Sand, Water, I can't forget

Пустыни страны Ветра неприветливы и безжалостны. Местная жара не знает пощады, и потому крайне опасна для жизни любого человека и даже высококвалифицированного ниндзя. Стоит прибавить к этому сильный ветер, который нередко провоцирует песчаные бури, и получится совершенно недоброжелательная обстановка, в которой не стал бы задерживаться ни один здравомыслящий человек. Место, где недавно прошла битва за жизнь Казекаге, сейчас выглядело особенно ужасно: разбросанные по периметру запчасти марионеток, масса оружия, несколько ям от взрывов и...очень много впитавшейся в песок крови. Моей крови. Недавно в Суне произошло несчастье. Многие пострадали, некоторые ценные шиноби деревни погибли. Утрата была невосполнимой для их семей и любимых. Есть и те, кто сейчас находятся на грани жизни и смерти. И так получилось, что я в их числе. Намереваясь спасти важного для меня человека, я сама оказалась на краю гибели. И теперь ирьенины Суны делали все от них зависящее, чтобы я разминулась со смертью. Операционный блок по праву считается сердцем любой больницы. Это место, где герои в масках, шапочках и хирургических костюмах вытаскивают людей с того света и вдыхают в их тела новую жизнь, давая им второй шанс. Я лежала на операционном столе без сознания. Я не слышала ни голоса спасающих меня людей, ни звуков медицинской аппаратуры. Я не могла видеть, не могла чувствовать, слышать звуки или запахи… Кромешная тьма - вот и все, что было передо мной. Когда-то я видела, как шиноби после ужасных боев пребывали в коме в состоянии овоща. Медицинское название этого явления – хроническое вегетативное состояние. Человек не способен реагировать на внешние стимулы, ни одно из его пяти чувств не работает. Однако при этом сохраняется возможность мыслить и осознавать себя. И хотя ранее доказательств этому я никогда не видела, сейчас я осознавала всё на собственной шкуре. Внезапно тьма сменилась ярким ослепляющим светом, и я начала видеть собственные воспоминания, начиная с самого детства. Это было очень странное чувство – наблюдать за своей жизнью со стороны, словно смотришь какой-то сериал. Но я была вынуждена смотреть: от начала и до конца. До того самого момента. 11 лет назад, Коноха Наш дом в Скрытом Листе не отличался особой роскошью, это была классическая постройка из камня и дерева. И при этом на него всегда обращали внимание. Почему? Потому что у моей мамы был безупречный вкус, она всегда знала, как даже не значительные вещи представить в привлекательном свете. Скромный одноэтажный домик нашей семьи на окраинах деревни всегда отличался своей ухоженностью, в нем не было ничего лишнего. Каменная дорожка и деревянный забор были построены моим ныне покойным отцом. А великолепные клумбы с кустарниками нежно-розовых камелий были посажены лично моей мамой. В четырехлетнем возрасте, слушая её рассказы, я решила, что тоже хочу внести свою лепту в построение нашего семейного жилища. И поскольку я обожала рисовать и делала в этом хорошие успехи для своего возраста, то решение пришло ко мне быстро. Так, на белых стенах постройки появилось красивое граффити с деревом сакуры и опадающими с него лепестками, а на заборе красовались рисунки различных цветов. Разумеется, все это делалось с маминой помощью, но все равно я была очень довольна собой. Стоит отметить, что у нас была хорошая соседка – Сэкира Узуки – женщина среднего возраста, добродушная и порядочная, но малость недалекая, излишне болтливая и порой совершенно бестактная. Не имеет никакого отношения к ниндзя. Всю свою жизнь работает в кондитерской, которую открыла ещё её бабушка при Первом Хокаге. Мы с мамой очень любим туда наведываться, так как там продают великолепную выпечку и вкуснейшие конфеты. У соседки есть дочь, которая, в отличие от матери, смогла стать ниндзя. По словам Сэкиры-сан, Югао – первая куноичи в их родословной и, кажется, сейчас она где-то в АНБУ. Сэкира-сан всегда описывала свою дочь как нежную, добрую и безумно красивую девушку, которая считается лучшей во всем, что делает. И хоть старшая Узуки обожала все утрировать и приукрашивать, все равно многое можно считать правдой. Иногда, когда Югао приходила к своей матери и заставала нас, я буквально умоляла её погулять со мной или порисовать. На что та, смеясь, соглашалась. Такая красивая, женственная, грациозная… Как бы я хотела, чтобы она была моей старшей сестрой! Я с искренним рвением пыталась найти в нашей внешности что-нибудь общее (а вдруг она моя давно затерянная родственница в каком-нибудь десятом-двадцатом колене?), но ничего не было. Её волосы были фиолетовыми и прямыми, а глаза - карими, ясными и искрящимися жизнью. В то время как у меня были пышные, местами вьющиеся, каштановые волосы чуть ниже лопаток и темно-синие глаза, взгляд которых был совершенно не похож на взгляд Югао. Жалко, конечно. Но в моих мечтах она все равно будет моей сестрой. Сейчас на дворе стоял июль месяц. Поскольку мать едва сводила концы с концами из-за кучи долгов, оставленных отцом, мне хотелось вместе с ней устроиться на какую-нибудь подработку, чтобы заработать немного денег и хоть немного облегчить ей жизнь. Но кто же станет доверять хоть сколько-нибудь стоящую работу неопытной пятилетней девчонке? Разумеется, никто. И это злило. Ведь я умела и огород вскопать, и полку прибить, и сантехнику почистить...Да что угодно! Меня переполняло фантомное ощущение, что я знаю всё о ведении домашних дел. А потому мне было очень трудно не раздражаться, когда взрослые смеялись над моими предложениями о помощи взамен на скромную плату. Как правило, общественные работы доверяли генинами, которые, обычно, ничегошеньки в этом не смыслили. Я порой наблюдала за новоявленными ниндзя и про себя посмеивалась над ними. Я считала большую часть генинов всего лишь избалованными и изнеженными детьми, которые ничего не знают о тяжелой работе. Возможно, я мыслила слишком категорично, но доля правды в этом все-таки была. Когда-нибудь я тоже стану ниндзя и тогда... Так. Минуточку! Так ведь в следующем году я буду в числе прочих сдавать обязательный вступительный экзамен в Академии! Общеизвестно, что каждый человек имеет хотя бы мизерный запас чакры. Однако отнюдь не у каждого хватает этого запаса для того, чтобы стать ниндзя. Большую часть детей в возрасте от трех до пяти лет потихоньку начинают натаскивать, чтобы увеличить резервы их чакры и подготовить к последующим испытаниям. Все-таки в профессии шиноби чем раньше начнешь тренироваться, тем больше у тебя шансов не погибнуть в последующем. Обычно, к шести годам источник чакры, если можно так выразиться, наполняется. Как раз в это время детишек и приводят в Академию на вступительные экзамены, где отбираются пригодные для дальнейшего обучения. Остальные же отсеиваются в двух направлениях. Первые – те, кому не хватает базовых знаний или навыков. У них ещё есть шансы поступить в следующем году или на дополнительной основе. Вторые – дети с запасом чакры ниже необходимого минимума. Встречаются значительно реже (около 10-15% из общего числа), но отсеиваются безоговорочно. Такие дети просто продолжают жить обычной жизнью. Некоторые из-за этого сильно огорчаются, другие – несказанно радуются. Проверка на возможность стать ниндзя была обязательной процедурой для каждого ребенка, но отнюдь не все хотели избирать такой путь. - Мамочка, - обратилась я к женщине, поливающей кусты камелий. - Да, дорогая? - ей голос был, как и всегда, очень мягким и полным доброты. - Я хочу поговорить о вступительном экзамене в Академию. Если ты помнишь, то он через год. Я была немного взволнована. Ведь всё, что я знала о жизни ниндзя, было исключительно со слов матери и Югао. У меня не было практически никаких знаний, а уж тем более - умений. Мать всегда пропадала то на миссиях, то на подработках, поэтому подготавливать меня к поступлению было решительно некому. Мама, казалось, немного напряглась. - Ты хочешь начать подготовку? - Да, я хочу поступить в Академию. Женщина закончила поливать цветы и присела, чтобы иметь возможность смотреть мне в глаза. У нее был взволнованный вид. Она какое-то время смотрела на меня, а после тихо начала говорить. - Мели, жизнь ниндзя жестока и полна опасностей. Став ниндзя, ты раз и навсегда должна будешь распрощаться со спокойствием, которое так любишь. Защита своей деревни станет целью всей твоей жизни. Тебе могут приказать убить любимых, предать друзей, подло обойтись с беззащитными...Даже если тебе скажут пойти на верную смерть, у тебя не останется другого выбора, кроме как сделать это. Быть ниндзя - значит постоянно идти бок о бок со смертью. Скажи, ты уверена, что хочешь для себя именно такое будущее? Я не знала, что ответить. Ведь я никогда не задумывалась о судьбе ниндзя с такой стороны. А что если, мама права? Что если я совершу величайшую ошибку в жизни, если стану куноичи? Однако ответ нашелся сам собой: - Мама, я хочу стать сильной и быть независимой. Хочу суметь постоять за себя и за тех, кто будет рядом со мной. И за тебя в том числе. Я хочу обладать силой защищать. А такой силой обладают только ниндзя. - Даже если это причинит тебе боль? - Даже если это причинит мне боль. Возможно, у меня вообще ничего не получится. Возможно, меня заставят умереть бесславной смертью вдалеке от дома, подобно отцу. Быть может, меня заставят отречься от всего, во что я верю и, впоследствии, я трижды прокляну себя за свое решение, но я одно я знаю точно: я не прощу себя, если струшу! И буду винить себя за это всю жизнь. Темно-зеленые глаза женщины пристально вглядывались в мое лицо, выражавшее полную готовность и решимость. Худые руки ласково обняли меня и прижали к себе. - Ты поможешь мне, мамочка? - спрашиваю шепотом. - Всегда, - отвечает мама, даря мне поцелуй в макушку. - Ну, а сейчас я хочу посмотреть на твои новые рисунки. Я прямо просияла и, взяв маму за руку, поспешила в комнату. Мама искренне восхищалась моими успехами в рисовании, и это мне очень льстило. Вечер выдался приятный. Поужинав, мы с мамой принялись за чтение. Нам очень нравилось вот так сидеть по вечерам рядом на диванчике, молча читать свои книги и иногда нарушать молчание всякими комментариями в адрес того или иного произведения. Порой эти комментарии становились поводом для интересных философских бесед, в которых, в основном, я спрашивала, а мама отвечала. И говорить так мы могли часами, после чего я засыпала у матери на коленях, с чувством полного умиротворения. Темой сегодняшнего разговора стали будни ниндзя, которые могли ожидать меня в будущем. А на следующее утро мы приступили к работе. К счастью, я оказалась вполне обучаема и все схватывала на лету. Хотя в начале передо мной встала масса непреодолимых, на первый взгляд, трудностей. Теория давалась мне на раз-два, чего не скажешь о физической нагрузке. Масса физических упражнений, основы тайдзюцу и даже банальный бросок куная в мишень давались мне с трудом. Особенно у меня не клеилось с оружием. Конечно, мама помогала мне, но в силу своей загруженности не могла часто тренировать меня. Многому приходилось учиться самой. В момент отчаяния, когда я шла по улице, меня внезапно окликнула Югао. Видя мою озадаченность, она немедленно поинтересовалась, чем я так расстроена. Я доверяла девушке, а потому выложила все, как на духу. Тогда она мило улыбнулась мне, и сказала следовать за ней. Меня охватило любопытство. Мы пришли на какой-то полигон. В тени высокого дерева расположился высокий молодой человек в стандартной форме ниндзя Конохи. - Здравстуй, Хаяте, - Югао нежно улыбнулась и слегка покраснела. Неужели...? - Привет, Югао, - Хаяте поспешно обнял её за талию и мимолетно поцеловал в губы. Ну точно! Так вот какой он, парень самой красивой девушки на свете. Если честно, я разочарована. Я ожидала, что он будет гораздо красивее, под стать своей избраннице. С другой стороны, мама всегда учила меня не судить по обложке, поэтому я старалась не спешить с выводами. Он парень Югао, и это все, что мне нужно знать, чтобы относится к нему благосклонно. - Это Мелисса. Моя соседка, про которую я тебе рассказывала, - кареглазая отстранилась от юноши и перевела взгляд на меня. - Рада знакомству, Хаяте-сан, - вежливо кивнула я. - Я тоже, Мелисса-чан. Что привело тебя сюда? - Не что, а кто, - возразила я, и перевела взгляд на Узуки. - Я хочу, чтобы ты посмотрела на нашу тренировку. Возможно, это поможет тебе в решении твоей проблемы, - улыбнулась куноичи. - Так вот оно что! Готовишься к поступлению? - догадался Хаяте. Я кивнула. - Дай угадаю, страх перед оружием? Или трудности в тайдзюцу? - Как вы...? - Да многие дети через это проходят! - со смехом перебила меня Югао. - Я вот, когда поступала, едва могла кинуть сюрикен. И так бы и осталась неумехой, если бы мой наставник не помог мне в свое время. - Не могу поверить! Это ты-то, сестренка Югао?! - Да-а! - пропела она. - Наличие учителя, который будет направлять твое обучение очень важно. Зато теперь битвы с холодным оружием мои самые любимые. Особенно кендзюцу, бои на мечах. - Между прочим, именно тренировки по кендзюцу и сблизили нас, - с улыбкой прошептал Хаяте. - И правда...- куноичи приблизилась к юноше с явным намерением поцеловать. Нет, ну в самом деле! Конечно, было совестно прерывать такой момент, но я сюда пришла, чтобы посмотреть на настоящую тренировку, а не на флирт сладкой парочки. Потому я поспешила обратить на себя внимание. - Так чего же вы ждете? Я жду не дождусь, когда увижу вас в деле. Хаяте и Югао обернулись ко мне с извиняющимися улыбками, и сказали отойти на безопасное расстояние. После этого они начали спарринг. Я была так восхищена, что даже не описать словами. С какой скоростью, точностью и резкостью наносились удары. Как уверенно, но в то же время плавно, Югао уклонялась от атак Хаяте и наносила свои. Но даже моим невооруженным глазом было видно, что эти двое просто игрались друг с другом. Раз это игра, то настоящую битву джонинов мне страшно даже представить. А когда в ход пошли техники кендзюцу - Танец Полумесяца, Туманная Лунная Ночь, Секретный меч: Лунный Свет - моя челюсть и вовсе соприкоснулась с полом. Невероятно! Я, в прямом смысле, аплодировала стоя. После своего дебюта, парочка вспомнила обо мне. Они объяснили мне, какие чаще всего совершаются ошибки студентами при тренировках с оружием, и указали на мои собственные. Югао была права: наличие учителя очень важно. Самообучением едва ли можно чего-то достичь. Югао и Хаяте пребывали в очень хорошем настроении и провели меня до дома. По пути они рассказывали массу историй о своих студенческих временах. Но скорее друг другу, нежели мне. Кажется, эту тему они между собой ещё не поднимали, и теперь были счастливы узнать друг друга с новой стороны. Когда мы дошли до моего дома, я пожелала им хорошего вечера и поспешила ретироваться. Время шло, я даже и не заметила, как пролетели месяцы. Апрель вот-вот вступит в свои права. Меня обуревало легкое волнение, но все равно я была довольна проделанной работой. Я кое-как переборола свой страх перед оружием и смогла овладеть тем самым необходимым минимумом, который был необходим при поступлении. Из списка-рейтинга ста шестнадцати поступивших я занимала тридцать четвертую строчку. Не так мало, но и гордится тоже особенно нечем. Впрочем, я была склонна считать, что благодаря неустанному труду и своей железной выдержке я рано или поздно займу место повыше. Возможно, даже в первой десятке. Просто всему свое время. Что меня вправду беспокоило, так это состояние и поведение матери в последние месяцы. Она выглядела бледной и усталой больше, чем когда-либо, а её ранее постоянная улыбка стала такой редкой, что мне было не по себе. Ясное и солнечное выражение её лица сменилось какой-то угрюмостью и глубокой задумчивостью. Она стала чаще хмуриться и уходить в себя, была какой-то рассеянной и забывчивой. Вначале я списывала это на её бесконечную усталость, связанную с полным отсутствием нормального отдыха. Но сейчас я решительно не понимала, что с ней происходит. Ощущение, словно от меня скрывали какую-то страшную тайну. Все открылось, когда после обеда мама на моих глазах потеряла сознание и перестала подавать признаки жизни. Меня охватила паника. В такой ситуации я оказалась впервые и не на шутку испугалась. Я не знала, что делать. Я звала её, умоляя очнуться, трясла, брызгала водой, даже осмелилась дать пару ощутимых пощечин. В ужасе, я со всех ног побежала к госпиталю Конохи. Впервые удаленность нашего дома от центра деревни показалась мне огромным недостатком. Ноги ныли, в правом боку появилась режущая боль, дыхание сбивалось, в горле стоял ком, перед глазами появились мушки, но я упрямо продолжала бежать. «Не умирай, мамочка, не умирай!!!», - мысленно просила я. Потеряв счет времени и все-таки добежав до госпиталя, я, задыхаясь от затяжного бега и начинающейся истерики, объяснила дежурной медсестре, что произошло. В скором времени появился ниндзя-медик, мужчина средних лет. Беглым взглядом оценив мое состояние, он сказал мне сесть к нему на спину и показать дорогу. Когда мы, наконец, добежали, я обнаружила, что не закрыла входную дверь. И хоть сейчас было совсем не до этого, я все же мысленно поругала себя за невнимательность. Не в моих правилах оправдывать свои проколы эмоциональными потрясениями. Мама научила меня, что я всегда должна добросовестно выполнять свои обязанности. «Ты можешь чувствовать все, что угодно, но это никак не должно отразиться на твоей работе. Сначала сделай то, что от тебя требуется, а потом хоть плачь всю ночь, хоть смейся до упаду», - так она говорила. Я слегка улыбнулась. Моя мама всегда была гордой, сильной и полной достоинства женщиной. Я ни разу не видела, чтобы она заплакала. Я ни разу не видела, чтобы она на кого-то накричала. Да что там, мне ни разу не довелось увидеть, чтобы она не соблюла хоть одно из многочисленных правил этикета. Её манерности, мягкости и ангельскому терпению мог позавидовать любой. В том числе и я. Мама показала мне, какой должна быть настоящая женщина. И я стремилась к этому идеалу. В доме стояла гнетущая тишина, которую нарушало лишь громкое тиканье часов. Медсестра, бежавшая с нами, придерживала меня за плечи, не давая вырваться. Ирьенин стремительно прошел в комнату, где я оставила мать, и в моем сердце поселилась надежда. Он выглядел достаточно надежным и уверенным в себе. Я невольно начала думать: «Все будет хорошо. Вот сейчас врач осмотрит маму, объяснит как-нибудь её состояние, выпишет пару лекарств и уйдет. После чего мама придет в сознание, и я накормлю её вкусным ужином, а пока она будет кушать – я совершу ещё один марафон до аптеки, возьму все необходимое и прослежу, чтобы она всё выпила. А завтра утром мы обязательно вместе посмеемся над моими глупыми страхами и обсудим мои сборы в Академию…». Но реальность оказалась куда менее красочной. Когда я вошла в комнату, то увидела мать, лежащую в том же положении, что я её оставила. Ирьенин с печалью смотрел на меня. Я ничего не понимала, меня словно парализовало. Пока я находилась в оцепенении, меня привели на кухню и усадили за стол. Затем медсестра достала ручку с блокнотом и начала тихо спрашивать: - Ваше имя? - Мелисса Юкадзаки. - Имя матери? - Асами Юкадзаки. - Её возраст? Дата рождения? Принадлежность к шиноби? - Тридцать один год. Четырнадцатое мая Х года. Является куноичи в ранге Чунина. - Девочка, - обратился ко мне ирьенин, - у тебя есть родственники, кроме матери? - Нет, - ответила я лишь одними губами. Послышался тяжелый вздох седовласого мужчины. - Сестра, запишите время смерти гражданки Юкадзаки… Что? Нет. Нет! Слова врача вывели меня из шокового состояния. Одно дело, когда ты молча предполагаешь худшее и тайно надеешься на лучшее. Совсем другое, когда ты получаешь подтверждение своему горю со стороны и тем самым лишаешься всякой надежды. Я заплакала навзрыд, так и не услышав время смерти самого важного человека в моей жизни. Я выбежала из дома и побежала прочь. Слезы непрерывно бежали из моих глаз. Я то и делала, что спотыкалась, падала, а потом снова вставала и бежала. Появилось ощущение тяжести и жжения в груди. Хотелось громко кричать от боли и безысходности ситуации. Если бы я только знала основы медицинских техник, то возможно смогла бы её спасти! Если бы я только отреагировала и побежала быстрее! Если бы только… Если бы только... В порывах беспощадного самобичевания я добежала до самой Академии. Не знаю, почему ноги привели меня сюда, правда. Сев на качели в тени старого дерева, я громогласно зарыдала. В голове не было никаких мыслей. Только боль в груди и влага в глазах. - Эй, ты чего? Я обернулась. Справа от меня стоял голубоглазый мальчик со светлыми волосами. В его глазах я увидела тревогу и любопытство. Мое внимание привлекли полоски на его щеках, похожие на кошачьи усы. Впервые вижу такое. - Ничего. Катайся на здоровье, - уступив мальчику качели, я решила вернуться домой. - Может тебе нужна помощь? - обеспокоенно спросил он. Надо же, он меня даже не знает, но уже порывается помочь. Я прониклась к нему симпатией. - Все хорошо. - Ну смотри. На дворе стояла ночь, когда я зашла домой. Тело моей мамы уже убрали отсюда и теперь в доме было необычайно тихо. Пусто. Одиноко. Конечно, подобные ощущения возникали у меня, когда мать уходила на миссии. Но раньше я знала, что скоро она вернется, и считала дни до её возвращения. А теперь я понимала: она больше не вернется. Никогда. Осознание этого вызвало новый приступ боли. Раздался душераздирающий крик. Дальше все происходило, как в тумане. Я выяснила причину смерти матери - опухоль головного мозга. Поэтому-то она и вела себя так в последнее время. Думаю, она знала об этом. Похороны прошли очень быстро, на них присутствовало три-четыре десятка человек (в основном, мамины сослуживцы). Югао, к сожалению, в этот день со мной не было. Но зато Сэкира-сан все время находилась подле меня и причитала: "О какое горе! Какое горе! Бедняжка! Бедняжка Мел!". Неспособность женщины держать язык за зубами дико раздражала меня в тот момент. Не успела я оправиться от первого потрясения, как незамедлительно последовало второе. Спустя день после похорон матери ко мне явились две суровые полные женщины и без всяких предисловий выдали следующее: поскольку ипотека за дом не выплачена, то все имущество изымается. А меня, за неимением родственников, отправляют в детский дом и на сборы дают два дня. После их ухода я снова почти захлебываюсь в собственных слезах, хотя ранее мне казалось, что я выплакала все, что могла. Собрав сумку всего необходимого для переезда, я поспешила спрятать все оставшиеся вещи в подвале. Убедившись, что я все спрятала и ничего не забыла, я с грустью вышла на улицу и присела на лавочку в ожидании неизбежного. В обещанный срок за мной явились, и я, совершенно опустошенная, последовала в свое новое место жительства. Я и не представляла, через что мне предстоит пройти.