Я всегда буду рядом

      Бонни проводил Чику на работу полчаса назад. Было раннее сентябрьское утро. Солнце еще не показало себя, но небо уже светлело. И, хоть оно днем еще тепло греет, сейчас холодно. Несмотря на такое раннее время и имеющуюся возможность поспать дольше, Бонни в ночных штанах и теплом коричневом вязанном свитере спустился из спальни на кухню. Ему не спалось.       Прошло несколько месяцев спустя похорон, а он так и не восстановился. Не помогла даже предложенная Чикой программа и вытекающие из нее дополнения...       Андроид не смог заменить Спринга, и дом снова опустел. Нужно, нужно было двигаться дальше. Без этой программы, которая не помогала, а только позволяла ненадолго вернуться в прошлое и почувствовать забытое счастье. И хоть даже это программа навремя и избавляла от боли. Бонни понимал, что должен справиться с этим сам.       Но это безумно сложно. Бонни не может нормально спать. Каждая мысль о Спринге вызывает у него боль, горе, он тут же просыпается. "Надо переставать думать о нем, надо отпустить, иначе..." — но не может. И поэтому каждый раз начинает рыдать от горя, без возможности успокоиться. Отпустить очень сложно и невыносимо больно. Если бы не Чика, которая каждый раз прибегает к нему на крик, успокаивает всеми способами, чтобы он мог поспать хотя бы пару часов, Бонни не знал, что было бы с ним сейчас.       С некоторых пор с ним живет Чика. Так теперь одиночество четырех стен не давит на него. Когда Бонни написал ей с просьбой побыть с ним некоторое время, когда она приехала, Чика задалась вопросом, где же андроид? Она знала, что Бонни воспользовался этой услугой, но нигде не нашла его. Она понимала, что программа не помогло справиться Бонни, поэтому он и позвал к себе Чику. Она так и не спросила, куда он дел робота.       Чика перекрасилась в белый цвет с розовыми кончиками. Это и скрывало ее посидевшие волосы от потери Фокси, это и немного помогало Бонни не ассоциациировать ее с Голденом, что почти прямо связано с Спрингом и могло вызывать новую истерику. Бонни чувствовал себя немного виноватым, что из-за него она сменила образ, но он видел, что Чике ее новый образ искренне нравится.       Бонни не был против ее компании. Хоть сначала он раздражался, что она записала его на ту программу, но вскоре это ушло. Она пережила то же, что и он, но уже преодолела тот этап, на котором застрял Бонни. И, самое главное, она уже зависима от услуг той фирмы, перестала общаться с копией Фокси. Поэтому Чика помогала ему.       Иногда помощь и забота Чики приносила свои плоды. Бывало Бонни просыпался утром в хорошем настроении и чувствовал себя хорошо, будто всё, что было до, что было вечером ранее, было просто плохим сном. Он с почти в предпрыжку, босиком спускался по лестнице и останавливался на пару ступенях, слыша, как за стенкой, на кухне жарится яичный завтрак. Бонни закрывал глаза, втягивал в себя вкусный запах и спускался дальше по лестнице, заворачивал на кухню, воображая, как подойдет сонный к любимому и обнимет его со спины. Эта приятная мысль вызывала у него улыбку.       — Спринги, а приготовишь мне...       И, когда он говорил эту фразу, открывал глаза и видел, в какой он реальности. На кухне правда делался завтрак, но не Спрингом, а Чикой.       Спринга нет.       И он быстро возвращался в реальность. Улыбка исчезала, а утренние силы покидали его, он падал на пол из-за резко ослабевших ног. По щекам снова текли слезы. Его накрывало.       Чика тут же бросалась к нему, усаживала на стул, давала ему всё необходимое, чтобы помочь ему успокоиться. И, может, Бонни успокаивался и быстро, но приходил в себя только к вечеру. Он будто очухивался от дневного сна, из утра разом перемещался в вечер. Подобное бывало несколько раз.       Несмотря на это, всё равно нужно сказать, что ему было бы хуже без Чики.       Но почему Чика, а не Голден? Ему так же тяжело, как и Бонни. Оба сильно были связаны с Спрингом. Присутствие рядом друг с другом нагнетает их состояние. И они оба устали от этого мучения, хотя сильно любят Спринга. Поэтому, хоть оба обещали не пропадать со связи, вскоре они реже стали общаться. Бонни понимал это и не винил его.       И он знал, что Голден находится в хороших руках. Он куда-то уехал с Марио. Красивым брюнетом, с которым он недавно начал строить свои отношения. Бонни видел Марио единожды, когда Голден приехал ему сказать, что уезжает. Марио остался у машины и с волнением поглядывал за ними, точнее за Голденом, через окно. А Бонни смотрел на него. Он выглядит тем, на кого можно положиться. Он искренне волнуется о Голдена, искренне любит его. Такая любовь спасет Голда. Бонни тогда не вникал в слова Голдена, поэтому даже не запомнил, куда они уехали. После той последней встречи они больше не списывались. Но Бонни уверен, с ним всё хорошо.       Бонни открыл кухонный шкафчик и машинально достал с полки кофе. Он уже думал открыть банку, но замер. Чика говорила, просила его пить реже кофе, переходить на чай, чтобы не мучать его организм. Бонни ставит кофе обратно и собирается взять пакетик с чаем, но снова задумывается.       Он хмурится.       — Плевать, — и берет снова кофе, бросает пару ложек в кружку, и заливает кипятком.       Такое повторяется каждый раз, и только в живом присуствии Чике получается его уговорить выпить чай. Одному изменить решение очень сложно.       "Плевать, что врежу своему организму. Хуже быть не может, — думает Бонни и громко размешивает кофе ложкой. — Помру и помру."       На душе снова чувствуется тягостная злость. Он резко выкидывает ложку в раковину.       "Уж лучше бы я умер тогда. Или мы оба."       Но была и еще одна причина, почему чаша выбора часто перевешивала в сторону кофе. От него приятно пахло, а этот аромат, на удивление, успокаивал хотя бы на немного его нервишки.       Бонни натянул на руки рукава свитера, чтоб руки сильно не обжигались от кофе. Он поднял кружку и медленно втянул аромат, а потом немного отпил. Теперь он точно больше не уснет. По крейне мере не в ближайшее время.       Он уловил шум приезжающий машины. Чика что-то забыла?       Бонни оставляет кружку на столе и выходит на улицу. На улице прохладно, и он ёжится от этого, сильнее натягивая на руки и шею свитер.       Бонни приметил, насколько ему всё равно, что стал рискованный, ведь он даже не смотрит преждевременно в окно или глазок, а сразу выходит на террасу. Потому что это приехала не Чика.       Небольшой грузовик, несветлых, но и нетемных оттенков и со знакомым логотипом. Водитель выпрыгнул из кабины, отошел к грузовому отсеку и, неторопясь, что-то вытащил. На специальной тележке он подвес к крыльцу большую коробку, размером с человека. На водителе была специальная одежда и вышивка того же логотипа. На мочке уха болталась сережка со скромной бабочкой.       — Доброе утро. Простите за беспокойство в такое раннее время суток.       Бонни ответил ему безразличным холодом.       Он осмотрел курьера. Вблизи было явно видно, что это девушка, шатенка, которая прячет свою внешность в чуть мешковатом, но удобном костюме, а некороткие волосы в черной кепке. Почему-то она намеренно косилась под парня. Но Бонни не обращает внимания на этот факт, ведь ему нет до этого дела.       — Мы заметили, что от Вас нет отзыва.       Бонни отлично понимает, о чем он. Бонни вдруг отвел глаза и украдкой глянул в сторону чердачного окошка. Будто боясь, что кто-то за ними подглядывает или подслушивает. Но потом его будто передернуло, он скосил глаза в сторону. Его пальцы полезли под рукав соседней руки и стали чесать старые порезы. Курьер видит это, но ничего не говорит.       — Наша компания «Весенняя вишня» выражает Вам свое сожаление. Мы приносим извинения, что не смогли Вам помочь. Примите в компенсацию это, — курьер указал рукой на коробку, привлекая к ней внимание Бонни.       — Что это? — выдавил он через силу, потому что голос ослаб, охрип из-за ночных рыданий в голос.       — Уникальное зеркало. Такого нет нигде в мире. Оно сделанно индивидуально для Вас.       Бонни выгнул бровь. "Это издательство?" Он и так разбил все зеркала в доме и всё для того, чтобы не видеть в них пустоту дома. Было больно смотреть и видеть себя там одного. "Посмотрите, во что Вы превратились! Это они хотят сказать?!" — думал Бонни, испытывая раздражение и очень жалея о том, что не посмотрел заранее, кто приехал.       Курьер молчал и взглядом показывал, просил, чтобы тот всё же принял эту компенсацию.       "Раздражает", — но Бонни кивнул в сторону двери, входя сам в дом. Курьер улыбнулся и последовал с коробкой внутрь. Бонни не был в силах, в состоянии, чтобы начинать спор, чтоб прогнать его. И даже если бы он протребовал от него заплатить кучу денег за эту посылку, он бы это сделал. Но в документе, где Бонни расписывался, сумма за товар стояла нулевая.       Курьер попрощался и уехал. Бонни сверлил коробку глазами, медленно растягивая кофе. "Плевать, я смогу выбросить его в любой момент", — успокаивал себя Бонни.       Бонни долго к нему не прикасался. Как курьер оставил зеркало в комнате, там и стоит. Бонни даже не расскрыл его.       Но всё же в один день он это сделал. Ему понадобился картон для каркаса очередной глиняной фигуры.       Возвращаться к старой работе, когда-то приносящей удовольствие, было сложно. Особенно, когда забросил её дважды по одной и той же причине. Бонни каждый раз вспоминал оценки его работ, слова Спринга, насчет красоты тонкости его рук и пальцев. Но Чика помогла ему вернуться встрой и взяться за небольшие заказы.       Бонни открыл и осторожно снял коробку, поставил зеркало. Он забыл то, зачем пришел, потому что его внимание увлекло зеркало.       Оно выглядит хорошо. Даже слишком. Бонни сам не заметил, как отклеил от стекла защитную пленку.       Зеркало в полный рост, и Бонни спокойно может разглядеть себя с головы до ног. Он касается и проводит руками по раме, примечая ручную работу и ее утонченность. Видны узоры, но они не бросаются в глаза, не выглядят, как классика. Это смотрится современно, но в то же время красиво.       — И правда уникальное искусство, — слегка пораженно оценил Бонни.       А потом он будто очнулся, поднялся с места, взяв картон, и ушёл в мастерскую.       Даже после открытия Бонни никуда не применял зеркало. Оно всё так и стояло в неудобном, не том месте, часто мешаясь в проходе.       Но это даже было хорошо. Потому что Бонни снова начал хотя бы изредка смотреться в зеркало. Хотя бы чтобы заправить прядь за ухо. Но всё равно, каждый раз, когда он пересекался со своим отражением, он критиковал себя за то, во что он превратился.       Хотя в скорем времени Бонни перестал винить себя. Он постепенно заново учился любить свое отражение в зеркале. Хотя за ним теперь больше не стоял Спринг и не обнимал его со спины. Ещё через некоторое время Бонни стал снова лучше следить за собой. А обручальное кольцо Бонни с его шеи вернулось в бархатную коробочку к своей паре.       Бонни не знал точно, пошел ли он сам на поправку или ему всё же помогло каким-то образом это зеркало. Со временем его коже вернулся цвет, за работу он стал браться охотнее, а Чика была рада тому, что он стал наконец реже пить кофе, и, самое главное, стал немного улыбаться и радоваться каким-то мелочам жизни.       Но в один солнечный осенний день на него что-то накатило, и он начал плакать. Бонни не понимал, ведь ему уже лучше, он уже не плачет от одной мысли о Спринге. Но сейчас почему-то забытое чувство боли и горя снова ощущалось в груди.       Бонни пытался с этим справиться, делал дыхательные упражнения, налил воды и стал небольшими глоточками пить, но слезы всё равно наворачивались.       — Не плачь, мне больно это видеть.       Бонни замер, забыв как дышать.       Это был его голос.       Бонни медленно обернулся к зеркалу и вскрикнул. Кружка подпрыгнула в его руках, полетела на пол и разбилась.       Бонни рухнул на пол следом, не отрывая глаз от зеркала. В зеркале, в отражении, прямо перед собой он ясно видел Спринга. Он был реальным, настоящи его мелкие черты лица, которые он знал наизусть. Его взгляд был не поддельный, как у копии. Это был Спринг. Но его точно не было за его спиной, в его комнате. Но это и не было его воображением. Он, в отражении, был настоящим.       "Нет, нет, — думал Бонни. Это странно, это больно и невозможно. На глазах с новой силой наворачивались слезы, от осознания того, что это происходит на яву. — Я его почти отпустил... Нет..." Захотелось завыть.       Встревожанный, его Спринг смотрел на него, видя, что тот упал коленками на осколки.       — Бонни, — сглотнул ком в горле, говорил он. — Я могу всё объяснить.

Продолжение следует?