***
— Ну и как тебе фильм? — Фильм, как фильм, — Что значит "фильм, как фильм"? Это же шедевр всей истории кинематографа. — Ну, у людей разные вкусы, Дазай. — Просто ты слишком мало смотришь фильмы. Вообще, когда ты в последний раз в кинотеатр ходил? — Не помню, в средней школе по-моему. — Вот видишь, тебе надо почаще развлекаться. Ходить в парки, кинотеатры и так далее. Порой, ты слишком серьезный. — Когда ты вылечишься, то мы обязательно сходим с тобой и в кинотеатр, и в парк, и во много других мест, — после моих слов, он едва заметно погрустнел. — Да, ты прав, мы обязательно сходим. — Уже поздно, я обязательно приду к тебе завтра утром, спокойной ночи, Дазай. — Споешь мне колыбельную? — Ты реально, как маленький ребенок, — я тяжело вздохнул и потрепал каштановые волосы, — почему летняя звезда так красна? Прошлой ночью, мне приснился дурной сон. Я плакала и говорила с красными глазами. Почему летняя звезда потеряла свой путь? Я знаю такие детские истории, вот почему мне снятся такие сны… Спокойной ночи, Дазай, — встав с кровати я поцеловал его в лоб и вышел из палаты.***
Я планировал зайти в больницу утром, но маме нужна была помощь с ремонтом. Какой-то соседский мальчик играл в мяч и случайно разбил нам окно. В итоге, полдня я провел у неё дома, а потом, надо было отправится в библиотеку, сдать некоторые книги, а то срок истекает завтра. И ещё этот чертов автобус, как назло, ехал 30 минут. В итоге, когда я переступил порог больницы, время было 8 вечера. Ну, ничего, у меня ещё есть 5 часов. — Дазай, прости, появились дела из-за этого… — пусто. В палате никого нет. Сердце забилось с бешеной скоростью, страх со скоростью света наполнил меня. Где он? Ему нельзя покидать палату, ни в коем случае. Неужто, он мертв? Он… Я… Я опоздал? Не смог увидеть его в последний день? Черт, черт, черт. И вот, глаза предательски заслезились. Нет, нет, нет, не может быть. Он не должен был умирать. Он не мог вот так вот меня бросить. Он не мог… Руки задрожали, коленки подкосились, и мне пришлось опереться об дверной косяк. Вот и всё. Конец. Он мёртв, Дазая больше нет. Больно, очень больно. Невыносимая боль. Сердце сжалось, слезы, не переставая, текут по моим щекам, всхлипы разрывают мою грудь, руки дрожат, нет сил. За секунду, я почувствовал жуткую моральную истощенность. Всхлипы не дают нормально дышать. Воздух, мне нужен свежий воздух. Если не ошибаюсь, то здесь есть выход на крышу. Да, здесь точно был выход на крышу. Я пытался максимально быстро добежать до верхнего этажа, чтобы никто не видел моего состояния. Открыв дверь, ветер дунул мне в лицо, и это помогло немного успокоится. И тут я увидел… — Дазай! — быстро подбежав к шатену, я обнял его со спины. — Чуя? — он обернулся, между пальцев у него была зажата сигарета, — что ты здесь делаешь? Погоди, ты плачешь? — ничего не ответив, я уткнулся ему в грудь и разрыдался пуще прежнего. Я был в шаге от истерики и прекрасно понимал это, но не мог остановится. — Чуя, что произошло? — свободной рукой он начал поглаживать мою голову, от него пахло дымом, но сейчас, это не имело значения, и я продолжал крепко сжимать его в своих объятиях. Он живой. Настоящий. Прямо сейчас, я чувствую тепло его тела. Я слышу, как бьется его сердце. Он жив, он со мной. Через 5 минут, я всё же успокоился, и лишь изредка шмыгал носом. — Ты расскажешь мне, что произошло? — Я… Я зашел в палату и увидел, что тебя там нет. Я… Я подумал, что ты мертв! Подумал, что это конец… — вот черт, слезы опять потекли по моим щекам, — какого хрена ты здесь делаешь? Тебе нельзя выходить из палаты, а уж тем более курить! — Охх, Чуя… — он тяжело вздохнул и облокотился об ограждения, — прости, я не хотел заставлять тебя волноваться. Я и впрямь, не хотел. Если честно, я думал, ты не придешь сегодня. — У меня появились дела, из-за этого я пришел поздно. И все же, не думай, что ты так легко сможешь перевести тему. Тебе надо обратно в палату, да и курить ведь нельзя. Повисла долгая тишина, и, я, в ожидании, смотрел на Дазая. — Верните мне монстров под кроватью. — Что? — я не понимал, что этот больной имеет ввиду. — Хочу снова быть пятилетним, Чуя. Тогда, моей главной проблемой были монстры под кроватью, а не вот это вот дерьмо. Знаешь, тогда я верил в сказки. Верил, что однажды, совершу какой-нибудь великий подвиг, найду любовь всей своей жизни и наступит моё «долго и счастливо». Я не знал о смертельных болезнях, какого это боятся осуждения людей, что такое предательства, что такое несбывшиеся мечты. Я думал, что когда я вырасту, всё будет хорошо и круто. Что я достигну высот, что всё будет просто отлично. А в итоге, я просто сижу в больнице и медленно ожидаю своей смерти. День изо дня, я гадаю, когда я сделаю последний вздох. Когда я засыпаю, всегда думаю о том, что есть вероятность того, что я больше никогда не проснусь. Я так рвался к смерти всю свою жизнь, и теперь, когда я наконец-то захотел жить, когда у меня наконец-то появилась причина жить, судьба преподносит мне это: неизбежную смерть от болезни. — Дазай, что ты такое говоришь? — Чуя, я не идиот. У меня тяжелая форма болезни, а при тяжелой форме, шанс вылечится равен нулю. Я медленно умираю, и несмотря на то, что меня каждый день пичкают разными антибиотиками и лекарствами, мне ничего не помогает. Я вижу результаты анализов и, с каждым разом, — теперь плакать начал он, — с каждым разом результаты всё хуже и хуже. Сигареты, уже ничего не поменяют, вот я и курю. Я есть самостоятельно не могу, а дальше, что будет? Это бессмысленно Чуя, и тебе стоит перестать навещать меня. Я умру, это неизбежно. Я не хочу, — судорожный всхлип, — не хочу, чтобы ты видел, как я умираю. Не хочу, чтобы день изо дня в день, ты видел, как моё состояние ухудшается. Я не хочу, чтобы однажды ты пришел в больницу и узнал, что меня больше нет. — Осаму Дазай, ты думаешь я не знал, на что я иду? Ты думаешь, что я прихожу в больницу из жалости? Я знаю, знаю, что вероятность ужасно мала. Но мне плевать! Слышишь?! Плевать! Если до этого никто не выживал при тяжелой форме, значит ты станешь первым! Я буду приходить в больницу каждый день и мне всё равно, что ты скажешь! Да как ты вообще мог такое сказать? Ты хотя бы представляешь… ты хотя бы представляешь, как я чувствовал себя, когда ты внезапно пропал 6 месяцев назад? Я… Я не хочу видеть твоей смерти, правда. Я уже проходил это. Смерть моего отца, это было ужасно… Я не хочу снова стоять у могилы, с белой хризантемой в руках. Не хочу снова стоять в строгом, черном костюме, возле надгробия. Мне больно, мне так больно смотреть на то, как твоё состояние ухудшается. Это реально ужасное чувство. Но, если я просто брошу тебя, мне будет в разы больнее. Мне будет паршиво, если я буду знать, что мог провести с тобой больше времени, но струсил. И, как я сказал, я буду приходить в больницу каждый день. Я буду приходить в больницу, пока ты дышишь. Буду приходить в больницу, пока я могу вызвать хотя бы тень улыбки на твоем лице. Буду приходить, пока есть хотя бы совсем маленькая надежда на то, что ты поправишься. И ничего, ты слышишь меня, ничего не заставит меня передумать! Так что хватит нести чушь! Ты поправишься, и мы будем вместе. Мы будем вместе гулять по улице, держась за руки. Мы будем вместе ходить по паркам, смотреть фильмы и прикалываться над учителями. Ты понял меня? Ты обязательно выйдешь из больницы, так что хватит нести бред! — мы оба плакали, и он смотрел на меня с грустной улыбкой. Аккуратно подойдя ко мне, он взял моё лицо в свои руки и поцеловал. Из-за слез, был соленый привкус, но никого из нас это не волновало. Все наши эмоции и чувства, перешли в этот поцелуй. Переживания, боль, тревога, надежда, всё это отображалось в нашем касании губ. И плевать на холод. Плевать на запах сигарет, что исходит от него. Плевать, что будет в будущем. Плевать на всё. Есть только здесь и сейчас.