***
На Восточный штаб опустилась темнота, но он продолжал гореть множеством фонарей. С приходом прапорщика Хавока работа в кабинете пошла намного быстрее. Расставлялись последние бумаги и книги на верхние полки стеллажа. Мустанг все время то исчезал, то появлялся и основную работу за него сделал Хавок. Даже Риза из-за того, что пока никаких поручений не было, не могла сидеть без дела и помыла окна. — Сначала будем работать здесь. Генерал-майор обещал выделить два кабинета чуть позже. Итак, первый рабочий-нерабочий день закончился. Надо отпраздновать формирование нашей маленькой команды. Предлагаю сходить куда-нибудь. Подполковник с порога выдал всё это, посмотрев на результаты работы. Затем развернулся поманив за собой Хавока и Хоукай, который с недовольным взглядом лишь посмотрели ему вслед. — Это приказ. Младшим по званию пришлось лишь вздохнуть.***
Выбранным местом оказалось небольшое кафе достаточно далеко от штаба. Людей было немного. Одни захаживали на пять минут за чашкой кофе, постоянно меняясь на таких же. Другими были те, кто приходил сюда постоянно, завтракали, обедали и в данном случае ужинали. Место обыденное, не для широких праздников. Желающий сначала отправиться в бар Рой и поддерживающий его Жан, смирились с отказом Ризы идти туда. Да и не по-джентельменски, как подумалось алхимику, тащить девушку в такое заведение. На дальнем конце стола расположилась ещё совсем маленькая команда Мустанга. Все были в гражданском. Хавок, ожидавший увидеть Ризу как настоящую девушку в соответствующем наряде, немного расстроился, когда Хоукай пришла в темной юбке ниже колен, рубашке и пиджаке. Как уже понял бедный Жан, ему совершенно ничего не светило. Да и Ястребиный глаз сильно отличался от других краснеющий девушек-военных из прилегающих отделов. — Давно такой тишины и красоты в Восточном округе не наблюдалось… — Рой ковырял кусочек тортика в свой тарелке. — Да. Думаю я вас пойму, подполковник. — Хавок, несмотря на запрет курить, затянулся сигаретой. — По сравнению с тем, что творилось на Востоке, нас затронула лишь малая часть. Но и эта малая часть оказалась сильным ударом по нашим боям. Я, конечно, немного не понял, но похоже Аурэго имело прямое отношение к поставке оружия для восставших в Ишваре. Они начали и с нами битву, когда мы перехватили поезд с оружием. — У войск рядом с границей с Аурэго было тоже нелегко… — задумчиво протянул Мустанг. — Ты говорил, что даже академию не успел закончить, верно? — обратился он к прапорщику. — Верно. — не сказал, а кивнул тот. — Мы в этом с вами похожи. Только я весь курс окончила на поле боя. — задумчиво протянула, до этого молчавшая, Хоукай. Перед глазами всплыли воспоминания убийств, совершенных в гражданской войне. — Так вы тоже?! — у Хавока изо рта даже сигарета выпала, плюхнувшись аккуратно в пепельницу, вовремя подставленую Ризой. Жан смутился. — Простите. Я просто не думал, что таких молодых, хрупких, ещё совсем девочек, и на войну. Теперь Жан точно знал отличие Хоукай от остальных, живущих мирной счастливой жизнью. На её руках кровь, а за спиной ад, который она смогла пройти. Не все сумели, а она смогла. Точно вспомнив об этом, Хавок обратился к Мустангу: — Кстати, подполковник. Сколько человек подало в отставку после кампании по уничтожении Ишвара? — Совершенно точных чисел я сказать не могу. Шесть государственных алхимиков, а счёт обычных рядовых и офицеров возможно пошёл уже на тысячи. Они продолжают уходить и уходить до сих пор… В двери завалилась веселая компания молодых людей. Только что закончившие школу, с играющими на лицах улыбками, словно оживили зал от тишины, до этого момента наполнявший его. Они скорее всего ещё не знали, что послужило основой для их будущей счастливой жизни. — Вот как. Я не особо часто задумывался над причинами и последствиями. Просто всегда выполнял приказ, а здесь человеческая, внутренняя борьба. — Хавок даже не обратил внимания на брюнетку, упорно смотревшую на их столик и разглядывающую самого Жана. — Кстати об отставках. — внезапно оживился Мустанг, — В этом и будет заключаться наша работа. Множество алхимиков, на службе государства, ушли. Их и так было немного, а сейчас ещё меньше. Нашей задачей будет найти талантливых алхимиков на должность цепного пса. В кафе заиграла приятная музыка. Живая. Зашедшая компания оказалась музыкальной. Каждый у определенного инструмента. Ведёт скрипка. — Я был проездом через Ризембург. У нас что-то сломалось в поезде и я разговорился с вроде как местным. — сначала Хавок сделал задумчивое выражение лица, а затем начал рассуждать. Во рту появилась новая сигарета. Подполковник и его верный лейтенант начали внимательно слушать, — Там живут, по его словам очень талантливые алхимики. Элрики вроде. Братья. Младшего не помню, а вот старший — Эдвард Элрик, около тридцати лет. Тридцать один, если точнее. По Ризембургу о нём и его брате ходит много историй. Достаточно взрослые. Может, подойдут? Хоукай издала тихий смешок. Подполковник уже давно жаловался, что в его сторону постоянно летят едкие замечания по поводу того, что он самый молодой среди государственных алхимиков. Даже Багровый был на несколько месяцев, а может и на год старше его. Правда к тому после Ишвара и ареста больше вопросов не возникало. — Ризембург значит… — покрутил вилку в руках Мустанг, — Спасибо тебе, Хавок. Младший лейтенант Хоукай! Мы отправляемся в Ризембург, а теперь… За нашу команду, работу и будущее сотрудничество! Поднятыми вверх оказались стаканы с минеральной водой. Праздник праздником, а завтра на работу.***
Вернувшись из поездки, подполковник отчитал, уже ставшего младшим лейтенантом, Хавока за «недостоверную информацию», что Элрики оказались детьми десяти и одиннадцати лет, и долго ещё недоверчиво смотрел в сторону Хавока. Но вскоре все забылось. Команда Мустанга увеличилась за счёт прибавления к ней трёх человек: старшины Каина Фьюри, прапорщика Ватто Фармана и младшего лейтенанта Хайманса Бреды, и всех их переселили в соседний кабинет, оставив в этом только командира и его верного адъютанта. Мустангу дали полковника, а Хоукай — старшего лейтенанта, но счастье продлилось недолго. Точнее оно закончилось сразу после сдачи на должность государственного алхимика Эдварда Элрика. С тех пор отдел под командованием полковника, да и весь Восточный штаб, не знал покоя. После каждого громкого ухода Стального алхимика и его младшего брата, полковник часто недовольно косился в сторону стены, за которой находились его подчинённые, а бывало вызывал к себе Хавока и просто смотрел на него, как на причину его головной боли. А бедный младший лейтенант не понимал такой злобы со стороны начальства и упорно ломал голову над этой проблемой. Но чем чаще уходили Элрики, тем легче вздыхал Мустанг, а за ним и Жан.