Love of my life

9.12.1984. Роджер вернулся домой рано утром. Он был удивлён, что сына и жены дома не оказалось. Наверное, – подумал, – были у его матери. Хоть Роджеру не привыкать к турне, которые отрывают его от семьи, по Доминик с маленьким сынулей он безумно соскучился. Сентябрь был ветреным и сухим, в смысле, ни одного дождя, а небо постоянно затягивали тучи. Трава пожелтела ещё в августе, а деревья только-только начали сменять свою краску. Роджер ненавидел осень из-за холода и тусклости. Никакая это не эстетика, чтобы Брайан с Фредди там не плели. Теплее сердцу ударника была весна и лето. Да и даже зима, ладно, но никак не эта сопливая и мрачная осень. Роджер постоянно запахивал своё пальто поплотнее, но всё равно было холодно. Кажется, надо обмотаться шарфом. Но Тейлор был занят: его «ауди» стала немного сдавать — начал умирать аккумулятор. Роджеру много раз приходилось чинить в машинах ту ли иную часть, но такие странности с аккумулятором были впервые. – Твою мать! – выругался он, сел за руль и повернул ключ. «Ауди» издала вопль полный горя и отчаяния и никак не хотела заводиться. Роджер вылез из машины и снова собрался подойти к открытому капоту, но тут... – Папа! Папа! – раздался где-то рядом радостный крик. Роджер по инерции посмотрел по сторонам. Уже четыре года он оборачивался, когда какой-нибудь малыш кричал «папа!». И то, что он увидел, заставило его расплыться в улыбке. Ему навстечу бежал Феликс — его Феликс, в синей ветровке, с тёмными как у матери волосами и голубыми как у отца глазами. Он бежал очень быстро, не обращая внимания ни на что на свете и лучезарно улыбался. А рядом с мальчиком неспеша шла, улыбаясь, Доминик. Роджер смеясь подхватил малыша на руки и крепко обнял. – Привет, сынок, привет, мой маленький! Ого, да ты подрос! – Бабушка тоже так сказала! – немедленно сказал Феликс. Мать Роджера души не чаяла в своём внуке. Она миллиарды раз на дню говорила Роджеру, какой у него прелестный мальчик и жена и как она рада за него. А Роджер и так это знал, знал, что его сын и жена — самые лучшие на свете. Роджер поставил Феликса на ноги. – И кто же это к нам приехал? – шутя спросила Доминик. Она подошла к нему, звонко цокая каблуками и лукаво улыбалась. – Уставший барабанщик, – ответил Тейлор. Они поцеловались. Доминик поправила завернувшийся ворот его пальто. – Ты давно приехал? – Нет, часа четыре назад, может. Но я только занёс чемодан. – А почему не поел? – женщина погладила мужа по щеке. Видно было, что она тоже очень скучала по нему. – Еда ведь есть. – Да мне не до этого. – Что случилось, па? – Феликс обнял отца за ногу, а Роджер обхватил его плечи. – Машина стала глохнуть. Вот, хочу разобраться, починить, а потом уже отдыхать. На них подул сильный ветер. Феликс натянул на голову капюшон и теперь выглядел очень забавно. Доминик застегнула пальто мужа на все пуговицы и сказала что-то. – Что? – крикнул Роджер. Из-за ветра он совсем ничего не услышал. Доминик приблизилась к его уху. – Я говорю, станет холодно или устанешь — сразу иди в дом. – А, хорошо! Ветер наконец стих. Феликс тут же стянул с себя капюшон, и Доминик протянула ему руку, чтобы вместе пойти домой. Но свою ручонку в ответ мальчик не протянул. – Ма, а можно я с папой останусь? – Феликс, тут такой ветер, а у тебя и без него сопли не проходят! Хочешь с температурой лежать? – Ты что, заболел? – Роджер тут же приложил свою руку ко лбу ребёнка. Феликс обхватил его ладонь своими горячими ручонками и улыбнулся. – Простыл немного. Не переживай, пап, всё нормально. Только насморк и горло побаливает. Роджер сделал вид, что поверил. Но отговаривать сына от чего-либо было бесполезно, этим он точно пошёл в него — такой же упрямый и иногда даже противный. Но добрый. – Ладно, останься, – после десятиминутных уговоров пойти в дом сдалась Доминик. – Но, Роджер, если... – Я понял, что ты хочешь сказать, – перебил он. – Да, я отведу его домой, если будет горячий лоб, сильный насморк или ветер подует. Доминик, он мой сын, неужто ты мне не доверяешь? Она ничего не ответила, а взъерошила сыну волосы и ушла в дом. Роджер снова вернулся к изучению аккумулятора и параллельно разговаривал с сыном. – Ну, что нового? Мальчик стоял совсем рядом с ним. – Почти ничего. Мама сказала, что скоро будет учить меня читать. – О, здорово! – Да. А это сложно, пап? – Читать? Нет, когда научишься. Но я помогу маме, если понадобится, – свободной рукой он легонько хлопнул Феликса по плечу. Мальчик внимательно наблюдал, как папа пытается понять, в чём причина поломки машины. – Папа? – Что, Феликс? – Почему дядя Фредди и дядя Брайан иногда шутят, что ты влюблён в свою машину? Роджер на несколько секунд затупил, а потом залился хохотом, да так, что даже отвлёкся. – Ох, Иисусе! Давно это было, Феликс... – А я тогда уже родился? – Да мы тогда с твоей мамой даже знакомы не были. Я в переносном смысле использовать фразу в названии песни, что влюблён в свою машину. Ну, а вообще эта песня просто про любовь к своей машине, ничего любовного у нас с автомобилями нет. – А почему они тогда так шутят? – Дураки, потому что, – Роджер ещё раз оглядел аккумулятор. – Сел, что-ли?.. Феликс не стал ничего говорить, не хотел отвлекать отца. Он шмыгнул носом и утёрся рукавом куртки. Улица была пустой, несмотря на то, что было почти двенадцать. В далеке куда-то шла бабуля лет под семьдесят с набитыми пакетами в руках. Феликса всегда интересовало, почему у бабуль, когда они выходят из магазина, полные пакеты еды, но при этом они всегда ходят одни? Они что, так много едят? Когда они семьёй ходили в магазин, всегда уходили с неполным пакетом, а эти бабушки всегда много покупают непонятно для чего. Они ведь не могут съесть всё это за один или несколько дней! Феликс почувствовал никотиновый дым — это папа закурил. Мама очень не любила, когда папа курил при нём и говорила, что он подаёт плохой пример, но он всё равно курил. Феликс сам знал, что это плохо. Но почему его отец делал то, что делать плохо? Почему курит и дядя Фред, и Джон и их знакомые? Разве может нравиться делать что-то плохое? Или они не знали, что курить — это нехорошо? Но Феликс отцу ничего не сказал. На них снова подул сильный ветер. Роджер прижал сына к себе, а его голову накрыл своей ладонью. – Иди домой, – сказал он, когда ветер немного стих и можно было не кричать. – Мало ли, заболеешь ещё. – Нет, я с тобой хочу! – высказал свою позицию мальчишка. Он не был непослушным или избалованным, но и всё таки иногда упрётся так упрётся. Это Роджера и злило. Но он не кричал на него, а сквозь стиснутые зубы настаивал на своём. – Феликс! – повысил голос Тейлор-старший. – В дом! Быстро! – Я пойду только с тобой! – Феликс ухватился за край пальто отца и прижался к нему сильнее. Роджер простонал, пробормотал себе под нос, мол, в кого ты такой упрямый и захлопнул капот. Потом займётся машиной, ребёнок важнее. Он взял сына за руку, и они пошли к дому. Роджер взялся за дверную ручку, но, перед тем как открыть дверь и войти в дом, он сказал: – А если возвращаться к той теме — то я, кажется, на всю жизнь влюблён в твою маму, приятель.