***
— Что? Ты сейчас серьёзно? Я не ослышался? — мужчина грозно сверлил Хосока взглядом. — Да, отец, — тихо сказал он, не ожидая, что рассказывать об этом будет так тяжело. — Я давно занимаюсь танцами, с детства, и теперь… — И ты говоришь мне об этом только сейчас? — отец повысил голос, в гневе вставая с дивана. — Ха Джин! — обратился он к супруге, что сидела в кресле, и та вздрогнула от его резкого возгласа. — Что это за глупые выходки? Ты знала об этом? — Дорогой, — начала она, взволнованно разминая кисти рук. — Хосок чудесно танцует, у него талант. Я считаю, что у нашего сына будет блестящее будущее. Не воспринимай всё… — Довольно! — отец перебил её. — Не желаю слушать больше подобный бред в моём доме! Я спрашиваю тебя, куда ты смотрела? Как ты позволила этому произойти? Как вы оба посмели скрывать это от меня столько лет? — Отец, я… — Хосок хотел было заступиться за маму, но мужчина снова перебил. — Молчи! — он перевёл на него взгляд. — Ты считаешь, что будешь заниматься достойным делом? А что с тобой будет в 40 лет? В 50? Куда доведут тебя твои танцульки? — мужчина выдержал паузу, продолжая пристально смотреть на сына, что понуро опустил голову, выслушивая гневную тираду от отца. — Что будет с моей фирмой? Кто её унаследует? Ты об этом подумал? Отец резко замолчал и, яростно размерив шагами гостиную, подошёл к окну, останавливаясь возле него и задумчиво выглядывая в сад. В комнате воцарилась тишина, и никто из семьи не решался больше её нарушить. Хосок продолжил молча стоять, скрестив руки на животе, и уныло разглядывал узоры на напольном ковре. В какой-то момент он почувствовал на себе чей-то взгляд и, подняв голову, встретился глазами с мамой. Женщина ободряюще улыбнулась ему, слегка дрогнув губами, поддерживая, как бы говоря, что всё будет хорошо. Однако, как бы сильно она не старалась держаться, её всё равно выдавали глаза. Заглянув в них, Хо увидел глубокую печаль и тревогу, что лежали на сердце его матери, и что ей так и не удалось скрыть от собственного сына. — Не приму этого, Хосок, — внезапно строго сказал отец. — Никакого Сеула. Ты остаёшься тут, и я лично буду контролировать твоё дальнейшее обучение. — Но отец!.. — попытался возразить Хосок. — Никаких возражений! — вновь повысил голос отец, оборачиваясь. — А теперь выйди, нам с матерью надо поговорить. Хосок бросил обеспокоенный взгляд на маму, но она лишь коротко кивнула ему. — Выйди, пожалуйста, сынок, — повторила за отцом она. Хосок вышел из комнаты и, закрыв за собой дверь, остался подслушивать. Однако родители говорили очень тихо, будто зная, что он никуда не ушёл. До ушей Хо донеслась лишь пара фраз наподобие «пустая трата времени» и «куда ты смотрела». Печально вздохнув, Хосок отошёл подальше от двери и сел прямо на пол, обхватывая руками колени. Он останется в Кванджу, а о его мечте можно забыть раз и навсегда. Хосок знал, что так будет. Он знал, что у его отца строгий и жёсткий характер. Знал, что тот никогда не допустит подобного, потому и дотянул с признанием до самого конца, когда уже даже не осталось времени и надежды на то, что ситуация изменится, и что отец отойдёт и сможет хотя бы попытаться его понять. Понять, что он чувствует, когда танцует. Что испытывает, когда в зале, в котором он находится, начинает играть музыка. Как она проникает под кожу и нервными импульсами разносится по всему телу, завладевая разумом. Мир перестаёт существовать, а тело начинает двигаться словно в такт ударам собственного сердца. Словно оно и бьётся только лишь от того, что Хосок танцует. Будь это плавные, волшебные, изящные движения, что подобны ветру, или же яркие, страстные, дерзкие, выражающие гнев, ярость, боль — всё равно… Хосок любил танцевать в любом стиле, любил импровизировать, и это, надо признать, всегда с блеском ему удавалось. Но больше всего он любил выражать через танец свои эмоции. Что бы ни случилось в его жизни — обиды, предательства… Хосок знал, что найдёт утешение только лишь в одном месте. В танцевальном зале. В месте, где он предоставлен сам себе, где никто не сможет ворваться в его внутренний мир и разрушить то, что у него есть и будет всегда, что никто не сможет у него отнять. Это танец, который он танцует сейчас. И как бы Хосок не был разрушен внутри, он будет продолжать танцевать. Он знал, что лишь танец способен полностью излечить его боль. «Я не откажусь, — он покачал головой. — Прости меня, папа». Хосок почувствовал, как на глаза наворачиваются непрошенные слёзы, и задрал голову, упираясь взглядом прямо в потолок, не позволяя себе плакать. Тихо выдохнув, он прикрыл глаза. Вдох-выдох. Вдох-выдох. «Я не сдамся», — немного успокоившись подумал он и пошарил по карманам, ища телефон. Вытащив его, он набрал номер, который знал наизусть. Номер человека, голос которого так хотелось услышать именно сейчас. — Да? — спустя несколько гудков раздалось на другом конце. — Джин Хо, — выдохнул Хосок в трубку, улыбаясь и чувствуя, как в груди разливается приятное тепло лишь от короткого «да» от любимого человека. — Мы можем увидеться сегодня?***
— Отец очень зол, дорогой. Но сейчас он нас не слышит, — мама тихо вздохнула в телефон. — Я хочу, чтобы ты знал, сынок, — женщина сделала паузу. — Я поддержу тебя, помогу, чем смогу. Ты поедешь в Сеул, как и хотел. У Хосока сжалось сердце. Не существовало таких слов, которые бы в полной мере описывали всю его благодарность к матери. — Спасибо, — едва слышно выдохнул он в трубку, чувствуя, как руки слегка трясутся и не слушаются его и так и норовят выронить телефон. — Я очень люблю тебя, мам. — И я люблю тебя, сынок, — ответила она. — Не сердись на отца. Он не со зла, он просто боится за тебя, за твоё будущее. Мы оба желаем тебе добра, просто каждый из нас видит этот мир по-разному. — Я всё понимаю, — Хосок кивнул, хотя мама и не могла этого увидеть. — Надеюсь, однажды мы помиримся с ним. — Всё обязательно наладится, дорогой, — подбодрила мама. — Ты сейчас с Джин Хо? — Да, — Хосок кинул взгляд на своего парня, который стоял возле кассы. — Мы недалеко, в кофейне сидим. — Хорошо, — тепло ответила женщина, и Хо мог бы поклясться, что она сейчас улыбалась. — Отдохни, сынок. Мы со всем справимся. — Спасибо, мам, — также тепло ответил Хосок и отключился. Он вздохнул и посмотрел в окно. На улице шёл дождь, и тихие капли слегка били по стеклу. Хосок подумал о том, что будет скучать по этой кофейне, где всегда было так комфортно и уютно в любую погоду. Это было их место с Джин Хо. Сюда они ходили всегда только вдвоём. — Ну что? — сказал Джин Хо, подходя к их столику и ставя перед Хосоком стаканчик с кофе. — Что-нибудь изменилось? — Что тут может измениться... — тихо сказал Хо, в то время как его парень сел напротив. — Мы просто поговорили с мамой. Он взял свой напиток и сделал небольшой глоток. — Кофе, — Хосок слегка поморщился, отставляя стаканчик в сторону. — Чёрт, постоянно забываю, — досадно сказал Джин Хо. — Ты же не любишь кофе. Надо было заказать тебе чай. — Это не важно сейчас, — махнул рукой Хосок. — Знаешь, я просто хотел посидеть здесь с тобой, — он протянул руки вперёд и накрыл ими ладони Джин Хо, что обхватывали свой стаканчик с кофе. — Мне это очень важно, что ты сейчас со мной, что поддерживаешь меня в это непростое время. — Конечно, — Джин Хо улыбнулся. — Всегда рад.***
— Сынок, возьми это, — Ха Джин вытащила из кармана конверт и протянула его Хосоку. — Что это, мам? — Хо отпустил ручку чемодана и взял в руки предложенный мамой конверт. — Это деньги, — сказала она, и Хосок в удивлении поднял на неё взгляд. — Тебе на первое время, позже я вышлю ещё. Хо задумчиво разглядывал белый конверт в своих руках. Это были деньги, которые его мама насобирала в тайне от отца. Жизнь Хосока превратилась в настоящий кошмар после того разговора. Атмосфера в доме продолжала накаляться, и чем ближе приближался день отъезда Хо, тем более раздражительнее становился его отец, считая уместным каждый раз при удобном случае, в тему или нет, вставлять свои замечания и высказывания по поводу того, что он думал о будущей профессии Хосока. Отец был твёрдо уверен в том, что его сын не посмеет ослушаться его и уехать, более того, он даже не знал об этом. Хосок усердно делал вид, что смирился с уготовленной для него участью, но его сердце обливалось кровью. Он словно разрывался между мечтой и семьёй. Он боялся. Боялся окончательного разлада в отношениях с отцом после своего побега, боялся той пропасти, которая, несомненно, между ними образуется после такого поступка. Боялся за мать, что в тайне продолжала помогать Хосоку и поддерживала его, боялся, что из-за её помощи их брак с отцом может дать трещину. Но самый большой страх заключался в том, что Хосок боялся в итоге так и не оправдать надежды своей матери. «Что, если всё, что я делаю — зря? Возможно, отец прав? На кону стоит моё будущее, моё настоящее, моя семья. Что, если у меня не получится? Кто я такой? Обычный парень из Кванджу. Хосок. Чон Хосок. В большом городе, в мире, в котором я окажусь, моё имя ничего не значит. Что, если я провалюсь, упаду? Что, если я уже упал, а отец пытается помочь мне подняться?» — Нет, — он протянул конверт обратно. — Не нужно, я справлюсь. — Хосок, — мама вздохнула и мягко взяла конверт. — Отец скоро вернётся с работы, тебе пора. Она вдруг наклонилась и открыла его чемодан, положив конверт на дно под стопку одежды. — Мама… — тихо сказал Хосок. — Пожалуйста, не спорь, — женщина поднялась и боязливо выглянула сыну за спину, проверяя, не едет ли машина её мужа. — Времени нет, дорогой. Иди. — Я не могу… — Хосок отвёл взгляд, прикрывая глаза. — Отец обо всем узнает. Что тогда будет? Я не могу тебя так оставить. — Сынок, — мама обхватила его лицо руками, заставив посмотреть ей в глаза. — Мы с тобой всегда знали, что с ним будет тяжело. Но пройдёт время, всё обязательно наладится, вот увидишь. Он ведь любит тебя. Ха Джин слегка улыбнулась и поцеловала Хосока в лоб. — А за меня не беспокойся и не думай о плохом, — она заботливо поправила ему воротник рубашки. — Иди. Ты ведь ещё хотел попрощаться с Джин Хо. Хосок кивнул, подхватывая с земли ручку от чемодана. Мысль о Джин Хо добавила ещё один тяжёлый камень на его сердце. — Мам, я… — его слова неожиданно прервал тихий шум колес подъезжающей машины. — Это твой отец, — ахнула мама. — Скорее, уходи! Женщина замахала руками в прогоняющем жесте, подталкивая Хосока, но тот словно не желал уходить, разрываясь между тем, что он должен делать, и тем, что лежит у него на сердце. В конце концов, бросив печальный взгляд на маму, что стояла возле калитки их двора, Хосок развернулся и быстро скрылся в противоположном направлении от подъезжающей машины, так и не сумев подобрать нужные слова для прощания. В горле встал комок, и Хосок судорожно сглотнул, пытаясь успокоиться. Впереди ещё предстояла встреча с Джин Хо. Мысли о нём сейчас согревали сердце Хосока и одновременно приносили глубокую печаль. Проблемы в семье, переживания о будущем мучали всё это время Хо, и он продолжал находить утешение в танцах, а также в объятиях Джин Хо, кладя голову ему на грудь и слушая, как бьётся его сердце, вдыхая при этом знакомый и уже ставший таким родным аромат его духов. Он был готов стоять так годами с ним в обнимку. Казалось, когда он рядом с ним, то все его проблемы исчезают и становятся такими несущественными. Хосок по-настоящему его любил. Но теперь он уезжает, а Джин Хо остаётся в городе, и им придётся разлучиться на неопределённый срок. Хосока очень сильно пугал этот факт. Чувство вины удвоилось, ведь теперь он поставил на кон ещё и свои отношения с любимым человеком. Хосок вздохнул и, ощутив дуновение прохладного ветра, тщетно попытался потеплее закутаться в свою летнюю тонкую рубашку. Странно, ведь ещё лето, но в последнее время на улице было так прохладно, и всё чаще шли дожди. Словно сама погода отражала его настроение и душевное состояние. Увидев издалека на назначенном месте Джин Хо, Хосок радостно поспешил к нему, но, оказавшись в его объятиях, улыбка с лица Хо тут же сошла на нет, и он просто лишь молча обнимал дорогого ему человека, положив подбородок тому на плечо, и чувствовал, как на сердце легла лёгкая грусть предстоящей разлуки. — Что случилось снова? — с нотками раздражения спросил Джин Хо, заметив его настроение, но Хосок был слишком опечален происходящим, чтобы уловить странную интонацию голоса своего парня. — Просто всё это… — Хосок тяжело вздохнул. — Я уезжаю, но я так и не смог помириться с отцом за это время. Более того, я не смог нормально попрощаться с мамой, — он вновь вздохнул и продолжил дрожащим голосом. — Не смог, не сумел. Не знал, что сказать на прощание… — Хосок поднял на него свой взгляд. — Не знаю, что со мной происходит в последнее время. Мне так тяжело… Джин Хо промолчал, коротко кивнув, и отстранился. — Я тоже не знаю, Хосок~а, — он поднял на него свой взгляд после небольшого раздумывания, поджав губы. — Вечно расстроенный, вечно чем-то недовольный. И постоянно жалуешься мне на свои проблемы. Что с тобой случилось? Слова Джин Хо словно отвесили Хосоку мощную пощёчину. Он продолжал смотреть на своего парня, думая, что ему показалось, и Джин Хо сказал вовсе не это, а что-то другое. Однако тот лишь молча смотрел на него, слегка наклонив голову вбок, а его взгляд не выражал никаких эмоций, и у Хосока даже на секунду промелькнула мысль о том, что Джин Хо его ненавидит. — Джин Хо… — упавшим голосом сказал Хосок. — Я… я… — он не мог подобрать слов, замотав головой, теряясь под таким пустым, не выражающим любви взглядом близкого человека. — Я не жалуюсь… — тихо сказал наконец он. — Я делюсь этим с тобой, потому что ты мне дорог. Ты мой близкий человек, я вовсе не вешаю на тебя свои проблемы. Пожалуйста, я просто хочу, чтобы ты меня обнял и сказал, что всё будет хорошо, — Хосок осторожно взял Джин Хо за руку. — Я ничего не прошу от тебя, просто обними меня… — он опустил взгляд и тихо вздохнул. — Я ведь уезжаю сейчас… Мы не сможем долго видеться. С этими словами Хосок робко обнял его первым, но Джин Хо будто не услышал, и не стал обнимать Хо в ответ. Хосок лишь молча стоял, как и всегда уткнувшись лицом в его грудь, ощущая, как сердце обливается кровью. Он покрепче перехватил свои руки за спиной Джин Хо, прижимаясь к нему ещё ближе, но тот всё также продолжал стоять, словно статуя, так и не обнимая Хосока в ответ. Хо тихо и прерывисто выдохнул, чувствуя, как сердце болезненно бьётся в грудной клетке, будто чувствуя, что сейчас случится что-то страшное и неизбежное. «Не поступай со мной так, — думал Хосок. — Я прошу тебя, Джин Хо…» Он продолжал верить, что Джин Хо сейчас тоже обнимет его, но время словно затянулось. Секунды шли, превращаясь в минуты, а Джин Хо продолжал стоять с опущенными руками и молчал. — И что же будет дальше? — наконец он нарушил молчание. — Ты уедешь, и будем общаться по скайпу раз в неделю? И в эти короткие звонки ты будешь жаловаться мне на отца? — Джин Хо… — Хосок уже знал, что он скажет дальше, но отказывался в это верить. — Пожалуйста, обними меня… — Мне не нужны такие отношения, Хосок. Ты мне больше не нужен, — он резко отвернулся и оттолкнул его, вырываясь из объятий. — Извини, но между нами всё кончено. Хосок, слегка пошатнувшись, молча стоял и смотрел ему в спину. Он что, даже не обернётся? Он отказывался в это верить. Два года… они были вместе два года… Почему Джин Хо бросает его тогда, когда он так нуждается в нём? Неужели… и он… как все остальные… всегда был рядом лишь потому, что с ним было весело какое-то время? Хосок поднял свои дрожащие руки и посмотрел на них. Почему? Почему это снова случилось с ним? Почему люди, которых он считал друзьями, всегда уходили? Почему теперь его бросил тот, от кого он ожидал этого меньше всего? — Почему?.. Почему ты поступаешь так со мной? — тихо и отчаянно спросил Хосок. — Джин Хо! — выкрикнул он, не в силах больше смотреть, как он стоит, отвернувшись. — Да потому что я начал встречаться с весёлым и жизнерадостным парнем, на которого всегда было приятно смотреть, — Джин Хо обернулся, бросая на него презренный взгляд. — С тобой было приятно проводить время, а теперь что? Из-за твоих проблем мы либо не видимся, либо только и делаем, что их обсуждаем. А теперь ты вообще уезжаешь. Отношения на расстоянии, тем более такие, меня не привлекают. — Как ты можешь такое говорить? — по лицу Хосока побежали слёзы. — Разве я… разве я не был с тобой рядом всегда в тяжёлое для тебя время? Разве я требую что-то сейчас от тебя? Разве мы чужие друг другу люди? — Возможно, у тебя сложилось неправильное впечатление о наших отношениях, — он пожал плечами. — Я просто хорошо проводил время с тобой. Сейчас это какой-то тотальный пиздец. Я трачу на тебя столько моральных сил, а ты снова плачешь — посмотри на себя! Хосок и сам не заметил, как заплакал. Боль и переживания, что накопились за это время в душе, а теперь ещё и предательство любимого человека заставили чувства наконец выйти наружу, и Хо стоило невероятных усилий, чтобы успокоиться. Он быстро вытер слёзы тыльной стороной руки, и поднял голову ввысь, смотря на звёздное небо. Хосок прикрыл глаза и в который раз за этот вечер тяжело вздохнул. Вновь подул холодный летний ветер, но Хо было всё равно. Он смиренно стоял, чувствуя, как по коже проходилось его лёгкое дуновение, будто оно пыталось его успокоить. — Я всё понял, Джин Хо, — наконец разбито сказал Хосок, открыв глаза. — Прости, что причинил тебе неудобства. И, взяв чемодан за ручку, он развернулся и тихо пошёл в сторону вокзала, что находился неподалёку, и где его уже ждал Намджун.***
Чон Хосок. Кто такой Чон Хосок? Это добрый, дружелюбный и очень жизнерадостный человек. Всепрощающий, терпеливый, он редко когда срывался на злость или гнев. И нет никого, с кем бы он враждовал, к кому не нашел бы подход. Это человек, который всегда поддержит, выслушает в трудную минуту, развеселит, будет рядом и никогда не оставит. Он отличный слушатель и, будто прирожденный психолог, всегда даст совет, ведь он искренне и по-настоящему желает помочь. Это человек, который сядет и поговорит, попробует найти решение проблемы, просто хотя бы выслушает и проникнется ситуацией, пронеся всю рассказанную историю через сердце и душу. Человек, у которого, увы, нет никого, кто сделал бы то же самое для него. Мало кто знал, что у Хосока очень ранимая душа, ведь он постоянно скрывал это за улыбками. Он боялся показать свою слабость, боялся, что люди не примут его таким, какой он есть на самом деле, со всеми эмоциями и чувствами. Хосок всегда боялся одиночества, боялся остаться один. И лишь оставаясь наедине с человеком, которого он каждый день видел в зеркале и заставлял улыбаться сквозь слёзы, Хо позволял себе быть самим собой. Не притворяться, не носить маски. Тогда он снимал их, и груз этой ноши ненадолго спадал с плеч, однако оставляя сердце по-прежнему разбитым. Хосок очень давно стал замечать, что люди, которые его окружают, те люди, которых он считал друзьями, никогда не были с ним рядом по-настоящему. Столько раз он отдавал всего себя другим, но снова и снова натыкался на предательства. Люди уходили из его жизни, стоило лишь немного открыться. Однако каждый раз Хосок продолжал верить в людей, верить в то, что в этот раз будет иначе. До сегодняшнего дня. Ведь сегодня его предал тот, от кого он ожидал этого меньше всего. Тот, кому он доверял больше, чем себе. — Хосок~и, — Намджун положил руку ему на плечо, — с тобой всё хорошо? Хосок словно вынырнул из своего состояния апатии и оцепенения и посмотрел на друга, что сидел рядом с ним в автобусе. Он выглядел взволнованно и, кажется, действительно переживал за него. Хосок поспешил успокоить его. — Всё хорошо, Намджун~и, — соврал он и улыбнулся. — Я просто немного устал. Ким Намджун. Хосок видел в нём брата, семью, настоящего друга, и именно поэтому он никогда не открывался ему, потому что также боялся потерять его. В глубине души Хо всегда знал, что Джун никогда с ним так не поступит, не предаст, но… Как же страшно было снова обжечься, снова ошибиться в самом близком и дорогом человеке. «Я не смогу опять перенести эту боль, — подумал Хосок, слегка покачав головой. — Намджун ведь никогда и не лез за словом в карман, поэтому пусть всё останется так, как есть сейчас. Я больше не могу доверять людям. Никто никогда больше не увидит моих слёз, моё плохое настроение, печаль и разочарование. Включая Намджуна». Хосок тихо выдохнул и слегка отодвинул небольшую шторку на окне автобуса, выглядывая на ночную трассу, где не было видно почти ничего. Пусто и темно, как у него на душе. «Я поставил всё на кон и, кажется, всё проиграл», — он печально усмехнулся своим мыслям, откидываясь назад на сидение, продолжая наблюдать за дорогой, по которой он уезжал всё дальше и дальше из города, где он родился, но так и не смог стать счастливым.***
— Комната номер 509, — миловидная девушка положила связку ключей перед Хосоком на стол, и они тихонько брякнули. — Вашим соседом будет Пак Чимин… Простите, вы меня слышите? — А?.. — Хосок внезапно вынырнул из своих мыслей, переводя взгляд на предложенные ему ключи. — Да, конечно, — тут же оживился он, улыбнувшись, — спасибо. — Пожалуйста, сообщите нам, когда ваш друг поправится, — сказала девушка, поворачиваясь к компьютеру. — Дело в том, что Пак Чимин оплатил своё проживание, а значит, по правилам нашего общежития, может жить отдельно, без соседей. Однако других свободных комнат нет, нам пришлось пойти вам навстречу. — Такое вообще возможно? — удивился Хосок. — Я думал, проживание здесь полностью бюджетное. — Ну… — девушка, замявшись, подняла на него свой растерянный взгляд, — вам важно освободить комнату как можно скорее, — она ушла от ответа и вновь вернулась к компьютеру, набирая на клавиатуре какой-то текст. Хосок сдержанно хмыкнул и, взяв со стола ключи, вышел из кабинета администрации. Рабочий день близился к концу, поэтому большинство работающих здесь людей уже собиралось домой. Хо впопыхах глянул на время и с ужасом отметил, что не успевает. Он планировал забежать в аптеку за лекарствами для Намджуна, однако не был уверен, что она ещё работает. Хосок быстро загуглил расположение ближайших аптек и обнаружил, что времени до закрытия оставалось не больше получаса. Он досадно цыкнул и поспешил обратно на пятый этаж, чтобы взять кошелёк и успеть добежать за это время до аптеки, что располагалась неподалёку, однако не успел Хо подняться и до третьего этажа, как телефон в его кармане завибрировал, и Хосок остановился, чтобы ответить на звонок. — Алло? — ответил он в спешке, даже не посмотрев, кто ему звонил. — Сынок, — голос мамы на том конце сразу показался Хосоку расстроенным, и это явно не предвещало ничего хорошего, — кое-что произошло… Хо тихо выдохнул и отошёл к окну на лестничной клетке, опираясь рукой о подоконник. — Мам, не пугай меня, пожалуйста, — взволнованно сказал он. — Что случилось? — Дело в твоём отце, — продолжила женщина. — Ох… Прости, я бы и не говорила тебе ничего, ведь тебе надо учиться, но… — Мама!.. — После того, как ты уехал, он был очень зол, ты и сам это знаешь, — Хосок кивнул в пустоту, вспоминая разговор с отцом в первый его день в Сеуле. — Но на этом всё не закончилось… — мама вздохнула. — Сегодня он сделал запрос в банк на мои счета. Ты знаешь, у него есть связи, и он может решать подобные вопросы и без моего ведома. — Он знает, что ты отдала мне деньги в дорогу? — Хо отстранённо смотрел в окно. — Прости, меня, сынок, — голос женщины дрогнул. — Я была не готова к этому, но он так кричал, требовал, чтобы я сказала, куда я потратила эту сумму… — мама снова вздохнула, — как будто он уже знал, что я отдала всё тебе… Хосок прикрыл глаза, ощущая прилив ненависти и злости в своей душе. Он сжал свободную руку в кулак так, что костяшки его пальцев тут же побелели. Он злился на отца, ненавидел себя, и испытывал боль за то, что всё это приходится переживать и его матери. — Он заблокировал все мои счета, — продолжала мама. — Я не знаю, что мне теперь делать, как мне помочь тебе… Твой отец сказал, что будет контролировать все мои расходы. — Всё будет хорошо… — тихо сказал Хосок после небольшой паузы. — Я ведь и не хотел брать эти деньги. Я уже взрослый, найду какую-нибудь подработку. — Но как же ты будешь учиться? — обеспокоенно спросила мама. — Не переживай за меня, я справлюсь, — попытался успокоить её Хо. — Мам, я так благодарен тебе. Ты так много сделала для меня. Но я не хочу, чтобы ты страдала. Тем более по моей вине.***
Роскошно обставленная комната, дорогая мебель и в придачу огромный плазменный телевизор. Весьма необычно для небольшого бюджетного общежития. Чимин живёт здесь уже неделю — въехал даже немного раньше положенного срока. Однако до сих пор он так и не получил ни одного звонка от родителей. Что уж говорить, они даже не писали ему смски. Они словно вздохнули с облегчением, когда их единственный сын изъявил желание жить в общежитии. Однако Чимин не сдавался. Тихо сидя в своей богато обставленной комнате и тупо пялясь в экран телевизора, где целыми днями подряд шли какие-то тупые передачи и сериалы, он продолжал ждать хоть какой-то весточки от родителей, вздрагивая и проверяя телефон каждый раз, когда приходило какое-то уведомление. Но писали ему редко, вернее, писать было некому совсем. Друзей и приятелей у Чимина не было, куда там с его характером… Вспыльчивый, высокомерный и даже агрессивный — именно таким его знали и видели окружающие. И Чимин знал, что в таком отношении виноват только он сам, но ему было всё равно. «Мне никто не нужен, — думал он, забравшись на диван с ногами и положив голову на колени, разглядывая пальцы своих стоп. — И родители мне тоже не сдались…» Телефон снова запиликал, и Чимин резко подскочил, проверяя, что пришло на этот раз. Реклама смартфонов. Чимин устало закатил глаза, удаляя смс, и отбросил телефон рядом с собой. А затем опять уставился в телевизор. На экране бегали какие-то люди и смеялись, кажется, это была какая-то комедия. Точно Чимин сказать не мог, ведь он смотрел её без звука, чтобы не пропустить важного звонка, которого он так долго ждал. Хотя бы одного. Хотя бы просто смс… Смартфон вновь издал пиликающий раздражающий звук, и Чимин тут же ощутил учащённое сердцебиение, проверяя уведомление. Новое зачисление на счёт: 1 000 000 вон от контакта «Мамочка♥». «Без подписей, без смс… — горько подумал Чимин. — Откупилась». Он усмехнулся, ненавидящим взглядом рассматривая текст на экране. А затем размахнулся и с силой зашвырнул телефон в стену. Тот тут же разбился и с шумом брякнулся об пол. «Плевать, куплю новый, — кажется, для Чимина этот поступок от родителей стал последней каплей. — У меня же теперь денег завались». Внезапно поток его размышлений остановил ненавязчивый стук в дверь. «Кого там принесло?» — раздражённо подумал он, вставая с дивана. Открыв дверь, он увидел перед собой рыжеволосого парня, который тут же ему улыбнулся и заговорил. — Привет, ты Пак Чимин? — дружелюбно начал он и подал ему руку для рукопожатия. — Меня зовут Чон Хосок. Тут такое дело, мой сосед заболел, и меня ненадолго переселили к тебе. Ты не против, если я сейчас быстренько схожу за вещами, а потом… — Мне плевать, кто ты, — перебил его Чимин, даже не обратив внимания на его слова. — Проваливай. Улыбка с лица Хо мгновенно сошла на нет, он опустил руку и обескураженно уставился на парня напротив. — Мне сказали, что ты заплатил за проживание… — осторожно начал он. Чимин зажмурился и устало потёр переносицу. Как же он заебался слышать что-либо о деньгах. — Я всё понимаю, но, пожалуйста, войди в положение, — продолжал Хосок. — Это ведь правда совсем ненадолго. Хо старался говорить вежливо и не понимал, почему его новый знакомый был настроен против него так категорично с первых секунд. Возможно, дело в деньгах? Чимин не хочет платить за комнату просто так? — Если хочешь, я… — неуверенно продолжил Хосок, — …я заплачу тебе? — Блять! — громко выругался Чимин, и Хо вздрогнул. — Убирайся, я сказал! А затем он шумно хлопнул дверью прямо перед носом у Хосока и снова отправился на своё место к дивану, усаживаясь на него в прежнюю позу и всё также без особого интереса разглядывая мелькающие картинки по телевизору. «Придурок», — непонятно к кому, к себе или к этому парню, мысленно обратился Чимин.