***
Куда ведет нас судьба — никому неведомо и куда она приведет нас — никто не знает. Оглядываясь в прошлое, не осознаешь, как давно ты живешь чужой жизнью, как давно тебя преследует запах свежей крови, даже проходя мимо булочной или кафе с тупым названием, на каком именно пути ты потерял страх? На севере, в двадцати милях от Мичигана? А может, это было по дороге в Детройт? Или в пяти километрах до дна озера Эри? Неважно, вместе со страхом я выбросил и совесть и сострадание, а где-то я швырнул об стенку свою человечность. И пусть живут себе — кто в городе с глупыми гражданскими, кто с черными в одной лодке, а кто на дне. Я уже говорил, что судьба стреляет в упор? Обитая на Земле с момента ее создания, без малейшего понятия о радости, печали и страхе, начинаешь путать эти чувства. Проблема в том, что эти человеческие «штуки» создали после меня. Я лишен этого и не сильно расстроился бы ,если так было бы всю жизнь. В отличии от тщедушного Стайлза, который время от времени навязывал мне свои морали. Я был заточен в теле семнадцатилетнего хрупкого, как щепка, подростка. Он ничем не отличался от своих ровесников — в голове такая же бредятина вперемешку с сарказмом, глупый нрав тщетно защищать своих близких, и, конечно же, та самая бестия, что занимает около сорока процентов сознания Стайлза. Уверен, она даже не подозревает об этом. «Если с ее головы упадет хоть один рыжий волос, клянусь, я не дам тебе жить спокойно» «Что-что? Тебя как со взрослыми разговаривать учили? Стайлз, ты будешь сидеть на жопе ровно, пока она будет без пяти минут мертва.»***
Это был 61 день. Поминок? Я не знаю. Это был день, когда птицы за окном не пели, как обычно это бывает, а на первом этаже не пахло блинчиками с кофе. Это был день, когда телефон не разрывался от СМСок с утра. День, когда ты не посмотрела даже в зеркало, чтобы накраситься и тебя не волновал сегодняшний наряд, потому что знаешь точно, какого он будет цвета. Это было то, чего нельзя было отрицать, но я это делала. Осознание ситуации происходит долго, вот человек умер, но ты продолжаешь жить с верой в него. Пусть это будет год или даже пять, но ты думаешь ,он рядом, просто, снял оболочку и стал невидим этому миру. В отражении ты видишь себя со стороны, бедной и отстраненной и, казалось бы, видишь его. Такого же помятого жизнью парня со своим прошлым, но без будущего. Вот же он, просто… без оболочки. Оно выглядело бы потрясающим, но в иной ситуации. Чёрное, выше колен, платье на бретельках с обвивающим вокруг поясом цвета ночи. Идеально для девушки, спешащей в дорогую резиденцию на ужин в честь «чего-то там», но не для банши, которая торопится похоронить друга. Сейчас оно выглядит бессмысленно — неношенное чёрное платье, которое висело в шкафу больше года и ожидало свой черед, но не в этот день. 61 день, 1 ноября. И смысл не имело не только платье, но и день. Неделю назад, от мистера Стилински пришёл конверт, в нем было начиркано неопрятным почерком несколько строк — «Уважаемые мистер и миссис Мартин вы приглашены на ужин в память о Стайлзе Мечиславе Стилински, 2002 года рождения. Время: 17:30. Улица: Мейпл стрит дом номер 12». Можно было почувствовать как сильно дрожала рука отца, писавшего имя своего сына, возможно, в последний раз. Даже новости Бейкон Хиллз пронзило насквозь ножом, ведь все они только и делали, что повторяли — «Молодые не должны умирать так рано», а телеведущих прям таки продирала поддельная скорбь — игра на публику. Они даже не знают кем был Стайлз. Может даже мы не знали? В ту минуту, когда новостные каналы вещали уже прогноз погоды, а про бедного пропавшего подростка никто не упоминал, по дому раздался, перебивающий телевизор, стук. Не похоже, что в дверь кто-то стучал. Ситуация проясняется, когда через секунды мисс Мартин вбегает в гостиную с изумлением и страхом в глазах. Лидия смотрит на мать в ожидании, что та начнет разговор: — Это плохая примета, — выпалила Мартин старшая, смотря на своего мужа с глазами, как пять копеек. — Что? В чем дело? — Лидия встаёт с дивана и, не дожидаясь маминого пояснения, мчится в сторону, где с минуту назад произошел глухой стук, будто кто-то ударил по окну. Возможно, она в последнее время слишком эмоциональная и остро реагирует в связи с последними событиями. Но это Лидия, и ей никогда не кажется. — Птица ударилась об окно…на кухне, — продолжила Натали указывая пальцем в сторону куда ушла Лидия. След на окне дал понять, что птица была внушительных размеров, в лучшем случае она сломала крыло. Зрелище не из приятных. Выражение девушки не изменилось даже, увидев труп черной, как смола птицы. Не напугало, но насторожило. Словно был скрытый смысл в совершенном, или это судьба свершилась. Глаза этой птицы были открыты, лишены блеска и покорны, будто говоря, что сейчас ей лучше, чем при жизни. Рыжеволосая увидела эти пустые глаза дохлого грача и ,будто, узнала. Именно такие глаза она видит, смотрясь в зеркало. — Что ты думаешь? Это может быть связано с тобой? — Натали вышла на улицу вслед за дочерью. Казалось бы, обычное дело — птица ударилась об стекло. Но для этих двоих это значило многое. Лидия, не являясь орнитологом, могла сказать, что грачи невероятно умные существа. — Нет, мам все в порядке. Это просто птица, — хотелось бы в это верить.***
Стайлз знал ,в какую игру он играет, ведь там были его правила. И за тысячу лет их никто не нарушал. Но будут ли им следовать, если их изменить? Это стоило проверить. Он хотел убить пересмешника, но одно ему мешало. Человеческое чувство вины, которое передалось «по наследству» от Стайлза. Периодически начало накрывать сострадание, которого он не понимал, знал только, что намного старше этих ощущений. Он жил с мыслью, что родился без чувств — так и умри, лишенный их. А Стайлз всячески портил эго Темного Лиса. Знаете почему лису называют плутовкой? Она путает следы в погоне от собак, делая свои и их следы идентичными. Во всех сказках лиса — чудовище. Так и эта не исключение. Благие намерения Стайлза с каждым днём увеличиваются. Ногицунэ питается «сосудом» Стайлза и ненамеренно забирает его манеры. Лис не дурак, он знает. Знает, что у каждого действия есть противодействие. Но он умеет ждать, на то он и бессмертен. Ему всего лишь нужно выждать момент, когда сосуд Стайлза умрет отдавая все свои силы лису. Загвоздка в том, что ногицунэ более тысячи лет, а Стайлзу семнадцать и своей смышленостью он может переступить лису. Тяга подростка так тщетно выбраться наружу сильнее. Он борется, а значит у него есть смысл это делать. Отсюда следует, что нужно лишить Стайлза этой потребности. Скотт, Эллисон, Айзек, Кира, Малия, Дерек — да тут чёрт ногу сломит. «Стилински, Стилински…так-так. Хочешь поиграем? Давай так, если ты ответишь на пять моих вопросов правильно, я дам тебе волю выйти наружу на некоторое время.»«Играть? С кицунэ? Тысяча лет, а ума нет, угадай кто это?»
«Как знаешь, Стайлз, я дал тебе шанс почувствовать свободу в последний раз. Ты можешь попрощаться со всеми, а я, с чистой совестью, смогу тебя убить.»«И я сразу тебе поверил?»
«Так ,ты в игре?»«Нет.»
«У всех это есть, но никто не может это потерять.Что это?»«Пытай меня, или дай мне умереть.»
«Вот так просто? И в этом весь Стайлз? Я дам тебе время, которого у тебя не так много.Подумай.» Он мялся. Чувствовал себя неуверенным и опущенным на колени перед высокой темной статуей. «Это моя стая» — проносится в голове. Единственное, что у него осталось — вера. Он не имел тела, но по прежнему существовал. Да, тот самый хлюпенький мальчик, который мог пригласить полшколы на день рождения, дабы никого не обидеть, всегда стоявший горой за друзей с одной битой в руке, видел мир там, где его быть не может. Он был человеком, а сейчас запутался в завесе. И видел только один выход.«Тень… Это тень»
«Думаю, правила ты знаешь.Что можно нарушить, если не сдержать? »«То, чего ты никогда не даешь. Обещание.»
«Не льсти мне.Тело есть, а головы нет?» Он притих. Он думает. Он должен победить, в лучшем случае обхитрить, но он не лис. Он просто Стайлз. Стайлз, который отдал бы все, чтобы спасти Скотта, продал бы душу за Лидию, умер бы за Малию, и даже заплатил бы самой смерти за Эллисон. Это его семья, его стая, за которую если не бороться, то какой смысл иметь семью. «Я сказал про правило, Стайлз, отвечай не задумываясь, время идёт. 3… 2… 1.5… 1.2 Какой же я добрый сегодня»«Тело есть… А головы нет… Может ты себя описываешь ,после того, как стая найдет тебя.»
«Может это Лидия? После того, как я найду ее. Погоди… уже нашел. Ты знаешь, что сегодня твои похороны. Хочешь опоздать?»«Ты блефуешь»
***
17:46 Мейпл стрит 12 Если не знать историю дома можно предположить, что здесь живёт образованная многодетная семья с глупой фамилией Стивенс, или Эванс, или Митчелл. Но жизнь решила познакомить меня с этим домом где-то в пятом классе, когда какой-то мальчишка, имя которого никто не мог выговорить, на свое день рождения устроил вечеринку втайне от отца. До сих пор помню его выражение лица, когда я стояла на пороге дома, слинявшая пораньше с урока хореографии. Официально мы познакомились в ту минуту, но он меня знал намного дольше остальных. А сейчас, спустя 7 лет, я пришла на его похороны. И на пороге дома меня не встречает Стайлз, с вечно непонятной улыбкой на лице. Неужели, он больше не пригласит меня позаниматься с ним, учитывая, что он ,по некоторым предметам, учился лучше меня. Не позвонит по телефону в три часа ночи, чтобы я поехала с ним неизвестно куда? Не заставит сидеть в библиотеке все выходные? — Лидия! — юноша с черными, кучерявыми, короткими волосами окликнул Лидию. Он даже не был уверен, что она все-таки придет. — Скотт…ты как?! — ее руки обвивают шею парня, запах мужского адеколона впивается в ноздри. Скотт нуждался в поддержке, это чувствовалось через объятия, его сердце то билось быстро, то медленно. Будто потеряло ритм. Они окинули друг друга взглядом, мол, все в порядке, что было ложью. Каждый из них сейчас бился в агонии. Внутри оказалось немало народу. На заднем дворе припарковалось с десяток машин. У Стайлз оказалось несомненно больше родственников, чем он рассказывал. Но где они все были при жизни? Это были абсолютно новые лица для Скотта, а для Лидии уж тем более. Из знакомых видно было Мелиссу Маккол, отца Малии и мистера Арджента. Но где их самих носило? В гостиной стоял шум от разговоров, люди сидели за большим прямоугольным столом с большим количеством заказной еды, у камина стояло шампанское и вино, люди ходили из комнаты в комнату обмениваясь глупой информацией по типу «меня взяли на работу фрилансером в офисе, жена ушла в академический отпуск, потому что мы ожидаем тройню» — все разговоры обыденны и окутаны бытовыми проблемами. Их лица казались фальшем, они, как манекены-для красоты. Мистер Стилински не появлялся в поле зрения. Скотт ушел на поиски Эллисон и Малии. Впервые в доме Стайлза я никого не знаю. Одиночество в шумном обществе ломает все стены, я не сопротивляюсь, а плыву по течению. Мой взгляд резко падает в дальний угол, где стояли комнатные растения и на высоких железных ставнях стоял увесистый лакированный закрытый гроб. Я покинула кожаное кресло и медленными, неуверенными шагами подошла ближе. Вблизи он ещё масштабнее, казалось, раза в два больше того, кто там должен был лежать. Я приоткрыла его, прекрасно зная, что он пуст. Скотт нашел Эллисон вместе с Айзеком в спальне мистера Стилински, он не уловил сам их разговор, но был уверен, что Эллисон бы не стала. Она бы не поступила так. Хотя в душе понимал, что сам находится в отношениях с Кирой, но не был уверен в каких, может дружеских? Сейчас это не имело значения, он просто хотел собрать всю стаю вместе. Нужно поговорить. Уже как два месяца все нуждаются в этом разговоре, зная кого он касается. — Я хочу сказать спасибо. Что…вы пришли сюда именно сейчас, когда мы все потеряли одного и того же человека. Дорого человека. Он был и остаётся другом, — Скотт опустил взгляд в пол. Они находились в комнате Стайлза, впервые его комната лишена творческого беспорядка, а наоборот убрана. Здесь пахло ничем, такой запах бывает когда кто-то долго отсутствует. Но комната осталась без изменений, такая же как и в пятом классе: темное постельное белье, на потолке обои, усыпанные звездами, которые горят ночью, на столе раньше стояла куча учебников и ноутбук для учебы, а сейчас пусто, и, конечно же, стул, на котором всегда висело порядка десяти клетчатых рубашек — это жутко бесило отца. Но сейчас, когда она лишилась хозяина, выглядела недействительной, будто здесь прекратилась жизнь. — Скотт, ты так уверен, что его не спасти? Ты ведь знал…знал два месяца назад, что ему можно помочь. А сейчас…так просто, ты его похоронил? — пристальный взгляд Эллисон был направлен на собеседника. Скотт поднял глаза. — Вы когда-нибудь слышали термин «регрессия к среднему значению»? Это технический способ сказать «всё возвращается на круги своя». Я не исключаю хороший исход событий, но всегда есть вероятность плохого, — Скотт медлил, думая стоит ли ему продолжать и будут ли его слушать. Но неожиданно идиллию прервал вопрос Айзека: — А где Лидия?***
К девяти часам машины с заднего двора начали разъезжаться. В это время дом поочередно лишался присутствующих гостей. Мистер Стилински стоял у порога. Про его вид можно было сказать, что он соответствует сегодняшнему дню. Он был немногословен и нуждался в уединении с бутылкой виски. Если бы не Лидия, он бы ещё долго слушал, у кого какая зарплата и под какие проценты взята ипотека. Она передала всем присутствующим, что Джону нездоровится. И он был благодарен. Лидия домывала посуду за гостями и отчасти понимала, где она сейчас должна находиться. Но желание идти к стае пропало, слушать воодушевленную речь Скотта, а после придти домой и валиться с ног. Это был ее план на сегодня, но она могла лишь часами сидеть на кухне в доме Стилински и предполагать ,о чем болтают на втором этаже. Ей не хотелось. Поэтому она бережно расставляла тарелки по росту, словно параноик, пока в по стеклу не раздался стук. Рыжеволосая тотчас обернулась и увидела уже знакомую картину. На окне была вмятина и след. Тарелки перестали интересовать, недомытая посуда с включенным краном осталась в раковине, а от зеленоглазой и след простыл. Лидия выбежала на задний двор, ветер начал путать длинные волосы девушки, от холода та пожалела, что не взяла накидку. В темноте ее глаза искали ту самую бедняжку, но со светом это было бы проще. — Ну кто тебя просил. Что тебе на дереве не сидится? — разговор самой с собой помогал согреться. Лидии уже хотелось бросить затею бродить у окон, пока она не услышала скрип ломающейся ветки. «Это не ёжик». В тени виден темный силуэт мужчины. Он не торопиться выходить на свет, делая медленные и совсем неуверенные шаги. «Неуклюжая походка» — приноситься в голове. И Лидия неосознанно делает шаги навстречу. — Так значит сегодня мои похороны? — Стайлз…