Принц более не властен над собою...

Пребывание в лазарете было болезненным. Каждое движение, даже простая попытка перевернуться с левого бока на правый, давались через сжатые зубы и сдерживание криков. Рэй молча терпел боль и старался поменьше двигаться, что вполне совпадало с его желанием никого не видеть - чего уж проще, лежи на одном боку и смотри в стенку. А что до голосов, пытающихся докричаться до тебя - нужно просто думать о своем. Закрыть глаза и представить, что ты дома в приставку рубишься, а надоедливые голоса - всего-то НПС, которых необязательно слушать, ведь игра пройдена множество раз, и все реплики выучены наизусть. Скоро отец позовет обедать, и этот кошмар закончится, нужно только дождаться и дотянуть до чекпоинта, а там уже и другой уровень. Он теперь очень много молчал. Ни Фея-Крестная, ни Иви, ни Мэл, ни даже Одри с Чедом не могли вытянуть из него и полслова. Он просто лежал, глядя на потолок (или стену, в зависимости от положения), и молчал. Слушал ровно до тех пор, пока не надоедало слушать одно и то же, а затем поворачивался спиной к пришедшему, показывая, что разговор окончен и в целом бесполезен. Потом он перестал даже пытаться делать вид, что слушает, и начал притворяться, что спит, лишь бы уже отстали с этими своими нравоучениями в стиле "мир, дружба, равноправие". Они сейчас ему как подорожник больному с переломом позвоночника. После того, как сил перестало хватать даже на то, чтобы плакать или беспорядочно шептать проклятия, Рэй выключился на три дня, а когда очнулся и понял, что, к большому сожалению, это все не было долгим кошмарным сном, а он не проснулся у себя дома, и травля и ненависть реальны и скорее всего продолжатся, перестал разговаривать. А какая собственно разница? Кому важен его голос, когда он легко глушится криками толпы, желавшей его растерзать в тот день лишь за то, что он пошел против течения? А существует ли он вообще, если его голос не слышен? А какой смысл в таком существовании? Еще две недели медсестре приходилось угадывать, что нужно ее загадочному пациенту, а иногда и вовсе решать за него, например, что он будет на ужин. Парень не отказывался ни от какой еды, послушно давал себя осмотреть и перевязать, беспрекословно пил даже самые противные лекарства, без дела не беспокоил (да и по делу-то, собственно, тоже - Рэй часто терпел, не желая "впустую" пользоваться временем человека, который искренне о нем заботился) - в общем, золото, а не пациент. Он даже старался улыбаться - немного топорно, лишь приподнимая уголки губ, но все же это была улыбка - и медсестра, старая лекарка, прекрасно понимала: юноша благодарит ее и просит прощения за доставленные неудобства. Улыбался он только ей одной: когда кто-то приходил навестить "бедного мальчика" (так лекарка называла его), он отворачивался к стене и старался сделать вид, что спит. Близился конец ноября, когда произошло чудо. Все началось, когда в Академию явилась женщина, прекрасная, как весна, как первые лучи солнца, скользящие по согревающейся земле: кожа ее была бледной, как бутоны подснежников, а волосы коричневыми, как кора деревьев. Глаза ее светились зеленым огоньком, как листики, что ждали своего часа. Она сказала, что проделала долгий путь, чтобы увидеться с сыном-учеником. Но после того, как женщина назвала имя, Фея-крестная содрогнулась. Перед ней стояла сама Персефона, решившая увидеться с сыном перед тем, как вернуться в Аид к мужу на всю зиму (ну чего вам объяснять, вы же умные, мифы читали). Директриса понятия не имела, как рассказать матери о случившемся с Рэем. О гневе богов знал каждый, пусть только и понаслышке, но этого хватало, чтобы трепетать перед ними. -Понимаете... Ваш сын, Рэйвен... У него не очень хорошие отношения с одноклассниками, полез в драку и... Он сейчас в лазарете, небольшое происшествие, понимаете? У него сильное потрясение, поэтому он ни с кем не говорит, даже с друзьями и сестрой, но если вы... -Где он? Я хочу сейчас же видеть его. - властный взгляд Персефоны мог убедить кого угодно, не то что Фею-Крестную, которая поспешила проводить божественную посетительницу в лазарет, беспорядочно шепча извинения. -Рэйвен, к тебе посетитель, - парень лежал спиной ко входу и не реагировал. - Пожалуй, я вас оставлю, - директриса еще раз рассыпалась в извинениях и поспешила удалиться, а Персефона аккуратно присела на край больничной койки. Сердце ее обливалось кровью от горя и горело праведным гневом: она чувствовала, какую сильную боль причинили ее мальчику. -Вороненок... - она ласково взъерошила волосы Рэя, - Посмотришь на меня? -Мама? - тот перевернулся на другой бок, скривившись от боли, и посмотрел на мать. Взгляд из неверящего стал усталым, он как маленький котенок подался к руке, которая осторожно поглаживала его по голове, - Мама, мамочка, - он повторял это слово, как будто звал ее. Персефона грустно улыбнулась. -Я здесь, родной. Здесь, рядом. Все хорошо. - Рэй, поморщившись, с трудом сел в постели и крепко обнял мать. -Мама... -Тшшшш,- Персефона начала осторожно поглаживать его по спине, - Я здесь. Все хорошо. Расскажешь мне, что случилось? - парень шмыгнул носом, но отчаянно замотал головой, - Как скажешь. Я возвращаюсь к твоему отцу. Хочешь, уедем вместе? - снова отрицательный ответ, - Тебе же плохо здесь... -Я должен справиться, - глухо ответил Рэй, отстранившись, - Я обещал отцу, что не подведу его. И облажался, как последний идиот. Я не хочу возвращаться из-за одного косяка в школьной жизни... -Вообще-то ты покалечился и довольно серьезно. -Сам виноват, что контролировать силу не умею, никто другой же не пострадал? Так вот, если я сейчас сбегу, то это и будет выглядеть, что я сбежал после первой же трудности, а какой я после этого сын Аида? Я доучусь до конца года и только потом вернусь домой. Я должен овладеть этой силой, иначе... -Рэй, солнце мое, - Персефона грустно улыбнулась, - Ты никому и ничего не должен. Думаешь, твой отец будет тебя любить меньше, если ты вернешься сейчас домой? Да ни капли. Ты его дитя, его кровь. Он любит тебя. -Я знаю. - тот опустил взгляд, - Я хочу доказать, что я его достоин. -Хорошо. Тогда позволь мне кое-что напомнить. - богиня взяла руки сына в свои, - Ты сын не только Аида. Не только смерти. Ты ведь и мой сын. Ты - сложное сочетание смерти и жизни. В тебе есть и тьма и свет. Да, ты веришь, что тьма сильнее, и оттого так желаешь ею овладеть. Но не стой перед закрытой дверью, ожидая, что ее откроют. Ищи другие ходы. Не повторяй за кем-то другим. Ищи себя. Может, светлые чары твоей душе больше придутся по вкусу? - она поцеловала Рэя в лоб и встала, - И все же, если ты передумаешь, я буду ждать тебя на острове Потерянных до первого снега. -Не жди, - Рэй улыбнулся, - Отец по тебе соскучился. Я справлюсь, обещаю. -Я люблю тебя любым. -Я помню. Сделаете мне сестренку? Одному так тоскливо... -Рэйвен! -Да шучу я. - парень рассмеялся, - Можно братишку. -Рэйвен... - Персефона не удержалась и рассмеялась тоже. - До встречи весной? -Угу, - Рэй кивнул и держал улыбку до тех пор, пока за матерью не захлопнулась дверь. Потом он снова улегся лицом к стене и прикрыл глаза. Из-под закрытых век покатились слезы. Он снова был один.