Тонкий лед

Телефон издал характерное позвякивание, и я с надеждой посмотрела на экран, но в результате лишь разочарованно выдохнула и отложила аппарат. Подперев голову рукой, я смотрела в стену и не заметила, как Эмили разбавила мое одиночество и принесла совершенно необходимый в июльской жаре домашний лимонад. Гарретта не было уже третью неделю и ждать становилось невыносимо. Он действительно напоминал о себе каждый день, но если первую неделю это были настоящие звонки и как минимум получасовые разговоры, на второй неделе они сменились переписками в течение дня, то теперь я могла лишь надеяться на пару сообщений с практически одинаковым текстом «У меня все в порядке. Скучаю. Скоро вернусь. Люблю тебя». Да, я требовала от него хотя бы просто посылать весточку, что он и делал, но сейчас это не сильно отличалось от первого раза, когда я могла лишь догадываться, как он и где он. Ребята переживали не меньше моего, но к сожалению, на них еще накладывалось волнение за меня, потому что все эти три недели я либо безмолвно сидела в кофейне, либо в таком же состоянии находилась в магазине мистера Лиетта и пару раз даже составляла Питеру компанию в такой пустой без кудрявого безобразия квартире. — Милая, не терзай себя так. Он скоро вернется и все снова будет хорошо, — Эмили присела напротив и озабоченно смотрела мне в лицо. Они все старались меня ободрить и, честно говоря, я чувствовала себя из-за этого ужасно. Всем ребятам было так же тяжело переносить отсутствие Гарретта. Он был настоящим солнцем нашей компании и, возможно, именно он всегда держал нас вместе, одним своим присутствием создавая доверительную атмосферу любви и заботы. Марк и Эмили были прекрасными людьми и действительно любили нас, но с ними наедине я лично ощущала себя как будто один на один с родителями и это хоть и было приятно, но иногда все же становилось неловко. Питер был большую часть времени занят и лишь наличие друга как-то заставляло его временами появляться в обществе. Гарретт вытаскивал наружу лучшее из нас всех и скреплял искренней, безусловной дружбой и любовью. Без него было тяжело. Одиночество ощущалось февральским холодом и вместе с июльской жарой мне казалось, что меня постоянно бьет лихорадка. — Я знаю, Эми. Прости, я совсем раскисла. Не надо мне, наверное, пока к вам приходить. Я сижу здесь как вдова, представляя его на привычном месте напротив. Скоро начну сума сходить, — я слабо улыбнулась девушке, понимая, что мне совсем не удалось свести все к шутке. — Дорогая, о чем ты говоришь! Тебе сейчас не стоит оставаться одной! Нам спокойнее, когда ты здесь. Мы хотя бы можем видеть, что ты жива. Прости меня, милая. Я говорила, что ожидание Гарретта всегда стоит того, но я даже представить не могу, как тяжело тебе сейчас. И я уже не знаю, стоят ли действительно всего этого твои страдания, — я с удивлением уставилась на Эмили, не в состоянии поверить только что услышанному. Бедная девушка винила себя в моем нынешнем состоянии! Это было немыслимо. — Эмили, ты что! Ты совсем не виновата в том, что я сейчас чувствую. Никто не виноват! И мои нынешние переживания и рядом не стоят с тем счастьем, какое я испытываю, когда он рядом и мы проводим время все вместе. Эмили, даже эта тоска — чувство гораздо светлее всего того, что было в моей жизни до вашего появления. Я благодарна, что могу испытывать это. Я счастлива, что у меня есть повод так тосковать и что я знаю, какая взамен нее придет радость, когда Гарретт вернется. Сейчас мне так грустно только потому, что я привыкла видеть его рядом, чувствовать его присутствие, даже когда его нет в поле видимости. Но чем дольше он отсутствует, тем сильнее испаряется его образ и мне снова начинает казаться, что все его существование в моей жизни было лишь чудесным сном. Я просто скучаю, но это пройдет. — Лайла, я не буду делать никаких выводов, но ты изменилась с нашей первой встречи. Ты стала гораздо откровеннее в своих чувствах. Мне кажется, это хорошо. Ну что ж, не буду тебе докучать. К тому же появляются клиенты, значит пора возвращаться к работе, — девушка встала и на секунду зависла, задумавшись над чем-то. — Я очень счастлива, что вы с Гарреттом нашли друг друга. Похоже, некоторые союзы действительно скрепляются на небесах. И сказав это, Эмили упорхнула за барную стойку в свое царство кофейных зерен и чайных пакетиков. Я задумалась над ее последними словами и незаметно усмехнулась. Учитывая то единственное нежное слово, которым называет меня Гарретт и мои мысли, когда я наблюдаю за ним со стороны, складывалось впечатление, что данный союз мы собственноручно на небесах и скрепляли. Приносящий одни лишь разочарования телефон вновь с надеждой зазвенел. Я уже не ждала, что мое желание исполнится и поэтому не торопилась брать его в руки. Но он издал звук во второй, затем в третий раз и только тогда замолк. Я заинтересовалась, никто из моих знакомых не имел привычки писать за раз больше одного сообщения. В том числе и кудрявый беспредельщик. От него так вообще приходило лишь одно в день. Я разблокировала телефон и необходимый чат уже был открыт на главном экране. «Лайла, прости, что не могу писать тебе чаще. В последние дни наши с родителями отношения совсем не ладятся. Не переживай, я в порядке. Мне не привыкать к семейным размолвкам. Я скоро вернусь. Очень скучаю. Не забывай, что я всегда рядом, на расстоянии вытянутой руки. Люблю тебя». Прочитав все, что мог мне сказать в минуту разлуки мой любимый человек, я тяжело вздохнула. Этот проходимец в очередной раз угадал все мои мысли. Даже в сотнях километрах, он все равно читал меня как открытую книгу. С повторным вздохом я положила телефон обратно на стол и подняла глаза на противоположное кресло. Мираж с улыбкой светлее апрельского солнца смотрел на меня взглядом теплее майского вечера. — Не смотри на меня так. Я ничего тебе не прощу, пока ты не вернешься, пусть ты и одним своим приношением навсегда сделал совершенными освящаемых. Я тихо засмеялась бредовости своего поступка. Да уж, вот только Библию мне своим галлюцинациям цитировать не приходилось.