Я тебя никогда

***

С самого утра беспощадно лило. Под окном, по мощным потокам воды, проплывали обломавшиеся ветки деревьев, листья, бычки сигарет, и прочий мусор. Вот дворник, Алексей Иванович, вылил прямо на улицу грязную, мыльную воду, которой мыл подъезд. Коричневатая пена, в сочетании с падением света на мокрый асфальт, давала ощущение того, что по дороге течёт не вода, а целые тонны свежезаваренного кофе с пенкой. На каком-то балконе гавкала собака. В квартире пахло котлетами и картошкой, а ещё валидолом и пылью. Родной запах. Анфиса сопела в кресле. Анфисе было уже пятнадцать лет, почтенный возраст, по кошачьим меркам. Она уже почти не играла, а застать её бегущей из комнаты на кухню удавалось всё реже. Кошка спала большую часть дня и всю ночь, но в редкие часы бодрствования имела привычку ходить по пятам за одной из хозяек. Это животное обладало удивительным даром - улавливать настроение своих подопечных. Анфиса с криком просилась на колени к тому, кто плакал, сворачивалась клубком и громко и протяжно мурчала. Если надо было принять какое-либо важное решение, Анфиса садилась напротив решающего и внимательно смотрела, чтоб тот, не дай Бог, не принял неверное решение. А зимой, когда по чьей-то халатности дом на целый день оказался без отопления, и бабушка с внучкой спали вместе, чтобы было теплее, Анфиса, вытянувшись во всю длину, всю ночь грела хозяйкам ноги. Анфисина шерсть была неотъемлемой жительницей квартиры, она была везде: на бабушкиных кружевных салфетках, на настенном ковре, на Настиных брюках для колледжа. Бороться с этим было бесполезно. Вещи прятали в шкаф, убирали в коробки, но всё равно рано или поздно обнаруживали на них огненно-рыжие ворсинки. - Ба, скажи, а любовь существует? Девочка съёжилась на стуле, как можно тщательней кутаясь в плед. На столе стояла кружка чая, от которого ещё поднимался легкий пар. - Конечно, бывает, - Нина Андреевна нежно и мечтательно улыбнулась, - вот возьми хоть нас с дедушкой. У нас такая сильная любовь была, да она и осталась, только я теперь одна. А как я тебя люблю, это вообще словами не описать. Только эта любовь меня тут и держит. - А мои родители, Ба? - Настя заранее знала ответ на свой вопрос, ей просто, как и всегда, очень хотелось коснуться этой темы. - А твои родители... - Нина Андреевна довязывала очередную салфетку, - твои родители просто были очень разные люди. Настя немного помолчала. Она снова не получила того ответа, который хотела бы. Тишина. Тикают часы в гостиной. Надо было дать недосказанному, не произнесенному раствориться в воздухе. - Ба, а расскажи про любовь. Как у вас с дедом было? - тысячу раз она слушала эти истории как сказки, сказки, которые давали ей надежду. И была не прочь услышать их и в тысячу первый. - Да много чего было... так сразу всё и не вспомнишь. И трудно было, и страшно, и голодно, но всё преодолели. Только любовь нас и спасала. - Ба, а вот опиши мне такую любовь. Это как? - Как? - Нина Андреевна задумалась, деловито приложила спицу к нижней губе. В момент её лицо просияло, это значило, что она вспомнила то, что нужно сказать: - Вот знаешь, Настенька, я пока его не встретила, терпеть не могла сигареты. Курево это всё, от одного запаха выворачивало. В рот этой гадости ни разу не брала. А дед твой, Михаил Васильевич, как знаешь, всю жизнь дымил как паровоз. И вот не знаю я, как же так, но когда он курил - мне нравилось. Деловитый такой сразу, загадочный. Ох и бегала я за ним, вспомнить стыдно. Но когда поженились, он меня всегда спрашивал и если чего: уходил на улицу, или в окно дымил. Когда мамой твоей забеременела, да и когда она родилась, маленькая была, вообще с сигаретой его не видела. Потом, конечно, привычка верх взяла. - А если бы он не курил, ты бы его больше любила? - А не курил бы, ещё чего делал. Всё равно бы любила. Хороший он был человек. Честный, добрый очень, всё для нас всю жизнь, всё в дом. - А если бы он был не добрый? - Так это уже и не он, получается. Но я тебе вот как скажу: хорошего человека любить легко. - А какого трудно? - Все люди любви достойны. Но трудно сложного человека любить. Хорошего, но сложного, когда плохого больше, или когда какие-то страсти над человеком верх берут. Вот у нашей соседки в деревне, тёти Маши, помнишь, дядя Федя?? Пил, пьёт и пить будет. А они всю жизнь вместе. И ни разу она его не упрекнула. Справочку достанет, на пару денёчков дома закроет, на ноги поставит и на работу, как новенького. Скажешь не любовь? Любовь! - Ба, но если тётя Маша его любит, то зачем же он пьёт тогда? Нина Андреевна подняла на внучку блёклые, серо-голубые глаза. И всё-таки какая девочка! Ох умная, ох хитрая. - А этого, Настенька, никто не знает. Только они сами и знают. Вот так ведь иногда посмотришь на человека: вроде и дом - полная чаша и не бедствуют, а человек злой, вечно недовольный. А иногда и пьёт, и курит, и всё в одном флаконе! - Я тебя очень люблю, Ба. - И я тебя, солнышко моё.