Неидеальные

Полдня дождь лил стеной, пока не выродился в нескончаемую морось. В такую погоду кому угодно захочется залечь где-нибудь, и не вылезать ни за что. Лес словно вымер, только листья шуршали, когда с них скатывались капли воды. То, что в такую погоду Зоро приходилось бродить по узким тропинкам по колено в грязи на пару с эльфом, настроения ему не добавляло. Да еще и эльф, хрен его знает как, умудрялся в лужи в не вляпываться, скакал по вязкой земле, как по мощеной дороге, поглядывал снисходительно. Словом, когда дождь стал усиливаться, Зоро этому почти обрадовался. Конечно, он теперь окончательно, до костей вымокнет, но и эльфу достанется. Эльф, щурясь, посмотрел в серые облака, будто он там что-то мог прочитать. — Давай немного подождем, — предложил он. — Это ненадолго. Зоро угрюмо кивнул и они устроились под разлапистой сосной, почти прижавшись друг к другу. Эльф попробовал было раскурить свою трубку, но бросил это занятие — было слишком сыро. Зоро смотрел на него просто от нечего делать. И вдруг заметил то, чего никогда раньше не видел. Эльф оказался неидеальным. Глаза, которым положено быть ледяно-синими или зелеными, как полированный берилл — у него были серо-голубые, с легкой прозеленью. Торчащие из волос кончики ушей у настоящего эльфа были бы подлиннее и поострее. Из-под бледной кожи пробивался румянец. И красовались на носу несколько еле заметных, но непростительных для предполагаемой эльфской керамической статуэтки веснушек. Зоро только через пару мгновений понял, что застыл с открытым ртом. Эльф смотрел на него с пониманием и вызовом. На его прозрачных ресницах повисли капли воды. — Хуевый ты эльф, — проговорил Зоро. Вышло неожиданно хрипло. — Хуевый, — легко согласился тот, все так же глядя ему в глаза. И через пару мгновений добавил: — Я только наполовину эльф. Вышел совсем не такой отмороженный, как моя семья. Поэтому и свалил от них куда подальше. — Какого хрена ты мне это рассказываешь? — Зоро зачем-то сглотнул. — Сам не знаю, — ответил эльф. И ударил — коротко, без замаха влепил Зоро в челюсть. Зоро вывалился под дождь, эльф выскочил за ним и они пошли по кругу, глаза в глаза, все привычно и так же, как и десятки раз до этого. Зоро уже заранее знал, чем все закончится — какой-нибудь херней, которая прервёт их, потому что это всегда, дьявол раздери, происходило. Вмешивалась ведьма, или кто-нибудь ещё, на них нападали и становилось не до личных драк — даже думать нечего, никогда им не удастся разобраться до конца. Да и непонятно, что должно стать этим самым концом. Но сегодня все было как-то не так. Эльф улыбался то ли глумливо, то ли печально, не разберёшь. Мокрые волосы облепляли его лицо. Зоро ударил первым, метя под дых, эльф блокировал его и без промедления ударил сам, снова в лицо. Боль приглушила сознание, а вкус крови, текущей из носа, разбудил зверя внутри. Зоро зарычал от ярости, стал двигаться быстрее, бить сильнее — не глядя, не думая, отдавшись чувству и повинуясь желаниям тела. Оно, быстрое, мощное, само знало, куда влепить так, чтобы было мучительно больно, чтобы раскрошить кости, размазать и раздавить, уничтожить!.. Эльф не пропустил ни одного удара. Он отклонялся, колыхался, как лист бумаги, туда-сюда, танцевал странный танец, и Зоро не мог, ни черта не мог его достать. Ни единого раза. Вдруг оказавшись рядом, эльф дунул ему в лицо. В его дыхании ощущался свежий запах мелиссы и горечь зверобоя. Это отрезвило резко, моментально. Зоро остановился, тяжело дыша, глядя в светлые неэльфийские глаза. Эльф взял его за запястья, прижимая руки к бокам — как будто он смог бы его удерживать, ха-ха, танцы танцами, но с силой Зоро ему не поспорить. Вот только у Зоро не было желания вырываться. Он все ещё мог влепить в красивое лицо, сломать лбом эту тонкую переносицу, насладиться видом эльфа, умывающегося кровью, эльфа, который... — Позволял, — проговорил Зоро. — Ты все это время позволял мне с тобой драться. Эльф усмехнулся. — Понимаешь, такое дело... Мне это нравится. И тебе, я предполагаю, тоже. Зоро слизнул струйку крови, все ещё бежавшую из носа. Во рту стало солоно, в ушах гулко отдавался стук сердца. Эльф был слишком близко, Зоро все ещё чувствовал на лице его травяное дыхание. И тело опять решило за него. Губы эльфа оказались горячими. Он коротко, еле слышно застонал Зоро в рот, это голову сносило, и Зоро целовал его ещё и ещё. Дурел от его ладоней, беспорядочно скользящих по спине, и сам отчаянно вцеплялся в его куртку, запустил пальцы в мягкие волосы, и, не сдерживаясь, прикусил губу, вновь ощущая железистый вкус крови — уже чужой. Эльф отстранился. Между ними было две ладони и казалось, что это уже слишком много. — Сукин ты сын, — сказал он, ощерив зубы, испачканные красным. — Да пошёл ты, — выдохнул Зоро, и, в противоречие собственным словам, дернул его за куртку, притягивая обратно к себе.