Скайрим не любит Хоуков

По счастью, ей удалось поднять шумиху. Через два дня в крепости Миствейл собрали целое заседание: все таны, хускарлы, придворный маг, Мавен Черный Вереск и даже, к его сожалению, некстати оказавшийся в городе по каким-то своим делам, но все же бывший тан Рифтена, Довакин. Хотели подождать из Коллегии лучшего знатока Школы Восстановления, Колетту Маренс, но народ все больше тревожился, и это давило на власти. Хоук на это время негласно взяли под стражу, выехать ей бы не позволили. Да она и не рвалась. Бывшая Защитница слишком привыкла исправлять свои ошибки и всем вокруг помогать. — Так стало быть, Мариан Ястреб, ваш брат принес в город эту заразу? — ярл была недовольна. Но у Хоук было время продумать аргументы. — И он должен был остаться единственным ее носителем. Скверна передается через кровь. Вы все прекрасно видите, что Иона вполне здорова, а она и мой брат долгое время жили в одном доме, были супругами. — Скверна уже заразила озеро Хонрик! — Цепочка случайностей. Через кровь заразилась воровка, утонула, ее разлагающееся тело выпустило заразу в водоем. — Но оно же еще очистится? — Этого я не знаю. Полагаю, такое возможно, надо наблюдать за водой. — Мой ярл, мы уже запретили брать воду из озера для любых нужд, организовали подвоз из других источников, — отчиталась управитель. — Вот только весь Рифтен мы так обеспечить не сможем, — признала очевидное Мьол. — Значит, часть города надо вывезти. Кто-то уже и сам уехал, мы можем призвать остальных по возможности пересидеть беду где-то еще, — сын ярла дело говорил. — Большинству ехать некуда, никто их не ждет, — вздохнула Львица. — Ну, после нашего недавнего разговора ярл Сиддгейр вдруг вспомнил, что в его владении уже четвертый год стоит сожженный Хелген, и никто еще пальцем не пошевелил, чтобы его восстановить. Так что теперь Фолкриту нужны рабочие. Много рабочих. С неделю назад я перебил бандитов в тех руинах, так что осталось найти добровольцев, убедиться, что они здоровы и посадить на телеги, — Довакин нашел решение. — Отлично. Поставьте караул на все ворота, пусть проверяют уезжающих. Какие там симптомы? — Жар и черные пятна. — Что ж, это будет легко проверить. Мавен, сможет ли медоварня работать? — Разумеется. Хотя нам придется поднять цены. — Мой ярл, так ли нам нужен сейчас мед? Не лучше ли отдать эту воду горожанам? — возмутилась Мьол. — Рифтену нужны деньги, а, значит, нужен и мед, — процедила Черный Вереск. — Мавен, можно вас на минуточку? — попросил Ивон. Они отошли и то, что он ей прошептал на ухо, ей весьма не понравилось. — Вы хоть представляете, сколько уже контрактов на вашу голову? Если добавятся новые, мы уже не сможем откладывать дело в долгий ящик. Вернулась она уже задумчивой. — Я… рассмотрю такую возможность. Наших резервов хватит на какое-то время. — Мариан Ястреб, скажите, от этой болезни есть какое-то лечение? — В моем… то есть там, откуда я родом, оно отчасти было. Помогало не всем, но могло дать больному прожить еще десятки лет. Мой брат мог бы протянуть еще лет двадцать. Надо постараться воспроизвести его и здесь, а может, найти что-то новое. Сюда уже едет Колетта Маренс, мастер Школы Восстановления из Коллегии Винтерхолда. Может, ей удастся помочь городу. — Что ж, когда что-то выясните, дайте мне знать. А теперь за работу! Из Рифтена уезжали простые горожане, а приезжали видные и знающие личности. Сначала — Колетта Маренс из Коллегии, потом пожаловал и сам Нелот из Тель Митрина, а теперь пришел командир Стражи Рассвета Изран. Первую позвали, второй сам заинтересовался новым явлением, но появление третьего было неожиданным. Оказалось, стражи заметили на убитом вампире черные пятна и быстро вспомнили об уже умершем товарище, Карвере Ястребе. — Так что же такое эта скверна? — наседали все трое. — Это будет долгая история. — Так рассказывай с самого начала. — Давным-давно, когда Тевинтер находился на пике своего могущества, его маги решили живьем войти в Тень. Это план снов, демонов и духов, где, как считалось, в самом центре стоит Золотой Город, где на своем престоле сидит Создатель. Маги устроили ритуал, в котором порасходовали большую часть имперского запаса лириума, это минерал, поддерживает магические способности, и пролили кровь сотни рабов — она тоже помогала творить магию, особенно когда лириума не было или не хватало. Небольшая группа вошла в Золотой город, но он оказался черным, а престол Создателя был пуст. Сами же они стали первыми порождениями тьмы. — То есть, очаг был в другом плане. Понятно, — кивнула Колетта. — Порождениями тьмы? Вампирами? — от Израна этого стоило ждать. — Нет. Порождения тьмы не пьют кровь. Они намного хуже. Они получаются из людей, эльфов, да вообще любых разумных существ, зараженных скверной, кому не посчастливилось не умереть достаточно быстро. Они кишмя кишат на Глубинных тропах, которые проложили под землей гномы века назад. И ищут одного из древних богов-драконов. Таких всего семь. — А ведь в Скайриме когда-то тоже поклонялись драконам. Есть же в гробницах драконьи жрецы, — испугалась Колетта. — Драконам поклонялись древние тевинтерцы, пока не обратились в андрастианство. Но порождения тьмы ищут этих богов, рано или поздно находят, откапывают, и тогда начинается Мор. Дракон, Архидемон, ведет орды порождений, которые заражают и крушат все вокруг. Я и моя семья были свидетелями Пятого. Он закончился где-то за год и поразил лишь одну нашу страну. Но предыдущие были хуже, их давили усилиями многих стран, а Первый длился больше ста лет, и многие думали, что вот он, конец света. Архидемона убивали, но он возрождался снова, душа перелетала в другое порождение тьмы. — Но вы все же его как-то пережили. Что помогло? — Серые Стражи. Кто-то изобрел раствор, дающий устойчивость к скверне. Ритуал переживали не все, но кто смог, те о заражении могли не волноваться. Собрали орден Серых Стражей, туда уже сотни лет принимают. Кто-то шел добровольно, кто-то, как мой брат, приходил в надежде вылечиться от скверны. Только Серый Страж может убить Архидемона навсегда, и только ценой своей жизни. — Полагаю, в растворе уже была какая-то доза скверны? — догадался Нелот. — Именно. Но точный рецепт знали только высокопоставленные Стражи. Карвер упоминал кровь порождений тьмы и кровь архидемона, сохраненную с предыдущего Мора. — Уже что-то! Надо спросить, есть ли новые зараженные, — ободрилась Колетта. Изран сидел ошарашенный. То ли брат с сестрой вдвоем Шеогорату поклонялись, то ли это все правда и они пришли из другого мира, с какого-то из внешних планов. Само наличие скверны намекало на второе. А у Нелота и сомнений не было. Интересное, конечно, дело, такой мир где-то за пределами Нирна. Надо будет эту Мариан пригласить к себе, порасспрашивать. Ну а пока стоит глянуть, что можно сделать со скверной. Здесь-то пока все только умирали, в монстров никто не превращался. Глядишь, и не будет никакого Мора. Хотя кое-что сильно смущало. — Так говорите, вашим Стражам попался вампир с пятнами скверны? Разве вампиризм не излечивает все более простые хвори, перестраивая весь организм? — Все так. И меня это беспокоит. Кто знает, передается ли скверна при укусе вампира. — Скорее всего, да, — расстроено кивнула Мариан. — Любопытно. Где вы его нашли? — Недалеко от Рифтена. Остается лишь надеяться, что он мало к кому успел присосаться. На нем была броня Гильдии Воров, а стражники говорили, что на месте побоища не смогли найти тела главы Гильдии, Мерсера Фрея. Судя по описанию, которое они нам дали, это он и был. В ту же ночь, когда ваш брат устроил в Крысиной норе побоище, на город напали несколько вампиров. Вероятно, тогда Фрей заразился и скверной, и вампиризмом. — Если проявились пятна, то дело труба. Если бы вампиризм спасал, до них бы он дошел через несколько лет, а не недель. — Все интересней и интересней, — пробормотал Нелот. Очень не повезло тем неосторожным или просто беспечным бедолагам, которые поели капусты с черными жилками или попили воды из озера. Нелот пустил им по очереди кровь, намешал составов с этой же кровью и пошел экспериментировать. Ну, что сказать, хотя бы умерли быстро. Одного даже и не жалко почти было: все пыжился, то говорил, что никакой скверны и нет, все просто тухлой рыбой отравились, потом, когда самого заколотило, сменил риторику и начал выть, что это подлый план имперцев, чтобы прижать к ногтю свободолюбивых Братьев Бури. Раз с кровью самих людей не получалось, решили добыть кровь дракона. Тут как раз один дом на ферме пожег, ярл объявила награду в полтысячи золотых, но на гору никто не спешил. Почти все, кто мог убить дракона, из Рифтена уже уехали. А тут еще слух пошел, что дракон был странный, как будто нездоровый. — Ты упоминала, что скверна может заразить и дракона? И так получаются Архидемоны, которые ведут орду? — Может, но Архидемоном может стать только бог-дракон. У вас такие есть? — Одного так точно убили, но еще вроде Акатош… — Но этот-то самый обычный, да? Зачем богу-дракону в такую дыру соваться? — Проблем-то и от обычного хватает. Нелот уже собирался идти сам, да и Мьол точила стрелы, но потом решили позвать Довакина. Он вроде как умеет с драконами не только бороться, но и разговаривать. Вернее, они с ним охотнее всего говорят, чуя родственную душу. Нелишне было бы задать чешуйчатому пару вопросов: где заразился, как себя чувствует. Мариан еще не доводилось видеть, как с драконами разговаривают, и решила пойти с Драконорожденным и Мьол, надеясь, что до боя не дойдет. Как тяжело было одолеть взрослую драконицу в Агатовой яме, она будет помнить до конца жизни, Авелин и Себастьян — рассказывать внукам, а Андерс — духам в Тени. Этот же дракон был явно болен, от него тянуло жаром. Точно скверной заразился, не жилец. Оставить бы его в покое, но нет, старику Нелоту подавай драконью кровь, и побольше. Лучше бы ему что-то полезное из нее наварить, потому что они трое сейчас здорово рискуют. Дракона звали Вульмидир, и говорил он глубоким низким голосом, неторопливо, на смеси тамриэльского и драконьего, что Довакина, впрочем, не смущало. Крылатый уверял, что крестьяне, чью ферму он сжег, вполне это заслужили, потому что попытались, и вполне успешно, его отравить, отдав ему зараженную корову. Ивон сказал, что теперь Вульмидиру конец, но тот уже давно об этом догадался. И попросил не пожирать его душу. Довакин обещал отойти подальше, и дракон позволил стрелам Мьол закончить его страдания. Женщина аккуратно набрала почти целый бидон крови, а когда Довакин вернулся, чтобы посмотреть, в порядке ли она, произошло нечто удивительное: туша дракона словно загорелась холодным пламенем и быстро рассыпалась в прах, и какая-то магия с шумом, десятками нитей потекла к Ивону. Через полминуты от дракона остались одни кости. — Ой, как неловко, — пробормотал Драконорожденный. — Это что сейчас такое было?! — Я его душу поглотил. Ну, все Довакины так делают, совершенно бессознательно, кстати. Драконы очень боятся помирать в их присутствии. Эх, Вульмидир, как будто она мне нужна была, еще одна драконья душа. Слушай, Мариан, эта скверна, она же только тело поражает, да? Душа-то у него в порядке была? — Не знаю. Те, кого скверна уже одолевает, говорят, что слышат песню, зудящую прямо в голове, в затылке, и она ни на минуту не прекращается. Но это поет Архидемон, зовет к себе порождений тьмы. Здесь пока никто на такое не жаловался. — Все-таки лучше тебе прилечь, поспать лишний часик, — заволновалась Мьол. Когда вернулись, он и спал. Долго и крепко, как лорд Инквизитор, который, по слухам, мог по крепости разгуливать, не просыпаясь. Мариан от всей души надеялась, что с ним все будет в порядке. Уж точно не хотелось становиться пусть косвенной, но причиной болезни и тем более смерти местного героя, о котором в каждой таверне песни поют. Да и просто человека, который не пожалел времени, денег и сил, чтобы помочь ей, совершенно ему незнакомой женщине.