу, застилая её толстым ковром. Одинаковые, аккуратно стриженые вечно зеленые деревца росли вдоль дороги из ровно ложеной серой плитки, меж которых расположились маленькие бархатцы, слишком идеальные и похожие друг на друга, а за ними ещё много симметричных клумб, уже голых. Поднявшись вверх по ступенькам к двери из тёмного дерева, они постучали. Им открыл невысокий седой дворецкий, представившийся Джозефом. Поприветствовав гостей, он негромко, почти шепотом предупредил о том, что громкие гости в доме не приветствуются, и только потом шагнул в сторону, пропуская их в просторную, светлую прихожую посреди которой стояла миниатюрная, худая женщина. Одета она была в невзрачное бежевое платье, имеющее форму юбки ввиде карандаша, маленькие ножки обували в такого же цвета замшевые туфли на невысоком, тоненьком каблучке. Её то ли осветленные, то ли действительно белые волосы были собраны в узел на затылке, а светлое морщинистое лицо принадлежащее порядочной, немного строгой даме, выражало вежливую радость. — Добро пожаловать. — Медленно произнесла она моргнув бесцветно-голубыми глазами и кивнув головой каждому из вошедших. — Как добрались? Надеюсь без приключений? Оставьте сумки. Нил! Возьми их вещи. Джозеф, проводите их к комнатам. В половине первого спускайтесь ко столу, а пока у вас есть время обустроиться. Надеюсь, вы успеете разобрать вещи, чемоданы потом у вас заберут, чтобы не занимали много места. — Да, мадам, спасибо. — Произнесла Джилл и они двинулись за дворецким. Комната, в которой Феликсу предстояло жить, была неплохой. Большая, светлая; прямо напротив двери расположилось окно в два метра шириной от пола до самого потолка, из которого открывался вид на задний двор дома – небольшие кленовые деревья там понемногу желтели. Чуть в стороне от окна, телевизор, белое пухлое кресло, а в противоположной строне комнаты множество полок и шкафов для хранения книг и других вещей – все удобно и максимально просто. Нил оставил чемоданы, Феликс начал их разбирать и пришёл в ужас, когда обнаружил, в каком состоянии находятся вещи – или когда грузили, либо в полёте их очевидно сильно потрепало, ибо сумки обрели царапины, вмятины и порезы, а внутри все обнаружилось перевернутым, но самое страшное – скрипка. Инструмент был испорчен. Смычок разломился на две части, на самой скрипке образовалась трещина, а струны порвались и болтались тоненькими веревочками... Время обеда наступило незаметно. Ровно в половине первого он спустился в столовую. Это было небольшое помещение овальной формы, имеющее одно единственное круглое окно, сквозь которое струился яркий солнечный свет. Возле окна, с двух сторон Феликс приметил вазы, удерживающие в себе вместо цветов два крупных французских флага, а напротив окна, посреди столовой расположился овальный стол, где сидела мадам Розенберг. Феликс сел напротив неё. Через минуту спустилась Джилл, им подали есть и они, пожелав друг другу приятного аппетита, принялись за еду. В помещении было тихо. Все молчали и лишь стучали по тарелкам ложки, да ритмично постукивали стрелки настенных часов. Закончив с основным блюдом, юноша подвинул к себе чашку горячего чая и выждав, пока женщины расправятся с едой, заговорил: — Извините, мадам, если это кажется вам не вежливым, но видите ли, моя скрипка была повреждена при транспортировке, могу я попросить вас, чтобы вы отпустили меня в город, под присмотром вашего водителя? Я бы хотел посетить лавку или магазин музыкальных инструментов, возможно, мою проблему можно решить...— Как можно более вежливо, спросил Феликс, пристально взглянув на женщину. — Просить об этом сейчас действительно не вежливо, молодой человек...— она сосредоточенно посмотрела на Феликса, будто что-то пытаясь вспомнить, — мы же ещё и не познакомились как следует, не поговорили...как тебя зовут? Извини, вылетело из головы. — Феликс, мадам. — Да, Феликс. Что такого случилось у вас, раз уж мой дорогой племянник отправил тебя ко мне? Думаю, на то были причины, не так ли? — Да, были, мадам. Всякие. От мелких разногласий с сестрами, до моего личного желания получить образование здесь, во Франции. — На лице юноши возникла лёгкая улыбка. Джилл поперхнулась чаем. — Вот как? — Почти невидимые брови мадам Розенберг дернудись в удивлении, а тонкие губы растянулись в лёгкой улыбке. — Так вам, молодой человек, нравится Франция? Париж? — О, разумеется, мадам. Как может кому-то не нравится Франция, Париж! С его архитектурой, искусством, гастрономией. Разве есть на свете места прекраснее? — Ох, как я вас понимаю, молодой человек. Да, действительно, более обаятельных городов я прежде не встречала, хотя бывала в огромном количестве стран, но Париж...как бы странно это не звучало, влюбил меня в себя с первого взгляда. — Она мечтательно вздохнула и сделала глоток зелёного чая. — Вы кажется о чем-то меня просили. — Да, моя скрипка... — А что с ней? — Её повредили при транспортировки. — Ах, какой ужас, а что же делать? — Если бы вы, мадам, разрешили мне... — Разрешаю. — Даже не дав договорить, спешно ответила женщина. — Допивайте чай и...что вы там хотели? Неважно. Феликс быстро выпил напиток, чтобы успеть уйти до того момента, когда мадам Розенберг все забудет и ретировался из кухни, оставляя Джилл с ней наедине. Дворецкий связался с водителем и скоро Феликс, в компании своей скрипки, ехал к магазину струнных инструментов, который был посоветован Джозефом. Путь туда занял от силы минут двадцать. Они остановились около небольшой, весьма симпатичной лавки имеющей название «♪Находка музыканта♪». Усмехнувшись, Феликс вышел из автомобиля и не раздумывая, перешагнул порог магазина. Атмосфера внутри была приятная. Деревянные стены, украшенные инструментами, гирлянды над потолком, фотографии и ко всему, американский джаз, играющий из старинного магнитофона. Под звон двери, из мастерской вылезло два человека. Один — большой мужчина пятидесяти лет на вид, одетый в белую рубашку и чёрные брюки на подтяжках, второй, очевидно его сын, темноволосый парень лет шестнадцати с частично окрашенными волосами, одетый в джинсы и толстовку, а потому сильно не вписывающийся в интерьер. — Добро пожаловать в Находку! — Увидев Феликса, произнёс мужчина и встал за прилавок, — что привело тебя сюда, дружок? Феликса вдруг окатила волна неприязни, что-то сильно раздражало его в дружелюбии и манерах этого человека, но на его лице появилась улыбка. — Здравствуйте, месье. — Подойдя к прилавку и открыв чехол, юноша продемонстрировал инструмент. Продавец за прилавком ахнул. — Была повреждена при транспортировке, можно ли что-то сделать? Мужчина дёрнул усами (которые отсутствовали) и осторожно взял скрипку в свои большие, волосатые, грубые на первый взгляд руки. — Боюсь, что нет. Её уже нельзя починить, она не будет играть как прежде. Это конец для неё. Рядом стоящий юноша сочувственно вздохнул. — Хорошо, в таком случае, могу я приобрести здесь новую? — Конечно. — Кивнул продавец и развернувшись, скрылся за дверьми, ведущими в кладовку, откуда вернулся со скрипкой. — Вот. Эта по типу вашей, если как следует, настроить, то звучанием они ничем отличаться не будут. Феликс взял предлагаемую скрипку в руки. Лёгкая, достаточно удобная. Неплохо. — Хорошая. Я возьму её, месье. И раз уж я все равно сейчас здесь, можно ли у вас нанести гравировку? — Он поднял непроницаемой взгляд на мужчину. — Конечно, что именно ты хочешь нанести? — Продавец достал из-под стола ручку и листок бумаги. — Надпись. Позвольте, — взяв письменные принадлежности, Феликс красивым, каллиграфическим почерком, на испанском, написал: «Ненавижу Париж», в отместку за ранее сказанные за столом в доме Розенберг слова. — Я правда сейчас ещё занят другим заказом, так что твой будет сделан через час-полтора. — Предупредил мастер, бросив взгляд на наручные часы. — Я подожду, месье. — Отложив ручку, Феликс с все той же улыбкой посмотрел на мастера. — Хорошо, парень. Будет сделано. Луи, составь нашему посетителю компанию, все равно бездельничаешь. — И ушёл в мастерскую. Луи застенчиво улыбнулся Феликсу мимолетным взглядом окинув его с ног до головы и облокотился одной рукой о край прилавка. — Значит играешь на скрипке? Как тебя зовут? — Спросил с нескрытым интересом. Феликс убрал руки за спину, подражая своей привычки и чуть щурясь, заглянул в глаза парня. — Да, люблю музыку. Я Феликс, приятно познакомиться. — А я играю на гитаре и, немного, на фортепиано. — Поведал Луи из-за лавки. «— Какая интересная информация! Тц, идиот» — раздраженно подумал Феликс. В глазах Луи он не прочитал ни обмана, ни луковства, но была в его взгляде какая-то забытая миром простота и искренность. Глупец и простак. Такие всегда раздражают до невозможности. — Я выступаю в группе, мы даем бесплатные концерты в больницах и детских домах, и нам очень не хватает людей. Я знаю, неприлично вот так вот…но если ты хорошо играешь, мог бы к нам присоединиться? Музыка может поднять настроение детям и старикам, и просто больным людям. — Робко предложил Луи опуская взгляд куда-то в сторону. — Если, конечно, у тебя есть время… — Я бы с радостью, — соврал Феликс виновато посмотрев на собеседника, — но не думаю, что смогу найти на это время. Но знаешь, это хорошее дело, я поговорю со своими знакомыми, и если кто-то решит, отправлю сюда. — Правда? Было бы неплохо, спасибо! — Луи тотчас просиял. — Чтож, ждать придётся долго, здесь напротив есть неплохая кофейня, давай посидим там? — Предложил молодой человек, взял свою сумку, лежавшую за прилавком и пошёл к выходу. Феликс не то, чтобы хотел сидеть в компании этого придурка, однако стоять здесь, не имея возможности даже сесть, действительно глупо и не комфортно, а потому он без возражений двинулся следом. Кофейня и вправду оказалась симпатичной и более того, достаточно уютной. Деревянные круглые столики, окруженные парой деревянных стульчиков чередовались с более большими квадратными столами, около которых стояли пухлые, но совсем не громоздкие кресла. Прилавок украшался аппетитной выпечкой, мармешллоу и конфетами, что наверняка крепко накрепко приковали бы к себе взор Феликса, если бы он был сладкоежкой. Заказав себе по чашечке эспрессо, юноши уместились в креслах около окна. — Так ты играешь только на скрипке? — Поинтересовался Луи, умещая свою сумку около себя на кресле. — Да. — Ответил Феликс неприязненно глянув по сторонам и этим же взглядом скользнув по юноше. — Другие инструменты, я…к ним равнодушен. Милое местечко. — Равнодушен? Да, пожалуй скрипка действительно прекрасна, хотя мне кажется, многие инструменты заслуживают внимания… Им принесли кофе и дальше они (вернее не заметно для себя, Луи) продолжили развивать тему завязавшегося разговора. Феликс краем уха слушал слова парня, изредка коротко соглашаясь, или отрицая его слова, иногда добавляя что-то вроде: "не знаю, прав ли ты, это сложный вопрос", чтобы тот не заподозрил, что ведёт монолог. И этот фокус проходил весьма успешно, Луи все продолжал и продолжал рассуждать. Время шло медленно, пытаясь растянуть этот пустой разговор и будто насолить Феликсу, и терпение подходило к концу. К счастью, внезапно у Луи зазвонил телефон и он вынув устройство из кармана принял вызов. Обменявшись с собеседником парой фраз, юноша завершил диалог и виновато посмотрел напротив него сидящего. — Извини, — сказал Луи, — но мне нужно идти. — Ничего. — Феликс опять улыбнулся и Луи, чуть взбодрившись, резко встал и накинув сумку на плечо, двинулся к выходу, совершенно не заметив, что у него что-то упало. Проводив его взглядом, Феликс цыкнул с раздражением, отпил немного остывшего кофе и только потом глянул на пол, на предмет, выпавший из сумки. Поколебавшись, он приподнялся и взял это в руки. Небольшая деревянная шкатулка в виде шестигранника, на крышке которой чёрной, слегка потерявшей блеск краской был выведен какой-то символ. Осмотрев снаружи, Феликс её открыл. Внутри, на мягкой подушечке лежало кольцо. Оно было серебристого цвета, но сделано отнюдь не из серебра и вообще, скорее всего из какого-то дешевого металла. Только какого — определить было нельзя. — Если это подарок, то он довольно жалкий. — В слух выразил свои мысли Феликс и надел кольцо на безымянный палец. Село оно прекрасно. В окно постучали. Феликс глянул в него и увидел улыбающееся лицо отца Луи и скрипку в его больших, мягких ладонях. Кивнув, юноша сделал ещё один глоток кофе и покинул заведение, дабы принять работу. Золочёная надпись получилась красивой, почти вточности повторяла вид той, которую написал Феликс, но имела ещё парочку завитков и выглядела более изящной. — Благодарю, месье...— Сказал Феликс и убрал инструмент в сумку. — Обращайся, если что. Небо над Парижем хмурилось. Ветер уносил вдаль пушистые белые облака, меняя их на чёрные громоздкие тучи, клубящиеся над самыми крышами постаревших на фоне разыгравшейся непогоды серых домов, что длинными составами тянулись вдоль узких многолюдных улиц. Грянул гром, словно кто-то ударил в огромный гонг, подав особый сигнал, и посыпался холодный, самый что ни на есть осенний дождь, успевший неплохо намочить Феликса, пока тот преодолевал путь от гаража мадам Розенберг собственно к дому. Внутри юношу встретило приятное тепло, вызывающие на контрасте с прежними ощущениями мурашки, отдаленный звон посуды, шествующий в паре с лёгким запахом свежей выпечки, доносившимся со стороны кухни, какой-то странный, незнакомый старик, любезно подавший полотенце и тёплые тапочки, оказавшиеся под ногами как раз кстати. Париж хоть и поприветствовал Феликса дождём, но все, казалось, было не так плохо, как могло быть на самом деле. Пусть его скрипка была уничтожена, пусть он находится в Париже, пусть ему предстоит жить в доме со старой кошелкой, в конце-концов все острые углы новой жизни можно сгладить: новая скрипка, не хуже старой, с мадам возможно найти общий язык, и если сделать это достаточно хорошо, то он сможет избежать и предстоящего обучения в школе, и если это пройдёт успешно, то вполне вероятно, и забудет про то, что находится в самом отвратительным городе. Будет сидеть в доме, не смотря в окно, не слушая новостей и играть на новой скрипке, читать книги, изучать науки и радоваться своей тихой, размеренной жизни, в которой теперь даже не будут присутствовать надоедливые сёстры. Настроение от этих мыслей приподнялось и Феликс, вздохнув полной грудью, хотел на этой прекрасной ноте дня отправиться к себе в комнату, как тот старик(любезно подавший полотенце), вдруг решил привлечь до это отвлеченное на светлые размышления внимание: — Мы, кажется, ещё не познакомились. — Произнёс он и на его морщинистом лице возникла улыбка. Феликс замер и посмотрел на старика. Перед ним стоял пожилой мужчина очень невысокого роста, с седыми, почти серебряными волосами, круглым, желтоватого оттенка, несколько азиатским лицом, украшаемым дурацкой козлиной бородкой, выросшей на маленьком дряхлом подбородке и серо-зелеными, какими-то странными, добрыми, но хитрыми глазами. — Я Кикианг Арно, а ты, полагаю, Феликс? Ты понравился моей супруге, она сказала, что ты неплохой мальчик. Не часто можно услышать от неё такие лестные отзывы о молодых людях. Ну что же, будем знакомы. — Произнёс он и протянул руку. Феликс ещё раз окинул мужчину взором, потом неуверенно пожал протянутую ему конечность. — Приятно познакомиться, сэр...месье. Значит, вы муж мадам? Я не знал, что она замужем. — Да, моя дама весьма эксцентричная особа. Меня никогда не было за ней заметно. — Произнёс он и хихикнул. — Да и дома я бываю редко. О, носишь кольца? Феликс посмотрел на руку и увидел на безымянном пальце кольцо, потерянное Луи. Забыл снять, и зачем вообще надевал? — Да...иногда. Ношу. Месье Арно кивнул, насекунду нахмурившись, потом вновь улыбнулся и рукой указал в сторону прохода в гостиную. — Погода так резко меняется, да? То солнце, то дождь...о, помню, однажды попал под рыбной дождь, представляешь, рыба с неба падала! Потом был весь мокрый, склизкий и вонючий. Где же это было? — Вероятно, вы бывали в Гондурасе? — Предположил Феликс незаметно для себя двинувшись рядом с месье Арно в гостиную. — Да, точно! Гондурас. Представь: льёт сильный, холодный дождь, гремит гром, сверкает молния, шквальный ветер бьёт по лицу бросая в глаза мусор и пыль, заставляя прятать лицо под капюшоном. Мокрый насквозь, холодно, в сапогах вода, иду, и понимаю, что наступаю на что-то склизкое и большое, гляжу вниз, а там – Рыба! На дороге рыба, в небе рыба, падаю опять в лужу рыбы – везде рыба! Потом всю неделю ел эту самую рыбу... Феликс невольно сморщился, представляя улицы, заваленные дохлыми морскими обитателями, которых, как грибы, жители Гондураса сабирали у себя во дворах, поднимали с дорог, находили на порогах – мерзко. Они вошли в тесную на первый взгляд гостиную, посреди которой уместились низкие кресла и подстать им невысокий деревянный стол. Вдоль стен полки, заставленные книгами, преимущественно в светлых обложках, неврачными безделушками и иногда семейными фотографиями в маленьких белых рамках. С высокого потолка вниз спускалась люстра ввиде лампочек, спрятанных в деревянных коробочках, что были исписаны какими-то символами. Света оно давало немного, но выглядело довольно забавно. — Твоя мать уже выбрала школу, в которую ты пойдёшь, Феликс. Отправила недавно сообщение...— Медленно произнёс месье и кряхтя, уселся в кресло. Феликс остановился напротив стола. — А...да, — он напряженно оглянулся по сторонам, будто пытаясь найти подходящие слова: нужно было правильно, а самое главное убедительно выразить свой протест. — Насчёт этого, месье, я думаю, что я вполне мог бы и заниматься обучением на дому. — Сказал молодой человек и убрав руки за спину, уверенно глянул на старика. — Вот как? — Кикианг вскинул густые брови и его глаза, пробежавшиеся по телу юноши, необычно сверкнули в свете горящих лампочек люстры. — Мне казалось, тебя отправили сюда для того, чтобы ты посещал школу. — Для обучения. Но учебное учреждение не всегда способно дать все необходимые знания. Мне было бы гораздо удобнее, если бы я обучался вне школы. К тому же, если бы мне действительно была нужна школа, я бы посещал её в родном городе, а не здесь. — Тогда я совсем не понимаю цель твоего появления во Франции, друг мой. — Месье Арно сощурил глаза. — Франция, Париж – это совсем не то, что есть у нас. Нахождение здесь расширит моё представление о мире, искусстве... — Да. Именно поэтому, тебе нужно посещать школу. Школа Франсуа Дюбон – очень хорошее учебное заведение. — Месье, нет... — Документы подготовлены, и их уже отправили. Извини, но я бы не хотел оспаривать решение твоих родных. Все внутри у Феликса упало. Голова вдруг пошла кругом. — Может хочешь чаю? Конечно, ещё не время ужинать, но согреться тебе не помешало бы. — Предложил Кикиаг улыбаясь. — Нет, сэр, месье...месье Арно. Я пожалуй поднимусь к себе, мне стоит разобраться с вещами и настроить скрипку...— Сказал Феликс и развернувшись, не спеша, с прямой спиной и поднятой головой, но на ватных, подламывающихся ногах направился на второй этаж, к себе в комнату. Внутри снова все закипало. Ещё несколько минут назад у него была идея, был выход к лучшей жизни, но в одно мгновение этого не стало и теперь он ощущал и ратерянность, и гнев, и ужас. Нужно было отдохнуть. Вместе с штормом эмоций, опустошение и жуткая усталость атаковали его и как только потяжелевшая голова коснулась мягкой подушки, он уснул беспокойным, противным спасительным сном. Дождь ритмично постукивал по окну, будто бил маленькими кулачками, пытаясь разбить стеклянную преграду и ворваться в тёплое помещение. В такт ему тикали часы, разместившиеся над изголовьем кровати и что-то шуршало в дальнем углу комнаты. Голова гудела, казалась неимоверно тяжёлой, словно чугунной, а в ушах звенели колокола. С трудом открыв глаза, Феликс озарился по сторонам, надеясь что белые, сероватые в сером свете лучей невидимого в небе солнца, стены его новой комнаты сменяться давно привычными стенами старой спальни. Ничего волшебным образом не менялось, но в состоянии ужасной сонливости юноша не ощутил негодования, словно ему стало все равно. Его глаза, перед которыми стояла туманная пелена сна не цеплялись за непривычные предметы интерьера, не изучали пол, когда он медленно перебрался в ванную, ни обращали внимание на взъерошенное отражение в зеркале до тех пор, пока лицо не окатили холодные струи воды заставившие немного взбодриться. В голову пришла мысль о том, что может, если поговорить с мадам Розенберг, он уладит возникшую проблему. С другой стороны, что-то ему подсказывало, что он обречён, вряд ли она позволит не выполнять указание Амели, уже принявшей решение. Шанс был, но Феликс успешно опоздал за него ухватиться и теперь все стало гораздо сложнее. И идиотское кольцо все ещё было на пальце. Феликс попытался стянуть безделушку, но плотно севшее на палец кольцо не поддалось. Не поддалось оно и воде и мылу. Совершенно обиженный на весь белый свет Феликс вылетел из ванны, собираясь обратиться за помощью к Джилл, как громкое «Чвак-Чавк» его остановило. Он замер и медленно повернул голову в сторону стола, на котором обнаружил несколько тарелок, накрытых круглыми объёмными крышками – очевидно его ужин. Насторожившись, Феликс подошёл к столу и резким движением поднял один из баранчиков. На тарелке, где ещё совсем недавно был(судя по остаткам) классический чизкейк лежало чёрное нечто с огромными ушами и зелеными кошачьими глазами. — Что за… — Довольно неплохо, но знаешь, я в большей степени люблю просто сыр. В особенности камамбер, намотай это себе на ус. Феликс отшатнулся, с ужасом уставившись на неизвестное, определённо очень наглое существо, а потом, как придя в себя, резко накрыл его крышкой, вновь собравшись позвать Джилл, однако чёрный ушастик вынырнул прямо из стенки баранчика и нырнул внутрь рядом стоящего. На лице Феликса отразилось сначала изумление, а потом гнев. Он резко открыл другую крышку, где мелкий котообразный уже принюхивался к свиному медальону, а затем другой, где существо ковырялось в салате. — Ну и гадость же тебе подали! — Возмутилось Оно и взлетело на уровень лица Феликса, — я голоден, я хочу камамбера! Спустя столько лет я могу поесть камамбера?! — Размахивая маленькими лапками в негодовании кричал ушастый. У Феликса зашумело в ушах. «Он может проходить сквозь предметы и летать, еще и говорящий, что это за тварь, не мог же я сойти с ума?! — думал он, стараясь сдерживать нахлынувшие эмоции, — Бред какой-то, но ловить его бесполезно, однако если он может говорить…» — Кто ты? — Как можно более вызывающе спросил Феликс, чтобы придать самому себе уверенности в правильности своих действий. — Я Плагг — твой Квами, и я очень голоден! — Ответило существо, недовольно смотря на юношу, и с криками «—Камамбер, любимый, где ты?» бросилось наворачивать круги по комнате, по пути все раскидывая. С полок полетели книги, носки из выдвижных ящиков, рубашки и костюмы из шкафа, средства личной гигиены вырвались из ванной комнаты в спальню – Плагг преследовал цель перевернуть комнату вверх дном, а Феликс, не способный понять происходящее, стоял и наблюдал за мелькающей в воздухе чёрной фигуркой. Дверь в комнату внезапно открылась, Феликс с ужасом посмотрел на порог, где появилась Джилл. — Что за крики? — Она нахмурилась и огляделась. — Ох, и что это за бардак? Боже мой, и кто начинает трапезу с десерта?! — Изумилась она, глянув на стол. — Феликс! Но Феликс не слушал, судорожно продолжая искать исчезнувшего с поля зрения Квами. «— Неужели я сошёл с ума? Он исчез, его нигде нет, Джилл вошла и он…— с паникой думал Феликс. — Нет, тогда что это за беспорядок? Я точно этого не делал, значит мне не привиделось, не привиделось, не…» и тут он почувствовал, что что-то коснулось его плеча. Немного повернув голову, краем глаза он заметил Плагга, что спрятался у него за спиной. — Феликс, мне очень не нравится твое поведение! — Тем временем продолжала Джилл. — Хорошо. — Прервал её юноша, наконец взявший себя в руки. — Я сам все уберу. У меня было плохое настроение, извини. — Произнёс он натягивая улыбку. Джилл опешила. — И я бы был очень благодарен, если бы ты заказала камамбера... Женщина кивнула головой и удалилась, а Плагг выплыл из-за спины и вновь сравнялся с лицом Феликса. — Камамбер! Она долго будет ходить? — Ты его не получишь, пока не объяснишь, что вообще происходит. — Чуть не прошипел Феликс, смотря на существо. Говорить с объектом своего сумасшествия, конечно, странное решение, но это все, что он мог сейчас сделать.