Июль 2020. Год спустя.
Кое-кто бы сказал, что проживать в апартаментах на Тринита-деи-Монти — это привилегия, и, конечно же, они были бы правы. Во всем Риме вряд ли бы нашлось более престижное место. Однако привилегии и красота имеют свою цену, — думал Джейме Ланнистер, закрывая окно, выходящее на самую популярную площадь Рима. Об этом следовало подумать заранее; чуть больше года назад, когда он исследовал рынок недвижимости в поисках чего-то рядом со своим новым офисом, он посчитал, что ему повезло, когда обнаружил, что шикарная квартира на крыше дома на противоположной стороне площади сдается. Отличная берлога с террасой, выходящей на площадь Испании. Босиком он вошел на кухню, все еще потирая глаза. Включил кофемашину — одно из преимуществ пребывания в Италии — найти хороший кофе было не так уж сложно. Он стал листать почту, оперевшись на столешницу. Парочка писем вызвала у него какой-никакой интерес: запрос на встречу с представителями Chopard на Виа деи Кондотти, продолжение встречи на прошлой неделе, посвященной возможности создания совместного предприятия с Tarth Sapphires. Тарт… имя было знакомо. Остальное по большей части касалось дел в Lannister Ltd., а этих писем он больше не читал: ненавидел видеть ее подпись в самом низу. Он сел с кофе в руках и написал своей ассистентке, предупредив, что в офис опоздает. Ее звали Лоренц: короткие волосы цвета фламинго, красивые карие глаза, скрытые за парой больших очков в темной оправе. Вчерашняя выпускница с целым ворохом рекомендательных писем. Бип. Уже ответила: «Вы каждый день опаздываете». Задира. Эта черта в ней ему нравилась. Он в ней даже нуждался. Он порядком устал от подхалимов. На часах было уже десять, когда Джейме наконец-то пошел в душ. По правде говоря, офис чудесно справлялся задолго до его приезда. Джейме Ланнистер им не требовался совершенно, а вот они ему — да; его побег из Лондона был совершен непродуманно и крайне неудачно, если не сказать жестче. Встречи, телефонные звонки, ланчи и бранчи стали для него идеальным отвлечением. Но на размышления все равно оставалось много времени. Слишком много. А затем наступила пандемия. Он оказался настолько счастливчиком, что застрял в стране с одной из самых неблагополучных обстановок. Что еще делать, когда ты сидишь в четырех стенах? Думать. Он стал больше пить. А от выпитого — больше злиться. Дошло до того, что он перестал отвечать на ее звонки, когда число погибших выросло до 900 в день. Теперь фальшивыми стали казаться даже текстовые сообщения. «Ты в порядке?» — спросила она. Он не ответил, а во второй раз она не написала. Джейме предположил, что она справилась о его состоянии у других источников. Он должен был в это поверить — иначе ее молчание бы значило, что ей все равно, в порядке он или нет. И, честно говоря, глупо было такое спрашивать. Как, блять, мог он быть в порядке, после того, что между ними произошло? Тирион с ним не разговаривал, а Серсея почти изгнала его на другую сторону Ла-Манша. Черт, на другую сторону Альп. Конечно, Джейме с радостью согласился. Он не выносил мысль о том, что останется и будет смотреть, как его брат и сестра разрывают друг друга на части. Он явственно ощущал свою бесполезность — все уже выяснили, что никому из них он помочь не может. Он был бессилен. Для него такое было впервые. А возможно, впервые для любого Ланнистера. Он долгое время смотрел на воду, кружащуюся и стекающую между босыми ногами. Уже знал, что если подождать, то воспоминания вернутся. Вот она сидит у окна в его рубашке и решает кроссворд. Зубы покусывают конец карандаша. Ее пальцы заправляют прядь волос за ухо. Ее губы растягиваются в улыбке, когда она понимает, что он проснулся и смотрит на нее. От таких воспоминаний становилось больнее всего, потому что на мгновение они были счастливы. Он действительно думал, что это надолго. С сестрой, как это блять может быть надолго? Такие воспоминания не позволяли ему отдаляться, такие воспоминания мешали ему ее ненавидеть. Нет, счастливые воспоминания он себе позволить не мог. Через полчаса он взял из шкафа простую белую рубашку и пару черных брюк. Был июль, и итальянская весна была в самом разгаре: когда он пересек площадь, прошел мимо Barcaccia — старой статуи в центре площади Испании, — он заметил, что женщины стали обнажаться. Продавец попытался подойти к нему, показывая коробку зажигалок. — Accendino?* — No, grazie, — сказал он, подняв руку. Он немного выучил итальянский, хотя Лоренц всегда настаивала, чтобы он говорил по-английски, потому что, по ее мнению, итальянский у него был ужасный. Он знал несколько ключевых, самых необходимых слов: «vaffanculo» означало «иди нахуй», «signorina» означало юную леди, а «Хотите выпить?» примерно переводилось как «Posso offrirti da bere?». А еще, очень важно: «Ti voglio bene» - не то же самое, что «Ti amo», хотя в английском оба они превращались в «Я тебя люблю». «Ti voglio bene» он мог сказать, например, Тириону: это значило «я забочусь о тебе» и «буду защищать тебя». Серсее бы он мог сказать «Ti amo»: это означало «я не могу без тебя жить», и «когда ты не рядом, я жив лишь наполовину». Детали были важны. В вопросах любви итальянцы были чрезвычайно серьезны. — Bonjuorno ufìcio*, — сказал он с ужасным акцентом Марио и сжал руку в типичном итальянском жесте, известном во всем мире. Итальянский офис Lannister Ltd. был маленьким, и Джейме к нему уже привыкал. Всего насчитывалось шесть сотрудников. Большинство решений обычно принималось в Лондоне. Отец всегда называл их «отличные мальчики на побегушках». — Я умоляю Вас, — сказала Лоренц, даже не отрываясь от ноутбука. — На коленях стою. Говорите по-английски. — Вечно портишь все веселье, — он одарил ее улыбкой, проходя мимо стола. Затем он остановился и повернулся к ней. — Я пытаюсь выучить итальянский, а ты мне совершенно не помогаешь. — Потому что Вы его разделываете. Как мясник, — сказала Лоренц, наконец отойдя от компьютера. Это был не первый их разговор. Он знал, что будет дальше, потому что ее щеки уже покраснели от возбуждения: — Данте! Боккаччо! Петрарка! — Джейме закатил глаза и направился в свой кабинет, а она последовала за ним и все продолжала. — Мандзони! Верга! — Она повысила голос, чтобы он услышал каждое имя. Когда она воскликнула «Торквато Тассо!» он уже смеялся. Джейме указал на нее пальцем. — Ты не убедишь меня, что это имя настоящее. — Лоренц глубоко вздохнула, когда они вошли в его кабинет. Джейме продолжил: — Сегодня у меня обед с Chopard. Мы наконец-то движемся в сторону соглашения. Мне это нравится, мы их сломаем. — Он пошел к столу. Только когда он сел, он заметил выражение ее лица. — В чем дело? И не вздумай сказать, что ни в чем. У тебя было такое же лицо, когда ты сказала мне, что офисные растения погибли во время карантина. Лоренц коротко посмотрела на свои ноги. Слова она обычно не подбирала. — Звонили с Даунинг-стрит. И подумать только, а ведь нормальное было утро. — Не интересно, — сказал Джейме, прежде чем она успела начать говорить о том, что хотела Даунинг-стрит. — Но — — Я сказал, не интересно. — Это заставило ее замолчать. Ему не нравилось быть с ней жестким, но иногда она была настойчивой, и вела себя, как босс. И были вещи, о которых он, Джейме, не мог позволить себе думать. — Забронируешь столик? В любом из наших обычных мест. — Он не смотрел на нее, потому что не хотел встречаться с жалостью и разочарованием в ее глазах. Он тоже был разочарован, как и в прошлом году. — Хорошо, — сказала она наконец. — Сколько? — Не знаю, позвони в Chopard и спроси. Он понял, что она ушла, когда дверь хлопнула чуть сильнее, чем нужно. Если бы его отец был здесь, он бы сказал, что никто не должен позволять себе так вести себя с начальником, особенно если начальник — Ланнистер. Но Джейме поставил перед собой задачу игнорировать все уроки Тайвина. Ему было стыдно за свою грубость — в конце концов, не ее вина, что ситуация была такой запутанной. Джейме знал, что девушка пыталась подтолкнуть его к решению — но проблема была в том, что сломанное нельзя починить. Не в этот раз.***
Его взгляд следил за изгибом женской спины. Она сидела у бара с напитком в руке, разглядывая все вокруг. На ней было тонкое черное платье, которое открывало большую часть ее спины, а обещало еще больше. Он заметил, как ее пальцы нежно ласкали ножку бокала. Несколько раз он ловил ее взгляд, и в какой-то момент решил подыграть. Бар Hassler был его любимым местом во многом из-за атмосферы и старинного стиля: не говоря уже о том, что немногие люди могли себе позволить прийти сюда, так что он был уверен, что здесь его не побеспокоят. Он расслаблялся там почти после каждого рабочего дня: хозяин всегда резервировал для него тихий столик. Время от времени он тоже находил, с кем пойти домой. Сегодняшняя ночь может стать одной из таких ночей. Ему было несложно найти компанию, особенно когда внешность и одежда так и кричат о деньгах и власти. Он не искал новенькую на каждую ночь, но и никого постоянного у него тоже не было: но в конце концов, у мужчин есть определенные потребности. Для себя он, однако, выработал несколько правил: никаких блондинок, никаких англичанок. Нет, хорошо бы это не закончилось. Он наслаждался неразбавленным виски, когда женщина открыто ответила взглядом и улыбнулась ему. Он поднял стакан в ее сторону и одними губами произнес «За здоровье». Она засмеялась и посмотрела вниз, играя с кончиком своих пылающих рыжих волос. Джейме выжидал. Он сделал глоток; это не займет много времени. Ему нравилось, когда к нему подходили. Это заставляло его чувствовать себя важным. В баре чувствовалось напряжение. Он не мог точно определить, что это было, но годы обучения в армии научили его замечать мельчайшие признаки. Бармен с тревогой поглядывает на клиентов, менеджер, проходящий мимо входа, заглядывает внутрь чаще, чем обычно. Официанты отвлеклись, негромко переговариваясь между собой. Джейме сделал глоток, все больше настораживаясь. Он был так увлечен происходящим вокруг, что почти забыл о девушке. Когда он увидел ее стоящей у его стола, он ухмыльнулся. — Posso sedermi? — спросила она. Можно присесть? Итальянцы не переставали его забавлять: по сравнению с британцами они были очень прямолинейны. Он кивнул, и девушка села. — Sei qui per lavoro? — Она спрашивала, не по делу ли он здесь. — Как поняла, что я не итальянец? — спросил Джейме. Он немного выучил итальянский, но не мог сказать, что это его сильная сторона, о чем Лоренц не переставала напоминать. — Такой несчастный вид, — ответила она с сильным акцентом. — Итальянцы лучше притворяются. Стакан в его руке был пуст, и Джейме внезапно стал ощущать весь его вес. — Зато ты выглядишь вполне счастливой, — с любопытством сказал он, перегнувшись через стол. — Как зовут? — Элена, — сказала она. Она изящно села к нему поближе. От нее пахло духами, он не мог определить марку, но пахло дорого. — А тебя? — спросила она. Джейме сглотнул. Он ненавидел светские разговоры. — Джейме. Элена улыбнулась, показывая жемчужно-белые зубы. — Приятно познакомиться, Джейме. —Она абсолютно точно намеренно понизила голос. Джейме кивнул официанту, прося второй стакан того, что заказала женщина, и еще один для него. Пока они ждали, наступила неловкая тишина. Джейме почувствовал, как ее глаза прожигают дыры на его лице. — Элена… — задумался он. — Это Елена, но по-итальянски? — Женщина кивнула. Он улыбнулся, а его голос был таким тихим, что он сомневался, что она услышит то, что он добавил — Менелай начал войну за Елену. Если он сосредоточится, то увидит ее, скользящую пальцами по золотым буквам какой-то старой книги в кожаном переплете, с сигаретой в руке, ведущую его через лабиринт библиотеки Штормового Предела. Такой несчастный вид. Это не вид. Официант вернулся с напитками. Молодой такой юноша. Однако, когда он ставил перед ними стакан и бокал, Джейме заметил, что тот сильно нервничал. Джейме внимательно наблюдал за ним: нижняя губа дрожит, руки трясутся. — Все нормально? — спросил Джейме. Мальчик поднял глаза и выпрямил спину, что напомнило ему курсантов военного училища. — Да, сэр, — сказал он и ушел. Джейме следил за ним, пока он не исчез в спине. Он сглотнул: что-то было не так. Он снова оглядел помещение. На глаза попался мужчина, которого он до этого не видел. Тот подошел к паре, сидящей недалеко от них, и что-то прошептал посетителю на ухо. — Я тебя утомляю? Он вспомнил о девушке, сидящей рядом с ним. О красивой, соблазнительной Элене, с маленькой грудью и рыжими волосами, с ее дорогими духами и длинными круглыми черными ногтями. На мгновение он разрешил себе отвлечься от помещения. — Долгий день, — ответил он. У нее было красивое лицо и красивое тело. Такое тело он легко представлял под своим. Краем глаза он заметил, что пара встала и проследовала за мужчиной наружу. Джейме понял, что теперь они остались вдвоем. И у него появилось отчетливое ощущение опущения внизу живота. Элена улыбнулась, поигрывая салфеткой под стаканом. — Знаешь, я солгала, — весело сказала она. Джейме вопросительно склонил голову. — Я знаю, кто ты. — Джейме вздохнул. Он собирался уходить, когда она положила руку ему на плечо. — Нет, не уходи, — казалось, она искренне извиняется. — Честно, мне все равно. Пожалуйста, останься. Составь мне компанию. — Signor Lannister? Джейме обернулся. Перед ним стоял мужчина, который до этого выпроваживал пару. Он был серьезен, что только усиливало его беспокойство. — Что? — Signor Lannister, il Primo Ministro vorrebbe…* — он замолчал, а Джейме посмотрел вниз: мужчина протягивал ему телефон. Джейме уставился на экран: он знал, что человек на другом конце провода теперь может услышать все, что он сейчас скажет. Тишина затянулась. Он на секунду задумался, не слишком ли сильно бьется его сердце, и не слышит ли она этот стук. — Скажите премьер-министру, что я не отвечаю на звонки. Экран погас. На другом конце провода, очевидно, были недовольны, но ему было наплевать. Черт, удовлетворение почти перекрыло желание блевануть. Мужчина с телефоном помедлил несколько секунд, оглядываясь по сторонам, не зная, что делать. — Идите уже, — произнес Джейме, указывая на дверь. — Вы же видите, я занят, — добавил он, указывая на девушку, сидящую рядом. Она усмехнулась. — Это было горячо, — прошептала она, как только они остались одни. Джейме взглянул вниз: ее рука лежала на его бедре, открыто дразня тонкую ткань. Они отбросили все условности. — Остановился в отеле? — спросила она. Кончики ее пальцев теперь танцевали по верхней части бедра. Тело начало отзываться, и он это чувствовал. — Держу пари, что могу сделать тебя счастливым... на время. Джейме невесело усмехнулся. Он не был уверен, что все так просто, но пусть она попробует. Пусть заберет часть печали на один жалкий час, а затем идет своей дорогой. Он разгрузился бы ровно настолько, чтобы его ночь была без сновидений. Это было все, на что он надеялся: одна ночь без снов. Он смотрел на ее красивое лицо, на губы, изогнутые в тонкой улыбке. А она ждала, искрясь от надежды. А потом что-то случилось, потому что ее внимание сместилось, а лицо потеряло прежнее выражение. — Бля, — пробормотала она. За его плечом что-то происходило. И Джейме не нужно было оборачиваться, чтобы все понять. Он услышал. Стук каблуков по мрамору, аура страха в комнате. Его живот упал. А потом он ощутил запах ее присутствия: запах ленивого утра и кроссвордов. Запах крохотного гостиничного номера в Халле или сигареты, прижатой к корешку книги. Запах дома, Кастерли-Рок. — Такого человека, как ты, тяжело найти. — Женский голос. Он знал. Элена не стала медлить. Она схватила стакан, встала и вышла, ни разу не взглянув. Он сидел неподвижно, глядя на пустое место, которое она еще недавно занимала, с ужасом осознавая, в чьей тени он стоял. — И все же ты нашла. — И, наконец, он разрешил себе ее увидеть. Вот она, плоть и кости, золото и изумруды. Волосы у нее стали короче, чуть выше плеча. Теперь, когда она была здесь, казалось, что все было вчера. Он жадно впитывал ее глазами, позволяя своим чувствам наполняться и литься через край. Она наполняла его ноздри, и на мгновения все чувства обострились до предела. И скоро он почувствовал себя хорошо и почувствовал себя целым. Затем он увидел мужчин: высоких, мускулистых, хорошо одетых, окружавших ее, словно стена, сквозь которую мог пройти лишь он, Джейме. — Отпусти своих песиков, — резко сказал он. — Они здесь, чтобы меня защищать. — Ты боишься, что я сделаю тебе больно? — Это было нелепо, бессмысленно. И все же… Он видел невыразимо жестокие сны. Были времена, когда сила его эмоций будила и пугала его. Он чувствовал себя преданным. Ей и самим собой. По-настоящему он никогда не мог причинить ей боль. Что его скрытое «я» пыталось ему сказать? Серсея поджала губы. — А ты сделаешь? Джейме не ответил. Она вздохнула, повернулась к мужчине, который, казалось, отвечал за остальных, и кивком отослала его. — Мы будем снаружи, мэм. — Джейме хотелось зарычать, что его сестра не нуждается ни в одном из них, пока она с ним. Они ушли прежде, чем он набрался храбрости, чтобы сказать это вслух. — Ты не ответил ни на один из моих звонков. — Напряженный день. — За последний год. — Напряженный год. Он дулся, изо всех сил стараясь не смотреть ей в глаза. Он в безопасности, пока способен держать эмоциональную дистанцию. Серсея изящно села рядом с ним. Он смотрел на дно своего стакана, желая утонуть. Близость была такой же опьяняющей, как и всегда, но, что более важно, она заставляла его чувствовать себя живым. По прошествии самого долгого времени его легкие наполнились, кровь текла, а сердце билось. Как долго он был мертв, и сам не знал об этом? — Ты знаешь, что она из эскорта? — внезапно сказала Серсея. — Та, с которой ты разговаривал. Он усмехнулся. — Это не так. — Десять фунтов ставлю. Джейме залпом допил и с большой силой ударил стаканом по столу. Серсея незаметно вздрогнула. — Ты здесь зачем, Серсея? — У меня встреча с премьер-министром Италии. — Она не колебалась. Джейме сжал кулак на коленях. А потом сестра продолжила. — А когда я закончу, ты будешь со мной в одном самолете. Эти твои штучки-дрючки уже затянулись. Тебе пора домой. Его раздражало, что она считала, что может говорить с ним с таким пренебрежением. Что она считала себя лучше него: более зрелой, более ответственной, более разумной. Конечно, теперь, когда страна доверила ей все, она будет просто невыносима. — Извини, сестренка, — сказал он, сочась от яда, — но я еще пока не готов целовать кольцо. — Ради всего святого, Джейме, — прошипела Серсея, понижая голос, и на мгновение он увидел трещину в ее стене совершенного самообладания. Он скучал по ней. — Почему ты такой упрямый? Джейме откинулся на подушки. Алкоголь начинал давать ему в голову, но он был далеко не пьян. Во всяком случае, он чувствовал себя храбрым. — Потому что ты сука, Серсея. Все, к чему ты прикасаешься, превращается в руины. Она отвернулась. Он хорошо знал свою цель: эти слова должны были поразить ее в самое уязвимое место. Почему он должен ее жалеть? В конце концов, она его не жалела. У нее даже на минуту не возникло мысли, что ее безжалостная гонка за властью с ним сделает. Ее совсем не волновали его чувства. Он имел право быть жестоким. Ее рука выглядела такой маленькой, такой хрупкой. Возможно, ему стоит с ней согласиться. Нет. Он был уверен, что споры в его голове скоро вызовут у него головную боль. А Серсея насовсем замолчала после его нападения. Он должен что-то сказать. Нет, она это заслужила. Заслужила? Заслужила. — Сколько? — неожиданно спросила она. — А? — Она смотрела на место, на котором сидела девушка. Его осенило. Ну надо же. Ревности Джейме не ожидал. Пока он был занят, обвиняя сестру, он забыл о любовнице. — Несколько. — Он неловко поерзал. — За всех платил? — невозмутимо спросила она. Джейме уже хотел запротестовать, но она указала на сцену, которая происходила прямо у бара. Та же девушка, Элена, шла за мужчиной к лифту: он был стар и совсем не красив. Такая девушка, с таким мужчиной... Он вытащил бумажник из заднего кармана и нашел купюру в десять евро. Серсея протянула руку, и он сунул банкноту ей в ладонь. —Ненавижу, когда ты права. — Я всегда права, — сказала она, засовывая деньги в кошелек. Наступило временное расслабление. Его злобные слова не забылись, но, похоже, они достигли своего рода перемирия. Ему потребовалось некоторое время, чтобы понять, что их плечи соприкасаются, и никто из них не сделал попытки отсесть. Он повернул к ней голову, и она сделала то же самое. — Я не вернусь, Серс, — сказал он почти шепотом. — Я не могу смотреть, как ты уничтожаешь людей, которых я люблю. — Он сделал паузу. — И себя в том числе. — Он встал, застегнул пиджак. Лицо Серсеи было непроницаемым. — А тебе пора домой. Уходя, он изо всех сил старался не обращать внимания на боль в груди. — Джейме? — позвала она. Он обернулся. — Ты забыл? Я всегда получаю то, что хочу. Серсея тоже встала и двинулась к нему. Боже, он мог бы написать песню о ее бедрах и о том, как она ими раскачивала, когда знала, что он рядом, что он смотрит, что он хочет. Она остановилась в паре дюймов от него, и Джейме ощутил, что у него вспотели ладони. Звон в ушах был так узнаваем. Мимо мог пройти кто угодно, а они стояли слишком близко. — И что ты хочешь? — вышло хрипловато. Серсея прикусила нижнюю губу и смотрела дольше, чем полагалось. Во рту у Джейме пересохло. — Я живу в президентском номере, — намекнула она, склонив голову набок. Он ничего не сказал, не сразу. Он почувствовал, как его телефон вибрирует в нагрудном кармане, и он знал, что это значит. — Полночь, — напомнил он ей. — С днем рождения. Она была так близко. Если бы он мог просто... Серсея усмехнулась, покачала головой и прошла мимо него. Он чувствовал запах ее духов еще долго после того, как она вышла. Ему потребовались все силы, чтобы не последовать за ней.