Затмение

Он так задумался, что не дождался Цзинъи, вышел и оглядел двор. Нужно проверить, и даочжан отошел к центру, где высился расколотый треножник. Стоило прикоснуться к металлу и обратиться к тьме, как она тут же отозвалась. Сун Ланю даже почудилось, как она довольно заурчала, будто с ней поздоровались и обещали что-нибудь дать, чем-нибудь поделиться, чем-то, чего теперь много... Всего лишь треножник — в нем же почти ничего не осталось, верно? Даочжан сжал пальцы в кулак, отшатнулся от жертвенника, и попал в чьи-то сильные руки. — Ты как? — тихий голос Сяо Синчэня совсем близко... и поймал его, значит, он. — Мм... хорошо, — Сун Лань выпрямился и развернулся, наткнувшись на очень внимательный, слишком внимательный взгляд. Синчэнь не поверил, он видел что-то. Почему он всегда все видит? Как будто все знает? Почему вечно смотрит и чего-то ждет? У него есть Сюэ Ян! В своем мерзавце Синчэнь не хочет ничего поразглядывать?! Осторожное прикосновение выдернуло из этих мыслей. — Я в порядке. Я... Сяо Синчэнь смотрел теперь совсем по-другому, тепло, без этого вопроса. — Хорошо. Сегодня в Байсюэ... иней с утра, — он как-то загадочно улыбнулся, с пониманием и в то же время отстраненностью, словно говорил «я догадываюсь, но не буду спрашивать, если не хочешь». Сун Лань почувствовал, как краснеют уши и опять покалывает кончики пальцев, а внутри снова недовольно шевельнулась тьма. *** Сюэ Ян замешкался. Вообще это было не очень характерно для него, но вот Сяо Синчэнь вышел, успев поцеловать его, и очень деликатно оставил в уединении на те полтора мгновения, что требуется для исследования собственного тела на предмет как там ему живётся после ночных открытий. Телу жилось восхитительно. Тело требовало продолжения банкета — даочжан слишком быстро вышел. Сюэ Ян даже снова восхитился своим любимым — ведь наверняка знал, что вот так задержишься в спальне, и ещё как минимум час можно вычёркивать из списка полезного для общества времени. А вот ему самому на общество было плевать. Общество — это всего лишь полезная штука, которая сделает счастливым его даочжана, и это единственное, что оправдывает гуманное отношение со стороны Сюэ Яна. Безусловно. Он задержался всего на несколько мгновений. Что может произойти? Он чувствовал, даже когда ещё не видел, что вон в том направлении находится Сяо Синчэнь, рядом с ним стоит даочжан Сун Лань. Стоит слишком близко, неоправданно близко, но с этим приходилось как-то мириться. У даосов с объятиями наверное что-то связано, или это многолетняя дружба, или что-то ещё, он понятия не имел. Просто пытался понять это и простить. Сюэ Ян вышел и увидел то, что и ожидал увидеть — даочжаны обнимаются. То ли делятся подробностями похмелья, то ли у Сун Ланя что-то хорошее произошло и теперь тьму внутри слегка корячит. Что её корячит, это Сюэ Ян чувствовал. Не опасно, но стоит понаблюдать, и Цзян Цзай вот интересуется. А так — вот и солнце уже достаточно высоко, а в колокол как-то никто ни разу не звонил. И вот рычать на замечательного Сюэ Яна, когда он готовит, это очень легко, а приготовить самому — так у нас вот энергия прёт дикая, так что весь Байсюэ вибрирует куда попало. Сюэ Ян озадаченно рассматривал Сун Ланя, пытаясь сообразить, что же конкретно всё это ему напоминает. И чувствовал себя сущим идиотом. Обычно мозги работали лучше, а тут смотришь, знаешь что это, а назвать не можешь. И что при этом происходит с обоими Ланями — тоже понять сложно, потому что воспитанного и уравновешенного Лань Сычжуя в таком бешенстве Сюэ Ян как-то не рассчитывал увидеть. И сложную эволюцию чувств в лице Лань Цзинъи тоже так просто не постигнешь. Он стоял и смотрел с такими глазами, как будто у него вырезают сердце заживо, и он должен делать вид что всё в порядке, а потом повернулся и с неестественно прямой спиной куда-то пошёл. — Даочжан, — Сюэ Ян бесцеремонно подошёл, очень вежливо улыбнулся, а потом ещё вежливее влез между Сун Ланем и Сяо Синчэнем, свою святую сволочь обнял за талию и сделал ещё шаг назад, увлекая за собой. — Моё восхищение — «Зима в Байсюэ» потрясающее вино. А главное, никакого похмелья, вот что значит высокий класс. У Цзинъи всё было прекрасно, он покормил карпов, и пусть чувствовал себя немного виноватым перед Сычжуем, но он всё поймёт, это точно, он всё поймёт. И жизнь прекрасна, и об этом вполне можно рассказать карпам, поделиться с ними своей фонтанирующей радостью. Он не ожидал увидеть эти объятия, и как Сун Лань взволнованно краснеет в руках Сяо Синчэня. И тут началось затмение солнца. Моментально, без предупреждения. Цзинъи смотрел, и не мог дышать. Краски окружающего мира вылиняли, упали в сумеречную зону и не вернулись. Он видел даже то, чего не было — как Сычжуй покачивает головой, будто говорит: «Видишь, я же предупреждал». Сюэ Ян издевательски улыбается — а что ты хотел, мальчик из Облачных Глубин? Главное — не бежать. Просто не бежать, хотя бы не у них на глазах. Никто не смеялся, но Цзинъи слышал издевательский хохот. Он просто шёл и шёл. Спокойно, и может даже медленно, потому что нельзя бежать. Если он побежит, то будет бежать, пока не упадёт. И нельзя останавливаться, потому что если он остановится, то ляжет и умрёт. Он не видел куда идёт, не понимал зачем идёт. Цзинъи просто шёл, пока Байсюэ не растаял где-то за лесом. Лань Сычжуй ничего не понял, а увидел лишь то, что увидел. Вот его друг, который провёл ночь вот с этим мужчиной. А вот этот мужчина в объятиях другого тает, как кусок дорогого сахара в горячей воде. — Даочжан Сун Лань, — ледяным тоном проговорил Сычжуй, подошёл к этому злосчастному треножнику. — Будьте любезны, на пару слов. Он с безукоризненным изяществом кивнул, показывая куда отойти, заморозил его глазами и добавил: — Разумеется, я могу всё сказать и сделать прямо здесь и сейчас. *** — Да... иней, — Сун Лань неловко улыбнулся, но взгляд, который увидел Синчэнь, оказался совсем не таким — прямым и снова с этой дымкой, которая сгущалась и едва заметно, настолько, что Сяо Синчэнь засомневался, не показалось ли ему, серебрилась тонким отголоском другой силы. Сун Лань кивнул Сюэ Яну, не понимая, при чем тут вино, и отступил от треножника, тут же наткнулся на суровый взгляд Сычжуя. Ну вот. Наверное Цзинъи уже воспитал, теперь вежливо отчитает его... — Да, конечно, — даочжан отошел за Ланем и даже слушал, что тот говорит, но что-то мешало, что-то странное... Сун Лань нахмурился, — Где Цзинъи? — прервал он грубо и совершенно невежливо. Беспокойство нарастало, как боль, и Сун Лань сейчас отчетливо понял, что это — не его боль. Ему плохо? Что-то напугало? Или... или может он придумал себе что-то, что в чем-то виноват или ... ну мало ли что А-И может напугать? Он армии призраков не испугается, а чего-то Сун Ланю непонятного — да. Даочжан уже не слушал. Он заметил, что ворота открыты и просто бросился туда. Цзиньи Сун Лань увидел на кромке леса, пока догнал, мальчишка уже ушел за деревья. — Цзинъи! — он окликнул за несколько шагов до него и не остановился, шел напрямик, вглядываясь в спину, пытаясь угадать по ней, что случилось, что так болит? Потому что теперь это чувствовалось еще сильнее, не страх, и это пугало. — Что случилось? Сяо Синчэнь проводил Сун Ланя взглядом и решил, что лишние люди этим двоим будут ни к чему. Расплескавшееся по Байсюэ серебро его не пугало, а вот взгляд Сун Ланя заставлял волноваться. — Я возьму Шуанхуа, — тихо сказал он и вернулся уже с мечом. — Не будем мешать, но мне кажется, лучше быть где-то недалеко... может, на стене? *** Их называли Хэйфэй, «черные разбойники». Точнее, сами себя они называли хэй у-ши, «черные воины», но прошло слишком много времени прежде, чем у границ небольшого, но беспокойного царства, наконец, выучили, кто они такие. А когда выучили, пошли в Байсюэ. Воины храма и головы поднять не давали, а у правителей Хэй то получалось договориться, то — нет. Даже Чэнь Бо, и тот однажды просто вырезал половину их отряда... — Тихо! — Лай Бинь поднял руку и жестом велел затаиться. Пусть от Байсюэ в последнее время доходили лишь слухи, причем совершенно неправдоподобные, пусть храм выглядел странно — безмолвно, как будто тут и правда никто не жил, но ворота заперты, а драконы на крыше сияют и еще два дня назад разведчик слышал колокол. Лай Бинь сам возглавил отряд, он не собирался лезть в драку, только проверить. Говорили, что Байсюэ пал, был истреблён каким-то страшным проклятием, говорили, что это вовсе не проклятье, а заклинатель, равного которому мир не видел. Говорили, что те немногие, кто пытался попасть в храм, оттуда не вернулись, кроме одного человека в черном, который то ли жил там, то ли рядом, но в такую сказку верило еще меньше народа, чем во всесильного заклинателя. А еще говорили — там призраки и нечисть столь страшная, что лучше обходить это место как можно дальше. Здесь рядом никто не жил, дорога в храм выглядела так, будто по ней уже давно не проезжали повозки, Лай Бинь видел заброшенную пасеку, но... драконы сверкали, — достаточная причина, чтобы быть осторожным. Да, он и правда собирался лишь проверить, но все равно взял с собой тридцать умелых воинов — другие с «головой змеи», как называли Лай Биня в землях Хэй, не ходили. Одни сейчас затаились на деревьях, другие — буквально слились с окружающей местностью, а их командир был впереди и уже видел ворота. Он решил, что пора подойти к стене и просто постучать, как заблудившийся путник — для этого Лай Бинь сменил обычные одежды воина на ханьфу крестьянина. Он вышел из-за кустов и даже сделал шаг вперед, как вдруг в один миг скрылся с обзора и поднял руку в предостерегающем его людей жесте. Юный даос не заметил. Он вообще шел так, будто даже не видел, что уходит от стены в лес, и очень скоро миновал Лай Биня, который остался у него за спиной. Командир Хэй наблюдал. И правильно делал, потому что следом из ворот выбежал еще один человек и бросился догонять первого. Ждите — молча велел своим Лай Бинь, он послушает, а потом и правда прикинется крестьянином. Этих людей он не знал, с чего бы им узнать Лай Биня? *** — Мне казалось, что я правильно всё понял, даочжан, — Сычжуй сдерживался, в голосе напряжённо вибрировала тщательно увязанная злость. — Но всё указывает на то, что вы неправильно поняли мои слова и явно недооценили всю серьёзность ситуации. Он просто не успел сказать всё как есть, только руками всплеснул. Где Цзинъи? Теперь ему интересно, где Цзинъи?! Да есть ли границы разумного во всей этой истории?! Отсутствие вежливости и откровенная грубость Сычжуя не волновали, хотя этот тон он взял на заметку. По крайней мере, даочжан бежал в правильную сторону. — Не за что! — раздражённо бросил Сычжуй ему вслед, и вряд ли Сун Лань услышал, потому что уже скрылся за воротами, хоть он и повысил голос. — Всегда рад помочь! Приношу свои извинения, даочжан Сяо Синчэнь, я прервал вашу чрезвычайно познавательную беседу, и очень надеюсь, что вы проявите понимание — у меня друг, видите ли, увидел ваши объятия, и теперь ему снова плохо. Это невозможно игнорировать, самоустраниться я тоже не могу, поэтому я иду собирать вещи и увожу… уношу… уволакиваю Лань Цзинъи обратно в Облачные Глубины. Понятия не имею, зачем я вам это говорю, да ещё и так громко, но ради всего самого доброго и разумного в этой жизни, я не деревянный, не бездушный, и мне нужна помощь старшего наставника! Сюэ Ян с шальным любопытством наблюдал за этой вспышкой, и когда Лань Сычжуй сердито вздёрнул подбородок и удалился собирать вещи, поднял палец и наконец протянул: — Оооо… так это была ревность! Гэгэ, ты безответственно обнимаешь своего дорогого друга. Ладно, я почти привык и ревную в два раза тише, но о чувствах влюблённого мальчика два чокнутых даоса могли бы и подумать. Ладно Сун Лань, он идиот и у него дырка в душе, но ты, Сяо Синчэнь! — он бессовестно рассмеялся, любовно огладил Цзян Цзай, одобрительно посмотрел на Шуанхуа. — Идём на стену? Знаешь, гэгэ, если юноша провёл ночь в постели твоего друга, то увидеть утром как вы обнимаетесь — это слишком больно. Как думаешь, они действительно проснулись под одним одеялом? *** Больно. Это не то слово. Цзинъи услышал голос Сун Ланя за спиной, ускорил шаг, на ходу судорожно стиснул пальцы, и со следующим вопросом почти побежал. Правда, до ближайшего дерева, потому что останавливаться без опоры — это упасть. Цзинъи повернулся, оперся спиной… — Сун Цзычэнь, — потерянный шёпот с трудом выбрался из горла. — Ты… даочжан Сяо Синчэнь… я не понимаю. Как это вообще возможно? Как это сочетается? Почему это вообще возможно? — Я хочу заплакать и не могу, — Цзинъи судорожно вцепился ногтями в горло, как будто пытался выдрать застрявший там ком. — Я вдруг увидел, как вы обнимаетесь. Когда он пришёл, ты сразу его обнял, я помню. Но потом оказалось, что даочжан Сяо Синчэнь с ним. И всё же… и всё же… Он с горем пополам смог поднять на Сун Ланя вымученные потухшие глаза. — Помоги мне. Помоги мне… объясни, если ты его любишь, то как выносишь рядом с ним Сюэ Яна? И если я тебя люблю, как мне смотреть, что ты обнимаешь его? Как Сюэ Ян это переносит? Это же как нож в грудь воткнуть и постоянно проворачивать — нет, нож не так страшно. Если это нормально, то что со мной не так, почему мне настолько больно, что хочется разбить голову об камень, лишь бы не было так больно? *** Слишком много. Слишком — всего не уместишь в голове, в сердце. Наполненное нежностью утро вдруг обернулось чем-то непонятным, Сун Лань хотел разобраться, попытаться понять, но ничего не успел. Как всегда чего-то не понял, опоздал где-то и сам не знал — где. И теперь этот шепот, это взгляд, исполненный боли, и его А-И говорит такое... Даочжан шагнул к нему — боль нужно унять, нужно успокоить, нельзя, чтобы Цзинъи так переживал, тем более ведь это просто какая-то ошибка! Но Сун Лань как вкопанный встал после первого же шага, словно в стену ударился. Сердце случало, но его удары вязли в силе, которая прямо сейчас разворачивалась внутри. Она затаилась, ждала и дождалась, и теперь хотела больше. Лицо Сун Ланя исказилось — невозможно в себе уместить такие разные чувства... — А-И... — голос дрогнул, словно его задушило что-то. Даочжан растерянно смотрел на Цзинъи, он очень, очень хотел помочь, объяснить, но для этого нужно найти слова, а мысли оказались быстрее. — Не надо... Синчэнь? При чем тут Синчэнь? Разве нужны какие-то объяснения после этого утра? Какие?! — Ты мне не веришь? — услышал Сун Лань себя как будто со стороны. Он все сказал... все показал... почему? Почему же Цзинъи это говорит?! — Ты мне... не веришь... — повторил он тихо, судорожно сжимая пальцы и так же отчаянно пытаясь сейчас найти в себе силы подойти. Все просто. Нужно подойти, дотронуться, обнять, и тогда он сможет справиться — вместе с ним, и никаких сомнений не будет. Как утром. Прохладная тьма обнимала сердце, отодвигала куда-то в глубину истинную ци. Ну конечно, разве может светлый мальчишка из Облачных Глубин поверить тому, кто принял тьму? Но... он же говорил, что любит его вместе с этой тьмой, разве нет? Мысли путались, сердце жгло, а набиравшая силу тьма заполняла все. Первые ее сполохи обвили пальцы, почему-то где-то наверху стали трещать ветки, посыпались желтые листья... — А-И... пожалуйста... — с побледневших губ сорвался шепот, Сун Лань попробовал потянуться к серебру, но ничего не выходило, один он не может, совсем не может, нужен А-И... Он сорвался, когда услышал хруст. Охваченные эмоциями, они с Цзинъи не заметили, что не одни! Здесь кто-то есть и этот кто-то прячется... прячется возле Байсюэ... Прячется тот, кто замышляет зло. — Цзинъи, — просьба мгновенно превратилась в приказ. — Стой. Последняя мысль, которая цеплялась за мальчишку — только не делай ничего, пока не ясно, что происходит... Лай Бинь сидел очень тихо и видел то, что никак нельзя было предположить. Мальчишка в полном раздрае и этот даос... Сун кто? Плевать, что за чушь они несут, но совершенно ясно — сидеть и не рыпаться, потому что храм не покинут, в нем есть двое, значит могут быть и еще... просто досидеть, пока не уйдут, и сваливать. Понаблюдать, поспрашивать, понять... Хороший план. Просто отличный план. Вот только у этого заклинателя задрожали руки, началась какая-то полнейшая ерунда, которая слишком хорошо напомнила Лай Биню рассказы о Чэнь Бо. Сила — непонятная и оттого дико страшная. Не вылезать... только не вылезать... Но тридцать человек — это много, и когда над головами даосов хрустнула ветка, Лай Бинь понял, что отсидеться не выйдет. Вокруг этого Суня творилось что-то очень нехорошее, деревья в радиусе нескольких шагов трясло... И вот даос вскинул голову и посмотрел наверх ровно в тот момент, когда один из «черных воинов» сорвался с дерева. Он рухнул мешком в шаге от того места, где затаился сам командир. Даос обернулся, и Лай Бинь увидел, как черны его глаза. Заклинатель вскинул руку, черная дрянь сорвалась и ударила прямо в грудь упавшему, его тряхнуло, как игрушку. — Ты кто такой? — в голосе Сун Ланя звенела тьма, человек завис в воздухе, хрипел, как будто его по-настоящему держали за горло. Даочжан услышал отрывистый окрик, сверху на землю тут же приземлилось с десяток человек. Сун Лань только ухмыльнулся, сжал в воздухе пальцы, и горло первого дурака хрустнуло, он отшвырнул труп в дерево. Лай Бинь наскоро пересчитал своих — вылезли не все, и это хорошо. Пригнувшись к земле, он ринулся к мелкому даосу, на ходу сплетая заклинание — уроки старика из Байсюэ всегда давались ему неплохо, особенно защитные фокусы. Нож сверкнул за спиной мальчишки, Лай Бинь задержал дыхание и на несколько мгновений затаился за парнишкой. *** Синчэнь молчал, слушая Сычжуя. Сейчас он ровно так же невежливо не думал о том, что ему сказал Лань, точнее только убедился, что юноша по крайней мере сейчас не бросится творить что-то безрассудное, а значит можно подумать о другом. — Мы не обнимались. Сяо Синчэнь развернулся и пошел к стене, взлетел наверх и сел, прислушиваясь к миру, Сун Лань как раз скрылся в лесу. — С ним опять что-то происходит, Сюэ Ян. Он просто оступился, его отбросило как будто... неужели ты думаешь... Даочжан не закончил, резко встал и в следующее мгновение ринулся со стены вниз. — Скорее! *** Он разочаровался. Вот так быстро взял, и разочаровался в нём, потому что ничем другим Цзинъи не мог объяснить. Почему? Потому что он хуже. Вот, он даже объяснить не может, и вместо понимания — разочарование. Цзинъи судорожно прижимал руки к груди, к горлу, в отчаянной попытке заставить себя хотя бы как-то собраться и объяснить, что он доверяет, он очень доверяет, он просто не понимает как это! Таким жалким Цзинъи себя никогда не чувствовал. Он просто стоял тут, как бесполезная тряпка, только чудом удерживаясь на ногах, и пытался собрать обломки себя в какое-то подобие человека. Но если любить его вместе «вот с этим всем», но наверное сюда входит и… Сяо Синчэнь? И как же делить? Как они умудряются? Цзинъи вымучено потянулся к Сун Ланю, готовый извиняться, готовый принимать его таким, какой он есть — ведь с тьмой у него точно не было никаких проблем. И это по-прежнему Сун Цзычэнь, его Цзычэнь, и он по-прежнему зовёт его А-И. Колени подогнулись, и Цзинъи едва не сполз на землю. Не успел. Ему приказали стоять, и он удержался на ногах. Что началось после этого — сложно было описать словами. Откуда-то падали люди. И эти люди явно не с добром сюда пришли, но шансов объясниться им никто не дал. Цзинъи расширившимися зрачками смотрел, как умирает первый, потом поймал страшный взгляд Сун Ланя и понял, что если бы за спиной не росло дерево, он бы попятился. Безотчётно, не включая голову, просто потому что стоять рядом с мраком такой высокой концентрации — опасно. Но главная опасность сейчас была в том, что эти люди нападали. Нападали на его Сун Цзычэня. Цзинъи растерянно сообразил, что из-за его идиотского всплеска ревности — а это точно была она! — они сейчас в лесу безоружные против как минимум десятка вооружённых людей… и ведь даже гуцинь остался где-то в Байсюэ. Необдуманное решение — и вот результат. Он сам виноват и подверг риску и себя, и Сун Цзычэня. *** Сюэ Ян только глаза закатил, когда Сяо Синчэнь сообщил весьма неочевидный факт. Не обнимались они! Конечно, не обнимались! Всего-то стояли слишком близко друг к другу, всего-то держали руки немножко не при себе. — Гэгэ, ты забываешь одну очевидную истину, о которой забыл, пока жил с умным, уравновешенным, терпеливым и восхитительным мной — с мужчиной, преисполненным всевозможных достоинств, самым важным из коих является скромность и некоторое количество пороков, позволяющих взглянуть на ситуацию с весьма невероятной точки зрения… И который настаивал на том, чтобы вооружаться! Со стены Сюэ Ян рванул с радостным оскалом человека, которому наконец-то разрешат убивать без всяких расшаркиваний и лиричных бесед о том, что правильно, и что неправильно. Цзян Цзай победно взвыл, были бы у него клыки — уже жадно клацал бы ими. Сумрачный Сун Лань оказался на диво хорош — опасный. Сюэ Ян только языком прищёлкнул, успевая за Сяо Синчэнем, радостно скалился и первого же, кто сдуру кинулся на него, поймал на меч, с наслаждением провернул лезвие. А что? Цзян Цзай баснями не кормят, ему требуется кровь. Сбросив ещё дёргающийся труп на землю, Сюэ Ян великодушно разделил Цзян Цзай на два узких клинка и один за лезвие протянул Сун Ланю. — Держи, даочжан. Вы поладите, мы проверяли, помнишь? Или ты и так справляешься? *** Они успели как раз вовремя – по крайней мере Синчэнь увидел живого Цзинъи и более-менее не разошедшегося Сун Ланя. Кого тот убивал – разбираться было некогда, но Сяо Синчэнь пока все-таки постарался не бросаться так сразу в кровь, как его неудержимая ночь. Сун Лань кивнул Сюэ Яну и забрал предложенный клинок, тут же перехватил его, непривычно тонкий, злой и своенравный, но как раз это сейчас и показалось нужным – они с половинкой Цзян Цзая в этот момент совпадали в желаниях. Острие меча пронзило плечо врага, окрасилось кровью и через пару мгновений уже перечеркнуло открытое горло. Синчэнь пока только мешал этим неожиданным людям, связывал заклинаниями, отбрасывал в стороны, он слушал, и слышал, что не все вступили в бой, кто-то явно перемещался за кустами и деревьями. — Есть еще, это не все, — коротко бросил даочжан. На его слова Сун Лань обернулся, и у Сяо Синчэня нехорошо захолодило затылок. Это всё. Тьма стала главной силой, даже ци куда-то забилась, черные рваные всполохи окружали Сун Ланя и только разрастались, время от времени нанося удары по противнику – точные и разящие. До того, как Цзян Цзай оказался в его руке, он все делал только на одной энергии, которую полностью держал под контролем. Сун Лань сознательно и хладнокровно убивал тьмой. — Забери Цзинъи! — услышал Сяо Синчэнь его голос и поспешил к безоружному Ланю, но остановился в паре шагов. — Назад! – незнакомец приставил нож к горлу Лань Цзинъи, схватил юношу за плечо и дернул в сторону, загораживая себя. Он смотрел на Сяо Синчэня, на Сюэ Яна, и только взгляда на Сун Ланя избегал. — Я убью его! Все назад! Еще одно тело мешком рухнуло на траву, черные рваные языки тьмы оставили труп и вернулись к Сун Ланю, который остановился и теперь смотрел только на этот нож. Рука, которая его сжимала, не дрожала – рука опытного убийцы. — Убери! Пусть он уберет свое зло! – потребовал разбойник, острое лезвие опасно вжалось в кожу на горле Лань Цзинъи. — Кто ты? — Сун Лань остановился как вкопанный, не шевелился, не моргал, только глаза сияли черными отблесками. Весь мир сосредоточился на лезвии ножа, вся жизнь и вся ярость. Темный артефакт в груди отмерял глухие удары, четкие, мерные, словно второе сердце, которое гнало по венам не кровь, а чистую тьму. — Лай Бинь. Голова змеи из Черных воинов. Слыхал? – ответил разбойник, глядя при этом куда-то под ноги даочжану. — Почему ты не смотришь на меня, Лай Бинь? Боишься? Смотри, я убираю… свое зло, — голос Сун Ланя звучал спокойно, холодно, но без угрозы. Нет смысла угрожать тому, кого собираешься убить. Тьма, которая расползлась уже по всей поляне, постепенно собиралась к даочжану, впитывалась в ладони и грудь и колыхалась теперь вокруг него, послушная и смирная, гладила вытоптанную траву и землю. — Убирай-убирай, а то я убью его, клянусь, — Лай Бинь вскинулся и посмотрел на безумного даоса. А что если он ошибся? Может этому черному заклинателю наплевать на мальчишку? Но нет, вроде стоит, не шевелится, космы эти темные убирает… Лай Бинь кивнул, и те его люди, кто пока таился в зарослях, вышли и стали сжимать кольцо. — Не нужно, — тихо сказал Сяо Синчэнь. Он стоял ближе всех к Сун Ланю и даже представить себе боялся, что будет дальше. Этот человек, Лай Бинь даже не понимает, что он делает, просто не может понять… а Сяо Синчэнь едва сейчас сдерживал Шуанхуа, его пальцы побелели, по белой рукояти медленно ползла алая капля – так крепко сжимал свой меч даочжан. Он чувствовал, и наверняка Сюэ Ян – тоже, как сейчас сконцентрирована тьма в одном человеке, как неимоверно опасно она затихала. И самое ужасное – что с этим сейчас ничего не сделаешь, сила вырвется все равно, и сейчас Сяо Синчэнь думал только о том, как сделать так, чтобы не пострадал Цзинъи, потому что последствия этого невозможно было представить. – Лай Бинь, не нужно… — повторил он, пытаясь получить хотя бы несколько мгновений. — Я убираю… — тем временем совершенно спокойно произнес Сун Лань и даже воткнул тонкий клинок острием в землю, только руки не поднял разве что. — Молчите! Я знаю, вы заклинатели, но я защищен. – Лай Бинь уже совершенно прямо смотрел на Сун Ланя, а его люди выстроились в круг, вооруженные все до единого. Защищен, ну да. Оба даочжана и уж без сомнения — Сюэ Ян и Цзинъи чувствовали эту защиту. Сун Ланю она даже показалась какой-то знакомой… но что может рассказать о защите этот бандит двум заклинателям, которые ставили барьеры против Чэнь Бо и его армии? Сун Лань замолчал – пусть думает, что его послушали. С новым ударом черноты он зачерпнул ее, позволил снова течь свободно, чувствовал ее так, как будто сделал глоток из кувшина – взял ровно столько, сколько нужно. Чтобы дать Цзян Цзаю почувствовать ее. Темный меч впитает – он знал это, но делился тонким и при этом щедрым потоком, будто предложил Цзян Цзаю сделку – отдай земле и забери себе щедрую долю. Оставаясь внешне спокойным, Сун Лань неотрывно смотрел на разбойника, а сила текла и текла в землю, направленная острым блеском меча, и подбиралась к ногам безумца, который посмел прикоснуться к А-И. Его А-И. Сяо Синчэнь почувствовал это – песню Цзян Цзая он узнает всегда. Застывший словно статуя Сун Лань и неподвижный меч, который сейчас концентрировал силу, не давая миру вокруг не то что вибрировать от ее мощи – даже вздрогнуть. Все затихло – слышно было только дыхание людей. Сяо Синчэнь видел, как тонко выделяются вены на висках разбойника, как заполняет взгляд неумолимая, коварная и незаметная чернота, и сам стоял, полностью сконцентрированный, чтобы даже кончиками пальцев не выдать, как он сейчас плетет заклятие, чтобы мрак не задел Лань Цзинъи. — Что… — наконец, выдохнул Лай Бинь. Его зрачки расширились, он понял, что происходит что-то ужасное и честно попытался дернуться и исполнить свою угрозу. Но пальцы не слушались, из-под ногтей сочилась кровь, он почувствовал, как на ресницах набухли тяжелые капли, одна сорвалась и потекла по щеке. — Что ты… Его люди в ужасе застыли, глядя на своего командира, который прямо на глазах покрывался кровавой сеткой рвущихся сосудов и при этом не мог даже пошевелиться. Боль раздирала Лай Биня изнутри, адская, невыносимая, безумная и ледяная, а он стоял и не мог даже кричать. — А-И… — тихо сказал Сун Лань, глядя, как кровавые дорожки начинают пропитывать одежду мальчишки. Рука тянулась к Цзян Цзаю, освобожденная тьма готова была вырваться наружу, и он уже с трудом сдерживал ее. — Заберите… заберите Цзинъи… — просил даочжан, надеясь, что Синчэнь или Сюэ Ян успеют, или сам А-И сможет выйти из этого поля, пока оно еще поддается контролю, но звенит на грани. И поэтому Лай Бинь, наконец, закричал – нити тьмы, подчиненные Сун Ланю, одна за другой начали рваться, чтобы получить больше, чем просто одна жизнь. *** И так всё было хорошо, прямо замечательно! Один чёрный, другой белый, два крутых даоса! Сяо Синчэнь милосердно лишал нападающих подвижности и ориентации в пространстве, и Сюэ Ян не нашёл в себе окаянства, чтобы мешать ему проявлять добро и милосердие даже в такой ситуации. И успел даже немножко поностальгировать, припоминая куда более кровавые результаты вмешательства Сяо Синчэня в драку. Зато Сун Лань явно пошёл в отрыв. С таким вот Сун Ланем можно было таких дел натворить — оооо, в Облачных Глубинах персик завял бы в ужасе. А потом неизвестный самоубийца выкинул такой финт, от которого Сюэ Ян даже застонал сквозь зубы. Поискал глазами хоть кого-нибудь, кто согласился бы его сейчас слушать, и за неимением лучшего обратился к Цзинъи. — Вот так, молодой адепт, выглядят идиоты. Ты его, конечно, сейчас не видишь, но на всякий случай запомни особые приметы — тупость, глупость, самоуверенность, граничащая с маразмом. Говорил Сюэ Ян убедительно, Сун Ланю уважительно не мешал, языка не жалел, пошло ухмылялся, совершенно бессовестно размазывая чужую кровь по своей шее. И при этом внимательно смотрел Цзинъи в глаза. Поводил пальцем перед своим лицом — с кончика пальца сорвались алые искры. Аккуратно взялся за шею, складывая пальцы в простую печать. Когда Цзинъи испуганно повторил за ним, и по его шее под нож скользнула слабая серебряная дымка, Сюэ Ян только одобрительно заулыбался. Да, это не самый умный момент для эксперимента. Но во-первых, мальчик всё равно ничем особенным не занят, во-вторых все так напуганы суровым Сун Ланем, что на шею Цзинъи не смотрят, в-третьих, он был прав и это серебро штука родственная его с даочжаном алой силе, и поэтому, в-четвёртых, сейчас под ножом должна расстелиться пусть небольшая, но хоть какая-то защита. А вот как оно работает — это Сюэ Ян понятия не имел. Чувствовал и всё. — Аккуратнее с мечом, — голосом сварливой тётушки проскрипел Сюэ Ян, подбираясь на месте, как дикий кот, окружённый собаками. Вот только собаки тут были не двуногие, собаки тут прятались в груди Сун Ланя. А эти идиоты — ну, их сюда никто не звал. — Голова змеи из Чёрных воинов! — преувеличенно потрясённо ахнул Сюэ Ян, глаза круглые сделал, руками помахал… зевнул, звонко клацнул клыками. — Первый раз слышу. Уверен, что и в последний. Он очень аккуратно перетекал в более выгодную позицию, хищно скалился. Заклинатели, защита… всё это хорошо и здорово, но просто вот именно сейчас Сун Лань уже атакует, а идиот так и не понял. Сюэ Ян азартно дрожал всем телом, и едва Сун Лань сказал заветное «заберите», как он кинулся вперёд. Всего пара точных росчерков радостно взвизгнувшего клинка, и сначала на землю упала кисть руки — пальцы ещё сжимали нож, а следом хлынул кровавый поток из широко взрезанного горла. Цзинъи он резко рванул на себя, одновременно сильно отталкиваясь от истекающей чёрной силой земли. И не успел. — Сун-лаоши, ты ненормальный! — яростно крикнул Сюэ Ян, принимая удар на запястье и прорычал Цзинъи в ухо. — Закрой глаза! Глаза закрой, не смотри! Цзинъи с неожиданной ловкостью вывернулся из рук, кинулся к Сун Ланю. Сюэ Ян только коротко кашлянул, получив от мальчишки сильный и подлый удар локтем в грудь. Никогда не думал, что придётся отбиваться от Сун Ланя вот таким образом — оттаскивая этого малолетнего идеалиста, одновременно отбивая потоки тьмы, и едва успевая удостовериться, что Сяо Синчэнь вроде не попал под атаку. Если ему не мерещится от напряжения! — Гэгэ, забери его к чёрту! — он швырнул мальчишку в Сяо Синчэня. — Парализуй, оглуши, придуши! Цзинъи что-то кричал. Сюэ Ян даже не понял сначала, с какого перепуга он зовёт Сун Ланя другим именем. Сун Цзыченем. — Да дайте же и мне немного, — взмолился Сюэ Ян и крикнул человеку, который пятился от потоков тьмы. — Иди сюда, как там тебя, пятая нога змеи Чёрных воинов! Тот дико вскрикнул и кинулся бежать. Сюэ Ян с недоумением смотрел ему вслед. — Догнать? — он облизал Сяо Синчэня горящим взглядом, его захлёстывало кровожадным азартом. — Сун-лаоши, оставь на мою долю хоть немножко! И пошёл к нему, раздвигая лезвием Цзян Цзая потоки тьмы так, как будто просто пробирался сквозь густые камыши. Только по коже время от времени проносился алый всполох. *** Это оказалось нелегко, на грани контроля – тьма бушевала, гудела в груди, Сун Лань чувствовал, как она течет вместе с кровью, и вид Цзинъи в кровавых потеках еще живого Лай Биня дразнил тьму и обещал ей больше, а боль жертвы питала и не давала возможности прекратить этот поток и направить его куда-то еще. Сун Лань знал только одно – он не имеет права испугаться. Испугаешься – и потеряешь контроль. Так что Сюэ Ян все закончил как раз вовремя, прервав мучения бандита. Сун Лань хрипло вдохнул. Ненормальный? Пожалуй, он запомнит день, когда Сюэ Ян ему это сказал. Даочжан развернулся, забирая Цзян Цзай в тот самый момент, когда Цзинъи оказался слишком близко. Да заберите его уже кто-нибудь! Сун Лань оттолкнулся подальше от пропитанной черной энергией земли и взмыл в воздух. Широкий взмах – и удары посыпались вокруг, стряхивая с деревьев тех, кто все еще наивно надеялся там отсидеться. Сверху он увидел, как Сяо Синчэнь метнулся к Цзинъи. — Сюда, ты мне нужен, — выдохнул Синчэнь на ухо мальчишке, сгребая его в охапку и уверенно отступая от Сун Ланя. Бросаться под грозящий гибелью поток – самое неправильное, что сейчас мог придумать Лань Цзинъи, и почему-то именно это он и придумал. Сяо Синчэнь знал причину и собирался ее использовать. Нужно направить его энергию в нормальное русло, чтобы у Цзинъи не осталось этого ощущения бесполезности, обузы, причины происходящего и что еще может напридумывать себе влюбленный мальчик. — Помогай. Вот только нападавшие не давали опомниться. Тех, кто попробовал бежать, были единицы, сюда явились разбойники, а не трусливые воры. Синчэнь отбил несколько летевших в них с Цзинъи тонких ножей, увернулся от чего-то, звездой мелькнувшего почти у плеча. — Сюэ Ян! – крикнул Сяо Синчэнь, привлекая внимание, и взмахом руки, по-прежнему сжимавшей меч, поставил завесу за спиной, чтобы дать себе и Цзинъи немного времени. Сун Лань разил направо и налево, то опускаясь на землю, то взлетая выше, бил прицельно, но отпущенная тьма никак не могла насытиться. — Нужно остановить Сун Ланя, иначе он исчерпает себя и потом будет долго восстанавливаться, — сказал Синчэнь юноше, даже не удивляясь себе, как это он так уверенно научился лгать. Ну не лгать, но… говорить полуправду. — Я могу, но у тебя получится лучше, потому что у вас общая сила. Смотри. Это просто. Подумай о нем, что-нибудь… про равновесие и покой например. Что-нибудь … только ваше, и позови его этой силой. Даочжан выпустил Цзинъи, повернул свободную руку ладонью вверх, на ней заискрилась алая энергия. Ему для этого не нужно было ничего думать, связь с Сюэ Яном и владение силой стали инстинктом, но мальчику нужна сосредоточенность, пусть даже получится совсем немного, но Сун Лань почувствует и узнает. Тот, кто зачем-то решил бежать, был остановлен – Сун Лань сжал пальцы, и тьма схватила бандита за горло. Зачем Сюэ Ян спрашивает? Пусть забирает да и все – Сун Лань дернул жертву, как марионетку за веревочки, и швырнул к ногам Сюэ Яна. Он не давал уйти никому, кого видел – темные нити сковывали, тащили живую добычу и отпускали на откуп Цзян Цзаю – одна часть меча отнимала жизни рукой Сун Ланя, другая – в привычной гармонии со своим беспощадным хозяином. Даочжан улыбнулся, на миг встретившись взглядом с Сюэ Яном, — мог ли Сун Лань когда-нибудь представить, что будет так? Он не считал своих жертв, не давал им шанса сбежать, и лишь один раз пропустил удар – чей-то умелый бросок лезвием вспорол ткань ханьфу и острая как бритва звезда осталась в плече даочжана. Сун Лань ответил всплеском ярости, холодным и точным, в быстром развороте отправляя стрелу черной силы в глупого храбреца. Удар оказался такой мощи, что разбойник рухнул, не успев даже вскрикнуть, по его груди разливались черные потоки, впитываясь в труп. *** Он уходил. Отрывался слишком резко и слишком далеко, взмывая в страшный чёрный воздух, змеящийся вокруг хищными щупальцами. — Цзычэнь, пожалуйста! Пожалуйста, не надо! Цзинъи думал, что кричит. Он точно не мог поручиться, что его слышно, сам он своего крика не слышал. Его просто дёргали и швыряли, как тряпичную куклу, не давая добраться до него, кинуться на шею, спрятать, спасти, увести, унести, хоть как-нибудь утащить, уговорить уйти, упросить — лишь бы больше не было вот этого страшного ощущения, что он теряет Сун Ланя. — Именно это я и пытаюсь сделать, остановить его! — выкрикнул Цзинъи. — Вы же не даёте мне это сделать! Но вырваться не мог. В конце концов, пусть. Пусть Сяо Синчэнь даже забирает его себе, совсем, главное — чтобы Сун Лань остался. Остался в живых, остался собой. Не разучился улыбаться. Не вот такой тёмной и страшной улыбкой, а другой, настоящей, тёплой, которую Цзинъи навсегда оставит себе. — Сейчас, — он нервно огрызнулся, пытаясь взять себя в руки, бесцеремонно дотронулся до этих алых искр. Пусть он не самый умный адепт Облачных Глубин, пусть он хуже других запоминает хитросплетения философских трактатов, зато он мастер в другом. Лань Цзинъи — мастер делать хорошо и правильно для карпов. Для кроликов. Для людей. Он сумеет сделать правильно и хорошо для Сун Цзычэня. — Потому что невозможно любить, не желая самого лучшего тому, кого ты любишь, — Цзинъи решительно шагнул вперёд, развязывая пояс и спуская с плеч ханьфу. Он понятия не имел, почему так надо. Просто в груди так жарко пекло, что он почему-то решил, что одежда обуглится. Цзинъи протянул руки вперёд и вверх, как будто держал на ладони сердце. Он всё-таки сумел заплакать, боль вытекала солёными дорожками. — Пусть я глупый, — Цзинъи судорожно всхлипнул и смотрел на Сун Ланя, охваченного тьмой. — Пусть. Пусть будет даже тьма, если она тебе нужна. Пусть ты будешь любой, просто будь! В сумрачные чёрные вихри стремительно выстреливали тонкие серебристые побеги. Струились откуда-то изнутри сквозь грудную клетку по рукам, тянулись к Сун Ланю, стараясь добраться и обнять. Брошенный в Сун Ланя нож застыл в воздухе, схваченный серебром. Цзинъи судорожно дышал, не в силах отвести взгляд. Сюэ Ян предпочёл бы вообще убрать отсюда и Сяо Синчэня, и Лань Цзинъи. И даже не потому что опасно — на самом деле не очень опасно, потому что его святая сволочь ещё и очень умная сволочь, и позаботился, чтобы со спины не подкрались. И вообще правильно всё делал — Сюэ Ян откликнулся на зов сразу, примчался и занял выгодное место между ним и Сун Ланем, очертив себе широкую дугу для развлечений. Просто зачем им видеть то, что неприятно видеть? Он с радостным рычанием метался от одной жертвы к другой, убивая с той изобретательностью, которая так давно не радовала его сердце. Правда при этом всё равно помнил — не подпускать никого к Сяо Синчэню и его временному подопечному, и поворачиваться к нему спиной, если развлечения становятся совсем тошнотворными. По крайней мере, смотреть как он ломает шеи, выдирает трахеи или вырезает языки, даочжану не пришлось. Но явно хватало и того, что Сюэ Ян был весь покрыт кровью, сиял пьяной улыбкой, скалился и явно наслаждался процессом. Тьма ему не мешала, он за ней специально не охотился, а если Цзян Цзай решил обожраться, то он не протестовал. — Гэгэ, — Сюэ Ян технично пригнулся, чтобы не попасть под раздачу серебра, тащил за собой пленного. — Я его прикручу к дереву у тебя за спиной. Не волнуйся, он не сможет развязаться даже если мастер… и даже если небожитель, так что на него можешь не оборачиваться. Просто постарайся прикрыть его, чтобы Сун-лаоши его не прикончил. Будет полезно допросить этого прохвоста, а убить его я всегда успею. Он буйно и ласково поскалился. Сяо Синчэнь, разгорячённый боем, был грозен и прекрасен, его хотелось завалить прямо сейчас, прямо тут… — Не смотри, гэгэ, — прошептал он и указал на Сун Ланя. — Туда смотри. Процесс связывания ознаменовался пятью протяжными криками и влажным хрустом. Сюэ Ян с наслаждением вывернул из суставов руки и ноги пленника, а к дереву привязал за нижнюю челюсть, одним движением Цзян Цзая сделав дырку под подбородком. Нижняя челюсть — идеальная привязная петля, а верёвка у Сюэ Яна была с собой. Запасливость и предусмотрительность никто не отменял. До Сун Ланя он сумел добраться только когда ряды настырных нападающих поредели до удручающе скучной картины, сцапал рукой вгрызающуюся в рану на плече тьму, накрутил на Цзян Цзай, как лапшу, потянул на себя. — Ты увлёкся, даочжан… *** Жизни стремительно заканчивались, а тьма все хотела больше. Ее просто некуда будет направить — понял Сун Лань, попытался ухватить и заставить чудовище внутри себя свернуться в клубок. Чудовище сопротивлялось, а потом недовольно повернулось, и прохладная тьма лениво потекла к сердцу, уступая место чему-то теплому, чуждому ей, но не хозяину. Сун Лань резко взмахнул мечом, обрывая последний достигнувший живой цели темный удар, остатки которого тут же впитались в клинок. Даочжан почувствовал прикосновение серебра и посмотрел на ладонь, она становилась светлее и тоже ответила легким сиянием, которое повело за собой ци, и тогда урчащее сытое создание затихло у самого сердца, свернулось тяжелым камнем, затаилось, напоминая о себе только пульсирующим эхом. Сун Лань глубоко вдохнул и повернулся, рассекая клинком черные нити, которые Цзян Цзай тащил из раны. Застрявший в плоти металл упал на землю, а тьма безмолвно ушла во вторую половину меча в руках Сюэ Яна. Увлекся... — Ты себя-то видел? — темная улыбка растаяла на спокойном и серьезном лице даочжана. Перед ним стоял Сюэ Ян, весь покрытый кровью, вокруг валялись тела целые и не очень, воняло смертью и в воздухе висел густой запах металла. — Спасибо. Сун Лань вернул Сюэ Яну вторую половину Цзян Цзая и увидел свое запястье. Лента снова побурела, под ней опять чернело пятно, а облако серебрилось инеем. Даочжан поднял взгляд на Цзинъи. Серебро таяло под ногами мальчишки, Сун Лань подошел и молча встал перед ним, вглядываясь в мокрое от слез лицо. Наверное, нужно что-то сказать, но слов не было, даже «прости», потому что Сун Лань не чувствовал сейчас вины. Он поднял руку, пальцы в крови, но даочжан все равно коснулся щеки и стер соленую дорожку... сцеловать бы ее... Его Цзинъи такой храбрый... он видел своего даочжана черным чудовищем, беспощадным, и все равно сейчас серебро таяло на ленте, обжигая кожу, разливаясь теплом до самого сердца. Сун Лань оглядел Цзинъи с ног до головы, потрогал плечи, заглянул под подбородок и увидел тонкий-тонкий след от чужого ножа. Тьма в груди шевельнулась, но дышала тихо и не дергалась. Захотелось слизать едва заметную красную каплю с шеи... Главное, что цел, цел. У самого даочжана остро саднило плечо, кровь текла из раны и медленно пропитывала рукав. Он поднял ханьфу Цзинъи, хотел сначала накинуть ему на плечи, но одежда вся была в крови жертвы, и даочжан просто держал халат в руке. Сяо Синчэнь, конечно, понимал, что проверять теории в такой ситуации — это неправильная идея, но с другой стороны именно в таких обстоятельствах все необычное и проявляет себя неожиданно остро и ярко, ему ли не знать. Серебро надо проверить, потому что если это то, о чем он думает, если оно так и работает, то Синчэнь видел в нем шанс для души Сун Ланя. Но он очень удивился, когда Лань Цзинъи так быстро и так правильно применил совсем новую для него энергию. Нет, даочжан, конечно, уже видел юношу в бою и вот это «может, я глупый»... с этим, конечно, нужно что-то делать, кто вообще внушил мальчику такое неправильное понимание? Но то, как Лань Цзинъи обращался с новой силой, поражало. Сяо Синчэнь видел, как все меняется прямо на глазах, как уходит мрак, становятся другими движения Сун Ланя, и наконец, — как чернота в его глазах тает, возвращаясь к легкой сумрачной дымке. Лицо осталось бледным, черты заострились, читалась усталость, но алчность тьмы успокоилась и ушла, и Сяо Синчэнь убрал Шуанхуа. Из-за спины донесся сдавленный хрип, Синчэнь предпочел туда не смотреть и сосредоточился за Лань Цзинъи. Сун Лань, сжимавший в руке ханьфу, посмотрел в сторону пленного и на Сюэ Яна. — А-И, возвращайся в храм, я скоро приду. А-Чэнь... — он коротко глянул на друга, — Только осторожно. Вдруг кто-то есть в лесу. Сяо Синчэнь кивнул и мягко взял юношу за плечи. — Пойдем, — очень тихо сказал он, когда Сун Лань отошел к дереву, — Пойдем, но не в храм, подождем там — не далеко, не близко. Ничего не случится, они скоро придут, а мы поговорим. Сун Лань смотрел на искалеченного пленника с удивительным для себя равнодушием. — Как думаешь, кто-то еще остался? Мне кажется, никто не ушел, но я... увлекся. — Он посмотрел на Сюэ Яна. — Спасибо. Что успел к Цзинъи. *** — А что я? Хорошенькое дело. Мне можно, я Сюэ Ян! — он просто не мог не сиять сытой улыбкой поужинавшего чудовища, даже окровавленные губы облизал тщательно, с некоторой долей юмора тут же отметив, что кровь Сяо Синчэня в разы вкуснее. Сюэ Ян любовно принял вторую половину меча, едва ли не ворковал над ним, соединил Цзян Цзай снова в единое целое, и убирать не спешил. Пусть подышит, всё равно нужно будет чистить, гладить, полировать, править лезвие, ухаживать и хвалить. — Не за что, даочжан. Но признай, что Цзян Цзай по-настоящему хорош. Хорош, хитёр и чертовски непредсказуем. Ему даже не требовалось подтверждение от Сун Ланя, и так было ясно, что Цзян Цзай хорош. И лучше меча хрен найдёшь. Просто Сюэ Ян так любил свой меч, что не мог не хвалить его. Зрелище успокаивающейся тьмы зачаровывало не меньше, чем самый расцвет её буйства. Успокоившийся Сун Лань… Сюэ Ян с любопытством смотрел на него. С того момента. как он научился управляться с тьмой, Сун Лань стал заметно спокойнее — в нём перестал ощущаться этот болезненный надрыв. Но тут стоило отдавать себе отчёт, что «перестал ощущаться» это не пропал. Это как неправильно заживший перелом — формально кость цела, но толку от неё нет. Тут же заныла левая рука, напоминая все болезненные тонкости бытия. — Лань Цзинъи, — позвал Сюэ Ян. — Припомни, что я тебе говорил, когда мы познакомились? Цзинъи с трудом пытался опустить руки, когда всё закончилось. Плечи ныли, в груди по-прежнему пекло и полыхало, ладони и пальцы кололо. Он не перестал звать Сун Ланя, только голос совсем сел — беззвучно пошевелил губами, и только. — Сун Цзычэнь, — слабо выдохнул он, очень осторожно трогал его, едва прикасаясь кончиками пальцев, еле дышал, пока даочжан его ощупывал и осматривал. Цзинъи мог только кивать, время от времени хватая глоток воздуха. Он непонимающе посмотрел на Сюэ Яна, честно попытался вспомнить, вдруг понял и залился краской стыда. — Вы сказали тогда… «и не выходи из Байсюэ, пока Сун-лаоши не разрешит»… а я снова вышел. Окончательно растерянный, он пошёл с Сяо Синчэнем, поминутно оглядываясь. Ужасно хотелось остаться, но с другой стороны — разве кто-то может рискнуть напасть на Сун Ланя? Да и разве кто-то остался? Тем более, что там ещё Сюэ Ян… и даочжан сказал тогда, что он хоть и мерзавец, но ему можно доверять. Сюэ Ян проводил взглядом Сяо Синчэня, лишний раз поздравил себя с тем, что настаивал держать оружие при себе. Он присел на корточки над пленником, обрезал верёвку, с ухмылкой лизнул талисман, приклеил ему под челюстью, закрывая дырку. Поднял взгляд на Сун Ланя, улыбался широко и зубасто. — Даочжан, я же тут. Пользуйся на здоровье, я ж помогать пришёл, — он повернулся к пленнику и улыбка тут же зазмеилась недобрым оскалом. — А вот зачем ты сюда припёрся в недобрый час со своими приятелями, ты сейчас расскажешь мне во всех душещипательных подробностях. Это все? Где-то есть ещё? Сколько вас всего, что вам было нужно от Байсюэ? Сам расскажешь, или хочешь посмотреть, как я умею долго пытать людей? *** Сяо Синчэнь увел Лань Цзинъи от места боя, пока они не скрылись за деревьями, и остановился почти у самой дороги. — Лань Цзинъи… послушай. Я скажу сейчас за обоих, потому что уверен в своих словах. Мы с даочжаном Сун Ланем не думали о том, как это выглядит. Он просто оступился, а я… — Синчэнь говорил ровно, мягко и тепло, совершенно не осуждая юное сердце за то, что оно так восприняло увиденное, а себя и Сун Ланя – за то, что не подумали, не до этого было. Просто так бывает и нужно объяснить, — Иногда глаза обманывают, но можно быть слепым и видеть – сердцем, я это точно знаю. Ничего нет, ничего, не думай, не переживай. Сун Лань любит тебя и не обманет, я знаю, просто верь ему, потому что твое доверие – самое важное сейчас. Он немного помолчал, собираясь с мыслями. Нужно рассказать Лань Цзинъи, потому что неведение – путь к страху и недоверию, а юноша и так слишком много переживает. — Я очень волнуюсь за него, за его душу, она пострадала, и я все время думаю о том, что с этим делать. Сун Лань… он не понимает, не потому что не хочет, а просто не чувствует. Сейчас у него внутри темный артефакт, настоящий и осязаемый, он как будто зашит в его тело, и это постоянный источник тьмы. Ты знаешь, что любую пустоту можно заполнить, так и тьма заполняет пустоту в поврежденной душе, поэтому Сун Лань сейчас не чувствует, что что-то не так, тем более, он научился управлять своей тьмой. Это было очень, очень рискованно. Каждое мгновение Сяо Синчэнь ждал реакции – любой. Неприятия, защиты, гнева, страха. Но невозможно молчать, нужно все говорить, иначе потом это может закончиться совершенно непредсказуемо. Он сам хотел бы знать все, даже самое ужасное, если бы речь шла о Сюэ Яне. — Пока мы ждем, я расскажу тебе, как вернул себе утраченное, хорошо? Потому что мне кажется, что здесь нам может помочь что-то похожее и близкое, но пока я не знаю, как все собрать в одно целое. Очень коротко Синчэнь рассказал свою историю про то, как зрение вернулось к нему благодаря всем собранным воедино важным элементам. — Вот почему я говорю о доверии, это было самым важным. Доверие, единство противоположных сил и ритуал. Сегодня я увидел вашу с Сун-лаоши силу, она такая же, как у нас с Сюэ Яном, и она противоположна тьме, ты ведь заметил, как она успокоила ее? Не разрушила, не уничтожила, а именно успокоила, словно отодвинула, уравновесила. Мне кажется, это то, что нам нужно, вот только у нас нет ритуала, и я даже не знаю, нужен ли он в этом случае, потому что никогда не читал, не слышал об этом, и у нас нет совсем ничего. Поэтому я хотел тебя попросить, может быть в запретной комнате ты найдешь что-то? Если вы пойдете туда вместе, посмотри, вдруг что-то найдется. Если не найдется… я боюсь, у нас очень мало времени. Сяо Синчэнь замолчал и прислушался, не возвращаются ли Сюэ Ян и Сун Лань. Ему казалось, что времени даже не мало – его совсем нет, судя по тому, что он сегодня увидел. И если нет ритуала, даже не ритуала – хоть каких-то свидетельств о том, как справляться с такой проблемой, придется действовать наощупь, наугад, как слепому, который идет в темноте. Сяо Синчэнь знал, как это опасно, как мало шансов, он сам поймал такой – один-единственный шанс, но у него была вера и Сюэ Ян, у Сун Ланя нет этой веры в то, что риск необходим… может быть сегодня появится, но сейчас – нет. И могут ли они рисковать его жизнью? Ждать, пока все прояснится – может быть слишком поздно… Но эти сомнения даочжан пока оставил при себе. *** Сун Лань опустился рядом с разбойником и встретился с ним взглядом. Человек боялся, но держался весьма достойно, и это невозможно было не заметить. Так смотрят те, кто надеется выжить, но готов к смерти. — Мы с земли Хэй. Черные воины. Тридцать… и Лай Бинь, — с трудом выговорил пленник, попытался сглотнуть, но слюна потекла по подбородку. – Больше никого. Мы пришли только посмотреть, Лай Бинь велел ждать, он наблюдал… — И? – предельно лаконично спросил Сун Лань — И это случайно. Лай Бинь велел ждать, потому что мы шли только проверить, не нападать. Даочжан усмехнулся и потер запястье, рука начинала неметь. Тридцать до зубов вооруженных людей сидят в лесу у храма – очевидно, они б напали, если б сочли возможным. Видимо, недоверие отразилось на его лице или улыбка Сюэ Яна оказалась куда красноречивее, но пленник поспешно засипел: — Говорили, что храм пуст, что патриарха нет. Мы шли проверить, и если правда, должны были зайти внутрь, такое было задание. — Чье задание? Я знаю ваш клан, вы – наемники, пусть и живете в землях Хэй. Вас послал правитель? Кто-то еще? С чего вам тащиться в Байсюэ? Это место вашему клану не по зубам. — Не по зубам, верно, нет… Не правитель, тот заклинатель. Лай Бинь ходил к нему, много, заклинатель обещал, что научит делать как он, что мы станем сильнее, а за это он велел прийти сюда и проверить, правда ли, что настоятель Чэнь Бо мертв, — пленник торопился, но говорил медленно, и с каждым словом взгляд Сун Ланя становился холоднее. Кто-то велел проверить, кто-то, кто в землях Хэй знает Чэнь Бо… само по себе это неудивительно – Байсюэ всегда защищал эту границу от нападения черных. Ничего странного и в том, что кто-то решил проверить храм, в конце концов Гусу Лань так и сделал, вот только где Гусу и где – Хэй… Заклинатель, который знает Чэнь Бо… — Кто он? — Сун Лань вцепился в плечо раненого, тот от боли зашелся криком и едва не захлебнулся слюной, но часто заморгал, и даочжан отпустил. — Вэньчжун, мы знаем его как Вэньчжуна, но у него было другое имя, я не знаю, правда не знаю! Лай Бинь знал… Но Сун Ланю и не нужно было. — Чжи Вэньчжун, — потрясенно произнес он, — Чжи Чуань… Даочжан посмотрел на Сюэ Яна, как будто ему надо было знать, не один ли он это слышал, потому что поверить оказалось просто невозможно. Но оно сходилось, даже то, что защитное заклятие Лай Биня показалось знакомым – такому же, простому и понятному учил Чэнь Бо, одно из самых первых заклинаний защиты. Кто еще мог? Только тот, кто учился здесь. *** Лань Цзинъи не успел толком остыть от вполне справедливого замечания Сюэ Яна. Его грызло чувство вины, и когда даочжан Сяо Синчэнь принялся объяснять, в панике успел пожалеть, что не умер раньше. Он попытался сообразить, как это выглядело со стороны Сун Ланя — ничего такого себе даже и не думаешь, и тут тебе устривают вот такое представление… вот с такими последствиями. Чем больше Сяо Синчэнь говорил, тем в больший ужас приходил Цзинъи. Он даже не подумал, что у Сун Ланя в груди скрывается тьма, и она наверняка его мучает, и ведь душа так и не исцелилась… а если бы он не выбежал сегодня как истеричка, то не было бы вот этого страшного с тьмой… Что смогли бы сделать все эти люди? Вот так просто рискнули бы войти в Байсюэ? Это вряд ли. От жгучего стыда у Цзинъи даже в глазах защипало. — Я ему верю. Я ему… доверяю. Неужели это не видно? Почему это не видно? Он прикусил губу, смотрел в сторону, пытаясь хотя бы не ломать пальцы с хрустом. Как можно убедительно верить? Настолько убедительно, чтобы это было хотя бы заметно? Если никто этого не видит, то разве можно доказать? А если можно, так как? Цзинъи отчаянно ухватился за возможность слушать, как же всё-таки Сяо Синчэню удалось вернуть себе утраченное, и он конечно же впечатлился… ему доверили секрет, такой важный секрет! И Сяо Синчэнь говорил о доверии. Цзинъи представил, как это вообще — вслепую верить такому, как Сюэ Ян. И он сумел верить… А вполне здоровый Лань Цзинъи, не лишённый вообще ничего, не сумел доказать идеальному даочжану, что доверяет ему. Это просто какой-то вселенский провал… — Простите меня, — он со стоном выдохнул. — Вы не возражаете, если я сяду? Ноги не держали. Цзинъи чувствовал себя опустошённым, как будто половину себя оставил там, где сейчас был Сун Лань. Он сел на землю, упёрся локтями в колени и закрыл лицо ладонями. Хотелось застонать в голос. И даже этого он не мог себе позволить, потому что тема разговора слишком важна. Как бы он ни был расстроен, каким бы бесполезным себя ни чувствовал, но речь шла о Сун Лане. Нет ритуала. Нет информации, её нужно искать. Даочжан Сяо Синчэнь доверяет ему искать её там, куда он, возможно, попадёт ещё раз. И времени мало. — Что-то… мне кажется я этой силой ещё не умею управлять… — Цзинъи потёр лицо ладонями, пытаясь всё-таки заставить себя мыслить рационально. — Если там есть средство всё исправить… если оно вообще существует, я буду искать его, пока не найду. Да, я понял, я потороплюсь. А если мы опоздаем, и тьма останется навсегда… Он поднял голову, посмотрел на даочжана Сяо Синчэня, такого красивого и уверенного в себе, в собственной правоте… — Понимаете, даже если так, то ведь я всё равно останусь с ним. Я не могу это объяснить. Я не знаю, нужно ли это вообще объяснять. Я не смогу по-другому просто, понимаете? У меня нет способа доказать своё доверие. Я не знаю как это доказывают другие люди. Как вы поняли, что доверяете Сюэ Яну? Зная, что это — Сюэ Ян. Как? *** Сюэ Ян с ласковой улыбкой голодного демона поощрительно кивал — продолжай, продолжай, рассказывай всё. Вот ведь интересно, его даже не потребовалось бить, не то что каким-то особым образом специально запугивать. Он не мешал Сун Ланю вести дознание, и в любом случае, он больше знал и про земли Хэй, и про наёмников. Вряд ли кто-то осудил бы его, но Сюэ Яна больше интересовало наличие или отсутствие Мэн Яо во всей этой истории. Просто потому что не стоит Байсюэ привлекать внимание верховного. И вот — пожалуйста. Если наружу просочатся сведения о том, что прямо здесь, прямо в этом монастыре, имеется даочжан Сун Лань, который суть печать живая — можно ставить кипятить воду для приветственного чая. Просто потому что Мэн Яо уже надевает сапоги и сладкую улыбку. Зато Сун Лань превосходно справлялся с функцией палача. Сюэ Ян поднял бровь, когда пленник завопил от боли. — Чжи Вэньчжун, — повторил он, и если самому Сюэ Яну это имя ничего не говорило, то даочжан явно впечатлился. — Сун-лаоши, просвети меня, эти наёмники из земли Хэй… насколько их там много? Эй, — он несильно ткнул пальцем пленника, но выбрал такое место, чтобы до него точно дошло, что вопрос серьёзный. — Сколько там вас, таких наблюдальщиков, любопытных до чужих монастырей? Много? Визит в Байсюэ обрастал интереснейшими событиями! Разве мог он рассчитывать, что ему подвернётся возможность повеселиться вот настолько?! — Сун-лаоши, — промурлыкал Сюэ Ян. — А если ты слышал об этих наёмниках, и если они там все такие безголовые, то может убедишь Сяо Синчэня отпустить меня прогуляться в земли Хэй? Это же как удачно и выгодно, и разные любопытные не будут являться под стены Байсюэ, и Цзян Цзай порадуется, и я немножко не буду мозолить тебе глаза, выгуляю своих демонов. Они сюда не чай пить приходили, как ты понимаешь. Нет, ну если хочешь, можно поступить элегантно — я схожу, культурно с ними побеседую, и они все как один приползут на коленях с просьбами принять их в качестве адептов Байсюэ. А что? Тебе же нужны люди. А кто будет негодным адептом — у тебя карпы-убийцы в пруду, их тоже надо кем-то кормить. *** Сяо Синчэнь сел рядом. Все-таки с этим ворохом сомнений нужно что-то делать, что у Цзинъи, что у Сун Ланя, но разве может здесь помочь чужой? Им придется как-то справляться, потому что сомнения — путь к поражению. — Никак. Лань Цзинъи, это нельзя как-то специально показать или объяснить, это само происходит... — Синчэнь коснулся его плеча, тихонько погладил. Цзинъи задал вопрос, о котором Сяо Синчэнь уже давно не думал. — Когда я узнал, что это — Сюэ Ян, это было... больно. Но я просто ничего не мог сделать. Совсем как ты. Он был рядом, просто был, помогал мне, заботился, даже когда я не хотел, и оказалось, что не важно, Сюэ Ян он или Сян Хуа, не важно даже, что было раньше, только то, что я его люблю. Поэтому да, я понимаю, — Сяо Синчэнь улыбнулся, — Очень хорошо понимаю. Сюэ Ян ничего не доказывал... и ты не должен. Даже если его ночь убьет половину Поднебесной, он не сможет без него жить. Синчэнь попробовал представить и внутренне содрогнулся. Да, не сможет, это будет невыносимо тяжело, но будет... Сейчас это представить оказалось еще сложнее, потому что вся кровь, что была на руках Сюэ Яна с тех пор, как они вместе, не была бездумно пролитой кровью невинных жертв. Но у Сюэ Яна внутри не было источника тьмы, а у Сун Ланя — да, и Сяо Синчэнь предпочел бы не проверять, как будет влиять Цзинъи на темную силу друга, лучше постараться от нее избавиться... Тем более что Сюэ Ян «проверить» не даст — убьет Сун Ланя и все. Сяо Синчэнь взволнованно посмотрел в сторону деревьев, откуда донесся крик. Не Сюэ Яна и не Сун Ланя, потому и не сорвался бежать, но все равно, когда пленник кричит... не разбудил бы тьму. *** — Не много! Не много! — пленник зашипел от тычка и вскрикнул от новой порции боли в вывернутом суставе. — Четыре сотни воинов — весь клан. Сун Лань кивнул. Черный клан никогда не был многочисленным, а из этих четырех сотен сейчас тридцать и вовсе полегли почти мгновенно. — Зачем Вэньчжун прислал вас в Байсюэ? Что он хотел получить от смерти Чэнь Бо? — Не знаю! Я не знаю! Лай Бинь знал, они часто виделись. Я слышал только, что Вэньчжун говорил про какое-то зло, что живет в Байсюэ, что его надо уничтожить, — несмотря на беспрерывную боль, пленник окинул Сун Ланя взглядом, исполненным презрения, — Теперь я знаю, какое. Ты — тьма. Чэнь Бо, видать, был таким же? Ваш храм следует темному пути, а нас еще черными бандитами называ...ааааа! Он не договорил, зашелся криком, когда даочжан схватил его за подбородок, причиняя боль, заставил смотреть в глаза, несмотря на мучительные судороги тела. Слюна вперемешку с кровью лилась изо рта на пальцы Сун Ланя. — Сюэ Ян... — даочжан смотрел на разбойника, не обращая внимания на сиплые вопли. — Ты легко пройдешь в земли Хэй и я подозреваю, что после твоих неэлегантных поисков они останутся пустыней. А если культурно... я бы сходил с тобой, как думаешь? Чжи Чуань — очень сильный, он был лучшим из нас. Может быть просто прийти и спросить, не выкашивая границы клана... без необходимости? Подумалось, что Сюэ Ян прекрасно справился с целым храмом Байсюэ, и ничто не помешает ему вырезать земли Хэй. Но вот это «отпустить»? Говори не говори, никуда его А-Чэнь не пустит. И потом, ни тот, ни другой Чжи Чуаня не узнают. Сун Лань выпустил разбойника и ждал, пока он перестанет дергаться и кричать. — Где Вэньчжун? И тут пленник вдруг замолчал. Он зло смотрел на Сун Ланя, усмехнулся и выдавил: — Не скажу. Что хотите делайте— я не скажу. Он хороший человек, он помогает людям, просто так. «Не то что вы, мерзкие ублюдки» — так и читалось в его взгляде. Даочжан приподнял бровь и посмотрел на Сюэ Яна, снова на пленника. — То есть вы сюда явились спасать чужую вам землю от зла, — заключил он. — Ясно. Благородное стремление. — Он обещал учить... — Это я уже понял. — Он мудрый, он все знает, он лечил и помогал, он... — ... с годами не утратил своего обаяния, да, — Сун Лань кивнул и усмехнулся. Он и сам всегда восхищался Чжи и, как весь Байсюэ, приветствовал выбор Чэнь Бо сделать его преемником. — Он даже души, говорят, спасал... можешь убивать. Давай. — С вызовом прохрипел разбойник, — А я никогда таких людей не видел, никогда. — Души, говоришь, — даочжан задумчиво вздохнул, — Сюэ Ян... может перетащим его в храм? Поближе к карпам-убийцам? Или к кроликам-людоедам... может, он там лучше подумает? Сун Лань сжал побледневшие пальцы в кулак, руку чуть покалывало, он устал и понял, что просто хочет вернуться и подумать об этом потом. *** — Что ты мелешь, идиот? — Сюэ Ян сгрёб пленного за грудки и притянул к себе. — Ты кого тьмой назвал, рыло свиное?! Я тебе сейчас половину лица откушу, для ясности определений. Даочжан вас пальцем не трогал, пока вы сами не начали на него прыгать. А твой «благародный» змееголовый вообще мальчишку в заложники взял, и чего ему, в ножки после этого кланяться? Спасители нашлись! Он свирепо скалился, коротко встряхивая свою жертву, и всячески демонстрировал, что настоящей тьмы эти жители хэйской лечебницы для малохольных ещё и не нюхивали. — Аккуратнее с советами. Из всех знакомых мне наёмников ты самый тупой… а я по своей наивности ещё подумал, что вас заслал этот, — и он ткнул пальцем куда-то в небо, имея в виду Верховного. — и не то чтобы я прям питал какое-то уважение к этому, но я о нём как-нибудь более высокого мнения — таких отбросов он не прислал бы. Особенно зная, куда шлёт и за кем шлёт. Даочжан, давай я его убью? Всем польза — ему не больно, нам спокойно, а лгать во время Расспроса его душа всё равно не сможет. С твоими талантливыми адептами мёртвых допрашивать выгоднее, чем живых. Вот кстати этот одержимый, который благородно берёт в заложники мальчиков, всё нам и расскажет… что там за хороший человек у вас завёлся, помогает людям… отправляя своих прихехешников убивать других, прямо скажем, неплохих людей. Но ещё раз посмотришь так на него — смотреть будет нечем, я тебе глаза выгрызу, а жить заставлю. Тебе не понравится. Отчитывать — отчитывал. Трепался, как обычно, не считая слова. Сюэ Ян может позволить себе щедрость хотя бы в количестве слов. Поэтому между делом он перетянул поясом плечо Сун Ланя, чтобы кровило потише, с хрустом и без малейшей нежности вправил суставы на ногах пленника. — Вставай, — он вздёрнул пленника на ноги. — Будешь дёргаться — потащу волоком за челюсть. Должен же я хоть чем-то оправдываться перед своим святым. Сун-лаоши, пойдём, а? Там волнуются, все устали, и знаешь — никто ещё не завтракал даже. Идём? Этого героя провинциального разлива я сам дотащу. Если у вас там его некуда закрыть, привяжу за челюсть на солнышке. Ну так-то можно полечить и наложить пару заклинаний — правильное по науке, и плюс моток верёвки. Цзинъи только сейчас заметил, что так и остался голым по пояс. Как надел утром ханьфу на голое тело, забыл о нижней рубашке, так и ходил. А сейчас ханьфу остался там, у Сун Ланя, а Сяо Синчэнь гладит его по голому плечу… и если прямо сейчас на них посмотреть, это тоже можно неправильно понять. Но побуждения у даочжана были хорошие, это даже до смущённого рассудка доходило, пусть и с опозданием. Он осторожно отодвинулся, виновато улыбнулся, помедлил и встал, едва уловил какое-то движение за деревьями. Нельзя сейчас казаться слабым, испуганным, расстроенным. Просто потому что… — Даочжан Сяо Синчэнь, — позвал он, глядя на Сун Ланя, который шёл к ним. — Спасибо. Может я понял неправильно, но кажется всё-таки понял. Или стараюсь понять. Я уже толком не знаю. Мы найдём способ. Я найду. Цзинъи молча шагнул навстречу Сун Ланю, подлез ему под руку, чтобы ему было удобно опираться на плечо, и повёл обратно в Байсюэ. Возвращаться пришлось неожиданно далеко, он даже не осознавал — Цзинъи казалось, что они где-то под стенами монастыря. Вот поэтому Лань Сычжуй и не появился… и лицо у него сейчас бледное и ошарашенное. — А-Юань, я объясню, — Цзинъи поднял голову, посмотрел на Сун Ланя и прошептал: — Цзычэнь… пойдём в баню. Мы быстро, а потом уступим Сюэ Яну, ему больше всех отмываться. — Идите-идите, — Сюэ Ян снова тряхнул пленника и свою окровавленную физиономию украсил ласковой улыбкой. — Даочжан Сяо Синчэнь, помоги мне по справедливости поступить вот с этим чудом уцелевшим. Если учесть, что уцелел он исключительно моими стараниями, я просто чудо. Его бы закрыть куда-нибудь, и надёжно. Насчёт полечить — посоветуй мне, лечить его или всё же покалечить для надёжности. — Отлично, — потрясённо подал голос Лань Сычжуй. — От меня пока больше пользы на кухне, когда закончите с ранами и мытьём… приходите есть. *** Сюэ Ян снова начал трындеть без остановки, и это удивительным образом возвращало Сун Ланя к реальности и способности мыслить, а не только поражаться происходящему. Он даже глаза закатил и хмыкнул на пассаже про советы и «этого». «Это не мои адепты, а ... ладно, мои. Правда, талантливые...» Сун Лань даже не заметил, как сам подставил плечо под перевязку. — Слушай, ты его убьешь своей заботой, — заметил он, — Пойдем, пойдем, закроем куда-нибудь... у нас там кролики небось голодные... Нет, это Сюэяново веселье какое-то заразительное становится, плохо влияет... Точно — плохо. Сун Лань подумал, что еще немного и сам станет трындеть, а голова чуть-чуть кружилась и потому он даже не стал сопротивляться, когда Цзинъи принял его на плечо. Раздетый ходит... вот же, а он забыл, так и носит ханьфу в руке... — У нас две бани, — ответил Сун Лань зачем-то, но в стенах Байсюэ, да еще при Ланях он совсем не хотел выглядеть беспомощным. Он может говорить, и ходить тоже может, и вообще — это не рана, так... просто кровь вытекла. — Человека можно в сарай запереть... там где склад рядом, — напоследок распорядился Сун Лань и послушно увелся мыться. Он ведь и правда весь в крови, слюнях и смерти, ему никак нельзя таким прикасаться к А-И, совсем нельзя. Сун Лань кинул в корзину ханьфу Цзинъи, развязал жгут на плече и вместе со своим халатом отправил туда же. Вода совсем остыла, но ледяной все-таки не была, и пока Сун Лань ставил греться, он все думал, что сказать. Или не говорить. Мыслей в голове оказалось сразу так много, что он по привычке попытался их как-то разобрать по важности, но все в итоге свелось к одной, самой важной. — А-И. Ты просил объяснить, — тихо сказал Сун Лань, прижимая к плечу чистое полотенце, и посмотрел на Цзинъи, — Нет этого ничего... что ты говорил... только ты, понимаешь? Только ты. — Как еще сказать? Что сказать? Он вдруг понял, что страшно вымотался всего лишь за одно утро, и тяжело оперся на бочку, — Тут бинты где-то были и... не важно, — Сун Лань махнул рукой и стал медленно стягивать рубашку. — Помоги, А-И... Сяо Синчэнь попробовал хотя бы улыбкой подбодрить Лань Сычжуя, потому что юноша тут честно сердился, а в итоге они явились все в крови да еще и с переломанным разбойником. Что уж там этот пленник такого ценного сказал, даочжан пока решил не спрашивать, он просто помог разместить его в том самом сарае, подстелив солому, и сходил за водой, потому что советчики в деле правильного помещения пленных под замок Сюэ Яну уж точно не нужны. Заодно попросил Сычжуя сварить жидкой каши для захваченного разбойника. Не убьют же они его? А человек с пробитой челюстью что еще может есть? Кормить придется. — Пойдем. Ты весь бурый от крови. Расскажешь мне, что он сказал? Или сначала отдохнешь? Ты голодный, да? Ночь моя... — Сяо Синчэнь погладил кончиками пальцев любимые губы, — Спасибо. *** — А где тут склад рядом с сараем? — Сюэ Ян огляделся, и тут же отправил Сун Ланя дальше по курсу. — Лань Сычжуй покажет. Если тут две бани, так вообще тем более. Ступай, Сун-лаоши, а то я начну о тебе заботиться, а ты сам сказал, что это опасно для здоровья и вообще чревато последствиями. Скрепя сердце пришлось вправить пленнику обратно все суставы, и руки тоже. Сюэ Ян даже обработал ему рану под подбородком, заклеив снова более удачным талисманом. Сычжуй получил строжайший запрет входить в сарай и кормить пленника, поить пленника, вообще трогать пленника, реагировать на любые слова, просьбы, крики о помощи. — Что бы ему ни потребовалось, просто позови меня. Даже если я очень занят — в дверь постучись, хорошо? Не доверяй ему. Он из клана наёмников, его главарь приставил нож к горлу Лань Цзинъи, учти. Как ты знаешь, исключение лишь подтверждает правило — я тебя в заложники брал в благородных целях и даже не ранил, как ты помнишь. Оставив пленника закрытым, Сюэ Ян этим не ограничился. Он на всякий случай попросил Сяо Синчэня поставить барьеры, чтобы этот тип точно никуда не делся, а уже потом довольно сопел, жмурился, ловил его пальцы губами. — Пойдём. Нам обоим не повредит ванна. Представляешь, гэгэ, оказывается какой-то тип провозгласил себя чуть ли не святым спасителем всех вокруг. Не знаю как это вяжется с тем, что он послал сюда убийц. Видимо, решил, что добрым поступком будет убить Сун Ланя и всех, кто окажется рядом. До такого идиотизма я не докатывался, Сяо Синчэнь. Если я творил зло, я честно заявлял, что творю зло. Что с этими людьми не так? По крайней мере это не от Верховного, и это хорошо. Он от какого-то хмыря, которого Сун Лань знает, и удивился тому, что он жив. Но главное, гэгэ, хвали меня. Они успели дойти до бани, Сюэ Ян успел раздеться, пока рассказывал, наскоро оттереть кровь, выполоскать заскорузлые от крови волосы, раздеть Сяо Синчэня, придирчиво проверить, не ранен ли он, затащить с собой в воду и с довольной мордой расслабиться. — Этот хмырь, и зовут его Чжи Вэньчжун, по заверению нашего пленника умеет чинить души. Срочно меня хвали! Думаю, что этот Вэньчжун нам нужен, и я его нам добуду живым. И он у меня как миленький починит нам Сун-лаоши, или я из него солонины насушу на зиму.