Тонкий лед

Целую неделю после того дня, я не ходила никуда кроме университета, лаборатории и дома, избегая парка и района рядом с кофейней. Я вовсе не планировала исчезать навсегда из жизни ребят, но мне было необходимо время, чтобы спокойно наедине с собой обдумать все происходящее и проанализировать свои чувства. Единственные, с кем я разговаривала за это время, были моя мама и мистер Лиетт, который самым милым образом молчал по поводу наших с Гарреттом отношений. Возможно, я доставляла некоторые беспокойства своим отсутствием, но мне было за это практически не совестно. Разве что за волнение Эми, но в тот момент мое собственное спокойствие было мне важнее. Да и не хотела я снова появляться в смешанных чувствах и портить атмосферу напряжением и больше всего мне не хотелось смущать Гарретта, не давая ему определенного ответа. Я точно знала, что мои чувства к парню нельзя было назвать простыми. Я определенно испытывала что-то и это что-то было очень сильным. Но страх, который как пленкой покрывал все эти эмоции был не слабее и именно он мне мешал точно определить, что же на самом деле происходит у меня в сердце. Я боялась очень многого и, как бы сказал Питер, все мои страхи были иррациональными, ничем не обусловленными. Я боялась, что, если дам шанс этим отношениям, Гарретт исчезнет как по мановению волшебной палочки, растворится в воздухе, оставляя меня один на один с этими удушающими чувствами. Я боялась, что если он останется, то непременно перестанет быть собой, потому что в моем присутствии, наедине с моей черствой душой, он потеряет то, что делает его таким волшебным. Я боялась, что возможно все получится и все будет хорошо, но не вечно, потому что ничего не длится вечно. Я боялась буквально любого возможного варианта развития событий. Решение сбежать от всего этого и ничего не решать казалась бы очень даже притягательной, если бы меня при этом также не пугало то, что я просто уйду от вероятно единственно возможной для меня любви. Мне было страшно, что меня уже больше никто не полюбит и это был мой последний шанс на отношения. В целом анализировать свои чувства и пытаться прийти к вразумительному ответу вовсе не было легко. В этом решении мне помогло одно занимательное событие произошедшее вскоре. Май вовсю вступил в свои права и теперь одаривал нас нежным теплом, временами переходящим в жару, но не удушающую, а словно исцеляющую. Несмотря на свои внутренние тревоги, я не прекращала наслаждаться благодатной погодой и по пути из университета в магазинчик мистера Лиетта то и дело останавливалась, чтобы подставить лицо ласковому солнцу и ощутить на себе его любящие объятия. Компания моего добродушного старика стала в последние дни мне настоящим спасением. Он мастерски умудрялся отвлекать меня от тревог своими забавными историями и увлекательными рассказами о новых инструментах. Я знала, что и его волнует мое поведение и он, наверное, больше всех желал обсудить со мной наши с Гарреттом отношения, но зная меня слишком хорошо, он не решался завести разговор от страха меня ранить. И в тот день я как раз шла с намерением наконец-то позволить этой теме всплыть, выслушать мнение моего давнего наставника и возможно даже попросить совет. Остановившись перед столь знакомой дверью с свисающими колокольчиками ручной работы, я хотела уже зайти, но внезапно что-то меня дернуло заглянуть внутрь через небольшое окно в самой двери. Сделанное спасло меня от очень неловкой ситуации, потому что внутри магазина мистер Лиетт весело беседовал с надолго поселившимся в моем сердце кудрявым приставучим парнем. Я чуть слышно выругалась и сразу же поблагодарила все стоящими над нами силы, что не дернула эту дверь, выдавая свое присутствие звонким перезвоном красивой поделки. Стоять перед магазином тоже было плохой идеей, но на счастье я знала о существовании черного входа «только для персонала». Об этой двери не знал никто кроме мистера Лиетта и меня, что позволяло старику спокойно оставлять ее открытой на весь рабочий день. Туда я и направилась. Неприметная дверь в узком проулке между зданиями вела в подсобное помещение магазина, где старик организовал себе зону для отдыха с диванчиком, кофейным столиком и мини холодильником. Так же эта комната служила складом для новых инструментов и оценочной, где мистер Лиетт тщательно проверял качество и подлинность некоторых коллекционных экземпляров. Помимо остальных ее безусловных преимуществ, она так же обеспечивала прекрасную прослушку прилавочной зоны, чем я конечно же и собиралась воспользоваться. Видимо разговор начался не так давно, так как мужчины обсуждали преимущества различных моделей электрогитар, что скорее всего плавно вытекло из обсуждений концерта и качества звука одолженных инструментов. Мне слабо верилось, что единственной целью посещения Гарретта было обсуждение гитар. В конце концов, мистер Лиетт только для меня выступал в качества практически члена семьи, к которому приходишь поговорить обо всем на свете. Кроме своих блестящих знаний всех нюансов музыкальной индустрии, инструментов и качества звука, мой старик еще был известен проницательностью, так что не я одна подвергала сомнению истинные цели кудрявого парня. - Ну, Гарретт, теперь, когда все правила приличия соблюдены, давай рассказывай, зачем в действительности ты пришел? – в открытую выдал нашу догадку мистер Лиетт, чем несомненно смутил парня. - А вас не провести! – как ни в чем не бывало рассмеялся он. – Вы не подумайте, мне правда в радость общаться с вами на любые темы и в любое время, но сегодня я действительно пришел не просто так. Никто из нас не видел Лайлу с самого концерта и, честно говоря, я переживаю за нее. Я поставил ее в неудобное положение при последней встрече и сейчас боюсь, что совершил непоправимую ошибку. Я знаю, где она живет и где учиться, но своим появлением я бы в таком случае только еще сильнее ее потревожил, а я совершенно не хочу этого. Поэтому я подумал, что вероятнее всего она приходила к вам, ведь вы для нее как отец. Мне бы хотелось только узнать, в порядке ли она, - выдал Гарретт в итоге свою истинную цель с очень тоскливыми нотками в голосе. Я не могла видеть его лицо, но полагала, что всю свою речь он скорее всего смотрел себе под ноги, а в конце пристально вгляделся в лицо мистера Лиетта. Он всегда так делал, словно рассчитывая получить ответ из мельчайших движений лица. - Мальчик мой, - с тяжелом вздохом сочувственным тоном начал старик: - Лайла действительно мне как дочка и я желаю ей только самого лучшего, но она взрослая девочка и очень своевольная, ты знаешь. Я не имею права вмешиваться в ее жизнь и даже заводить подобные разговоры без ее разрешения и более того в целом говорить о ней в ее отсутствии кажется мне неправильным, но в этой ситуации я добрый друг и наставник не только ей. Может ты еще не согласен с этим, но я в какой-то мере ощущаю свою ответственность и за тебя, Гарретт. Ты стал мне как сын и это второе лучшее приобретение в моей жизни, я считаю. И поэтому буду с тобой настолько откровенным, насколько мне только позволит совесть. Лайла не открывала мне своих чувств по поводу вашей ситуации, но я вижу, что она в растерянности. Ты, наверное, заметил, что она в действительности не такая зануда, какой пытается казаться. Она очень ранимая и в прошлом ей уже делали больно, поэтому не удивительно, что она так отчаянно защищается. Она хочет быть как суперкомпьютер и сейчас вероятно старается просчитать все риски и вычислить самый оптимальный вариант, в котором все будут довольны, и она при этом останется в безопасности. Но, если бы она сейчас была с нами, я бы сказал ей, что такие вещи как человеческое сердце просчитать нельзя. В любой ситуации есть вероятность, что тебе причинят боль. Но если постоянно бежать от этого риска, ты никогда не узнаешь, что такое любовь и счастье, потому что они идут нога в ногу. Вот что я бы сказал ей, если бы она была сейчас с нами. А ты подожди ее, Гарретт. Лайла осторожная, но она не трусиха. Она разберется со своим сердцем, просчитает все, что сможет просчитать и даст тебе честный ответ. Пока что можешь за нее не беспокоиться, ты еще недостаточно напортачил, чтобы она исчезла навсегда. Старик закончил свою речь с легким смешком. Я слушала его и не могла поверить своим ушам. Старый проходимец прочел меня даже не как открытую книгу, а как самый непримечательный рекламный буклет. - Спасибо вам, мистер Лиетт. Передайте ей, Эмили очень волнуется и переживает, что Лайла перестала приходить, потому что ей не нравится какао, которое она готовит. Всю следующую неделю я буду дома, дописывать песни, так что кофейня будет местом свободным от раздражающих музыкантишек. И еще раз спасибо вам, мистер Лиетт. После этих слов послышались удаляющиеся шаги и в итоге зазвенели колокольчики ручной работы. - Выползай, разведчица, - внезапно громко позвал мистер Лиетт, заставив меня вздрогнуть всем телом. «Рассекретили!» - чуть слышно сквозь зубы процедила я.