Тонкий лед

Июль жег нас своей последней в этом году любовью с таким усердием, словно боясь, как бы мы не позабыли его за следующие одиннадцать месяцев. Жара стояла невыносимая, и от нее уже не спасали ни кондиционеры, ни ледяной лимонад. Ситуация за последние полторы недели не сильно изменилась, и я все продолжала нервировать своим тоскливым видом всех окружающих. Сообщения от Гарретта с каждым днем становились все короче и короче, что я бы не удивилась, получив текст с одним словом «Здесь». Разумом я понимала, что его немногословность является последствием видимо не самого легкого периода отношений в семье, но сердце не могло в это поверить и я начинала донимать себя истеричными мыслями, что парню я уже надоела и он просто-напросто сбежал от раздражающих его отношений. Я держала эти мысли при себе, прекрасно понимая, каким бредом они покажутся ребятам, но скрыть их от себя не получалось и они назойливо продолжали будить меня по ночам. С другой стороны, мне не давало покоя беспокойство, потому что уже скоро должен был пройти месяц с его отъезда, а он несмотря на обещание скоро вернуться, все не появлялся в поле видимости. Вместе с укорачивающимися сообщениями все это наталкивало на не самые приятные мысли. Их я уже не скрывала, а делила с Питером, который хоть и пытался меня успокаивать, а все же судя по выражению глаз и подрагивающему временами голосу, носил в себе похожие переживания. Эмили мы, конечно же, ничего не говорили и не показывали, потому что бедная девушка и без наших стараний становилась все мрачнее и мрачнее с каждым днем, видимо по-матерински предчувствуя неладное. Мы все сидели как на иголках и нервозно ждали возвращение кудрявой неприятности. Образ Гарретта уже начал исчезать даже из тех мест, которые, казалось, были сотканы из его каштановых кудрей, ореховых глаз, медового голоса и солнечных ямочек. Человеческая память предавала своей недолговечностью, но мирится с этим никто из нас не соглашался и пусть негласно, но по каждому было видно, что он ведет немую войну за сохранение в своем мире мягкого голоса, добрых, уставших глаз и виртуозных движений тонких пальцев по гитарным струнам. Именно из-за нежелания беспокоить Марка и Эмили еще и своими переживаниями, я все больше времени проводила в квартире парней, конечно же, когда там был Питер. Ему приходилось меня выслушивать и делать вид, что все в порядке. В очередной раз я стояла перед дверьми квартиры и настойчиво давила на звонок. Я знала, что парень дома. За время отсутствия Гарретта я уже успела выучить расписание Питера, и теперь надоедала ему в каждую свободную минуту и, честно говоря, мне даже не было стыдно. Внутри послышались торопливые шаги и через мгновение растрёпанный парень открыл мне дверь. Я рассеянно бросила приветствие и прошла в коридор. — Прости, я не предупредила, что приду, но за последние две недели ты уже должен был привыкнуть к моим неожиданным визитам, — я не смотрела на него, а просто шла вглубь и вглубь, четко зная свое направление. — Лайла, — Питер нерешительно позвал меня, когда я уже остановилась перед стеклянной непрозрачной дверью, ведущей в комнату, внутреннее убранство которой я знала настолько хорошо, что в каждом моем сне любое помещение выглядело именно так. Я глубоко вдохнула, даже на пороге ощущая родной терпкий древесный запах с капелькой корицы. Насладившись моментом воскрешения кудрявого бога в моей памяти, я с готовностью развернулась к темноволосому психотерапевту. — Да, Пит, я знаю… — я хотела повторить его заевшую пластинку, но на полпути застыла. Что-то было не так. — Питер, ты куда-то идешь? У тебя сегодня выходной, я точно знаю. Парень действительно выглядел растрепанным, но таким образом, словно впопыхах собирался. — Лайла, Гарретт не отвечает на мои звонки. Я никогда не звоню ему без надобности, пока он в отъезде, поэтому у нас с ним договоренность, что он никогда не игнорирует мои звонки, в каком бы тяжелом состоянии он ни был. Я звонил ему вчера и сегодня. Он не отвечает. — Но он писал мне. Вчера точно, — я чувствовала тревогу в его словах и видела в глазах. Меня начало потряхивать. — Я не знаю, где именно он может быть, но у меня есть догадки. Я еду его искать. — Подожди, я с тобой! — я не могла представить ситуацию, в котором Гарретту нужно было, чтобы за ним кто-то ехал. Но я ведь совсем его не знала, а Питер по всему видимому убеждал меня в его безопасности на пустом месте. — Нет, Лайла, ты должна остаться здесь. Скажу тебе честно, я не знаю, в каком он будет состоянии. Когда мы вернемся, ему будет нужен рядом человек, который будет знать и любить его таким, каким он сам хочет себя видеть. Вы знакомы не так давно, и ни одному из нас не хотелось бы, чтобы ваши отношения были разрушены тем, в чем он совершенно не виноват. Лайла, иди домой и жди, я обязательно позвоню тебе, когда найду его. *** Питер уехал больше суток назад. Я обещала ему ждать и именно этим я и занималась все это время. Я была измучена усталостью и тревогами, но спать не получалось, как и есть. Я просто сидела на кровати, поглаживая время от времени приходившую Анет. Мне было плохо, но что-то подсказывало, что где-то там Гарретту было гораздо хуже и эта мысль выпивала из меня все эмоции. Питер обещал позвонить, когда найдет его и почему-то я ему верила, но это значило, что прошли уже сутки, а он парня так и не нашел. Это не успокаивало. Полагаю, я была похожа на ожившего мертвеца. Оставалось лишь радоваться, что в таком виде кроме кошки никому не пришлось меня наблюдать. В самые тяжелые минуты ожидания я развлекала себя мыслями, что Эмили наверное поселилась бы со мной, увидев меня в таком состоянии. *** Я устала проверять время. Иногда казалось, что оно совсем перестало двигаться, а иногда я будто бы моргнула и попала в другое измерение, где за мгновение исчезало по несколько часов. До 48 часов с отъезда Питера оставалось совсем ничего. Звонка все не было, Гарретт мне тоже не отвечал. Но две свои эсэмески с одним единственным словом «Здесь» я все же получила. Я все никак не могла понять, как это у него получалось. Он вел себя по-скотски, заставляя меня не спать уже вторые сутки и выдирать волосы на голове, но при этом не давал повода для обид. Несмотря на все, он продолжал исполнять обещание. Часы тикали невыносимо громко, а ведь в обычные дни я ни разу не обращала внимание на этот звук. Я начала отсчитывать удары. Раз, два, три… А вдруг Питер так его и не нашел. Что если ему стало так плохо, что он потерял сознание? Восемнадцать, девятнадцать, двадцать… Что если это было на дороге? Посреди ночи, когда уставший водитель даже не имел бы шанса его заметить? Сорок три, сорок четыре, сорок пять… Что если он решил напиться, а потом его увидели злые люди с ножами? Что если им не понравилось, как он выглядит? Девяносто шесть, девяносто семь, девяносто восемь… Что если Питер так его и не найдет? Его объявят в розыск, но никто ничего не сможет сделать? Что если пройдут недели, месяцы, а затем и годы, а его все так и не найдут? Двести девятнадцать, двести двадцать, двести двадцать один… Что если в тот день после празднования окончания моей сессии он провожал меня в последний раз? Что если его ореховые глаза больше никогда не посмотрят на меня робко, с любовью? Что я буду делать, если в моей жизни больше никогда не будет Гарретта? Пятьсот девяносто семь, пятьсот девяносто восемь, пятьсот девяносто девять… Что если… Звонкая мелодия надеждой разбила в дребезги мою начинавшуюся истерику. На экране высветился номер Питера, который он оставил мне перед тем, как я ушла из их квартиры. — Лайла, я нашел его. Мы едем домой, — голос был уставший, но уже не такой тревожный как прежде. — Как он? — Плохо, но ему помогут. Все будет хорошо. Я расскажу подробнее, когда мы приедем. Поспи, Лайла. Я скинула звонок и зарыдала.