Исчезнувшие в свете дня

      Среда, ранний вечер        На Арнавуткёй было на удивление тихо, все люди будто разом решили в этот день закрыться в домах и никуда не выходить. Обычно шумная улочка Стамбула, кишащая соседками, перемывающими косточки друг другу, и детьми, безустанно гоняющимися то за мячами, то друг за другом, сегодня будто полностью вымерла. Если бы не свет, струящийся из окон, можно было бы подумать, что все жители этого места в один момент решили его покинуть. То тут, то там лежали велосипеды, и мячи, и палки, брошенные в самый разгар игры. Причиной всему был праздник – Ураза-байрам.        На улице был всего один человек: женщина, облачённая в длинное летнее платье, бежала вниз по дорожке, держа за руку маленького мальчика. Они остановились у большой деревянной двери, украшенной красивой, несколько замысловатой резьбой. Дама только подняла руку, не успев даже стукнуть, как дверь открылась, даря улице ароматы пряностей, трав и только что приготовленных блюд. — Вот и вы! — счастливо сказала женщина, втягивая внутрь мальчика. — Ну, как мой любимый лев? Как мой любимый внучок? Махидевран с любовью наблюдала за своей матерью, которая, словно заботливая курица-наседка, пыталась окружить мальчика теплом. Её мама во всех отношениях была настоящей хранительницей очага: заботливой, светлой. От одного её вида веяло невероятным теплом и уютом. Пышное тело не делало её грузной, а щёки, которые от широкой улыбки становились ещё больше, добавляли её образу необыкновенной трогательности. В сочетании с седыми волосами картина получалась настолько дивная, будто Кайя была не из этого времени. Нет. Будто она сошла с картин Боровиковского. Даже пухлые её руки с короткими пальцам походили на произведения искусства. Глаза пожилой дамы светили ярко и далеко, больше напоминая карамельные конфетки. Курносый, маленький нос, казалось, всегда был настороже в ожидании новых приключений, а края тонких губ – будто всегда были приподняты в нежной улыбке, адресованной всему свету. — Махидевран, что стоишь у двери? Садись за стол. Уже все тут. Только тебя и ждали, — громко позвал рослый, чернобровый парень, который даже сидя за столом выглядел огромным. Это был брат Махидевран. — Да, уже иду, — стушевавшись, ответила она. — Простите, что так задержалась. В центре пробки. Автобус переполнен. Все домой хотят, к семье. — А чего ты хотела? Говорили тебе выезжать раньше. С таким движением как раз к четырём здесь и была бы, но вы, молодежь, всё по-своему хотите, зачем кого-то слушать? — гундела худющая от злости сестра матери – Дефне. Кайя нередко в шутку называла ее большеносой Дафне.        Махидевран решила не отвечать на выпад. В ответ она просто улыбнулась тёте и поздоровалась с отцом. Тот ответил лишь кивком, так как был полностью погружён в разговор с мужем Дефне – Озаном. — Ну, вот и всё, — весело прощебетала Кайя, входя в комнату без внука. — Надеюсь, все уже на месте. — Где Мустафа? — взволновано спросила Махидевран. — Не переживай так. Все дети сразу побежали во внутренний двор играть. Соседские мальчики тоже с ними там, да и дети Явуза за ним присмотрят. Не переживай, — тепло улыбнувшись и садясь по правую руку от мужа, сказала Кайя.        Дети во внутреннем дворике бесились, кричали, дурачились. Они проводили время вдали от взрослых и, казалось, наслаждались этим всем сердцем. Мустафа, увидев возможность, передал пас соседскому мальчику, тем самым помогая забить очередной гол их команде. Даже в коротких шортах и светлой майке без рукавов он умудрился вспотеть так, будто был укутан в десять шуб. Раунд закончился в пользу их команды, так что уморившиеся дети решили отдохнуть и просто посидеть на лавке. Пока все о чем-то увлечённо друг с другом болтали, он отвлёкся и начал рассматривать всё вокруг. Солнце уже готово было зайти за горизонт, но часть его оставалась ещё видна на небосклоне, и закат освещал их импровизированное поле. С этого места он мог видеть даже небольшой темный переулок, ведущий к узкой улочке. Она была не особо популярна. Ею обычно пользовались местные для того, чтобы быстрее добраться друг до друга. Но сегодня Мустафа увидел нечто необычное: довольно большую светло-голубую машину, стёкла которой были затемнены. Мальчику казалось, что человек, сидящий внутри, не сводил с него взгляда; он будто бы следил даже за тем, как часто Мустафа моргает. От этих мыслей его отвлек вопрос: — Мустафа, когда вы домой собираетесь с тётей Махидевран? — спросил Орхан – его двоюродный брат. — Не знаю, — разведя руками в стороны, ответил мальчик. — Ну что вы двое бухтите! Идите лучше к нам играть, — позвала соседская девочка, и парни, переглянувшись, быстро побежали, желая первыми придти к мячу.       Смех в комнате стих, но тут же кто-то начал рассказывать новую историю, не давая присутствующим отдохнуть ни минуты. — Решили мы как-то с друзьями отпраздновать день рождения Эркана, нашего общего приятеля, и не успели даже по бокалу вина выпить, как подруга наша, студентка по обмену, чихнула так, что носом о стол ударилась, — из-за смеха дяди Озана никто не услышал, что было дальше.        В окне виднелись только маленькие солнечные лучики, которые будто прощались с землей, укрывая её своим последним теплом. Все люди за столом были погружены в историю о неуклюжей студентке, пока их не отвлёк громкий стук в дверь. — Кому-то я сейчас руки оторву! Кто тебя так, сынок, дверь учил открывать? — грозно сказал глава семейства, Мурад, смотря на входящую внучку. — Прости, дедуля, — почти плача и заикаясь, проговорила бледнолицая девчушка. — Я пить хочу, а весь сок ребята уже выпили. — Не кричи на ребёнка, — грозно глянув на мужа, сказала Кайя. — Поди сюда, солнышко, бабуля нальёт тебе соку. А ты пока позови остальных ребят, будем ужинать. — Уже иду, — кинув испуганный взгляд на дедушку, проговорила Фазилет.        Махидевран всегда нравилось смотреть, как её грозный отец смущался при злом взгляде матери, хоть и знал, что бесится она скорее для виду. Кайя двинулась в сторону кухни. Она все ещё бурчала что-то себе под нос, но готовилась кормить таких любимых ею внучат. — Ух, чую, надо нам бежать. Эти цветы жизни ничего после себя на оставят, даже стол съедят, — проговорил старший брат Махидевран, Явуз, услышав, как открылась задняя дверь, впуская внутрь трёх ребят. — Я пить хочу, — проговорила Фазилет, идя прямиком в объятия своего отца. Махидевран с умилением смотрела на эту сцену, осознавая, что Явуз из шалопая и уличного мальчика превратился в настоящую опору для своей семьи. Он вырос, как и все они. Осознание этого и пугало, и восхищало её одновременно. Сейчас уже они сами отвечают за детей, а не родители за них. Время идёт слишком быстро. Казалось, только вчера Мустафа родился, а сегодня ему уже шесть. Совсем скоро он станет взрослым. Махидевран боялась этого дня как огня. — Фазилет, а почему ты Мустафу не позвала? — спросила мать, передавая детям кружки с прохладным соком. И только сейчас Махидевран поняла, что во всей этой суматохе не заметила главного – своего сына. — Так его и не было с нами, когда Фазилет пришла, — быстро пробормотал шепелявый Эмре, привлекая к себе всё внимание. Мальчик даже не осознал, что такого сказал. Силясь понять, что произошло, он неуверенно посмотрел на свою маму, ища в её глазах поддержки. Та же ему только улыбнулась, говоря: — Может, заигрался с соседскими детьми? — Нет, все уже давно ушли домой, — спокойно сказала Фазилет Явузу. Тот мгновенно помрачнел и, передав дочь супруге, двинулся к задней двери. Махидевран сразу же испуганно посмотрела на свою мать, понимая, что её сын, её ребенок сейчас где-то на улице, далеко от нее; там, где каждый мог его обидеть. Она сорвалась с места и сразу побежала в сторону внутреннего дворика. Выйдя, она сразу попыталась глазами разыскать маленькую чёрную голову. Ничего не обнаружив, она начала звать Мустафу, надеясь на то, что он отзовётся. — Мустафа! Мустафа! Сынок, выходи, пожалуйста! — изо всех сил кричала женщина, но так и не услышала ничего, кроме скрипа двери, через которую зашёл в дом откуда-то вернувшийся Явуз. Кайя в растерянности наблюдала за всем происходящим, силясь понять, что вообще случилось. — На улице его нет, — сказал Явуз. — Я пойду к соседям, Махидевран уже побежала по дворам. Может, он просто потерялся где-то поблизости, а мы шуму наводим. Явуз посмотрел на дочь и спросил: — Фазилет, дорогая, ты что-то видела? Может, в какую сторону он ушёл? Девочка подняла брови вверх, пытаясь что-то вспомнить, но спустя несколько секунд отрицательно покачала головой. — Ничего страшного, доченька, всё в порядке, — успокаивающе сказал Явуз, после чего серьёзно посмотрел на Кайю. — Мама, вызывайте полицию.        Солнце уже зашло за горизонт, и лишь крохотные его лучи помогали прохожим смотреть на дорогу. Но гуляющих без дела даже в такую погоду на улицах не было. Во всех домах были зажжены люстры, изо всех помещений доносились весёлых смех, щебетание ребятни, звон приборов. И только за большой деревянной дверью с потрясающей своей красотой резьбой было тихо.