Скайрим не любит Хоуков

Ивона расталкивали так энергично, что он не мог не проснуться. — Вставай!!! Мать ждет!! Увидев, что он, наконец, продрал глаза и сел, гость расслабился и на радостях сплясал. — Хо-хо-хо, ха-ха-ха, сломаю лютню дурака! Так все-таки и правда он тут был и пел. А то он, грешным делом, начал думать, что это и есть та песня скверны. Можно было бы порадоваться визиту, но на них удивленно таращилась Мариан, видимо, уже давно сидевшая у его кровати, так что надо было быть поосторожней. — Он сказал, что его зовут Цицерон, и он твой брат. Думала, ты захочешь его увидеть. — Конечно-конечно, всегда рад. — Вы так похожи, — заметила Мариан. Повезло же, что они оба рыжие, а до разницы между бретонцем и имперцем ей дела не было. — Цицерон, а ты тоже Драконорожденный? — Кто? Цицерон? Драконорожденный?! Глупости!! — Да, прости, стоило догадаться, что это не так все просто. — Ага, воля богов и прочее… Слушай, я тут уже ничем помочь не смогу, так что поеду. Брат дело говорит, давно я мать не навещал, нехорошо вышло. — Ты в порядке? В седле держаться сможешь? — Вполне. Не волнуйся, если все же заболею, буду знать, к кому обращаться. Надеюсь, Нелот и Колетта что-нибудь придумают. — Пошли! Нарвем матери цветов!! — настаивал Цицерон. — Точно! Она же так любит эти фиолетовые, с острыми листьями… Братья спешно ушли, а Мариан оставалось только недоумевать. Ну и семейка. Ивон-то еще вполне спокойным получился, по сравнению с его братом. Что у них за мать должна быть — подумать страшно. Может, она и не ложилась с драконом, чтобы получился Довакин, но в каком-то ритуале наверняка участвовала, и, скорее всего, не один раз. Такую уж точно лучше не обижать. Нелот и Колетта продолжали эксперимент, но пока ничего хорошего не получалось. Те, кто пили драконью кровь со скверной, тоже быстро умирали. И неважно, в каких составах, с примесью человеческой крови или без. Уже и зараженные закончились: кто подхватил заразу раньше, умерли, а остальные горожане стали крайне осторожны: боялись что болезни, что лечения. — Ну, осталось очистить озеро и проблема, читай, решена, — Мьол эти новости обнадежили. — Но если не получится, Рифтену конец. Уже на следующее утро произошло нечто странное: с кладбища тянулся незнакомый едко-сладковый запах, от которого народ слегка покашливал. С озером же творилось нечто еще более странное: над ним витал тот же запах, у берегов виднелась снежно-белая пена и кучи издохших рыб. Каких-то еще не выбросило на землю, и они качались на волнах брюхом вверх. Вероятно, погибла вообще вся рыба. Болли, владелец закрытого рыбного порта, смотрел на это с горечью и ужасом. — Чувствую, не порыбачить мне тут больше никогда. Охх, видимо, и мне пора в Фолкрит перебираться. — Да что на этот-то раз случилось? Теперь кто утонул?! — Я-то ничего не видел, и стражники ничего не говорят. Хотя уж них кто-то что-то да должен был видеть. Тем более одна лодка пропала. Искать виновников происшествия долго не пришлось. Ингун Черный Вереск и Элгрим сами во всем сознались, да еще и объявили спасителями озера Хонрик и всего Рифтена. Рассказали, что изобрели очищающий порошок из соли и извести, наварили его целую бочку и ночью погрузили на лодку, которую затопили. Мариса и Болли поняли, почему это Мавен скупила у них столько соли, сколько смогла, а Хефгар с конюшен — что известка нужна была не для ремонта какого-то дома в помирающем от жажды городе. — Уверяем вас, уже через несколько дней вода станет не хуже, а то лучше, чем прежде! И заживем как раньше! От таких известий кто-то впервые в жизни прониклись к Черным Верескам благодарностью, но кто-то и не думал им верить. Многие не знали, что и думать: да, Мавен что угодно сделает ради денег и своей медоварни, но она женщина прагматичная, не будет травить то, что уже отравлено. Вдруг и правда они там лекарство затопили? — Да вся же рыба погибла! — Увы, это была цена спасения, Болли. — Не переживай, сможешь зарыбить по-новой. Во у тебя работенки будет! Конечно, порошок тут же попробовали давать и как лекарство. Зараженных людей не осталось вовсе, пришлось кормить скверной козу, а потом ставить на ней эксперименты. От такого лекарства животное умерло куда быстрее, чем от скверны, что привело Ингун в тихий восторг, а остальных очень огорчило. И хотя лекарства не нашли, с Рифтена сняли карантин, город снова был открыт на въезд и выезд для всех желающих. Кто-то вернулся, кто-то — нет. А Мариан решила укатить обратно в Вайтран, к Фенрису. Здесь она уже ничем не поможет, все что знала — она рассказала. Интересно, скучал ли эльф по ней? Он-то не сидел в объятом эпидемией городе. Хотя… она тоже. С три десятка человек заразилось и померло, но это и эпидемией-то не назовешь. Так, вспышка. Они даже и не испугались особо, и чего удивляться, если в любой день в любом городе Довакин или Маданах или еще какой псих может начать резню и прикончить с дюжину, а ночью еще вампиры на огонек заглянут и тоже церемониться не станут. Она привезла ему несколько бутылок выпивки. Черновересковый, который ему нравился, брать не рискнула, купила мед Хоннинга и бутылка вина Сурили. Рассказала о Рифтене. — То есть у нас пять Моров, сотни лет войн, сотни тысяч погибших, огромный ущерб, утраченные королевства, моровые пустыни, а них — просто небольшие неудобства? Ха, знал, что что-то в них эдакое есть! — Или чего-то эдакого у них нет. Богов-драконов. — Хоук, у них была ты. Как знать, не прозевали бы они все это без тебя. Ты город спасла, можешь этим гордиться! — Мариан Хоук, Защитница Киркволла и Спасительница Рифтена! Жаль, никто меня так не называет. Налей еще, что ли. Нет, мне кажется, Скайриму скверна и Мор просто не нужны. — Скажешь! — Фенрис аж подавился. — Можно подумать, Тедасу они нужны! — Кто знает. Как говорять в Церкви, на все воля Создателя. — Надо бы еще восемь Создателей завести, глядишь, целее будем. — Только в церкви об этом не говори, тебя арестуют и побьют за такую ересь. — Не то чтоб эта дверь вела обратно в Скайхолд… — А лучше б вела. Ты разве не чувствуешь? Тамриэль отторгает все тедасийское. Мы ему разве что как компост нужны. Карвер так старался, столько добра сделал, был одним из лучших Стражей Рассвета, и что с ним стало? Может, и нам пора уносить ноги? Пока целы? — Хоук, ты просто напилась. Из Рифтена она, впрочем, убралась вполне вовремя. Черные Верески никогда не отказывались зашибить деньгу побольше, и порошку Ингун нашлось новое применение. Лечить им скверну было нельзя, впрочем, если скверны почти и не осталось, об этом переживать не стоило. Но оказалось, им можно очищать дом, посуду, да все, что угодно, от любой грязи, и даже отбеливать одежду, даже Белетор прикупил пару мешочков. А как рассказали каджиты из каравана, опустевшую после гибели Гильдии Воров цистерну приспособили под производство порошка. Но дело было новое и скоро что-то пошло совсем не так. Элгрим и половина рабочих задохнулись в зелено-желтом газе, Ингун и другая половина еле-еле успели сбежать. Облако вырвалось в город и придушило еще пять человек, пока его не унесло в безлюдные поля. На кладбище появилось шестнадцать свежих могил. Черных Вересков опять все боялись и ненавидели, как в старые добрые времена.