Какаши и Сакура

Черный корешок тетради. Какаши не мог оторвать взгляд от небольшого треугольника, выглядывающего из сумки Сакуры. Тот самый, с надорванным краем, который ему все время хотелось заклеить. Увлеченная последними результатами, студентка что-то говорила про вычисления, про необходимость провести еще одно тестирование и подтвердить цифры, потому что заданные в модель, они выдавали совершенно невероятный результат. Но слова отскакивали от Какаши, как мячи от стенки. Все, о чем он мог думать — все, что он видел: Черный корешок тетради. «С». Это она. Мягкие, чуть припухлые губы Сакуры складывались для артикуляции, дышали воздухом, иногда шустрый язычок смачивал их. Сидящая напротив девушка даже не осознавала, насколько сексуально выглядит. Свалившееся на его голову откровение превратило кровь в лаву. Недавний «случайный» поцелуй на тренировке сейчас выжигал каждую разумную мысль. Хотелось подойти к ней, откинуть выбившуюся из аккуратного пучка прядку розовых волос и броситься в поцелуй, словно в омут… Хатаке встал с дивана и отошел к окну. Нужно. Взять. Себя. В руки. «Боже…» — Согласен? — речь Сакуры оборвалась на высокой ноте. Кажется, она переживает из-за своего вопроса. В кабинете воцарилась ожидающая тишина. Какаши сильнее сцепил пальцы за спиной. Он уже давно перестал следить за разговором, думая лишь о том, как причудлива судьба, раз загадочной незнакомкой оказалась именно Сакура. Та самая, влечение к которой он безуспешно пытался преодолеть. — Да, безусловно, — ответил, не задумываясь. Что бы она ни спросила — да, на все. — Хорошо, тогда я скажу, чтобы они освободили лабораторию уже сегодня. У нас будет вся ночь, чтобы закончить исследование! — в ее голосе было столько восторга и предвкушения, что Какаши улыбнулся. — До вечера. — До вечера… — тихо протянул он, когда дверь за студенткой звонко хлопнула.

***

Стоило ему войти в лабораторию, как кислый запах со всей силы ударил по чересчур чувствительному носу. Большая половина эротических фантазий, заполнявших мысли с самого утра, были безжалостно уничтожены мерзким ароматом. Сакура возилась с колбочками. Наливала растворы, укладывала их в центрифугу, осторожно закручивала крышечки с разными кислотами. Ее плечи обтягивала просвечивающаяся ткань халата — «Цунаде никак не найдет деньги на новые, это старье давно пора выкинуть». — Привет. Уже приступила к исследованию? — долгое прокашливание перед входом дало свои результаты: голос был абсолютно нормальным, никакой хрипоты, никаких полутонов. Он старался говорить спокойно. Он старался не подходить близко. Он не понимал, как так получилось, что его руки сами потянулись к худеньким плечам стоящей перед ним девушки. Хорошо, что заметил и успел отдернуть, пока горящие на кончиках пальцы не прикоснулись к прохладе манящего девичьего тела. — Смотри! — перед его глазами замелькали кривые графика, столбцы цифр, абзацы выводов. Но стоя так близко, заполняясь знакомым ароматом ее парфюма, Какаши никак не мог сосредоточиться. Ему сложно было смотреть на вздрагивающие тени ресниц на ее щеках, а видеть научные данные, вповалку сгромоздившиеся на белых листах. Понимать сказанное, вопринимать сделанное, поддерживать научный разговор. Когда руки сами собой сжимались в кулаки, чтобы только не прикоснуться к стоящей так невыносимо близко девушке. — Это же потрясающе! Для моей публикации все эти материалы станут бесценным сокровищем. Это огромный шаг вперед! — Она ждала ответного восторга, но Хатаке только кивнул, отходя к холодильнику с реагентами. Словно ему требовалось оттуда что-то. Что? Физику-теоретику могло потребоваться там? Не дождавшись ответа, Сакура промолчала. Отвернулась к мерцающему экрану монитора. Обиделась? — Я рад, что все работает. Выдавить из себя несколько слов, когда горло перехватило от волнения, оказалось трудно. Хатаке сжал пальцами переносицу. Боль поможет прийти в себя. Не работало. — Вам не обязательно быть здесь всю ночь… — она старательно подбирала слова, сдерживая обиженную интонацию. Какаши зажмурился. «Не говори так, пожалуйста!» — Я принесу вам вычисления завтра с утра. Снова перешла на «вы». Неосознанно. Защищаясь. От кого? Сакура держалась изо всех сил. Почему он такой? Почему в нем столько холода и равнодушия? Что она сделала неправильно? На тонкой кромке век предательски закипали слезы. Зачем только ждала его? Готовилась? Надела эту дурацкую блузку? Какаши вздрогнул, пойманный ее предложением врасплох. Уйти? Сейчас? Почему от этой мысли стало печь под ребрами? На самом деле, это была единственная здравая мысль, которая проникла в его голову за целый день С того самого момента, как его взгляд зацепился за корешок тетради. Как его сердце ухнуло куда-то в глубочайшую пропасть. Теперь, когда он мог уйти, — уходить не хотелось. — Я посижу пока тут. Вдруг модель даст сбой. Лучше перестраховаться. Говорил правильные вещи, подкреплял свое решение железобетонными аргументами, но отчего-то хотелось врезать самому себе со всей силы. Решимость таяла на глазах. Тяга к сидящей за компьютером девушке была почти непреодолима. Ведь это та самая незнакомка! — Хорошо, — тихое согласие было едва слышно за клацаньем клавиатуры. Обиженная интонация проскользнула на последнем звуке. Кольнула сердце. Какаши не устоял. Сделал шаг, еще. Незаметно для себя оказался за напряженной спиной девушки. Сладкий, чуть с кислинкой аромат ее шампуня заполнил его до предела. Глаза закрылись от удовольствия. Настолько сильного, что закружилась голова. Руками уперся в стол, по обе стороны от Сакуры, словно поймал ее в ловушку. Замер, не в силах отказать себе побыть рядом. Не заметил, когда стук пальцев по кнопкам прекратился. — Профессор Хатаке? Сакура боялась пошевелиться. Неожиданная близость, словно удар под дых, лишила ее способности соображать. Его дыхание обжигало ухо и щеку. Его руки слегка задевали предплечья. Кончики его волос щекотали шею. Он был близко. Невыносимо, недосягаемо близко. Почти так же, как в тот день, на тренировке. Хотелось повернуть голову и… прикоснуться губами к его коже. Хотелось, чтобы в этот раз поцелуй не был случайным, чтобы в серых глазах отражалось что-то личное, желание быть рядом с ней, Сакурой. Повернуть голову. Когда он так близко. Мазнуть губами по щеке. Его дыхание у нее во рту — какое оно на вкус? — Схожу за кофе. Тебе принести? Он не отодвинулся, продолжая быть на грани объятий. — С…спаси... бо… Сакура отвечала, рывками выталкивая застрявший в легких кислород. Ждала, считая про себя мучительно медленные секунды, пока горячие потоки его дыхания струились по ее шее, когда казалось, что его губы вот-вот накроют чувствительное место. А его руки сомкнутся вокруг нее. — Тебе без сахара? Продолжающийся разговор напоминал пытку. «Да, черт возьми! Без сахара! Без молока! И тебя без одежды! Принеси мне только это!» Сакура нервно сглотнула, кивая головой в ответ. — Покрепче? Он издевается! Казалось, эти потрескавшиеся губы шепчут ей прямо в нежное место за ушком. Грохот его сердца проникал сквозь неожиданно осознанный контакт тел. Сакура кивнула чуть медленнее, думая о том, что если сейчас повернуться, посмотреть в эти серые глаза и сказать ему о своих желаниях, вряд ли Какаши снова захочет проводить с ней эксперименты. — Без молока? Резкая дрожь удовольствия дернула тело от места смазанного поцелуя на шее до кончиков пальцев на ногах. Сакура зажмурилась. Ей же не показалось? Снова легкое касание чуть ниже кромки волос. Горячий воздух его дыхания уже невозможно ни с чем спутать. Сакура разжимает вцепившиеся в край стола пальцы. Медлит короткое мгновение, прежде чем поднять руки и, запутавшись в густой седой шевелюре, притянуть его голову ближе. Почувствовать, как горит кожа от его поцелуев. Забыть обо всем на свете, кроме затопивших ее ощущений непередаваемого блаженства. Мягкие, нежные, губы, руки… Сакура поворачивается и смотрит прямо в подернутые дымкой серые глаза, прежде чем окончательно потеряться в своих ощущениях. Нахальная мысль приходит в голову от взгляда на чуть нахмуренные седые брови. В его лице желание близости настолько откровенно, что сомнений больше нет: ей не кажется. Он тоже хочет. Тот поцелуй в спортзале не был случайным. Сакура прищуривается, проводит языком по верхней губе и очень вежливым голоском просит: — Двойной эспрессо, пожалуйста.